Космический Мусорщик: Беглецы

– Да что за чушь ты порешь? Отречься! – Патирион поднялся с дивана, начав мерить комнату нервными шагами.

– Я уже извинился. – закатил глаза Диларион. – Я не собирался стрелять.

– Не перед отцом. – заключил младший брат. – За три дня ты не подошёл и даже не попытался с ним поговорить. Вообще, комнату не пытался покинуть.

– Я целился не в отца, а в императора! – высокопарно воскликнул наследник, но тут же сдался, потому что брат был прав, а ещё смотрел на него с укором. – Да и когда извиняться. Сутки нас держали в лазарете после транквилизаторов. Ещё день не пускали никуда из комнаты. Мне что, нужно было написать ему письмо! – после эмоциональной вспышки старший близнец опустошённо упал на диван, закрывая лицо руками.

– Тебе не стоит забывать, что для нас отец и император это одно и то же. – Патирион присел на диван рядом со старшим. Он уже и не знал в который раз вглядывался в родные глаза близнец и не мог найти там ни слова ответа на сотни вопросов в своей голове.

– Но, – Диларион словно снова прочитал все его мысли, оправдываясь одними и теми же, словно высеченными у него на подкорке словами. – он собирался подписать этот ужасный договор и обречь на смерть сотни…

– Я знаю. – в очередной раз согласился брат, приживая к себе снова расстроенного и также не находящего ответы близнец в крепких объятьях. – Но мы же с тобой дипломаты. И лук – это…

– … последнее средство. Знаю. – кивнул старший, обнимая брата в ответ. – Ты уже собрался?

– Давно. Ты знаешь. – тихо ответил Патирион.

– Идиот. – необидно фыркнул Диларион. – Конечно, знаю. Вот и сбежал первый, называется.

– Это лучше, чем гнить в казематах или сидеть… – Патирион не закончил, отстраняясь от брата.

– Как думаешь, куда он нас пошлёт? – старший брат снова перевёл взгляд на купол.

– Я думаю куда-нибудь на задворки галактики. – совершенно обыденно пожимает плечами Патирион. – Без права возвращаться и всё такое. Выйдет за какую-нибудь из многочисленных невест, что живут в правом крыле дворца, и сделает ещё одного наследника.

– До этого восемь лет не делал, а тут вдруг сделает? Сразу видно, как в тебе много от отца. – Диларион не преминул уколоть младшего, хоть и прозвучало это совсем не зло. – Ничего просчитать не можешь.

– Я просто боюсь того, что мне видится, брат. – Патирион по-взрослому потрепал близнеца по голове и попытался ободряюще улыбнуться.

– Я тоже боюсь, брат. – Диларион перехватил его руку, крепко сжав. – Но думаю, у нас всё получится. Вместе до конца, помнишь?

– Несмотря ни на что?

– Несмотря ни на что.

***

Малая императорская гостиная была действительно малой. Личные покои императора занимали третий этаж Дворца и делились на общественную и личную зоны. Отличались они уровнем допуска. В общественную допускались гости императора, послы, советники, если император решил не принимать их в больших приёмных залах. Она была помпезной, роскошной и соответствующей всем канонам представления о жизни императора. В личную – допуск был только у членов семьи и очень ограниченного круга приближённых лиц.

Император был потомком жителей планеты Земля, сейчас поддерживаемой особой программой сбережения наследия. Планета пребывала в ужасном состоянии к моменту начала космической экспансии, но теперь, благодаря продвинутым технологиям восстановления планетарных условий, жила второй жизнью.

Малая гостиная относилась к последней, личной зоне и была оформлена уютно. Красивые полотна на стенах были выполнены в возрождающейся технике особого ткачества и содержали краткую и красочную историю императорской цивилизации. А род императора был велик и древен. Исследователи склонялись к цифре в несколько тысячелетий, и это с появлением цифровых и оптических носителей. В свою очередь, библиотека хранила многочисленные рукописные источники, которые добавляют ещё несколько столетий и пару десятков колен к истории их семьи.

Императорская семья отличалась от представителей своей планеты. Отличалась генетически. Закрепившаяся хромосомная мутация, обнаруженная при генетической паспортизации, долго оставалась рецессивной, скрытой от проявления. Тем не менее условия на планете начали меняться так стремительно, что после очередной эпидемии, переросшей в пандемию, выяснилось, что мутация у императорских предков давала определённое преимущество. Болезнь, затрагивающая изменение психики в сторону повышенной агрессии и жестокости, едва не привела к вырождению расы. Но императорская семья, как выяснилось позже, к тому моменту уже обладала развитой интуицией и не поддающийся изучению способностью убеждать окружающих в своей правоте, не то уговаривая, не то подавляя чужую волю. Кроме того, их контроль собственных эмоций поражал окружающих, так как ужесточающая остальных болезнь лишь добавила представителям императорской крови харизмы, а воспитание – чёткой позиции придерживаться определённых правил и соблюдать свой кодекс чести.

История происхождения семьи была достаточно запутанной и скрытой от широкой общественности, но итог остался один. К тому моменту, как лекарство от болезни нашли – половина цивилизации была уничтожена в междоусобных распрях и стычках, а община, или город, здесь историки расходятся во мнении, которым руководили предки императора – нет. Несмотря на развитие прогресса, оставшиеся выжившие, переболевшие и значительно отличавшиеся от предыдущих поколений психологически, земляне решили жить под правлением тогдашней Императорской семьи. Позже вернули и избираемые органы власти, и социальную систему, но семью императора оставили. И как показала последняя Галактическая война, не зря. Семья императора и сам Августиар лично сделали очень многое, чтобы земляне, жители других колоний и дружественных рас выиграли и жили в мире.

Полотна, иллюстрирующие лишь малую часть этой истории, были оформлены в приятных глазу зелёных оттенках. Пол был услан мягчайшими коврами с самого Каль-Давари, хранящего в секрете компоненты для производства самых приятных телу тканей, и цвет имели близкий к изумрудному.

Несколько высоких ваз с живыми причудливыми растениями альбиносами – паразитами с Кьяры, способными прорастать где угодно, если там есть вода, живописно украшали интерьер. Несколько клеток с такими же альбиносами-грызунами освежали тишину постоянным копошением. Большой круглый стол и самые удобные кресла во дворце, расставленные вокруг, составляли центр комнаты. Однако главным украшением малой гостиной была люстра. Настоящая, с огромным количеством диодов и не меньшим – режимов освещения. Она создавала атмосферу. Неважно, уюта или торжества, переговоров или дружеских бесед – все, кто был приглашён хоть раз в малую гостиную, запоминали её навсегда.

В этот раз братья проследовали в гостиную под конвоем Стражи, роботов службы безопасности Дворца, и в сопровождении начальника службы безопасности Дворца и первого помощника императора, герцога Жарги Жагри. Дяди Жарги. Он не был принцам родным дядей, но частенько прикрывал их проделки. В детстве носил сладости. И всегда находил для каждого из братьев свой подход. И страшно сейчас было не то, как неодобрительно он смотрел на обоих близнецов, а то, что он не проронил ни слова. За все три дня, с момента глупого эмоционального поступка Дилариона, Жарги, лично сопровождавший их при всех перемещениях, не сказал им ни слова. Только смотрел на обоих близнецов с бесстрастным лицом и ничего не выражающим взглядом. Маской, которой раньше удостаивались все, кроме них.

Остановившись перед дверью, герцог, после стука и положенного по этикету дозволения, зашёл в гостиную. Один. Дверь захлопнулась аккурат перед дёрнувшимся за ним Диларионом, едва не стукнув наследника по лицу.

– Грубиян. Я всё ещё принц! – шёпотом возмутился старший, но Патирион лишь покачал головой. Наследный принц поймал боковым зрением движения головы брата и повернулся к нему с вопросом: – Что?

– Тебе стоит быть сдержанней. – Патирион сосредоточенно нахмурился и скосил глаза на стоявших за ними роботов, чутко следящих и анализирующих окружающее пространство.

– Тебе стоит быть сдержанней, – кривляясь передразнил Диларион. – Всю жизнь от тебя это слышу. – Патирион ничего не ответил лишь потому, что нервозность брата ощущалась буквально в воздухе. Но старший из них двоих во многом был совсем ребёнком. Ему едва исполнилась девятнадцатая галактическая зима, как, впрочем, и самому Патириону. Однако младший принц был рассудительней, а Диларион… Диларион мучился предрешённой судьбой, сделанным до его рождения выбором, и, по честному признанию брату, совершенно не хотел становиться императором. Ни сейчас, ни в обозримом, ближайшем, вообще любом будущем.

– Как думаешь, – Диларион совсем не мог стоять молча, особенно сейчас, когда так ощутимо нервничал. – он меня отправит в казематы? Или на рудники? Или как в дорекреационной Росьзии расстреляет?

– Дореволюционной России, – поправил младший близнеца. – И не тебя, а нас. – взять брата за руку показалось отличной идеей. А то, что тот вспомнил так не любимые им с детства исторические факты – было отличным маркером приближающейся совсем неимператорской истерики. – кроме того, расстрел не практикуют уже пару тысячелетий. Так что выдохни. Во дворце-то и ружья только, если в музейной части есть. Кроме того, думаю, если бы наказание было смертельным, нас бы не вызывали в малую гостиную.

– Может, он хочет сказать, что как отец – прощает меня, но как император простить не может. И что я был хорошим сыном, и всё такое, хоть и не оправдал его надежд, и даже когда я нацелил на него лук, он всё ещё верил, что…

Но пронзительной речи наследника закончиться не дал открывший дверь покоев Жарги. Он смерил замолкшего на полуслове наследного принца неодобрительным взглядом, с сочувствием посмотрел на ненаследного близнеца и проговорил себе под нос:

– Проходите, вас ожидает Его Императорское Величество. – дверь герцог оставил открытой, но сам не зашёл внутрь, а наоборот, прошёл мимо принцев к выходу с этажа.

Это было плохим знаком. Принцев ждала личная беседа, но не с отцом, а с императором.

Августиар стоял около камина с зажатым в руках бокалом с зелёной жидкостью. Оба принца легко узнали любимую настойку матери. Да и запах – в гостиной пахло особыми травами, которые так любила их Императрица. Всеми любимая люстра была полностью погашена. Мрак комнаты развеивал горящий камин, да свечи на каминной полке, стоящие в старом подсвечнике, которым пользовались ещё их предки.

Принцы замерли как вкопанные у границы ковра, сделав в комнату от силы три шага. Дверь за ними захлопнулась с резанувшим слух грохотом, но остановило близнецов не это.

Отец, их отец-император, был бос. Его голые ступни так контрастировали с идеальным тёмным церемониальным одеянием, с его безукоризненным следованием всем протоколам, что дар речи не нашёл бы даже распорядитель, а тот был весьма словоохотлив, не то, что и без того нервные молодые люди.

Император пребывал в своих мыслях и внимания на замерших практически на пороге детей, казалось, совершенно не обращал. Те и не думали подавать вида, потому что были так выбиты из колеи абсолютно не привычным и таким уставшим видом отца, что нарушить царившую в гостиной атмосферу не смели.

За дверями послышались какие-то голоса, и император отмер. Принцы же, пытавшиеся расслышать достаточно громкие восклицания, вздрогнули, когда Августиар резко обернулся в их сторону. Шелест его одежд был слишком громким для тишины комнаты.

– Забавно, как над некоторыми привычками не властно время. – с какой-то непонятной печальной улыбкой император качнул головой, глядя сквозь детей на дверь, явно комментируя то, что происходило снаружи. Однако эта пауза не была долговечной, поэтому вскоре его взгляд сосредоточился на младшем близнеце.

Патирион взгляд отца встретил спокойно. Младший принц, в отличие от эмоционального старшего, прекрасно представлял перспективы. Их разлучат. Это практически наверняка. Диларион боится этого больше, чем смерти, а отец уже давно грозился сослать кого-то из них, из дворца. Вопрос только в том, кого вышлют. Император, словно читая мысли сына, едва заметно кивнул и даже слегка приподнял уголок губ. Патирион знал, что пару раз в громких скандалах император едва удерживался от того, чтобы сказать Дилариону, что уж лучше бы первым родился Патирион. Понятное дело, что в их семье все отлично знали, что это неправда. И младший принц был бы отвратительным императором. По крайней мере, пока. А вот Диларион…

Когда император перевёл взгляд на старшего принца, Патирион буквально ощутил, как брат напрягся каждой клеточкой своего тела. Младший принц мог поклясться, что на лице будущего императора застыла нечитаемая маска, не хуже, чем у их дяди Жарги пару минут назад. Только вот Дилариона, как и их отца, всё ещё могли выдать глаза. И если император подобным пользовался намеренно, старший принц пока просто не научился контролировать себя должным образом. Патирион в этом плане пошёл в мать.

Немногие знали, что эта чудесная женщина, подтверждая своё происхождение, в критических ситуациях становилась холодна как обратная сторона их ближайшего спутника Аленука. Ещё меньшее количество душ знало, что император на самом деле не обладал терпением и спокойствием. Его характер был взрывным и опасным. Только огромные усилия и невероятный контроль помогали ему сдерживаться. И вот Диларион пошёл именно в него. Пока, к сожалению, совсем не контролем.

Резкий, порывистый, импульсивный – молодой наследник обычно приносил с собой переполох и, чаще всего, разрушения.

Так, стихийная вспышка гнева, приведшая принцев в эту малую гостиную, была совершенно в рамках его характера. Просто никто не ожидал, что молодому принцу очередная делегация подарит вполне себе рабочий лук. А отец решит заключить с ними не очень выгодное для жителей Альянса, с точки зрения максималиста-наследника, соглашение.

Патирион всё ещё где-то внутри продолжал себе твердить, что это просто недоразумение, дурной сон или кошмар. Но страшный, импульсивный, необдуманный и такой детский поступок старшего брата был реальностью. Как и то, что сейчас их отец снова стал императором и огласит их приговор.

Августиар действительно как-то неуловимо из отца превратился в главу. Хоть и номинального, огромного Альянса, простирающегося на сотни световых лет. Это было очень сложно объяснить, но парни, как никто другой, научились ощущать эти едва заметные перемены.

– Ваше Императорское Высочество. – принцы синхронно произнесли приветствие и склонили головы в церемониальном поклоне. Ощущение тяжёлого взгляда практически сразу пропало, сопровождаясь звуком шелестящих одежд. Император отвернулся и проследовал через арку в соседнюю комнату. Близнецы, переглянувшись, двинулись следом.

– Наш Межгалактический Альянс крупнейший союз в исследованной Вселенной. Подданные, колонии, республики, княжества и планетные системы – они все вверяют мне свои жизни, позволяя направлять, помогать, подсказывать пути для их лучших дней. – голос императора был непреклонен. – Но может ли император быть отличным правителем, если не в силах уследить за собственным сыном? Собственным наследником!

– Отец! – попытка Дилариона могла бы быть засчитана, если бы отец смотрел на них, но тот даже не обернулся. Он всего лишь взмахнул рукой, и оба принца упали на пол, прижатые гравитационным излучением.

Весь дворец, каждая комната и коридор, любой угол и закуток были настолько технически модифицированы, что пожелай Августиар, чтобы один из наследников начал гореть, а второй тонуть, невидимые барьеры, электромагниты, излучатели и трубы тотчас бы перестроились и исполнили его желание. Такие преграды могли бы защитить императора и во время приёма, однако эта система требует особой концентрации. Если ты не готов к выстрелу, то и барьер поставить не успеешь.

– Ты ещё смеешь перебивать меня? – тихий, вкрадчивый голос Императора пронял даже Патириона. – Ты, так и не научившийся держать себя в руках, не способный обуздать свои порывы и увидеть дальше легкомысленных желаний, смеешь меня перебивать? – подобное понижение голоса могло закончиться очень плохо. Гнетущая тишина, воцарившаяся в комнате, позволяла различить сдавленное дыхание обоих братьев. А ещё был различим гневный свист вдыхаемого воздуха самим Августиаром. Патирион был абсолютно прав – отец сильно сдерживался, все эти три дня. И то, что сегодня он принял мамину любимую настойку, для них ситуацию только усугубляло. Травы могли как успокоить его нервную систему, так и перевозбудить. И в последнем случае они могут и несдобровать.

Однако из соседней комнаты, той первой в малой гостиной, где они оказались, едва вошли, а точнее из-за двери в ней расположенной, снова донёсся шум, и это разом успокоило императора. Нет, конечно, не успокоило полностью – тот всё ещё выглядел не на шутку рассерженным и готовым к кровавой расправе, но отвлекло – точно. Переключило достаточно для того, чтобы он снова вернул контроль над собой и отключил гравитационный экран, позволяя обоим отпрыскам выдохнуть – до того, сила, приживавшая их к полу, словно повиновалась гневу императора и усиливалась с каждой секундой.

– Через несколько часов со взлётной полосы отбудет два корабля. – голос императора прозвучал нейтрально, будто тот за чашкой чая зачитывал скучную новость из последних свобод. – Один увезёт вас, наследный принц Патирион, вместе с нашей дипломатической миссией и представителями делегации Вак-Гариуолуну на их родную планету. Я назначаю вас младшим помощником секретаря представителя Империи. Второй увезёт Вас, наследный принц Диларион, в Межгалактическую Академию, кадетский корпус, рота штрафников. – Августиар отвернулся к балкону, не глядя на сыновей. – С сего момента вы оба лишаетесь своих титулов и полагающейся Императорской чете защиты, содержания, слуг и помощников. Также всех материальных ценностей и отличительных знаков. Герцог Жагри, – император махнул рукой в противоположную дверной арке сторону и из тени вышел дядя Жарги, всё с тем же непроницаемым выражением лица. – засвидетельствуйте мою волю и приступите к исполнению.

– Ваше распоряжение задокументировано внутренним указом. – мужчина подаёт электронный бланк, и принцы даже не успевают ничего сказать, когда их отец касается подтверждающим перстнем протянутого документа. Едва это происходит, как за спинами парней возникает Стража и их буквально подхватывают под локти, не позволяя даже толком осознать то, что произошло.

Император смиряет их обоих нечитаемым взглядом и уходит обратно в малую гостиную.

– Стража, именем императора, каждого из принцев, доставить в комнаты временного пребывания. Выполнять. – герцог Жагри также не смотрит на принцев и покидает комнату вслед за императором.