Клиника «Обскур»
– Знаешь, отношения все—таки для тебя. Ты не желал никогда оставаться один, хоть и держался от всех чуть дальше.
– Но это одна сторона медали, никто не говорит, что отношения могут быть вечны.
– Хм, пессимист ты, Дик Адамс.
– Просто пока не хочу. Я только пришёл из армии и мира не знаю, не видел. Всему своё время, Элайза.
– Теперь ты мне всегда будешь припоминать это? – Она похлопала его по руке. – Ты ещё останешься?
– Завтра утром поеду в Бостон, там ждут меня на собеседовании.
– О, так быстро нашёл работу?
– Ещё не нашёл, лишь собеседование.
– Хорошо. Смотри, чтобы в следующий раз приехал с девушкой или же позвал Майю на свидание.
– Хорошо. Но обещать не буду. – Дик, поцеловав Элайзу в щеку. – Спокойной ночи.
Он вышел из комнаты, закрыв тихо двери. На ступеньках встретил Майю, она несла стакан воды Элайзе.
– Тебе нужна помощь на кухне? – спросил Дик.
– Нет, спасибо. Я уже справилась.
Дик кивнул, пропустил Майю и сам пошёл к своей комнате. Однако в воздухе между ними будто осталась недосказанность, какая—то неловкость.
– Дик! – окликнула она его.
– Да, Майя?
– Вы бы не хотели составить мне компанию, прогуляться около дома?
Этого вопроса он ожидал.
– Прости, Майя… Ты очень хорошая, правда. Я не могу, в моей голове каша, мне надо разобраться в себе.
– Может, я смогу помочь? – Она сделала шаг к Дику.
Говорят, что с незнакомыми людьми легче делиться своими тайнами.
– Хм. Мне пока никто не может помочь, кроме самого себя. Это сложно объяснить, чтобы меня не посчитали каким—то сумасшедшим. После армии я…
Элайза слышит весь этот разговор, лёжа на боку с закрытыми глазами. Она очень надеялась, что Дик согласится на предложение Майи. Она понимала, что ему трудно подавлять воспоминания, одиночество для него губительно. Мальчик всегда пытался смотреть не на то, что его окружает, а жить в собственной голове, ведь так просто закрыться ото всех, когда думаешь, что никому не нужен.
– …я видел очень много плохого, и это в моей голове. И мне нужно с этим разобраться…
Элайза понимала, что Дик ей врал, он не просто сидел в казарме и редактировал бумаги. Все было видно по его лицу. Такие зелёные красивые глаза и так потонули в болоте. Элайза винила себя, что так и не помогла избавиться от душевного груза, терзающего Дика с детства. Она пыталась делать все возможное, чтобы сохранить его маленький огонёк в глазах, но в армии его потушили.
– Прости, Майя, – сказал Дик.
Оба чувствовали себя неловко. Пожелали друг другу спокойной ночи. Всю ночь он не закрыл глаза, всё думал о кладбище. Утром Дик собрал сумку, зашёл в комнату к Элайзе, она ещё спала, и поцеловал в щеку. Уже в гараже, когда он прогревал машину, зашла Майя и передала ему пакет.
– Что это?
– Пару сэндвичей в дорогу, ты ведь не поел.
– Спасибо. Ты прости, что я вчера…
– Всё хорошо. – Перебила Майя. – Я понимаю, ты только пришёл из армии, не успел отдохнуть, а здесь я с глупыми предложениями. Всё хорошо.
– Думаю, ещё увидимся.
– Обязательно. Куда поедешь?
– Бостон. Там сегодня у меня собеседование, сниму комнату рядом с работой, если возьмут. – Он сел в машину.
– Удачи тебе, Дик.
– Спасибо, Майя.
– Я убеждена, тебя возьмут.
– Откуда такая уверенность?
– У меня далёкие корни предсказателей, – улыбнулась Майя.
– Что ещё предскажешь? – подыграл ей Дик.
Она наклонилась к окну.
– Что мы ещё с тобой увидимся, ты разберёшься в своих вопросах, после я сяду в машину, поедем кататься, я покажу все места в нашем небольшом городке, а ты покажешь свою работу и квартиру.
– А если я здесь все уже места видел и знаю?
– Я знаю пару мест, которые ты ещё не видел. Поверь. – Она прикусила нижнюю губу.
– Убедила. Я тебе верю, Майя. Думаю, можно в следующий раз.
– Видишь, мои семейные корни – это что—то. – Она убрала руки от двери. Дик тронулся с места.
Уезжая, он смотрел на Майю в зеркало и думал, что, возможно, стоит прислушаться к Элайзе, может, отношения – это то, что ему нужно.
6. …В БОСТОН.
Не спеша Дик ехал по улицам среди высоток, наблюдая за прохожими. Ему необычно видеть толпы людей в гражданском. Даже с учётом того, что лил дождь, было просто огромное количество людей по его меркам. Забитые кафе, они группами ходят по тротуарам и общаются между собой, кто—то в одиночку уставился в телефон, кто—то бежит в наушниках. Дик подъехал к светофору. Загорелся красный.
Из—за угла дома слева появилась голограмма высокой женщины, подсвеченная неоном. Она была одета с иголочки и полностью в брендовых вещах: синяя юбка, темно—красные туфли, серебряные часы, серьги, очки и многое другое. Логотипы каждого бренда ярко подсвечивались – это была своеобразная реклама. Даже телефон, который голограмма держала в руках, каждые семь секунд показывал различные подписочные сервисы: музыку, фильмы, социальные сети.
Из правого угла дома вышла такая же голограмма мужчины. Классический синий костюм, белая рубашка, золотой перстень, кожаный ремешок – в целом, все то же самое, только в мобильном телефоне были не сервисы, а журналы: от эротических до новостных. В том числе и журнал "Довод", куда направляется Дик.
Менялась погода, и на голограммах менялась одежда под стать погоде. Это два символа моды. Два миража прошли друг друга насквозь. На светофоре загорелся жёлтый, мобильный навигатор показывал, что нужно повернуть налево в ту сторону, куда пошла голограмма мужчины. Зелёный свет, и машины тронулись.
Дик был поражён размерами голограммы, которая была просто огромной. Он ехал не спеша и не сводил глаз с навигатора. Однако это было необязательно, так как голограмма продолжала идти впереди и постепенно на мужчине один бренд сменялся другим.
Наконец голограмма достигла здания компании газетных новостей. Дик был потрясён увиденным. Он бы с удовольствием продолжил наблюдать за этой ходячей агрессивной рекламой, которая была высотой не меньше десятиэтажного дома. Но, к сожалению, ему пришлось найти место для парковки, так как время поджимало.
Он зашёл в большое двадцатиэтажное здание с колоннами. Девушка провела его до кабинета 107, постучала, и через секунду она вошла:
– Сэр, к вам на собеседование, – мужчина в кабинете рукой подал знак, пусть заходит.
Он был в белой рубашке, синий костюм, как на голограмме, висел на спинке кресла. Мужчина встал и протянул руку.
– Филип!
– Дик Адамс.
Филип указал ему на кресло напротив.
– Увидев, что вы служили в армии, я сразу дал добро на собеседование. Я сам служил и знаю, каково там. Нам нужны люди с дисциплиной.
Дик взволновался. Вряд ли этот смазливый красавчик был в подобной мясорубке, что пережил Дик.
– Я почитал ваше резюме и характеристику с работы в армии, я доволен. Вы, получается, были там не просто редактором, а почти журналистом, выезжали на боевые места. Вопрос: почему вы к нам именно на должность редактора, а не журналиста?
– Ммм. Знаете, сам я вырос в приюте, он был за городом, значительно далеко от мегаполиса. После приюта сразу в армию, а там казармы, пустыни, горы, леса. Если и были города, то совсем маленькие поселения. И для меня пока непривычно в большом городе. Так что я пока хотел бы сидеть в офисе, редактировать, что скажут. И, может, потом, когда привыкну к городской жизни, пересмотрю рабочее место.
– Я понял тебя, Дик. Таких, как ты, я видел, у нас были люди, которые только пришли учиться на журналиста, приехали из маленького города в большой. Адаптация – дело времени. Твоё резюме и характеристики меня порадовали, я хотел бы тебя взять. Работы много – по одиннадцать часов, пять дней в неделю. Будешь редактировать сюжеты, а также истории людей, которые нам приходят на электронную почту. У нас есть рубрика под названием «История соседа», темы там разные – главное, чтобы не мрачные, ну и без эротики. Вопросы?
– Я тут… Когда я сюда ехал, увидел большую голограмму, я такого никогда раньше не видел.
– Неудивительно, ведь ты в городах и не был. А сейчас «миражи», так их называют, повсюду. Скоро появятся и в других странах, но пока эксклюзивно у нас. Ходящие рекламные баннеры, стоит кучу денег, чтобы появиться на таком. Ты не видел нашу рекламу?
– Видел, у мужчины, он смотрел в телефон. Это красивое зрелище.
– Да. Но скоро всё надоест, кроме ночной подсветки. Там, кстати, не только реклама, но ещё погода, новости, тренды. Тренд – это деньги, а значит, компания, которая попадает в тренд, имеет много денег. Ещё фильмы, музыка, газеты. На «миражах» увидишь всё, что нужно будет на сегодняшний день, от еды до развлечений.
– Они постоянно ходят?
– Ага.
– Я понял, сэр, ещё насмотрюсь на них, – улыбнулся Дик.
– Конечно!
– Когда выходить?
– Если можешь, то завтра.
– Могу.
– Жильё ты себе уже нашёл?
– Как раз хотел этим заняться после собеседования. Чтобы поближе к работе.
– О, могу тогда помочь. – Филип полез в ящик стола, достал визитку с нарисованным домиком. – Позвони по этому номеру, там сдают небольшие квартиры с мебелью, как раз неподалёку. Места должны быть.
– Хорошо, позвоню. Спасибо.
Они пожали друг другу руку.
– Добро пожаловать в «Довод»! Надеюсь, тебе понравится.
Дик очень быстро договорился о просмотре квартиры. Она находилась на третьем этаже в пятиэтажном доме, внутри – минимум меблировки и два окна, вид на дерево. Два кресла, стол, кровать. Кухня, ванная, всё скромненько. Квартирка Дику понравилась, и они с хозяином ударили по рукам.
На следующий день Дик приступил к работе. В девять утра он был определён в угол, отделённый серой перегородкой от трёх коллег. Это были мужчины старше сорока лет, хмурые, бледные и невыспавшиеся. Попытки познакомиться с ними оказались напрасными, так как они пришли раньше, были погружены в работу и дали понять, что сейчас им не до общения.
Для работы у Дика было всё необходимое: компьютер, принтер, бумага, ручки и карандаши. На ярко—жёлтом стикере был указан пароль от компьютера – «08808080». Через десять минут ему принесли три сюжета.
«Первый неудачник» – это история о спорте, от школьного разгильдяя до звезды футбола.
«Драма жизни» – это о двух знаменитостях, которые после пятнадцати лет совместной жизни стали врагами. Ложь, манипуляция, раскрытие семейных тайн, секретов друг друга, в общем, обычная мерзость.
«Моя измена» – опять семейная пара бывших звёзд, кто—то изменял, бил, унижал, превращая жизнь другого в кошмар.
Все это типы сюжетов, которые Дик каждый раз будет редактировать. Все они одинаковы: измены, драмы, неудачи, победы и прочая лабуда. И чуть—чуть политики. Каждый день меняются имена и локации, но суть сюжетов – никогда. Одно и то же, раз за разом, как если бы змея пожирала свой хвост. Ему лишь нужно увидеть ошибки и правильно поставить слова под каждую историю.
У него отдел простой «желтухи», а вот выше этажами – там офис, где не просто пишут о звёздах. Там сюжеты серьёзнее, журналисты с головой влезают в политику.
После сюжетов журналистов он получал тонны различных историй от граждан, которые присылали их на почту. Истории были самые разные, и хотя отбор не был слишком жёстким из—за большого количества писем, многие из них были не очень интересными. Поэтому многие из них не попадали в газету. Но те истории, которые проходили отбор, Дик должен был отредактировать, сократить и оставить только самое важное, а затем отправить автору обратно уже исправленный текст, чтобы получить разрешение на публикацию. Это был непростой процесс, и некоторые истории могли ждать публикации от двух до шести месяцев.
Истории были очень разные – от спасения кошки с дерева до переживания потери близкого человека с эмоциональным всплеском. Эти истории помогали людям почувствовать свою причастность к созданию газеты, и это работало – подписки и продажи росли. Дику больше нравились истории, присланные на электронную почту, о реальной жизни, о буднях. Они казались менее шаблонными, в отличие от сюжетов про знаменитостей.
Дик возвращался домой уставшим после работы. Он обычно перекусывал в кафе по дороге, а затем сразу же принимал ванну и ложился спать. Дик не носил часов, так как хотел высыпаться, пусть и ценой кошмаров. В выходные он гулял по городу, узнавая его все больше и больше. Он думал о том, чтобы съездить навестить Элайзу и Майю, но никак не мог выбрать подходящий день для этой поездки.
После нескольких недель работы он снова начал носить часы, так как устал просыпаться в страхе. Но это стало сказываться на его состоянии: днем глаза стали непроизвольно закрываться, и он вспоминал о том самом кладбище, о женщине и погибших товарищах. Впервые он начал принимать таблетки.
На работу он уже приходил не таким бодрым, как раньше. Он закурил, сигареты давали хоть какое—то спокойствие, отвлекали от плохих мыслей, и чувства притуплялись. Ему нужно было чем—то занимать себя ночами, и он стал искать информацию о любом упоминании призраков – легенды, мифы, картинки, рассказы, видео. Все они были постановочные, нереалистичные, так что он так и не мог сказать, что верит тому, что видел на кладбище.
Прошло несколько месяцев. Дик сильно зарос, волосы уже закрывали уши, ведь он не стригся с армии. Стал раздражительным, медлительным из—за постоянных недосыпов, но с работой худо—бедно справлялся. Даже истории, которые присылали люди, уже не радовали, а вызывали раздражение, так как в них раз за разом было одно и то же.
После работы он заходил в магазин и покупал таблетки, сигареты, перекусывал гамбургером или хот—догом. До утра сидел за компьютером в поисках информации о призраках, а перед работой ложился вздремнуть на час—полтора.
Но был и побочный эффект от утренних таблеток. В офисе он постоянно отвлекался и не мог сосредоточиться на информации. Его постоянно что—то отвлекало: жужжание мухи, кашель, смех, щелчки ручкой, стуки по столу, разговоры и постоянное щёлканье пальцами по клавиатуре. И так целый день. Его мысли путались, смех, невнятная речь, щелчки пальцами по клавиатуре, грохот, звуки падающих предметов… Взрыв стены… На шее шрам, который напоминает о той адской боли. Крики напарников до сих пор звучат в его голове.
На работе он хорошо скрывал свою раздражительность. Никто не мог сказать, что с ним что—то не так или что он не высыпается. Только Дик заметил, что он отрастил бороду и зарос, да синяки под глазами стали темнее ночи. Но он не мог избавиться от фоновых звуков… Щёлк—щёлк – звук обоймы, вставляемой в пистолет… Кашель на весь офис – затвор автомата… Смех – ему кажется, что смеются над ним… Крики, взрывы… От всех этих звуков голова разрывалась. И так каждый день, с мыслями, что в армии было лучше. Дик постепенно начал терять рассудок.
Он продолжал читать истории, которые присылали люди, чтобы отвлечься от болезненных воспоминаний. Но однажды, в четверг, он наткнулся на одну историю, связанную с его интересом, и полностью погрузился в нее:
Тело Долсона. ГЛАВА II
1.НАЧАЛО ИСТОРИИ:
Привет, я работаю барменом и хочу поделиться историей про призраков, хочу, чтобы все узнали об этом. Мне хочется поделиться с людьми, которые не против того, чтобы окунуться в мир паранормальных явлений. Эта тема больше всех будоражит и ломает понимание, и даёт переосмыслить саму душу человека. Я понимаю, не каждый день можно увидеть призраков, кто—то делится своим опытом, а кто—то вникает в чужой через буквы. Я частенько отхожу от темы, обожаю говорить, но вы уже, наверное, заметили это. Прошу меня простить.
Вообще, я люблю самые разные истории – о женщинах и мужчинах, о жизни и путешествиях. У каждого есть свои интересные истории, особенно у моих гостей в баре. Да, они все увлекательные, но часто ли вам рассказывали о призраках? Сейчас я расскажу вам одну такую историю, которую видел собственными глазами!
Такие истории действительно редкость в этом мире, и я рад, что могу выделиться в этом отношении. Прошу прощения, что моё предисловие получилось таким длинным. Постараюсь не затягивать саму историю и поделиться своими впечатлениями. Надеюсь, мне это удастся, ведь я не профессиональный писатель.
Хотя, честно говоря, я стараюсь не говорить о таких вещах в моем городе, потому что всегда найдутся люди, которые покрутят пальцем у виска. Могут пойти слухи, а нам с баром такая репутация не нужна. Но история действительно настоящая!
Я расскажу вам историю о Карле – моем бывшем однокласснике. В школе мы не были близкими друзьями, но на свою свадьбу он пригласил меня и, видимо, по просьбе своей будущей жены – красавицы Эммы. Он хотел задобрить начальство, ведь Эмма работала на меня в баре. Да, Эмма работала у меня в баре, но история в первую очередь о Карле. После свадьбы он продал дом своего отца и купил дом поменьше за городом. Карл стал фермером и разводил свиней, продавая мясо. У семьи была только одна машина, и Карл пользовался ею только для перевозки свинины покупателям. Обычно машиной пользовалась Эмма, которая работала у меня в баре с утра до позднего вечера.
Вместе они прожили в счастье и гармонии пять лет, но детей не было. И однажды Эмма не вернулась домой после работы. Тогда Карл сразу же позвонил мне. Это было неожиданно, ведь её смена уже закончилась несколько часов назад, и она должна была уехать. Карл был удивлён и не думал, что с ней что—то случилось, а, скорее, был убеждён, что она просто ушла от него. У него уже был подобный опыт, когда одна женщина его бросила, и, видимо, это оставило в нём сильную травму. Однако к утру мы обнаружили их машину на окраине города, брошенную.
Полиция начала поиски и добилась успеха через два дня. Ну как успеха… Обнаружили они труп Эммы, притом настолько обезображенный, что весь город был потрясён – такого ужаса в наших краях нечасто увидишь. Как пережил Карл всё это, я точно не знаю, пытался с ним созваниваться, но он очень сильно ушёл в себя, и через эту стену до него было не достучаться.
Однажды я попросил своих знакомых из полицейского участка навестить Карла и узнать, как у него дела. Они действительно съездили к нему, но, к сожалению, не сообщили мне о результатах своего визита в подробностях.
Они сказали только, что Карл переживает, но в целом у него всё нормально. Они также спросили, нужно ли ему что—то, но я понял, что у него есть всё необходимое. Видимо, даже они не смогли преодолеть эту стену и установить более тесный контакт с Карлом.
Через несколько месяцев я встретил Карла. Я шел в бар, а он выгружал туши убитых свиней у местного магазинчика. Я подошел поздороваться и предложил помочь, и он с радостью согласился. В тот день он был очень разговорчив и улыбчив, что было для меня непривычно, ведь я помнил его последний раз на похоронах жены абсолютно бледным и подавленным. Я подумал, что время лечит.
Мы договорились с ним о встрече в тот же вечер. Я закрою бар пораньше и приеду к нему. С моей стороны – пара бутылок хорошего виски, Карл признавал только его из всего алкоголя. А с его стороны – пара сочных стейков, чем ещё может угостить «свиной магнат» нашего городка?
В половину девятого я уже был у его дома. Карл ждал меня. Мы хлопнули по рюмашке виски для согрева, уже начинало холодать, и пошли на задний двор. Ещё я взял пива себе и колу Карлу, так что, пока жарилось мясо, мы потягивали каждый из своей банки. Вообще, Карл – тот ещё святоша, ни алкоголь, ни сигареты не признает, поскольку помнит, как всё это сгубило его отца. Но для виски изредка делал исключение.
Наконец, стейки были готовы, и мы вернулись домой. Мясо получилось таким вкусным, что я молча ел, не желая использовать рот для чего—либо ещё. Жир стекал по подбородку, руки были испачканы в соусе. Карл был просто потрясающим шеф—поваром! Он ещё скромничал и говорил, что получилось не так вкусно, как у его отца. И если этот человек не соврал, то я уверен, что в аду самые бесподобные стейки, какие только могут быть!
После того как мы закончили есть мясо, мы начали разговаривать, как будто какая—то невидимая преграда исчезла и каждый из нас стремился выразить свои мысли. Мы обсуждали разные темы: город, местных жителей, политику, спорт. Однако тему жены я старался избегать и всё ждал, что что—то напомнит ему о ней, но нет, он тоже не упоминал Эмму.
К тому времени мы уже закончили обе бутылки, которые я принес, поэтому Карл достал еще одну из подвала. Мы проголодались, и у Карла еще остались замаринованные куски мяса, поэтому мы решили их тоже поджарить. И хотя нам пришлось делать это в темноте, при тусклом свете лампочки и будучи пьяными, Карл показал себя профессионалом, и стейки получились ничуть не хуже предыдущих.
Время приближалось к двенадцати, мы почти закончили и третью бутылку. Для Карла это был явный перебор, редко он пьёт, я уже писал, так что он потихоньку задремал. Я задумался, как мне добираться до дома, приедет ли такси в эту глушь или же очень осторожно и не спеша доехать на своей машине. Благо я знаю все места, где могут стоять копы, так что туда тупо не поеду. Ну и ехать надо максимум миль пятнадцать в час, чтобы ничего не случилось ненароком.
Карл уже спал, опустив голову. Я так и не решился спросить его про Эмму и как он смог пережить такую трагедию.
Я попытался собраться с силами, доесть стейк и выпить последнюю рюмку виски. Поднёс её к губам, опрокинул, виски дошёл до губ и там же остался. Я застыл в своём положении. Передо мной стояла Эмма, она смотрела прямо мне в глаза. Одета она была в ночнушку, стояла ровно, не двигаясь. Да и что скрывать, самого меня тоже будто к месту пригвоздило. Рюмка всё ещё у моих губ, язык просунул к верхней губе, чтобы почувствовать крепость алкоголя. Возможно, это приведёт меня в чувство. Но не помогло.
Я истерически ударил ладонью Карла. Давай же, проснись, скажи мне, что я напился, и мы вместе посмеёмся. В это время Эмма уже подошла так близко, что встала в проёме входной двери. И взгляд у неё был… Обыкновенный, как у живого человека. Но она мертва! И это факт! Я сам видел её труп. А тут она стоит совсем рядом и… улыбается?
О, люди, что я в тот момент почувствовал! Как будто ледяной воды за шиворот залили, а кипятком брызнули в лицо.
– Привет, начальник! – весело сказала Эмма.
Я закричал и наконец проснулся, Карл. Очень сонный, он явно не понимал, что происходит, но наконец посмотрел, куда я указываю пальцем. И ничуть не удивился.
– Ну, Эмма. – Через пару секунд до него дошло. – Черт, я же тебе ничего не рассказал! – В этот момент он посмотрел на неё и сделал приглашающий жест. – Иди ко мне, милая, садись.
– Как это, садись? – жалобно спросил я. – Она же мертва, её убили…
Эмма сдвинулась с места, подошла к столу и села рядом с мужем по левую сторону. Улыбка все ещё держалась на её лице, такое чувство, будто вся эта сцена её порядком развлекла.
В моей голове пронеслось множество вопросов: «Как она здесь оказалась? Она мертва! А мертва ли? Она выглядит как человек, не как труп, живой, сука, человек. Почему садись, почему такая реакция от Карла? Это не в первый раз? Вот как он пережил трагедию? А если она и правда умерла, то как это возможно, что она здесь передо мной сидит? А может, это «мираж»? Хотя «мираж» – прозрачный, с постоянными линиями помех. Может, новая версия? Ну откуда такие деньги у Карла?!»
Сидя за столом, Эмма взяла недопитую бутылку виски.
– Сколько вы выпили?
«Мираж» так не может, они не могут ничего брать в руки.
– Даже третью не осилили до конца, дорогая.
– Кто ты? – спросил я у неё.
– Надо было больше выпить, – повернулась она к Карлу. – Чтобы он так всерьёз не воспринимал всё.
– Ох, ну мне, знаешь ли, не восемнадцать лет, чтобы ещё пару бутылок осилить, – хохотнул Карл.
Я же так до сих пор и не понимал, что происходит. И почему они общаются друг с другом, а на меня внимания не обращают.
– Да я отрезвел, когда тебя увидел! Здесь и десять бутылок не помогут!
– Итак, это Эмма, – наконец сказал Карл.
– Я вижу, что это Эмма. Что она здесь делает?
– Ты садись, не бойся. Карл тебе сейчас всё объяснит, если сможет…
– Не смогу, – перебил её Карл. – Мы же и сами не понимаем до конца.
Почему—то именно от этой фразы я успокоился. Возможно, я просто устал паниковать. Эмма налила виски в стакан и предложила мне. Я не спеша сел за стол, взял алкоголь, но моя рука дрожала.
– У меня реакция была такая же, когда впервые её увидел. – Говорит Карл. – Это было через несколько месяцев после похорон.