Он что, считает меня главным? Приятно.
– А мы – ищем улики. Сходи, подкинь дров, а заодно загляни на чердак бани. Если наш старик акушер Смерти, то, скорее всего, все происходило в бане. Должны остаться следы. Ну а я гляну сарай. Где, кстати, Фубля? – спросил я, только сейчас заметив пропажу питомца.
Клича мелкую поганку, я поднялся с бревна и направился в сарай. Ничего. Только бензогенератор, колонны пустых пчелиных ульев, медогонка и огородный инвентарь. А еще Фубля. Мантикора, которая с получением второго уровня стала размером с небольшую дворовую собаку, прилипла к одной из лопат.
Позвав ее, попытался взять на руки, но мелкая каким-то образом избавилась от намордника и ответила шипением. Расправила крылья, даже подняла свой скорпионий хвост.
Какого хрена? Обиделась? Или опять нашла что-то, что нам придется сжигать? Судя по всему, второе. За спиной мелкой я увидел деревянную колоду с воткнутым в нее топором. И вся деревянная колода была покрыта бурый засохшей кровью. И что самое стремное – морда моей мантикоры была сплошь испачкана в этой крови.
– Тут дров нет, граф, – услышал я со спины и дрогнул.
Голос принадлежал егерю. Обернувшись, увидел его щербатую улыбку. Не предвещающую ничего хорошего улыбку.
– Откуда столько крови? – сжав в кармане «джентльмен» произнес я.
Десятисантиметровый кусок стали внушал некоторую уверенность в том, что я справлюсь, если все пойдет плохо.
– Держи для начала, – усмехнулся Егор Денисович и протянул мне глиняную кружку.
– Нашел что-то? – послышался голос из-за дверей.
Семён появился вовремя. Если дед что-то задумал, то на нашей стороне как численное, так и позиционное преимущество. Тем более Фобос зашел со спины, и в случае чего старику из сарая не выбраться.
– Нашел, – так и не приняв из рук медовуху, произнес я. – И топор. Здесь все в крови.
– Егор Денисович? – на правах хозяина Семён потребовал объяснений.
– Да что тут объяснять, барин, – испуганно бегая глазами, произнес егерь. – Колода в крови. Так а какой же ей быть если я тута мясо рублю? Давеча вот порося заколол. Молодой подсвинок у ручья ногу сломал. На камнях оскользнулся. Вот я и подумал: «А чего добру пропадать?». Или что, мне нужно было порося отпустить, чтобы она завтра сама издохла? Да, подсвинок без лицензии добыт, ну так у меня же пригляд за этим охотхозяйством! Неужто своей службой я не заслужил на столе кусок мяса?
– С этим понятно. А капканы? – Семён кивнул вверх, под самый потолок, и только сейчас я заметил гирлянды из стальных ловушек.
– Так это запрещенка, изъятая у охотников! – залепетал егерь. – У меня и протоколы оформленные имеются!
– Ну пойдем, посмотрим, – не поверил на слово Семён.
– Зря ты на него думаешь, – выйдя из дома, убеждал меня Семён. – У него действительно целая подшивка протоколов. И в бане я ничего не нашел. Только веники да мышиное гнездо. Измазался, как черт. Старик действительно следит за лесом и браконьеров отлавливает.
– Не обижайся, Магнус, но я тоже думаю, что у тебя паранойя, – вытирая руки после готовки, согласился с ним Антоха. – Нормальный он дед. И медовуха у него знатная.
Если честно, я и сам уже не был уверен в своих подозрениях. Кажется даже, что в своей охоте на ведьм я действительно пытался натянуть сову на глобус. И лишь только нежелание признавать собственные ошибки заставляло меня искать подтверждение собственной правоты.
– А поронец? – выдал я последний и, наверное, единственный более-менее значимый аргумент.
– Да мало ли откуда он мог появиться? – повысил голос Семён. – В Краснодаре их каждый день в канализации отлавливают. Знаешь, сколько таких нерадивых мамаш искренне уверенных, что это не убийство? Скинула бремя и в люк, а сама дальше… Короче, вопрос закрыт.
– Как знаешь, – пожал я плечами.
Наверное, действительно я себя просто накрутил. Причем сделал это настолько умело, что за возможность найти еще хоть какую-нибудь зацепку был готов вздернуть старика на ближайшем суку. Но внутри все равно копошилось предчувствие. Настороженность к деду.
Вновь скрипнула дверь, из которой с глиняной крынкой в руках показался Егор Денисович.
– Ну что, парни, кружки попустели? Давай, долью.
Антоха улыбнулся и спешно поставил свою кружку.
Надо отдать должное, гречишная медовуха у старика действительно была хороша. Легкая, не сильно крепче домашнего кваса, но в то же время ароматная настолько, что от ее запаха кружилась голова.
Вот так, сидя на завалинке под медовуху, мы и коротали время, дожидаясь когда хозяин дотопит баню. Антон играл с Фублей, Семён чистил егерское ружье, а я пересматривал рисунки, которые так и не пригодились.
– Позвони отцу. Уезжаем, – убирая шомпол в чехол от ружья, негромко произнес Фобос. – Домой поедем.
– А как же…
– Опять ты про Егора Денисыча? – напрягся Семён.
– Да здесь я, барин, – выскочил из-за угла егерь. – Баня готова. Полотенца – вот. Так что извольте…
– Вот видишь, – неодобрительно глядя на меня, произнес он. – Ладно. Попаримся и поедем. Мы это заслужили.
– А вот это правильно! – стягивая свитер через голову, произнес Антоха. – Мы заслужили!
– А то как же! Заслужили, – радушно улыбнулся хозяин. – Извольте, барин, раздеваться и на полок. Отпарю так, что будто заново на свет родитесь! Только это, шапку надеть не забудьте.
– Вот видишь, – прошипел Семён. – Нормальный он. А ты – параноик. Полотенце не забудь.
Параноик? Ну-ну. После этих слов мне еще больше захотелось доказать, что дед не так прост, как хочет казаться. И еще этот говор. Будто ему не полтинник с небольшим, а раза в два с половиной больше. «Потчевать. Давеча. Издохла» – ну кто сейчас использует такие выражения?
Да плевать. Синеегорьевск – вотчина Шараповых. Сказал, что верит деду – пусть будет. В конце концов я вызвался помогать охотиться на водяного, про странного старика, устроившего у себя в избушке абортарий, разговора не шло. Да и Семён в чем-то прав, простой он мужик, не одаренный. Такими должна полиция заниматься или М-3, а никак не приключенцы.
В общем, подхватив полотенце, я направился в предбанник.
– Ты, барин, какой веник больше уважаешь? Березовый али дубовый? – с голой задницей суетился над тазами егерь.
– Да я, Егор Денисович, даже не знаю… – растерялся Семён.
Было видно, что парню приятна такая забота.
Антоха уже разделся и что-то написал в смарт. Скорее всего, близняшкам. Они, несмотря на нездоровые с точки зрения классической семьи отношения, витали в вечном конфетно-букетном периоде. Зайки, солнышки и прочие смайлики. Не раз и не два парень будил меня, записывая девчонкам ванильные голосовые сообщения.
– А ты, граф как-там-тебя, каким веником париться изволишь? – заметив мое появление, поинтересовался егерь. – И не в службу, а в дружбу: захвати крынку с медовухой. На улице не жарко, но мошка нападает так, что медовуха с мясом получится.
Я не ответил и вышел из предбанника, а когда вернулся…
На груди егеря, в том месте, где у человека располагается сердце, была большая, в две ладони, татуировка. Позеленевшая от времени и расплывчатая, но я узнал изображение.
– Так какой веник, ваше благородие, – произнес он, держа в руках два пучка с ветками.
– Этот, – показал я, даже не взглянув на веники.
