25 оттенков личного. Избранная проза и поэзия о многогранности человеческого опыта
Часть вторая
2.1Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров,
Мимо шикарных кладбищ, мимо больших базаров,
Мира и горя мимо…
Иосиф БродскийСлава всем, кто не дошёл до цели,Шёл вперёд – и канул в никуда,Всем, о ком не вспомнили, не спели,Словно и не знали никогда.Кто виденьем, страстью ли обманнойВ глушь и бездорожье уведён,Не открыл страны обетованной,Жизнь не досмотрел, как странный сон.Слава вам, стяжатели иллюзий!Вам, искатели небес земных!Вас не зная, вечно рвутся людиВ путь, которым выведёте их.2.2Ах, базар,Кружит пестрятинаПо рытвинам,По вмятинамИзбитой мостовой.Шумно движется,шатается,толкается, сплетаетсяТолкучая толпа.Телогреек пена серая,капусты зелень сернаяИ красные платки,Да степенные, всесильныеплывут мундиры синиеС морковками петлиц.Над рядами-теремамиВалит пар,валит пар.Как в проулках, в них вскипаетСеротелая толпа.– Ярки яблочки как солнушки!– Лускатые подсолнушки!Стаканчик на пятак.Оттопырь карман, хорошая,иди себе, задёшево,И плюйся шелухой!Вот бокастые молочницыОжившими матрёшками,Как гвардия, прямы.– На, хозяюшка, покушай!Ты, хозяюшка, не слушай!Хорошее молочко!Мясники неторопливые,как боги, терпеливые,В крови, как палачи,Вертят красные и сочныекуски с жирком и с косточкой,Мусолят карандаш…А здесь вот – тихая толпа,Тихая, как в синагоге.Здесь только медленно сопятИ ноги чистят на пороге.– Вы думаете покупатьИли вы себе не думаете?А на полкеи в витринкеИ под стёкламиисцарапанными —Бюстгальтеры и косынки,Игрушки и колбасы штапеля…– А если вам не нравится, так идите, где лучше!Ах,хвост,хвост,хвост —Как у анаконды.Привезливоблы воз —Всю Москву накормят!Ах,хвост,хвост,хвост —Очередь,очередь.Посылают псу под хвост,К матери,к дочери.Тут того гляди убьют!И, только в хвост втиснувшись,Спрашивают:– Что дают? —И потеют истово.А в углу, раскрыв на толпыГрустных стёкол синий лоск,Современней изотопаПригорюнился киоск.Он такой нелепый в миреПотных лиц и пёстрых лент —Как аквариум в сортире,Как в пивной интеллигент.И нутро его стеклянное журналами полно.– Вон какие…– Что там? Глянь-ка!Там разборка в овощном!Вора,вора,вора поймали!Морда – топориком,и лопухи торчат.Вытащил у бабушкиу старойиз валенкаВытащил последние —скопила для внучат!Лица перекошены – потные, красные,Пальцы растопырены:– Лови его, лови!Палку ему под ноги – раз!Вот так хряснулся!Вскакивает —Весь в грязи, а рожа – в крови!Бабы как шарахнутся —словно куры в стороны.Помидоры покатились —«По рублю брала!»– Мать их, помидоры!Соком помидоровымСапоги уляпали,а жулик – драла!Подскочили, сцапали,с забора стянули.Как заяц под собакойзаайкал.– А ну!..Ух его да ах его!Как сверху саданули,Как снизу наподдали!– Сколько стянул?!Старуха подскочила —юбку за кончики —Да старенькойтуфелькойтоп его! Топ!– Дай ему, бабка!Сделай упокойничка!– Сделай с него клоуна,бей ему в лоб!– Чтобы его в милиции и мама не узнала… —И кровью, как закатом,застлало всё вокруг…«Зверьё! Остановитесь!» —а им ещё мало!«Не смейте! —и ворвалсяв копошащийся круг. —Ведь вы же её самиобсчитали перед этим,А вы ей подложили вместо яблок гнильё!Ведь вас же не лупят, потому что не заметили!И потому же самомуне лупят её!»– Чиво?!– А ну, поди сюда! —за шиворот стянули.– Защитничек нашёлся?– Сам такой, небось!– А ну…Как снизу наподдали, как сверху саданули —Как будто в воду чёрную, сорвавшись, нырнул.2.3…Отчего это – в ручье голова?Отчего это вокруг – не трава?Отчего это – на грязной рукеПятна кровии в огне голова?Ах, каккружится, кружится, кружитсяМир…Вспышками…Магния…Ах, как рушится, рушится, рушитсяБольНа спинуИ на голову…– Охнуть – не сдохнуть:повой, повой! —Окает голос над головой.Окает чей-то чужой басок.Больно глазам, словно в них – песок.Надо бы вспомнить, зачем он здесь,А в голове громыхает жесть.Надо бы встать и идти, но ступниСловно булыжники в летний зной…– Ладно, кончай ночевать! Очнись!Ну – выкладывай: кто такой?Стены качнулись – и встали в рост.Хлынул в затылок тяжёлый огонь.Синяя форма и пара звёздНа серебре потёртых погон,А под фуражкой – бровей черта,Палочка носа и прорезь рта,Складки устало легли вдоль щёкОт водки, бессонницы и забот,От тёмной тревоги ночных трущоб —Да мало ли от чего ещё,Чем жизнь, не спросясь,в оборот берёт.– Вспомнил, что ли?– Я просто шёл…Встретил шабашников… Повезло…А на базар – чтоб поесть… И – с собой…– Ну, и откуда тебя занесло?– С Москвы…– Москва – большая. А там?..…Правильно, паспорт, похоже, твой.Ну а сюда-то забрёл на черта?Молча задержанный поднял глаза,Пальцами прядь отодвинул с лица.«Чем-то дежурный похож на отца.Может быть, просто про всё рассказать?Вряд ли поймёт. Ему не до чувств.А рассказать почему-то хочу —С отчаяньяиливот просто так».И, как больной на приёме врачу,Началпро изо дня в день,Про солнце в огне,Про чёрную теньна белой стене,Про важничающих менторов,И про наивность и стыд,И как за аплодисментамиКостяк жестокости скрыт.И как старики уходят,Не в силах осилить жизнь.И как дороги разводятТех, кто всю жизнь дружил.Как в суетне озабоченнойРадость уходит в запой,И на карьеру заточенныйДруг твой – такой деловой.Прежней мечте несказанной,В сторону сдвинув наив,Мы отвечаем: «Я занят»,Клятвы свои позабыв.Глушат казённые речиВслух, вранью не переча.Живём – как смотрим картинки,Мешая чужих и своих!И, как вчера на рынке,Лупим себя самих.И шёл я – чтоб всё увидетьНе в книжке, а наяву.Я не хочу ненавидеть —Хочу знать,для чего живу.А после – когда разберёмся,Мы множество мирных летТогда, провожая солнце,Будем знать, что заутра – рассвет.А сейчас перекроемпару крыш —В Петухово, в Жарках потом,И пойду я опятьПосмотреть на жизнь,Разбираться в житье простом.А иначе – никак:я понять хочу,Я глядел – словно сквозьстекло.– Так, – поднялся хозяин. —Щас чайник включу,Чтобы – немножко тепло…2.4– Ты хочешь по полкам раскладыватьВсё, что случится за жизнь,Но с вот такими раскладамиТебе добра не нажить!Пешком или автостопами,Морозит или зноит,А кто или что – но застопоритПохожденья твои.Ты же потом не удержишься,Станешь учить, как жить.А всем ли в листа твои дерзости?Как это предположить?Лес не видать за деревом,Да и не в этом суть!И от тебя не от первогоСлышат крамольную муть.Как это «не крамольную»?Кто вчера наболтал,Мол, не воры затем, что не пойманы?А это – статья: клевета!А ежели за деревьямиТы и найдёшь пробел —Стрельнут, как Ленина стрельнули,Как сам он стрелять велел.Я тебя понимаю:Каждый – в своей судьбе.Но ты только жизнь поломаешь,И не только себе.Ладно. Держи свой паспорт.Не суй его в рваный карман!Прощай! Да чтоб снова не «здравствуй».Рюкзак не забудь, пацан!Ступай в своё Петухово,А то вон уже рассвет…И погляделсуровои сочувственно вслед.………………………..И так вот – то дело, то слово,А прошло тому —пятьлет…2.5В раскатах грома и в дождях косыхТяжёлое откатывалось лето.Точила осень золото косыНа жёлтые податливые ветви.Сквозила чаще серебром лучейНезримо холодеющая проседь.На сотни вёрст кругомземлёй ничьейТы окружён —с тебя никто не спросит.Не спросит, если атомной войнойРасколется безудержное небо,Не спросит, если чёрный вихрь степнойОставит полстраны без крошки хлеба.Не спросит, потому что ты ушёлТропой крутой и праведной как будто.Не спросит, потому что хорошо,Что не во зло и не в угоду труд твой.А вечера…Как вечера тихиНа брёвнах, золотых ещё и свежих!И как легко ложатся в синь стихиИ пробуждают голубую нежность!В лучах луны качается туманНа чёрных сучьях полуспящих елей.И тёпел мир, и мир в награду данВ преддверии морозов и метелей.Но даже там, сквозь зверий вой пурги,Пронизывающей сквозь хвою чащу,Легки твои неспешные шаги,И весь ты переполнен настоящим.Так почему —и снега ком с сосны,И солнца луч сквозь золото осиныКак будто в чём-то упрекнуть должны,Как будто промолчали,не спросили.Не виноват.А кто же виноват?А лучше ль быть ни в чём не виноватым,Покоя на вершинах леса взглядИ зная – зная! – много дней назадПро города,предательство,про атом,Про тех пижонов в куцых пиджаках(Или опять уже сменилась мода?)С перстнями на балованных руках,С ухмылками на озверелых мордах?Нет, не уйти —ни в лес, ни в монастырьОт тусклых взглядов, загубивших душу.И ты среди спокойной теплотыКак рыба, вытащенная на сушу.И ловит воздух судорога рта,И от видений никуда не деться:Кругом – толпа,и вся она – не та,Не та, которая мечталась в детстве!А ведь мечталась —синий океан,Потоки солнца – и людские толпы.И каждый взгляд любовью к людям пьян,И каждый миг мелодией затоплен.И каждый вздох един на миллион,На миллиард, на всех людей на свете —На тех, которые чисты, как дети,Прекрасны и мудры, как Аполлон.Опять ушёл неторопливый дождьБудить грибы по непробудным чащам.Ты настоящим только ли живёшь?А может, это было настоящим?А может, это прошлое теперь?И взгляд твой сух, блуждающ и тревожен —Не потому ли, что побег за дверь,Мир отсекающую,невозможен?И невозможно мысли отогнать,И нету сил о будущем не думать,И оттого суровость и угрюмостьС закатом возвращаются опять.– Скорее, утро!Только никогдаНи шорох листьев,ни повадка зверяНе станет для тебя твоим«Я верю!»,Не поведёт, как дальняя звезда.И снова собран узелок тугой,И вновь привычно оценила спешка,Что надо человеку брать с собойВ далёкий путь, неведомый и пеший.Закат. Опять закат. Опять грозаРастёт в тебе, как ярость, как тревога.Ты знаешь всё —и путь, и имя Бога,Которому не послужить – нельзя!2.6Минуты медленныетекут,Как по стёкламслёзы дождя,И ни одну – ни одну! – из минутНа миг задержать нельзя.Недаром клепсидрой меряли деньВ давние времена:Из всех моделей эта модельРодства с натурой полна.Усталые ноги ведут назад,Времени поперёк.В строгость разума втиснут азарт,А под ногами – вода-егоза —Вертится ручеёк.С ним веселее, и он всё живейИщет куда-то сток.Справа – деревья манят ручей,Слева – небес простор.Небо закатное шлёт на восходПеристые облака.А на закате – раздолье вод:Как разлилась река.А за разливом – туман или дым,Тот берег видать едва,А ближе – тянется из-под водыКолокольни глава…«Как там ещё проберёшься тыЛесом сквозь темноту?А тут – и водица есть, и кусты,И – поклониться Кресту…»И в наползающей полутьмеСвой узелок развязал,Кружкой черпнул – показалось мне:Булькает рядом вода-егоза —Вертится ручеёк.С ним веселее, он входит в азарт,Ищет куда-то сток.Всё устремлённей его напор,И прибывает вода.И скоро по ней поплывут на просторС людьми и с грузом суда.И, если сроки стройки – в обрез,Оставятна самом днеИ корпуса, и затопленный лес,И кое-чтоПоважней…2.7…А на опушкене видно щитов,Крашенных в яркий тон:Все здесь и такзнают про то,Что«К городу спуск запрещён!»И только, за корень зацепленный,Мокнет в воде узелок…И снова спрашивать некому,Выплыл – или в свой срокПод затопленной церковьюВ ил отсыпаться лёг?Или – сидел до последнего,Взятый водой в кольцо,И было из мрамора слепленоМолодое лицо?..Но к этому всёне сводится:Сплетеньем дорог пыля,Как безымянным воинством,Вытоптана Земля.И, открывая истины,В Путь сливая пути,Вплоть до последней пристаниПутники будут идти.А там, где прошёл он,волне всё равно,И купол в воде исчез,И только высится над волнойОсьмиконечный крест.Денис Васильев
Родился во Владивостоке, вырос в древлеправославной семье поморского согласия. Будучи уже взрослым, принял крещение в православной церкви. В свободное время занимается рисованием и «письмом». В 12 лет, находясь под впечатлением «Звёздных дневников Йона Тихого» Станислава Лема, стал писать фантастические рассказы. Позже сочинял мистические сказки и юмористические рассказы и стихи. В 16 лет стал писать духовные строфы.
Стихи Денис пишет лишь в моменты вдохновения; иногда они приходят по ночам, что заставляет прокручивать строки у себя в голове, дабы не забыть.
Увлекается канонической православной литературой.
Участник литературных проектов издательства «Четыре»: «Наполненные смыслом», «География современной литературы», «Слово» и др.
Заветная тропка
В далёкой и никому не известной стране на краю мира жил бедный рыбак по имени Сальгуст. И всего-то было у него богатства, что три сына: старший Руспул, средний Свейё и младший Абдулдомок.
Целые дни Сальгуст проводил на реке. Порой улов был настолько скуден, что едва хватало, чтобы обменять его у пекаря на хлеб, а порой сети так изобиловали, что хватало на новую одежду, которую можно было купить у портного. Сыновья помогали Сальгусту по хозяйству: и дров наколют, и печь истопят, и приготовят наваристый рыбный суп.
От незваных гостей дом сторожила собака, и вот однажды, когда сыновья Сальгуста были во дворе и каждый занимался своим делом, она громко залаяла. Руспул поднял вверх голову, воткнул в колодку топор, которым колол дрова, и увидел за изгородью странного человека, одетого во всё чёрное.
– Не ждали мы гостей! Что вам нужно у нас? – молвил Руспул.
Незнакомец, не ответив ни слова, прошёл сквозь калитку и направился к дому. Братья попытались было его остановить, но их руки проходили сквозь незнакомца.
– Это злой дух! – выкрикнул Свейё и схватился за талисман, висящий на шее. По местным поверьям, талисман помогал от нечистых духов.
Незнакомец, однако, и не думал исчезать. Наоборот, подойдя к испуганному юноше, он сорвал с него талисман, подбросил в воздух и испепелил взглядом. Амулет пропал, словно не было. После этого странный прохожий вошёл в дом. Когда Руспул, Свейё и Абдулдомок вбежали вслед за ним, то увидели, что незнакомец в чёрном разлёгся на ложе главы семейства – Сальгуста. Но в ту же секунду вдруг вспыхнул огнём и захохотал, глядя на изумлённых братьев. Он хохотал, пока не сгорел, а затем отразился в зеркале прихожей, улыбнулся, снял головной убор, напоминающий узбекскую тюбетейку, в мгновенье ока обернулся чёрным лебедем, выпорхнул из зеркала, залетел в горящую печь и, загудев вместе с пламенем, через дымоход вылетел прочь.
Разразилась гроза, и хлынул ливень. Пришёл продрогший отец, еле неся богатый на сей раз улов, который тут же спустили в погреб, чтобы чуть позже засолить. Вскоре всё семейство сидело за обеденным столом, но прежде чем приступить к трапезе, Руспул поведал отцу о приходе чужака и всех тех жутких обстоятельствах, свидетелями которых они невольно стали.
– Что ж, – промолвил отец, – видно, пришло моё время. Именно этого человека я видел во сне две ночи назад.
– Будет тебе, отец! – небрежно отмахнулся средний сын, спокойно принялся за суп и, отправляя в рот ложку за ложкой, добавил: – Злые духи шутят над нами, я не думаю, что это предвещает беду.
Сразу после его слов дом сотрясло, как от раската грома, и далее хозяева дома ели уже молча. Лишь собака на кого-то залаяла за окном.
Ночь прошла спокойно, только наутро Руспул был чем-то весьма озадачен и не сказал ни слова ни братьям, ни отцу. Лишь под вечер он поведал, что собирается в город Вирфацистел – искать счастье, потому что именно так ему было сказано в ночном видении. Кем сказано, Руспул никому так и не признался, а на следующее утро попрощался с отцом и братьями и отправился в путь.
Через некоторое время то же самое произошло и со средним сыном, а после и с младшим. И остался Сальгуст совсем один. Однажды, закинув сеть в реку, он почувствовал, что улов его слишком тяжёл. Превозмогая себя, Сальгуст всё же затащил сеть в лодку.
Сегодня он промышлял на середине реки, и то, что Сальгуст обнаружил в своих снастях, заставило его резво грести к берегу. Рыбак с трудом вытянул свою находку из лодки. Находка оказалась большим ящиком. Сальгуст изрядно попотел, прежде чем сумел открыть его. Внутри оказался человеческий скелет и вырезанная корявыми буквами на внутренней стороне крышки надпись: «О рыбак Сальгуст, это твой старший сын».
Опечалился старик такой утрате и похоронил кости на местном кладбище.
Хоронили в этой стране (называлась она Визория) лицом вниз, считая, что так в тело не войдёт злой дух и не заставит покойника выйти ночью из могилы. Погоревал старый рыбак, да делать нечего – дальше надо жить.
Он вновь принялся за своё ремесло, но через некоторое время снова выловил ящик, который побоялся открыть, предполагая, что там окажется ещё один из его сыновей. Однако любопытство взяло своё, и чего он боялся, то и произошло. Во втором ящике тоже оказался скелет, а внутри надпись: «О рыбак Сальгуст, это твой средний сын».
Ещё больше опечалился рыбак, а наутро совершил погребальный обряд над костями своего второго сына, захоронив их подле старшего.
Визорийцы были язычниками, и страна их нахРодилась в бескрайней тайге Сибири, но никто из русского люда не знал об этой стране, потому что не было туда дороги. Жители Визории, в свою очередь, не могли отыскать другие земли, потому что их отгораживала неведомая преграда, заставлявшая искателей и первопроходцев бродить вокруг да около. Старцы утверждали, что заветная тропка есть, да никто ещё из нашедших её домой не возвращался.
Сальгуст совсем забросил рыболовство и питался старыми запасами, опасаясь выловить останки младшего сына, но чему быть, того не миновать, и вот он снова в лодке, закидывает сеть… И вновь страшная находка, которую несчастный рыбак открыл лишь для того, чтобы перевернуть кости сына лицом вниз и похоронить.
На следующее утро чуть свет Сальгуст уже сидел в лодке и грёб на середину реки, но не для ловли рыбы, а для того, чтобы свести счёты с жизнью. Для этого он приготовил верёвку и привязал к ней камень, другой конец верёвки привязал к своей шее и, наклонившись через корму, бросил камень в реку.
Каково же было горе его сыновей, вернувшихся через некоторое время разбогатевшими и в полном здравии, когда они узнали, что их отец утопился!
Об этом братьям поведал сосед-мельник и шёпотом рассказал о том, что привело бедного рыбака к такой ужасной кончине.
Опечалились братья. А вечером, ужиная за столом, Руспул увидел отца в зеркале, висящем на стене. Сальгуста держал обеими руками за горло злой дух, прежде являвшийся всему семейству воочию. Руспул окликнул братьев, но видение тут же исчезло. После рассказа Руспула братья примолкли. А наутро средний брат поведал остальным о своём ночном видении, в котором прежний злой дух спросил его: «Хочешь вернуть отца?» На что тот ответил: «Конечно хочу». И дух, злорадно усмехаясь, сказал: «Я могу повернуть время вспять, но тогда вы не отправитесь искать счастья и не разбогатеете, а будете продолжать жить с отцом как прежде, но в нищете. Подумай, посоветуйся с братьями, а ночью, когда уснёшь, дашь мне ответ».
– А стоит ли ему верить? – усомнился старший брат Руспул. – Ведь, по-моему, именно он так пошутил с отцом, убедив его в том, что мы мертвы.
– И то верно, – согласился младший брат, и все трое решили ни о чём не договариваться со злым духом, а оставить всё как есть.
На следующее утро средний брат Свейё выглядел понуро и ни с кем из братьев не разговаривал. Лишь ближе к обеду, поддавшись уговорам встревоженных братьев, поведал, что злой дух опять явился к нему ночью и сказал, что не оставит семью в покое, пока всех братьев не постигнет участь Сальгуста.
Не успел Свейё договорить, как дом затрясся, а в оконное стекло ударилась птица.
Посоветовавшись, братья решили взять из дома самое ценное и отправиться искать заветную тропку из Визории, о которой вещали старцы.
– Кто знает, – сказал Руспул, – может, там дух оставит нас в покое.
Братья оседлали коней и покинули отчий дом. Путь их лежал через густой лес, где, согласно поверьям, должна была отыскаться заветная тропинка, ведущая во внешний мир. Весь день они ехали, тревожно поглядывая по сторонам. Лес был тёмный, солнце почти не проглядывало сквозь переплетение крон.
Стало вечереть. Свейё и Руспул решили было остановиться на ночлег, но Абдулдомок продолжал ехать дальше и отмахнулся от братьев, когда они окликнули его. Он не захотел говорить им, что его увлекла за собой красивая девушка на коне, которую он увидел вдалеке, в сумрачной чаще. Девушка то и дело поглядывала на Абдулдомока и призывно махала ему рукой. Долго ли, коротко ли следовал он за ней, только набрёл на болото. В эту же минуту девушка на коне превратилась в уже знакомого чужака в чёрном, конь юноши заржал и вместе с седоком стал погружаться в трясину. Когда же на поверхности осталась лишь голова человека, чужак спешился, шагнул к бедняге в трясину и, обняв его за плечи, погрузился в болотную жижу, из которой всплыл большой пузырь. Громкое клокотание – и вскоре всё стихло.
Оставшиеся в живых братья, не дождавшись младшего, спешились, натаскали хвороста и развели костёр. По очереди спали, поддерживая огонь до утра, чтобы не погас. Лишь только рассвело, братья позавтракали тем, что припасли из дома, и, вскочив на коней, отправились далее.
И вдруг перед ними возник тигр. Вернее, видел его один лишь Свейё, конь под ним фыркнул и попятился, а тигр совершил прыжок. Потеряв равновесие, скакун рухнул наземь. Руспул, глядя на происходящее, не знал, что и думать. Тигр не был виден ему, и конь под ним оставался спокоен. Но младший брат Свейё почему-то испуганно закричал и бросился наутёк, пока не свалился в огромный овраг.
Хотя Руспул и не видел этого, но в овраг вслед за Свейё прыгнул и тигр, в полёте приняв облик человека в чёрном. Он вырвал из гибнущего тела душу и ринулся с нею подобно молнии в преисподнюю. Когда Руспул подскакал к оврагу и увидел на дне окровавленное тело брата, он не решился спускаться за ним – слишком верной казалась смерть.
Погоревав на краю пропасти, он развернул коня и двинулся дальше в надежде отыскать всё-таки заветную тропку.
Злой дух, избавившись от двух братьев, был полон решимости расправиться и с третьим, всячески пугая его по дороге и то и дело пытаясь погубить. Кем только он ни прикидывался на пути Руспула, но тот превозмогал свой страх и ехал дальше, пока не наткнулся на поселение незнакомого ему народа. Путника приютили, накормили и дали отдохнуть с дороги. Руспул не мог рассказать этим славным людям, что с ним приключилось, потому что говорили они на неизвестном ему языке. И всё же по улыбкам и гостеприимным жестам он понял, что произвёл на людей хорошее впечатление, что ему предлагают остаться в посёлке и стать членом этой большой семьи. Юноша кивнул в знак согласия и в последний раз взглянул в сторону тёмной чащи, погубившей его братьев.
Несколько лет Руспул прожил в селении, выучил язык местных, принял крещение с именем Никита и узнал, что заветная тропка из его мира выводит к поселению старообрядцев.
Николай Винников
Родился 27 марта 1956 года в с. Ганусовка Марковского р-на Луганской области. Ещё в школе самоучкой пытался писать стихи. Очевидно, детство – лучшая пора для формирования слога, особенно когда автор оказывается на стыке двух литературно богатых языков – украинского и русского.
Детское увлечение постепенно вылилось в первые публикации стихов в вузовской газете «Кадры стройкам» Сибстрина (Новосибирский архитектурно-строительный институт), где Николай получил диплом архитектора. Позже в Новосибирском книжном издательстве вышли три его книги стихов: «Шаги» (1994), «К/рай без к/рая» (2001), «Полёт одинокой чайки» (2009). Выйдя в 2016 году на пенсию, Николай Иванович продолжил писать стихи. После принятия им крещения в общине Всемирной Церкви Христиан-Адвентистов Седьмого Дня творчество автора в большей степени обрело духовно-философско-гражданственную направленность.
Ну, и какая же поэзия без любви?!
Жаждет сердце
Музе КСАНночке-КОХАНночке (кажецца, я написал шедевр)
Как Маяковский, я не застрелюсь,Хоть ты той Лили Брик куда красивей.Высокою любовью я люблю,Желая, чтоб она нас возносила.Но побеждают прибыльность и быт —Хвала тебе, что ты стоишь так прочно!Не льстивых дифирамбов ради быть —Любви красивой… Сердце кровоточит.Не хочешь, не умеешь ты ценитьК ногам твоим положенное сердце.Оно пока действительно болит —Со временем забудется и стерпит.Как глупо и нелепо всё пошло.Из гордости рассказывать не стану,Как без тебя теперь мне тяжело…Что ж, не герой я твоего романа,Но помню я пленительный тот миг(Пока не замещу, всё буду помнить),Как я к тебе, как к роднику, приник,А ты была прекрасна, как Мадонна!Увы, не остановишь, не вернёшь,Ко мне ты холодна и безучастна,Меж нами – море осени и дождь,Любви же жаждет сердце, ласки, счастья.Кто так ещё напишет о любви,Кто вечности поведает о нас?Немедленно меня останови —Я жду тебя всегда, вчера, сейчас!Мольба
Двух народов языков, культурДушу, дух – меня образовали.Нелегко былое моих дум,Легче станет вскорости едва ли.Но мудрее всех нас вместе жизнь,Разум в ней, над этим всем – Создатель.Душу очищай добром, молись,Даже если не все люди братья.Грянул гром перед пришествием вторымИли то весны грядущей глас?Мы не знаем, что будет за ним,За той гранью, где не будет нас.Но всегда, когда кругом беда,Вместе люди в горе собирались,Из огня вставали города,К небу души, взоры устремлялись!Заповеди Божии блюди,В ясности храни рассудок, душу —Впереди спасительные дниТем, кто главный принцип не нарушил.БОГ ЛЮБОВЬ ЕСТЬ, к ней Он и зовёт,К разуму взывая, всепрощенью.Кровь во мне двух страждущих народовИ мольба к всеобщему спасенью!