– Будь осторожна, не доверяй им.
После этих слов она отпустила меня и отправилась к калитке, что вела к её дому. Дядя же посадил меня на коня и пустился в путь. Тревожные мысли не давали мне покоя. Я смотрела вперёд мимо проносящихся фасадов домов, ветер ласково трепал мои локоны. Солнце уже готовилось покинуть свой трон на небосводе и скрыться в небесах за приближающимися тучами. Погода портилась постепенно, как и моё состояние. Какая же она на самом деле – эта правда? Что случилось в тот день? Вики и Ники что-то скрывают или просто боятся мне сказать? Или же дело в словах Конрада? Неужели, я и правда могу сойти с ума от этого. Вопросов прибавлялось всё больше, а ответов было всё меньше. Кто эта девочка с портрета, который я спрятала в кармане кофты, вместе с папиным кольцом. Попытавшись покопаться в воспоминаниях, я смогла восстановить небольшую часть. Мой отец Бартоломей был известным травником. Моя мама Амэлия ткала потрясающие платки. Я же любила живопись. Вспомнила! Это моя картина. Я хранила их в маминой мастерской. Мне нужно попасть туда.
– Конрад, мы можем по пути заехать в мамину мастерскую? Мне нужно забрать оттуда кое-какие свои вещи.
– Хорошо, дорогая, заедем.
Дядя свернул налево и отправился по улице, которая вела в то самое место. Чувство страха, неизбежности начало застигать меня врасплох. Пока я не помнила всего, чувство утраты родителей меня не беспокоило. Как будто они не умерли, а куда-то уехали, оставив меня пожить с дядей. Но в глубине души я понимала, что врать самой себе глупо. Тогда почему я не испытываю чувство боли и утраты, как с Роуэном? Одна только мысль о том, что он погиб, чуть не свела меня с ума.
– Приехали, давай руку, – молвил дядя, спрыгнув с коня.
Он ловко снял меня с седла и повёл вперёд к двери, ведущей в мастерскую. Замок был приоткрыт, как будто кто-то выходил оттуда в спешке. В нос ударил запах мамы, отдающий жасминовым деревом, и мятный, запах Роуэна. Но как спустя столько времени я смогла это почувствовать? Конрад открыл дверь и зажёг свечи. Я осмотрелась. Воспоминания картинками побежали перед глазами. Мы стояли в холле, справа находилась комната, где стоял станок и хранилась мамина пряжа. Слева была комната, где хранились её готовые работы, вот туда мне и надо. Дёрнув за ручку, я вошла в помещение, где на стене висели разные платки. Подойдя к белому кружевному, коснувшись его кончиками пальцев, я как будто прижалась к маме. Из глаз сами по себе хлынули слёзы, вспомнились моменты нашей жизни в Бевейле. Её вкусные завтраки, тёплые объятия, наставления, девичьи секреты. Я сорвала платок со стены и прижала к груди. Мне стало так грустно, тоскливо и до боли одиноко. Мама, неужели ты правда ушла навсегда? Тёплые мужские ладони, словно ангельские крылья, окутали меня собой.
– Тебе сейчас очень тяжело, детка, понимаю. Я сам до конца ещё не смог принять её утрату. Всё ещё думаю, что она уехала и вот-вот вернётся.
Дядя говорил так искренне, казалось, он умеет читать мои мысли, понимает всё, что чувствую. Я положила свои нежные пальчики на его мужественные руки и сжала их.
– Эм, ты сегодня очень много перенесла волнений и потрясений, я переживаю, что это негативно скажется на твоём и так очень хрупком здоровье.
– Не волнуйся, я справлюсь, – улыбнулась я сквозь слезы. – Пойдём вон туда. – взяв его за руку, потянула за собой.
В конце этой комнаты я хранила свои картины, все они были закрыты белыми тряпками. Я стала искать то, что, казалось бы, поможет мне прояснить ситуацию. Перебирала одну за другой и, наконец, в самом конце нашла ту, что словно звала меня. Я скинула с неё вуаль, и моё сердце ахнуло. Воздух в груди закончился. Не в силах вдохнуть, я упала на колени и прижала к своей груди портрет.
– Эмбер, родная, – прошептал дядя, сев рядом.
Из моей груди вырвался протяжный вой, он уже не напоминал человеческий, а скорее волчий, когда люди говорили, что волк воет к беде. Такой жуткий, терзающий, разрушающий, заставляющий впасть в отчаяние.
– Душа моя, тише, ты не одна, я буду всегда с тобой, вместе мы справимся с этой болью.
В голове застыл один фрагмент. Мама с папой сидели на террасе и позировали мне. Уговорив их, наконец, я рисовала их портрет. Светло-русые локоны мамы свисали до самых плеч, а её каре-зелёные глаза сияли ярче любых изумрудов. Она положила голову на плечо папе. Я пыталась передать весь спектр эмоций, как на его серьёзном скульптурном лице отражаются нотки любви и нежности. Какую теплоту и заботу несут его синие глаза, какие они с виду холодные, но на самом деле таят океан нежности. Его чёрные коротко стриженные волосы, аккуратно зачёсанные назад, отливали на солнце лёгким золотым пигментом. На их лицах застыла безмятежность. Такие счастливые, такие родные. Как же я хотела сейчас их обнять. Прикоснуться губами к щеке. Почувствовать родной запах. Всю ту теплоту, что они дарили мне. Разве возможно пережить утрату близких?
– Дядя, как они погибли? Скажи мне правду! – закричала слёзно я. – Уверена, ты знаешь, как все произошло, просто почему-то мне не говоришь. Ведь это ты не позволил Вики и Ники рассказать мне?
– Узнаю в твоём характере Амэлию, – дрожащим голосом сказал Конрад.
Он обхватил своими тёплыми руками моё лицо и взглянул мне прямо в глаза, но на самом деле он смотрел гораздо глубже.
– Мы с твоей мамой рано потеряли родителей. В нашей деревне, откуда мы родом, некому было приютить двух сироток. Тогда я решил, что сам смогу позаботиться о себе и сестре. Мне пришлось очень рано повзрослеть. Но Амэлие я позволял оставаться ребёнком, не обременяя себя грузом взрослой жизни. Так я стал травником и известным лекарем. Накопил денег и смог купить дом в Бевейле, куда мы переехали. Выучился на учителя, а сестра занялась ткацким делом. В один прекрасный вечер в столицу из другого королевства приехал твой отец. Зашёл в мой магазин за травами, в этот день сестра меня заменяла. Так они и познакомились. Любовь у них была с первого взгляда. Я долго не мог смириться с тем, что Амэли уйдёт из нашего дома, оставит меня одного. Но и удерживать её не имел права. Они поженились, а мне пришло приглашение во дворец. Дастиан был тогда ещё совсем маленьким и был смертельно болен. Никто из других лекарей не смог помочь мальчику. Но мне это удалось. Король с королевой были мне безмерно благодарны и предложили должность учителя и по совместительству лекаря королевской семьи. О сестре теперь заботился Бартоломей, а мне нужно было как-то жить дальше, поэтому я согласился. Но если бы я знал, что всё это так обернётся, что Барт не сможет уберечь её – ни за что бы не отпустил. Поэтому, моя маленькая девочка, ты всё, что осталось у меня в этой жизни. Ты прости, что я через чур осторожничаю, иногда чрезмерно опекаю, но я очень боюсь потерять ещё и тебя.
Его рассказ поразил меня. Теперь я окончательно убедилась в том, что ему я могу безоговорочно верить. Конрад любит меня так же сильно, как когда-то любил маму. Мы ещё долго сидели молча в объятиях друг друга, смотря на стоящий перед нами портрет. За окном уже стемнело, свечи начинали гаснуть.
– Эмбер, нам уже давно надо было быть в замке, нужно возвращаться. Дастиан скорее всего уже в бешенстве.
– Хорошо. Можно я возьму с собой пару своих картин?
Дядя утвердительно кивнул, помог мне подняться. На ногах держаться было трудно, рана на моей голове вновь дала о себе знать острой резкой болью. Я дотянулась до стоящего справа от меня холста, развернула его обратной стороной, на нём была надпись: «Хочу, чтобы ты была рядом каждую минуту моей жизни, а пока пусть этот портрет напоминает тебе обо мне. Люблю тебя, Эм. Твой Роуэн».
Очередное воспоминание озарило мой взор. Это портрет Роуэна. Я еле уговорила его мне попозировать. Он согласился, но с одним условием. Что сделает надпись на обратной стороне холста и я смогу её прочитать только когда сильно по нему соскучусь. Он висел у меня в спальне, пока однажды Ники у меня в гостях не захотела его рассмотреть. И засыпала меня кучей вопросов. Он действительно седой и носит такие длинные волосы? А почему у него уши как у лисы? Зачем ты его в таком образе изобразила? Почему нормальный портрет не нарисовала? Почему он у тебя такой бледный? Кошмар какой, Эм. Ты ему показывала его? После этого допроса с пристрастиями я сняла портрет и хотела немного его откорректировать, принеся в мастерскую. Так он и оказался здесь.
Дядя взял меня на руки и вынес из мастерской вместе с двумя картинами. Аккуратно усадил на коня и пустил его в галоп. Мы скакали по тёмным улицам, в домах уже горели огни. Подняв взор к небу, увидела миллионы ярких звёзд, что так красиво сияли на своём небосводе. Но особенно прекрасной была луна: большая, яркая, чарующая. Сегодня было полнолуние, и свет королевы ночи был столь сильным, что освещал наш путь. Прижав к груди картины, на мгновение я замечталась. Что однажды вот такой же лунной ночью буду ехать на коне с Роуэном, прижимаясь к его тёплой груди, слышать стук чарующего огненного сердца. Вдыхать родной запах, чувствовать прикосновение нежный горячих ладоней. Сладко вздохнув пришла в себя, перед глазами уже были ворота замка, что вели во внутренний двор. Заехав в него, мы увидели разъярённого Дастиана в окружении пятерых стражников, он как раз седлал коня. Гнетущая негативная волна мгновенно окутала нас с дядей, интуитивно я прижалась к нему. Его ласковые руки тут же окутали меня в защитный барьер, где я почувствовала себя в безопасности.
– Конрад, чёрт тебя побери, – закричал на всю округу принц так, что аж птицы с деревьев взлетели в небо.
Он спрыгнул с Ветра, показав жестом мне оставаться в седле. Дастиан походкой дикого зверя, готовящего прыгнуть и загрызть противника насмерть, направился к нему.
– Что случилось, мой мальчик? Ты чего кричишь на всю округу?
Исчадие ада схватило дядю за грудки, со взглядом разъярённого убийцы зашипел:
– Ты время видел? Где ты был?
У меня чуть сердце не остановилось. Думала, он сейчас его убьёт.
– Так ты волновался за меня, родной мой?
Он мгновенно его отпустил и оттолкнул от себя, Конрад же с лёгкостью устоял на ногах.
– Да чтоб тебя… – огрызнулся Дастиан и начал удаляться в сторону, ведущую ко входу в замок.
– Ребята, расходимся, все хорошо. Меня искать не нужно, вроде как я уже совсем большой мальчик, – усмехнулся дядя, аккуратно снимая меня с седла. – Идти можешь?
– Да, – ответила я, но ноги тут же подкосились, усталость и долгая поездка дали о себе знать.
С лёгкостью подхватив меня на руки, он направился в замок. Мне было немного неловко, но спорить с ним я не стала. Мы быстро поднялись на второй этаж, но пошли совершенно в другую сторону. Дойдя до двери какой-то комнаты, мы остановились. Дядя повернулся и указал на дверь напротив.
– Это мои покои, ты можешь приходить в них в любое время. А вот эта комната, – он развернулся обратно к двери, у которой мы стояли. – Теперь твоя.
Мне было неловко и одновременно очень приятно.
– Спасибо, что заботишься обо мне.
Конрад ласково улыбнулся и открыл дверь. Перед моим взором предстал следующий вид. При входе справа был большой камин, рядом с которым лежала мягкая белая шкурка, подразумеваю, какого-то животного, явно убитого Дастианом. По двум сторонам от камина были два книжных шкафа под потолок, забитые книгами. Напротив стояли три резных кушетки и небольшой деревянный столик посередине. Справа от камина находилось большое окно с ярко алыми шторами. Около него стоял письменный стол с вазой, наполненной розами. Как красиво. Мы прошли вперёд, и я увидела большую двуспальную кровать с белым балдахином. По бокам от неё стояли тумбочки, на одной из которых стоял подсвечник с горящими свечами. Слева от кровати была ещё одна дверь, рядом с которой располагалась ширма.
– Тебе нравится? – спросил дядя, опуская меня на красиво заправленную рубиновым покрывалом кровать.
– Очень, спасибо ещё раз, – улыбнулась я.
– Эта дверь ведёт в ванную комнату. Если остались силы, можешь умыться и немного освежиться. Я пойду переоденусь и прикажу подать тебе ужин.
– А ты? Ты тоже должен поужинать, мы с самого утра ничего не ели.
– Моя заботливая девочка, обещаю тебе, покушаю, только загляну к Дастиану, пока он от своей злобы не сжёг замок.
Я утвердительно кивнула, и дядя спешно удалился. Вновь оставшись наедине с собой, немного загрустила. Сил практически не было, прилегла поудобнее на кровать и мгновенно заснула, даже не успев снять кофту с обувью.
– Единственная, – раздался голос Роуэна.
Открыв глаза сразу поняла – это сон. Он сидел на краешке моей кровати, смотря мне прямо в глаза. Улыбка его была очень печальной. Мне так захотелось обнять его и согреть, но я побоялась, что он мгновенно исчезнет.
