– Роа тоже. Просто не признается.
Какое-то время мы молчали, глядя на расстилающуюся впереди полосу аэромагистрали, расчертившую город золотой лентой, потом я вздохнула:
– Надеюсь, им понравится то, что мы придумали.
– Шоу с голографическими водными драконами не может не понравиться, – Элегард хмыкнул. – Я вот не ребенок, но уже в восторге.
Я не стала говорить о своих опасениях – в частности, о тех, что когда Роа и Риа оказываются на побережье, на побережье случается аншлаг. Потому что водные подходят так близко, что у некоторых безопасников отелей даже глаз начинает дергаться, а у некоторых особо впечатлительных туристов – дрожать руки. Это видно потом по записям живой ленты, поэтому мы очень редко бываем на побережье.
К счастью, каждый раз с нами рядом оказывается какой-нибудь непростой иртхан: например, постановщик с мировым именем Джерман Гроу (Гранхарсен) с сыном. Правящий Зингсприда Вэйлар Рингисхарр с женой и детьми, или еще кто-то. Это дает мне надежду на то, что дело не в моих детях, потому что в них же не может быть дело, верно? В них нет пламени, и драконы к ним выходить не могут, они могут выходить только к тем, в ком чувствуют силу.
Моих детей не волнует сила пламени, они в восторге от того, что творится на побережье и главное – от водных драконов. Поэтому голографическое шоу в закрытой секции аквапарка для нас и наших гостей – именно про этих самых водных драконов. Я правда надеюсь, что оно им понравится, и я правда надеюсь, что все так и останется. Никакого пламени.
Ни во мне. Ни в моих детях. Больше никогда.
– Куда мы все-таки летим? – спрашиваю, чтобы отвлечься от этих мыслей и переключиться.
– Не терпится? – спрашивает Элегард. – Хочешь испортить себе сюрприз?
– Я просто хочу знать, к чему готовиться. Может, я в принципе не одета для твоего сюрприза.
Он смеется.
– Я бы тебя предупредил. Можешь мне поверить, ты более чем одета. Разве что туфли придется сменить, но я их захватил.
Приподнимаю брови: на мне сейчас элегантное темно-синее платье, приталенное, с открытой спиной, длиной до середины бедер. И мягкие, разношенные балетки – ни во что другое после выступлений я в принципе не влезаю. Поэтому сейчас и спрашиваю:
– Ты издеваешься, да?
– Все по желанию. Обувь не главное, Рори, и ты это прекрасно знаешь.
– Вот уж позволь мне самой решать. Так куда мы едем и кто там будет?
– Весь свет Зингсприда тебя устроит? И еще Сибрилла Ритхарсон. Это такая тусовка для местного шоубиза с легкой фервернской прохладцей. Пришла пора тебе познакомиться со всеми поближе.
Я качаю головой.
– Мы знакомы. Заочно. Со многими даже лично.
– Но на тусовки тебя пока еще не звали. Я решил, что пришло время это исправить.
– Мы подумали, и я решил? – снова фыркаю.
– А ты против?
Хочу сказать, что тусовки не мой формат, и что вообще-то меня пару раз звали, но не успеваю. Потому что мой смартфон взрывается в сумочке популярной мелодией. Песня Халимы Истахаард, лархаррской певицы, на первых местах в чартах уже второй месяц, и я стала одной из тех, кто слушал ее по десять раз на дню.
Вытаскиваю смартфон: звонит няня. Элегард удивленно смотрит на меня, я же нажимаю «принять вызов». И в мой мир врывается отчаянный крик:
– Аврора! Аврора, пожалуйста, срочно приезжай. У Роа очень высокая температура. Очень! Он потерял сознание.
Глава 3
Пока мы долетели, к тому, чтобы потерять сознание, была близка я. Учитывая, что мой сын с детства не поймал ни одной болячки! Ни одной простуды! Лар умудрялся подхватить сопли постоянно – то под кондиционерами, то перекупается, то перегреется, а эти два драконенка, Роа и Риа, могли часами сидеть в воде, и им ничего не было. Не только в воде, жара, кондиционеры – без разницы. Как же я этому радовалась! Ну вот и дорадовалась.
В комнату к сыну влетела почти ураганом и, когда увидела, что у него открыты глаза, облегченно выдохнула. Ненадолго, правда: лобик под моей ладонью был не просто горячим, а раскаленным.
– Очень высокая температура, – на мой взгляд отозвался наш семейный врач.
Он успел раньше нас с Элегардом, и сейчас на сгибе локтя моего сына было наклеено несколько жаропонижающих пластинок.
– Это нормально?
– Нормально? Нет, риам Этроу, это не нормально. Температура не опускается. У Риа она чуть ниже, но…
Я судорожно вздохнула и перевела взгляд на сына. Он никогда не плакал, но сейчас красные пятна на его лице и глаза, расширенные, с большими зрачками, говорили о том, как ему нехорошо. Насколько ему нехорошо…
– Я поговорю с Дэйном, Аврора, – сказал Элегард, кивая врачу на дверь, – и мы заглянем к Риа. Сейчас с ней Эла.
Я ничего не ответила, только благодарно взглянула на Элегарда. Хотя мое сердце рвалось на части – мне хотелось быть и с дочерью, и с Роа одновременно, у них были разные спальни. Мы решили, что так будет лучше, и как только они чуть подросли, разделили близнецов, во-первых, потому что мальчик и девочка, а во-вторых, чтобы Лар тоже стал одним из них, потому что, живя в одной комнате, они просто не отлипали друг от друга и старшего брата почти не замечали.
Зная, что Роа терпеть не может всякие нежности, я осторожно опустилась на край его кровати:
– Как ты?
– Жарко, – сказал мой сын. – А так хорошо.
В этом был весь Роа: ни за что не сознается, что ему плохо.
– А я полностью здоров, – сообщил Лар.
Он сидел на постели с выданным по такому случаю «запретным» на вечернее время, не говоря уже про ночь, гаджетом, и я облегченно вздохнула. Улыбнулась:
– Я этому рада, драконенок.
– Мам! Не называй меня так. Я уже большой.
Роа фыркнул, улыбка тут же сбежала с его лица, а я не выдержала, взяла его крохотную ладошку в свою.
– Все будет хорошо. Вот увидишь.
Он закрыл глаза. И это было так на него не похоже… Я снова коснулась ладонью лба, и мне показалось, что он стал еще более горячим.
– Сходи лучше к Риа, мам, – попросил сын, не открывая глаз. И я, чувствуя, как у меня сжалось сердце, поднялась.
– Обязательно. Но я скоро вернусь.
Я пропустила в комнату к сыновьям доктора, прежде чем шагнула в коридор, но Элегард перехватил меня раньше, чем я успела открыть дверь в спальню дочери.
