Жизнь Гегеля. Книга первая
Карл Розенкранц
Карл Розенкранц, оставался гегельянцем всю свою долгую жизнь. Биография Гегеля «Hegel Leben» (1844), была работой, которая, как он сам считал, будет главенствовать у него, вплоть до того, что все остальное будет забыто.
Жизнь Гегеля
Книга первая
Карл Розенкранц
Переводчик Валерий Алексеевич Антонов
© Карл Розенкранц, 2024
© Валерий Алексеевич Антонов, перевод, 2024
ISBN 978-5-0062-8559-0 (т. 1)
ISBN 978-5-0062-8560-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
О авторе
Розенкранц, Карл, философ, родился 23 апреля 1805 года в Магдебурге, умер 14 июня 1879 года в Кёнигсберге, учился в Берлине, Галле и Гейдельберге, в 1828 году в Галле абилитировался, в 1831 году стал доцентом философии в Кёнигсберге, в 1833 году – полным профессором философии в Кёнигсберге, в 1848-49 годах был лектором министерства культуры в Берлине, возобновил профессорскую деятельность в Кёнигсберге и в конце концов полностью ослеп.
Розенкранц – один из самых разносторонних и блестящих учеников Гегеля, который, по общему признанию, в немалой степени отклонялся от гегелевской логики. Он отличился как философ, а также как литературно-исторический и беллетристический писатель.
Философия.
«Наука логической идеи» распадается на метафизику, логику и теорию идей. Метафизика делится на онтологию, этиологию, телеологию. Теория идей занимается принципом, методом, системой. Мышление и бытие имеют свое единство в идее, единство понятия и его реальности. Это «абсолютный принцип, который развивает свою имманентную форму как метод для единства всех своих необходимых детерминаций, система». Идея – «абсолютное бытие, не зависящее ни от чего другого и безусловное само по себе».
Идея разворачивается в природе и духе. Она есть «бытие для себя идеи как идеи», знающая и желающая идея, prius природы и разума. Объективный разум – это разум, который являет свою свободу как объективный мир; абсолютный разум – это «разум, который знает себя как абсолютное содержание в абсолютной форме, конгруэнтной этому содержанию».
Природа – система, в которой мышление устанавливает себя как бытие. Психологию делит Розенкранц на антропологию, феноменологию и пневматологию.
Труды: Религия природы, 1831. Энциклопедия богословия. Наука, 1831; 2-е изд. 1845. – Заслуги немцев вокруг филос. д. истории, 1835. – Критика психологии веры Шлейермахера, 1837; 3-е изд. 1863. История философии Канта, 1840. Критические объяснения гегелевской системы, Исследования, 1839—48. О Шеллинге и Шеллинге, 1843. Гегель, 1843, 1844 – Критика принципов штраусовского учения о вере, 1844; 2-е изд. 1864 – Гете и его произведения, 1847; 2-е изд. 1856; – Педагогика как система, 1848. – Система науки, 1850. – Моя реформа гегелевских философов – эстетика безобразия, 1853. Апология Гегеля против Гайма, 1858. – Вис- логическая идея, 1858—59 (основное произведение). – Эпилегомены, 1862. – Жизнь и сочинения Дидро, 1866. – Философия природы Гегеля, 1868 – Гегель как немецкий национальный философ, 1870-е – Пояснения к энциклопедии Гегеля, 1878 (Филос. библ.). – Новые исследования, 1875 и др.
краткое изложение первой Книги Карла Розенкранца «Жизнь Гегеля»
Книга Розенкранца «Жизнь Гегеля» состоит из трех «книг», первая охватывает период до его переезда в Йену около 1800 года, вторая – до переезда в Берлин около 1818 года, третья – время пребывания в Берлине.
Главы 1—6 – Молодость Гегеля
В книге 1 20 глав, очень неравномерных по объему, и первые шесть охватывают юность Гегеля до его отъезда в Тюбинген в 1788 году. Розенкранц описывает юность Гегнеля, частично опираясь «семейный альбом», предоставленный ему членами семьи Гегеля. Он описывает младшего брата Гегеля Карла и робкую младшую сестру Кристиану. Психологически можно было бы подумать, что, будучи старшим сыном, Гегель нес бы ответственность и ожидания своей семьи, но это лишь наши предположения. Розенкранц подчеркивает, что отец Гегеля, государственный служащий, имел довольно хорошие связи в Штутгарте, и поэтому Гегель встречался в семейном доме с известными персонажами из придворной и политической среды.
В отношении самого раннего периода жизни Гегеля Розенкранц делает несколько причудливых интерпретаций, например, что признание Гегелем швабского диалекта как отличительного свидетельствует о зачатке самосознания, но вскоре мы переходим на более твердую почву, поскольку Розенкранцу были доступны документальные свидетельства о школьных годах Гегеля.
В школе Гегель читал Цицерона и Шекспира («Виндзорские веселые жены»). Ему рано начинает нравиться история, которую ему преподавали в манере Юма и Вольтера, и он говорит об «утешениях наук среди превратностей жизни» (глава 3). Принципы Просвещения и изучение греческой и римской классики были основой преподавания в гимназии. Ему не нравится суеверие», которое он находит как в христианстве, так и у древних. Далее он читает Псалтирь, «Антигону» Софокла, Гомера и т. д. Он считал, что серьезность и спокойствие греков должны быть восприняты христианством, но в то же время не был некритичным поклонником античности.
Он также читал современные рецензии. Он начал вести листки с цитатами и выдержками из прочитанного, и эта привычка сохранилась у него на всю жизнь. По-видимому, эта привычка функционировала у него как своего рода обычная книга и была схожа с конспектированием лекций, поощряемым в некоторых моделях университетского образования. Это отражало интеллектуальный метод ставить себя на место других, и это тоже осталось с ним.
Его декламация и публичные выступления были и оставались слабыми. Он не повторял, а переосмысливал материал по ходу речи. Розенкранц отмечает, что он хорошо писал – и комментирует, что только глубина его мысли впоследствии помешала этому.
По окончании школы он зачитал замечательную речь о качестве образования в Карлшуле, восхваляя своих учителей, поддержку образования со стороны герцога и противопоставляя ее Турции, – речь, также отличающаяся благочестием.
Розенкранц считает, что личность Гегеля сформировалась к моменту окончания им школы и в дальнейшем не менялась. Он был ученым и научным работником высочайшего класса. Он не представлял себя как философ, но при встрече с ним вы имели дело с цельной личностью. Он считал, что контролируемая им страсть к карточным играм что-то говорит о современности. Меня поражает, что, несмотря на поздний интерес Гегеля к математике и натурфилософии, о научном вкладе в его образование почти ничего не известно.
Глава 7 – Тюбинген
С осени 1788 года Гегель посещал Тюбингенский университет (Штифт – монастырь, благотворительный фонд). На первом курсе он читал курс Шнуррера «История апостолов и псалмов», «Псалмы и католические послания» того же автора и курс Флатта «De Natura Deorum» («Природа богов») Цицерона. Он уже читал Цицерона – значительное ветхозаветное содержание курса было для меня новостью.
На втором курсе он прослушал курсы Рёслера по истории философии и Флатта по метафизике и естественной теологии. Метафизика охватывала бессмертие души, свободу воли. Флатт (ум. в 1821 г.) преподавал кое-что из Вольфа и Канта и считался проницательным критиком Канта с либеральными взглядами – Гегель уже знал «Логику» Вольфа с 14 лет.
На третьем курсе он изучал у Шторра, во-первых, Евангелие, Римлянам и другие послания, а во-вторых, догматику. Атмосфера Шторра во многом была связана с Просвещением, но содержание занятий могло быть педантичным.
О работе самого Гегеля в бакалавриате известно, что он проповедовал на темы Исаии 61.7—8 и Матфея 5.1—16. Оказалось, что это Завет с Израилем и Нагорная проповедь соответственно. Примечательно, что в своей собственной рукописи о жизни Иисуса Гегель просто цитирует Нагорную проповедь, очевидно, не в силах придать ей кантовский поворот, который ему удается ранее. Розенкранц отмечает, что другие проповеди представляют собой сухие и морализаторские интерпретации христианства. Это обычная черта проповедей эпохи Просвещения.
Сохранилась еще одна беседа о преимуществах чтения греческих и римских писателей. Он утверждает, что мы узнаем много нового об обычаях израильтян и являемся проводником философии, поскольку находим «срединный путь», на котором истина находится через взаимные противоречия древних школ. Он также изучал анатомию и ботанику.
В целом, я нахожу примечательным то, что он в значительной степени изучал Ветхий Завет – что, конечно, не отражено в «Феноменологии». Таким образом, может оказаться, что представление о лютеранском христианстве как о сосредоточенном на обетованиях Евангелий, рассматриваемых вне контекста, является чрезмерным и анахроничным.
Глава 8 – Студенческая жизнь
Гегель запомнился как весельчак, участвовавший в попойках, рано встававший, игравший в карты, пренебрегавший поначалу теологией и читавший в основном Канта. Он также читал Руссо и любил дикий язык книги Иова (это в предпочтение Канту). За свою неорганизованность в учебе он отстал от своих студентов (эти места воспринимались серьезно), но потом попытался наверстать упущенное. Он также занимался английским и, по-видимому, французским. Его манера поведения привела к прозвищу «старик» (Лоуренс Дики может рассказать об этом подробнее). Он восхищался девушкой Августиной, как и некоторые другие, но без видимого эффекта.
Во время Французской революции он вместе с Шеллингом (на несколько лет младше его) посадил дерево свободы. Клопшток, Шиллер, Кант и Якоби поначалу приветствовали французскую революцию, видя в ней «подлинно философское зрелище». В Штифте был создан политический клуб. Вскоре власти начали расследование, и некоторые студенты уехали в Страсбург. Вскоре поблизости был расквартирован эмигрантский полк, и начались дуэли. Гегель спорил с отцом об аристократизме последнего, но вскоре ему стали не нравиться такие фразы, как свобода, равенство, права человека, он считал их «пустыми». Это относится примерно к 1791 году, возможно, с некоторыми воспоминаниями чуть более позднего времени.
Глава 9 – Диссертация на соискание степени магистра 1790 года
В этой главе рассматривается диссертация, которую Розенкранц приписывает Гегелю, но которая, по словам французского переводчика Осмо, на самом деле была написана его наставником и обсуждалась Гегелем только после двух лет работы в Штифте. В любом случае она представляет определенный интерес.
Диссертация посвящена «границам человеческого долга, абстрагируясь от бессмертия души» и ставит вопрос о Канте. Аргумент состоит в том, что чувственность и разум настолько переплетены, что являются основой единого, уникального [человеческого] субъекта. Таким образом, не существует *чисто* моральных действий, но скорее можно выделить степени моральной культуры. Аргумент состоит в том, что некоторое чувство долга сохранится, но по шкале от необходимости, полезности, совершенства высшее будет страдать больше всего от отсутствия веры в бессмертие и Божественное провидение.
Отсюда видно, что критика Гегелем стоицизма Канта и исторического подхода к морали была не уникальна для него, а заимствована из исследований его студенческих лет. Розенкранц этого не замечает, поскольку, конечно же, считает, что Гегель написал это сам.
Глава 10 – Диссертация 1793 года
Здесь также речь идет о документе, который, по мнению Осмо, был написан не Гегелем. К сожалению, он не приводит своего источника для обоснования этой точки зрения, но поскольку сам документ представляется менее интересным, я обойду его стороной.
Глава 11 – Гегель, Гёльдерлин и Шеллинг
В упомянутом семейном альбоме Гёльдерлин написал слова Гёте:
Желание и любовь – это крылья.
Которые дают полет великим деяниям
и девиз «Hen kai pan» («Один и все»). Оба они были связаны мировоззрением французских люмьеров (секуляризирующего просвещения во Франции), но в то же время пили культуру Греции. В случае Гегеля это, в частности, означало трагика Софокла. Вскоре Гёльдерлин отправился в Йену (недалеко от Веймера, где останавливался Гёте). Здесь он услышал Фихте, который еще не был уволен, и написал о нем Гегелю. Примерно в это время Гегель также читал Платона, Канта и Якоби.