Глаза цвета стали
Для передвижения на огромные расстояния некроморфы иногда использовали эту жижу, которую высокомудрые и яйцеголовые профессоры называли асинхронной модуляторной плазмой для формирования квантовых вибраций в пространстве. Другими словами, куда бы ни вылить эту гадость, в том месте теоретически мог появиться портал, ведущий туда, где находилась такая же жижа с похожими молекулярными свойствами. Один раз на Хоккайдо я сам видел, как из подобной лужи вылетел воздушный змей – очень опасная разновидность некроморфа, убивающий своих жертв посредством высокого электрического напряжения, генерирующегося внутри его тела. Сейчас на моих глазах происходило нечто похожее, только портал еще не сформировался до конца, ограничиваясь краями пляжа. Танкисты поначалу не могли понять причину паники ученых, напуганных какой-то неприятной, но совсем не опасной на вид жидкостью.
Вдруг чудовищной силы удар из нутра судна исковеркал носовую часть корпуса, высвободив разом все остальные запасы жидкости. В дырку стали протискиваться и пролезать сонмы длинных щупалец, и местность огласили акустические вибрации такой силы, что все люди попадали на землю, зажимая кровоточащие уши ладонями. Левиафан вновь огласил округу воплем, стараясь поскорее высвободиться из стального плена.
– Что это? – выкрикнул ближайший ко мне боец, у которого из ушей текла кровь.
«Хотел бы я сам знать», – подумал я, борясь с адской болью в голове.
Вибрации прекратились, но прийти в себя смогли не все. Поднявшись на ноги, шатаясь из стороны в сторону, я увидел, как дружный залп десяти танков разворотил центральную часть твари. Осколочно-фугасные снаряды рвали на куски незваного гостя, похожего на мутировавшую помесь кальмара с омаром. Гигант был невероятно живучим, если уцелел после танковых залпов, бьющих прямой наводкой.
– Я еще сделаю из тебя суп! – радостно взвыл в эфире самодовольный голос танкиста.
– Глупцы, отходите пока не поздно! – прохрипел я в эфир. – Капитан Сергеев, если ты меня слышишь… Антон, немедленно уводи людей! Живо! Это портал – и он активировался!
Истекая темно-зеленой кровью, левиафан сделал новую попытку выбраться из тесного трюма. В воздухе бешено извивались щупальца, кромсаемые тяжелыми пулеметами и снарядами. Не выдержав второго слаженного залпа танков и ракет штурмовых вертолетов, продолговатая голова твари разлетелась на куски, обнажив склизкое нечто, пронизанное мозговой тканью, вроде губки. Из мертвого тела на песок хлынули нескончаемые водопады каких-то мелких белесых животных, которые с головой облепили солдат и ученых.
Авианаводчик, испуганный до чертиков всем происходящим, принялся просить помощи у бомбардировочной авиации и у артиллерийской поддержки бронепоездов, ожидающих сигнала к атаке. Стопятидесятимиллиметровые безоткатные орудия извергали залп за залпом, разбивая в клочья покореженный и охваченный пламенем корпус плавучего завода. Взрывы снарядов подбрасывали куски обшивки, вперемешку с плотью Левиафана, высоко в небо. Вертолет Ми-24, попав в зону мощной электромагнитной турбулентности портала, утратил управление и на полной скорости зарылся в море, подняв тучу брызг.
Приказав своим людям отступать к бронепоездам, я оглянулся на пляж и обомлел – в центре портала стоял… человек. Вскинув к глазам окуляры бинокля, я увидел, что это не нежить, но и не совсем человек. Это был мужчина среднего возраста, хорошего телосложения, которому навскидку можно дать и тридцать, и сорок лет. У него была золотая кожа! Неспешно, словно у него в запасе была целая вечность, он шагал прочь от портальной жидкости, не обращая никакого внимания на снующих у него под ногами некроморфов. Я почувствовал, как волосы на моей голове зашевелились и сделали милую попытку отделиться от черепа. Прямо над пляжем два утративших управление вертолета столкнулись в воздухе, и в водопаде горящего железа обрушились на землю, прямо на то место, где стоял незнакомец. Пришелец с нечеловеческой скоростью увернулся от обломков.
«Примите предвестника. Найдите Ключ…» – раздались в моих мыслях чужие интонации неживого голоса.
Я был готов поклясться, что он обращался именно ко мне.
Пуля, выпущенная из снайперской винтовки Чекова, снесла пришельцу половину черепа, красочно разбрызгав его светящееся содержимое по сторонам. Чужак опрокинулся в траву, спиной назад, и задрожал мелкой дрожью.
– Отставить, Чеков! – запоздало выкрикнул я в рацию. – Я тебе что сказал? Отступать!
– А как же вы, капитан? Я без вас никуда… И кто этот блестящий?
– Поспорь у меня! Бегом отсюда, несчастный обмылок! Мы отступаем.
Нехотя закинув за спину винтовку, Чеков стал быстро спускаться с холма и вскоре скрылся в густой траве. Я снова посмотрел в бинокль на труп пришельца и был несказанно удивлен, когда на моих глазах его лысый череп снова принял прежнюю форму, не оставив на коже даже шрама от пули. Существо медленно поднялось и резко обернулось к ученому. Бледное сияние из глаз чужака облучило бедолагу. Ученый, оглушительно взвыв, стал разрывать на себе комбинезон. Под ним неровно дышало сморщенное тело хиляка – мерзкого создания, сосущего кровь у мертвецов. Никогда мне еще не доводилось видеть носителя «радости жизни», а тем более наблюдать, как он использует свое умение для обращения людей в некроморфов. Но дальше пришелец меня удивил. Вместо того, чтобы продолжить свое грязное дело, он обхватил хиляка за шею и одним движением руки оторвал ему голову. Расталкивая со своего пути ковыляющих по пляжу зомби, быстрым шагом скрылся в густой растительности прибрежной полосы.
* * *Прошло несколько часов томительного боя между немногочисленными выжившими группами военных и нежитью. Портал продолжал исправно функционировать, изрыгая все новые волны живности. Побережье захлестнула волна некроморфов самого разнообразного и экзотического вида. Больше всех здесь было, конечно, зомби, но хватало и таких, о ком я даже не слышал. Они с холодящим душу воем прорвали оборону бойцов ЦОЗа и стали утаскивать солдат поодиночке в кипящие воды моря.
– Три, ноль, ноль, квадрат зет. Внимание всем! Работаем в непосредственной близости от своих! – надрывалась рация у меня на поясе. – Борт три, просим поддержку сто пятыми. Множественные цели на побережье. Пожалуйста, поспешите! Мы их долго не сдержим!
После непродолжительной паузы рация снова ожила.
– Вы в зоне поражения, есть риск зацепить своих.
– Ты что, глухой? Здесь больше нет своих! – заорал голос и разразился нецензурщиной.
– Группа спецназа запрашивает поддержку с воздуха…
– Грачи на подлете. Уходите как можно дальше от пляжа. Работаем Х-40.
Я что есть духу стал бежать под гору, молясь о том, чтобы успеть до того, как взорвется объемно-детониpующая авиационная бомба. Еще долго я слышал за спиной трескотню выстрелов и гулкий грохот танковых орудий, пока внезапная тишина не подсказала, что все кончено. Когда стемнеет, и из портала полезет основная масса некроморфов, вот тогда потеря южной оконечности острова покажется сущей мелочью перед лицом неминуемого уничтожения. К следующему вечеру поселок Южный окажется в изоляции и попадет под первый удар. Удержать его, скорее всего, не удастся, но можно попытаться предупредить людей сейчас и организовать эвакуацию на территорию Гнезда.
Я с надеждой обернулся на шум в небе, когда появился наш единственный летающий штурмовик Су-25, сбросивший свой смертоносный груз прямо на пляж, где копошились некроморфы. Я заблаговременно скатился в глубокий овраг, забившись в какую-то дыру в земляной насыпи. Бомба, по моим подсчетам, еще опускалась на парашюте. Внезапно где-то вдали раздался оглушительный хлопок, а следом эхо громового рокота и резкий свист, как от прокола колеса. Холмы, с которых мы вели наблюдение за местностью, были объяты огнем. Ударная волна разметала по всему берегу груду железа – то, во что наша артиллерия превратила корабль, – и бессильно погасла на границе портала. Я не стал дожидаться прилета остальных самолетов с напалмом, все равно для портала такого размера это как слону дробина. Операция «Мародер» с треском провалилась, поставив нас перед нелегким выбором – либо мы закроем портал в самое ближайшее время, либо портал поставит жирную точку на всех обитателях острова.
Тяжело дыша, я взобрался на железнодорожную насыпь и стал размахивать руками, чтоб меня невзначай не пристрелил какой-нибудь нервный стрелок у турели. На мгновение впереди на путях зажглись мощные прожектора, заставив меня прикрыть глаза руками.
– Я подумал, что на этот раз тебе точно крышка, – напустив на себя невозмутимый вид, Антон обнадеживающе хлопнул меня по плечу, когда я добежал до бронированного вагона и быстро заскочил на подножку. – Вот уж не думал, что буду снова рад увидеть твою страшную морду, Алешин.
– Когда следом за мной придут некроморфы, ты мне еще больше обрадуешься, – парировал я, направляясь по узкому коридору к головному локомотиву.
– Ты многое пропустил, пока препирался с Нечаевым. Это просто цирк. Тебя сначала представили к запоздалой награде и очередному повышению в звании, но после жалоб профессора действие приказа временно приостановили по просьбе генерала Воронина. Ты не мог отложить свое выступление на потом?
– Дружище, я иронично отношусь к наградам и скептически к званиям. Даже на краю тотального истребления эти седовласые мальчики в погонах никак не наиграются в солдатиков. Но я не желаю участвовать в их играх как расходный материал. С меня хватит.
– Майор Алешин, по-моему, звучало бы лучше, чем капитан…
– Ужасно. Сам не пойму, как мы вообще дослужились до капитанов? Тебя несколько раз чуть не вышибли со службы за пьянство, драки и нарушение устава. Меня – за отсутствие субординации, наглый нрав и дерзость по отношению к командованию. Одно спасает – нас нельзя заменить.
Антон сделал вид, будто не услышал мою последнюю фразу.
Усталые бойцы, которые успели покинуть побережье и благодаря этому остались в живых, расходились по купе с понурыми физиономиями, от которых и молоко скиснет. Я их понимал и в глубине души жалел. Не их вина, что пришлось расплачиваться за чужие ошибки и просчеты. Эти парни, слишком рано взявшие в руки оружие, были еще не сломлены, уж я бы увидел это в их глазах. Уставшие, понурые, но не сломленные. Что ж поделать? Не всегда же нам выходить победителями из всех передряг. Когда-то нужно и по фейсу получить, чтоб усвоить урок и окончательно не загордиться. Ошибки закаляют.
– Ждать больше нельзя, капитан, – убеждал меня Палыч, нервно дымя трубкой. – Берег кишит некроморфами, скоро они расползутся по лесу. Все, кто мог, сюда добрались, остальных бегать и искать я не намерен. Ради нескольких выживших мы все рискуем головой. Предлагаю убраться отсюда, пока не поздно…
– Подождем еще полчасика, – решил я. – Если никто не придет, тогда уедем. Давай сигнал. Хоть какой-то ориентир выжившим.
Прошли томительные минуты ожидания, пока бронепоезд давал призывно короткие гудки и светил в небо прожекторами, но никто так и не появился.
* * *Как и два месяца назад, вокруг меня снова металлические стены и двухъярусные койки. Привычно стучат колеса на стыках рельс, навевая сонное оцепенение. До Южного чуть более часа езды, которые необходимо потратить на сон и подготовку перед новым сражением. Радист передал приказ штаба взять на себя оборону поселка, даже если для этого придется лечь костьми. На бронепоездах эвакуировали с побережья чуть меньше двух сотен человек и еще несколько десятков вывезли вертолетами, тогда как в операции участвовало больше четырехсот человек, включая многочисленную исследовательскую группу Центра общественного здоровья. Пока мы будем отстаивать Южный, командование разработает план по восстановлению утраченных позиций и закрытию портала. Если вспомнить, что в Гнезде оставалось еще больше двух тысяч хорошо вооруженных солдат и большое количество бронетехники, не считая авиации, ответ мог быть весьма весомым, а ведь еще не задействованы патрульные корабли в море и резервисты с Северного. В ближайшие дни весь остров будет кипеть, как разбуженный муравейник.
Усевшись за узким металлическим столом, я соорудил из скудного провианта для себя и Антона пару бутербродов из сухарей и вяленого мяса. Раздобыв где-то потемневшую от времени гитару, Чеков лениво перебирал струны, напевая простенькие мотивчики. После столь позорного поражения не хотелось ни о чем говорить. Все было понятно без слов. Ученые в очередной раз подложили хорошую свинью, и теперь расхлебывать нам всем.
Антон мрачно опрокидывал в себя одну стопку шмурдяка за другой, пока не задремал, убаюканный равномерным раскачиванием вагона. Даже Чеков отложил гитару, задумчиво глядя на огонек масляной лампы. Его мысли были далеки отсюда.
Нащупав под столом замусоленный журнал десятилетней давности, я с ленивым любопытством вытянулся на кровати и при тусклом свете лампы принялся листать страницы, рассматривая цветные фотографии прошлой жизни. Сейчас ничего из этого давно не осталось, кроме глянцевых картинок и статей.
– Курилы. Острова, которые вам ни за что не забыть! – вслух прочел я на обложке. – Это уж точно. Память о таком не выветривается даже после месячного запоя.
«Добро пожаловать на остров Шикотан, олицетворяющий начало России!»
«И, вероятно, конец…» – мрачно подумал я, и от этих мыслей стало не по себе.
«Остров входит в состав Малокурильской гряды. Курильские острова представляют собой цепь вулканических островов между полуостровом Камчатка и островом Хоккайдо. Они отделяют Охотское море от Тихого океана. Их протяженность – тысяча двести километров, а площадь – около пятнадцати тысяч квадратных километров. Акватория вокруг Шикотана – единственное в Мировом океане место, где в течение трех месяцев в году, с августа по октябрь, ведется промысел сайры. Здесь встречаются практически все объекты промышленного рыболовства: минтай, треска, камбала, горбуша, осьминог…»
«А также толстяки, ведьмы, ночные охотники, зомби и многие другие виды экзотической фауны, которые с удовольствием лакомятся человечиной». – Я сонно зевнул.
«Остров обладает неповторимым рельефом. Трудно оторвать взгляд от бухты Малокурильская, единственной в своем роде на Южных Курилах, где крупные суда швартуются прямо у пирса. На соседних островах, к примеру, суда становятся на рейд. Самое популярное место – мыс Край Света. Он представляет собой продолговатый участок суши, уходящий в море и заканчивающийся вертикальным обрывом».
Я невольно ухмыльнулся, но тут же снова помрачнел.
«Если бы написавший эту статью человек увидел то, что видели мои глаза на мысе Край Света, он бы, наверное, угодил в психушку, потеряв от страха остатки разума. В последний раз, когда меня на вершину обрыва загнала стая хиляков, у меня и в мыслях не было любоваться местными красотами».
Я отложил было журнал в сторону, но потом снова взял в руки и продолжил читать.
«Растительный мир острова удивительно разнообразен. Часто встречаются заросли бамбука, тиса, лианы дикого винограда. Все это соседствует с суровой таежной флорой: елью, лиственницей, березой. Из диких животных обитают лисица и множество нерп. Подавляющее большинство населения острова занято добычей и переработкой рыбы, в основном сайры. Шикотан относится к юрисдикции Российской Федерации. С языка коренных жителей айнов название буквально переводится как „ши“ – большой, значительный, „котан“ – селение, город. На поверхность земли выходят горячие минеральные источники. Берег сильно изрезан. Извержения подводных вулканов рождают цунами. Гигантские волны-убийцы со скоростью пятисот километров в час устремляются к берегам и всей своей мощью обрушиваются на побережье. Землетрясения – частое явление. Исключением является остров Шикотан, для которого характерен низкогорный рельеф, сформировавшийся в результате разрушения древних вулканов. Летом случаются туманы, зимой – метели и штормы. Наибольшее количество солнечных дней приходятся на осень, но именно в это время года характерны наиболее сильные тайфуны со штормами и ураганными ветрами. В прибрежной зоне встречаются озера лагунного происхождения. Острова славятся своими горячими источниками, а также запасами минеральных вод. Не только стремление приумножать богатства, но и неодолимая тяга к неизведанным землям заставляла русского человека покидать обжитые места и влекла все дальше на восток. Беглые крестьяне, казаки, промысловые и служивые люди, всего за 60 лет после присоединения Сибири к России дошли до побережья Тихого океана. Основанные после похода Семена Дежнева в 1649 году города Анадырь и Охотск стали базами для исследования Курильских островов, Аляски и Калифорнии. Освоение новых земель Россией проходило цивилизованно и не сопровождалось истреблением или вытеснением местного населения с территории их исторической Родины, как это случилось, например, с североамериканскими индейцами. Приход русских привел к распространению среди местного населения более эффективных средств охоты, металлических изделий, а главное – содействовал прекращению кровавых межплеменных распрей. Под влиянием русских эти народы стали приобщаться к земледелию и переходить к оседлому образу жизни. В Приамурье, которое окончательно было присоединено к России в 1652 году, русские привезли яровые хлеба, косы, бороны, железные сошники, они строили амбары, водяные мельницы. Тогда же русские мореходы впервые ступили на Курильские острова. Приведя местных жителей, айнов, в русское подданство, русские основали на островах зимовья, стоянки, научили айнов пользоваться огнестрельным оружием, разводить скот и выращивать некоторые овощи. Многие из айнов приняли православие и обучились грамоте. По велению Екатерины II в 1779 году все поборы, не установленные указами из Санкт-Петербурга, отменялись. Таким образом, факт открытия и освоения русскими Курильских островов неоспорим…»
Я снова отложил журнал. Мои мысли невольно возвращались к сегодняшним событиям и странному гостю из портала. Появилось стойкое чувство, что он имеет какое-то непосредственное отношение ко всему происходящему. Можно сколько угодно гадать о его причастности к трагедии, но ясно одно – он новая фигура на доске, и притом немаленькая. Его необходимо отыскать и при необходимости нейтрализовать, но до этого выяснить, кто он такой. Что-то подсказывало мне, что незнакомец в курсе всего происходящего. Возможно, даже знает ответ на самый важный вопрос – кто является хозяином «радости жизни»! А пока не выясню, Антону лучше ничего не говорить. Вдруг это всего лишь моя галлюцинация.
Подхватив с кровати автомат, я тихо вышел в коридор. К тому времени уставшие бойцы спали беспокойным сном, нарушаемым частыми криками. Кошмары по ночам – обычное явление. Ночью мы заново переживали жизнь и потерю лучших друзей.
– Плохи наши дела, командир? – тихо спросил подошедший Палыч, остановившись рядом с бойницей, через которую я задумчиво разглядывал вечерние холмы. Железная дорога петляла между ними, словно стальная змея, ползущая в загробное царство.
– Да ничего хорошего, но мы, как обычно, прорвемся! – буркнул я, не отрывая взгляда от бойницы. – Долго еще ехать? Кто управляет поездом?
– Минут сорок, – пожал худыми плечами машинист. – Меня Юрка, мой напарник подменил на время. Что-то замаялся я за последние дни. Старый стал. Устаю быстро.
– Чепуха. Мы все устали. Но именно усталость говорит о том, что мы еще живы.
– Ты еще уверен, что нам надо в «Южный»? Эти японцы живут очень обособленно и не любят чужаков. Как бы беды не вышло с нашим несвоевременным визитом.
– Не говори ерунды, они будут нам рады, когда узнают вести. Кто-нибудь из руководителей ученых уцелел, или только лаборанты, виденные мной в соседнем вагоне?
– Нет, все остались на побережье, царства им небесного, – вздохнул Палыч, а потом с неудовольствием кивнул на мой оберег, висящий на шее. – В столь мрачный час надень крест и прими православную веру, зачем тебе эти богомерзкие языческие амулеты?
– Ты все равно не поймешь, – проворчал я, захлопывая бронированную перегородку на бойнице. – Займись лучше своими делами, дядя, скоро нам будет не до праздных бесед. Приближается буря, каких ни мне, ни тебе еще видеть не доводилось. Это значит, скоро будет не так важно, каким богам мы молимся. Лучше прибавь ходу, а то еле ползем. Что до Бога, то я верю, что он разговаривает с нами языком обстоятельств, а не молитв.
Выбравшись на внешнюю бронеплощадку, я поежился от холодных порывов пронизывающего ветра, насыщенного влагой. После теплого вагона меня пробрало до костей. С моря надвигалась стена липкого тумана, захлестнувшая всю низину. Выходить в море в такую погоду было небезопасно, иногда из марева приходили ужасные создания, охотящиеся за жизненной энергией. Я о них слышал, но, к счастью, еще не встречал. Из всех некроморфов эти были самыми опасными, потому что были практически неуязвимы.
Пройдя вдоль ограждения в головную часть открытой платформы, где находились пулеметные расчеты «Корда», я подсел к солдатам и стал так же, как и они, напряженно вглядываться вперед во тьму. Мы ехали без освещения, свет прожекторов привлекал слишком много ненужного внимания. До Южного оставалось меньше двадцати километров, вот и мост через реку Гремучая. За следующим водопадом начнутся аккуратно возделанные поля и поселок, но вот как нас встретят, я пока не знал. Южный находился под управлением бывших японских генералов, которым разрешили остаться на острове в обмен на налог в виде риса и рыбы. Жители отлично ловили синеперого тунца, обменивая излишки еды на патроны к оружию и горюче-смазочные материалы для своих боевых машин.
– Впереди шлагбаум. Будем останавливаться? – спросил меня машинист по рации.
– Перебьются. Много чести, – проворчал я. – Гони не останавливаясь!
На блокпосте из будки выскочили взволнованные появлением бронепоезда охранники, когда наша бронированная делегация уже на полной скорости снесла шлагбаум и устремилась вглубь японской территории. Никто нам вслед не стрелял, так как в лучах прожекторов они разглядели символ Гнезда – двуглавого орла, держащего в клювах черную змею. Ни у кого другого на острове, кроме нас, не было бронепоездов. Я лишь помахал рукой остолбеневшему часовому, который сломя голову кинулся докладывать по рации.
Оба наших бронепоезда успели преодолеть половину расстояния до поселка, прежде чем прямо на переезд выкатил тяжелый японский танк Тайп-90 и недвусмысленно направил на нас гладкоствольную пушку, вынуждая машиниста начать экстренное торможение. Дождавшись полной остановки, я спрыгнул с подножки вагона на землю и неспешно зашагал к грозным машинам.
– Конничева – коротко приветствовал я танкистов на их родном языке. – Кто из вас говорит по-русски? Шпрехаете по-нашему?
Из люка показался японец лет двадцати, который с ужасным акцентом ответил:
– Че забыл тута, русский? Это не торговая делегация, это вторжение…
– Ты все не так понял. Мы здесь, чтобы помочь вам отбить атаку некроморфов. В нескольких часах от вас на побережье высадилась огромная орда. И они идут сюда.
Японец с ухмылкой перевел мои слова своим товарищам, и те весело рассмеялись.
– Кроме вас, тута некроморфов мы не встречать, – дерзко заявил танкист, сверкая белыми зубами. – Русский, уходить, иначе мы стрелять. Пиф-паф. Шпрехаешь? Гуляй.
Я снял со спины меч, раздраженный наглостью сопляка. Заметив блеск наполовину выдвинутого из ножен лезвия, солдаты изменились в лицах и перестали смеяться.
– Господин самурай? – с почтением спросил танкист.
– Есть немного. Передайте своему достопочтимому командиру, что представители Гнезда требуют встречи с ним. Если вы будете мешать нам и дальше, то лично понесете ответственность перед ним, – громко, чтобы меня услышали, выкрикнул я на чистом японском языке, вызвав волну смятения и еще большего удивления.
Быстро пошептавшись меж собой, танкисты исчезли в люках танка и поспешно отогнали боевую машину с путей, открывая нам доступ вглубь своей территории.
– Что ты им наговорил? – с интересом спросил меня Антон. – Опять похабщину?
– Я сказал, что если они немедленно не уберут с путей свой ржавый танк, я возьму в одну руку серп, в другую молот, засуну одну руку им в зад, другую в рот и сыграю, как на гармони. Они восприняли это всерьез. Молодцы.
– Все шутишь. А если серьезно?
– А если серьезно, нам предстоит непростой разговор с Комиширой. Учитывая его глубокую русофобскую неприязнь, в особенности по отношению ко мне, договориться с ним будет непросто. Снова разорется о чести и долге предков, о том, что мы здесь лишние.
– Тогда к чертям, давай вернемся на базу, если мы здесь незваные гости.
– Мне начхать на Комиширу и его недовольство, но в поселении много гражданских, женщины и дети, которых он готов принести в жертву. Пусть он сколь угодно кичится своим благородным происхождением, на войне побеждает тот, у кого лучше оружие, и кто умеет им пользоваться. Я уважаю его как воина, но я невысокого мнения об управленческом таланте Комиширы. Он еще сопливый юнец. Если придется, я отрублю его пустую голову, даже зная, что это навлечет гнев Мацумото Суна, и он проклянет меня на веки вечные.