Девочка без имени
Не всякое сильное чувство является травматизацией, не всякий страх – травмой. Там, где есть боль, чрезвычайное воздействие, где мы не можем выдержать, где копинги (короткие пути для разрешения ситуации) не работают – мы имеем дело с травмой.
В настоящее время ПТСР определяется как поведенческие реакции, возникшие вследствие искаженного восприятия мозгом реальности. В целом, такая работа психики складывается в следующую клиническую картину[17]:
1. Травматическое событие переживается вновь и вновь (флешбэк). Это может происходить в различных формах:
• воспоминания о событии насильственно внедряются в сознание образами, мыслями, представлениями;
• кошмарные сны о событии повторяются почти каждую ночь;
• действия или чувства, соответствуют переживаниям во время травмы, как если бы травматическое событие происходило вновь. Сюда относятся иллюзии, галлюцинации и вспышки воспоминаний, когда перед мысленным взором, как в кино, проходят эпизоды травматического события, порой ярче и отчетливее, чем если бы так происходило в действительности. Причем не важно, возникают эти явления наяву или в просоночном состоянии, или же под воздействием алкоголя, наркотиков или лекарств;
• интенсивные негативные переживания при столкновении с чем-то, что напоминает (символизирует) травматическое событие. При этом могут наблюдаться физиологические реакции: спазмы в желудке, головные боли и так далее.
2. Упорное избегание всего того, что может быть связано с травмой: мысли или разговоры, действия, места, люди, напоминающие о травме, что является сознательной или бессознательной защитной реакцией на возникающие флешбэки.
3. Неспособность вспомнить важные эпизоды травмы, то есть человек забывает подробности произошедшего травматического события.
4. Выраженное снижение интереса к тому, что раньше занимало. Человек становится равнодушным ко всему, апатичным, его ничто не увлекает. Таким образом, травматическое событие и его болезненное переживание накладывают отпечаток на личность человека, включая мотивационно-потребностную сферу.
5. Появление чувства отстраненности и отчужденности от других, ощущение одиночества. «Меня не смогут понять те люди, которые не пережили такую же ситуацию». Происходит разделение людей на «нас», переживших «это», и на «них», не способных понять, что «это» такое. Поэтому происходит объединение людей в группы, где их скрепляет вместе пережитое тяжелое событие. На этой основе может проводиться групповая психотерапия, например дебрифинг, который специально организуется для людей, оказавшихся на месте трагедии вместе. Цель такой группы – снизить ощущение ненормальности их реакций, тяжесть психологических последствий, поделиться пережитыми реакциями и чувствами в безопасных условиях.
6. Притупление эмоций. Наблюдается уплощение эмоционального профиля; субъективно человек переживает это как неспособность испытать сильные эмоции и серьезные чувства, такие как любовь, ненависть и другие.
7. Появление чувства укороченного будущего, короткая жизненная перспектива. Человек планирует жизнь на не очень длительное время, живет настоящим моментом, не надеясь на радость и счастье в будущем.
8. Раздражительность или вспышки гнева. Человек становится конфликтным, зачастую предпочитает разрешать ссоры с применением насилия. Даже когда индивид хочет контролировать свое поведение, у него ничего не получается. Помимо агрессии, направленной на других, могут наблюдаться аутоагрессия и чувство вины.
9. Устойчивые симптомы на физиологическом уровне, не присутствовавшие до травмы:
• проблемы со сном: бессонница или прерывистый сон. Человека посещают ночные кошмары, в том числе он может противиться засыпанию, потому что его преследуют навязчивые кошмарные сновидения, и именно здесь кроется причина его бессонницы. Регулярное недосыпание приводит к крайнему нервному истощению, что дополняет картину ПТСР;
• нарушения памяти и концентрации внимания. Человек испытывает трудности, когда необходимо что-то запомнить, вспомнить или сосредоточиться. В некоторые моменты внимание может быть обостренным, но оно нарушается в силу повышенной чувствительности: стоит появиться хоть какой-нибудь помехе, как человек теряет способность сосредоточиться. Предвосхищение, предугадывание, ожидание наступления угрожающего события служит причиной возникновения трудностей с концентрацией внимания или сужения круга внимания, которое направлено на источник предполагаемой угрозы. Таким образом нарушаются все характеристики внимания – объем, переключение, распределение;
• физическое напряжение, повышенный тонус мышц, в виде которых часто проявляется сверхбдительность. Человек пристально следит за всем, что происходит вокруг, словно ему угрожает постоянная опасность. Он напряжен, натянут, словно готов в любой момент отразить внешнюю или внутреннюю угрозу. При этом реакция на стимул преувеличена и зачастую неадекватна. При малейшем шуме человек вздрагивает, бросается бежать, кричит. На психологическом уровне такое состояние может быть представлено как постоянная тревога. В итоге тревожность может стать чертой характера.
Все перечисленные мной реакции требуют поддержания высокого уровня напряжения из-за постоянного внимания и энергии. Причем человеку может казаться, что это и есть его основная проблема, и как только напряжение удастся уменьшить, то все придет в норму. Но такая бдительность на психическом и физическом уровнях может выполнять как раз таки защитную функцию – оно защищает наше сознание.
Нельзя убирать психологическую, защиту, если не уменьшилась интенсивность переживаний, так как в этом случае устранение следствия не повлияет на причину, а состояние человека может ухудшить напряжение, или соматизироваться, например, в виде эпилептических припадков. После проработки психологической защиты и стоящего за ней конфликта физическое напряжение уйдет само. Поэтому любая помощь при таких состояниях должна быть последовательна и направлена на причины, проработку травматической ситуации и отреагирование связанных с ней переживаний.
Синдром посттравматического стресса полностью обычно развивается через некоторое время после травмы. Задержка может составлять как неделю, так и 30 лет. Симптомы варьируются с течением времени и становятся более интенсивными в периоды стрессов.
Одновременное наличие перечисленных признаков свидетельствует о посттравматическом стрессовом расстройстве. Помимо всего прочего, вышеперечисленные симптомы являются результатом нарушения фундаментального доверия и указывают на нарушение отношений с миром.
Стресс
Похожим на переживание травмы образом человек переживает стресс. Поэтому люди часто путаются, когда называют свое состояние. Хочу пояснить их различия, потому что, несмотря на похожие состояния проживания определенных фаз, стратегии работы разные и могут отличаться по балансу действий, направленных для изменения поведения, эмоционального состояния или чувств. Поддержка и обучение травмированного человека и человека, переживающего стресс, тоже различаются.
Пережившие стресс в некоторой степени сохраняют способность управлять своей жизнью. У них нет ощущения, что земля уходит у них из-под ног. Они могут испытывать раздражение и тревогу и при этом жить нормальной жизнью; могут отвлечься от стрессовой ситуации, заняться другим делом и немного отдохнуть от мыслей и воспоминаний, получить временную передышку. Во время такой паузы человек может спокойно переключиться на просмотр телевизора, чтение книг, приготовление пищи, прогулки в лесу или парке. Поездка за город и общение с семьей также помогают отвлечься от тяжелых мыслей.
По характеру ситуации, в отличие от травмы, стресс представляет собой реакцию на менее драматичное, зачастую повседневное событие, в котором мы видим некую угрозу.
В разной степени стресс переживает каждый человек, иногда несколько раз за день. Стресс помогает нам адаптироваться, подготовить организм к той или иной реакции до начала ситуации, которая, как правило, предсказуемая. Стресс может вызвать интервью при приеме на работу, срок выполнения задания, выход на пенсию и даже, о чем редко говорят, радостное событие: свадьба, переезд на новую квартиру, покупка нового авто, поступление в учебное заведение, успешное завершение проекта, прекрасно организованный отпуск и тому подобное. (См. Приложение 1.)
Например, подготовка к свадьбе может запустить мысли о том, как все пройдет, хватит ли денег, выдержу ли я пристальное внимание в течение всего дня, а тот ли человек, за которого я выхожу замуж /женюсь, а как сложится наша жизнь после свадьбы, а вдруг я ошиблась/ошибся и так далее. Такие мысли могут надолго испортить настроение и жизнь человека, и вместо ощущения радости он может испытать грусть, а окружающие не поймут, почему он такой несчастливый.
Возвращаясь к теме главы, хочу напомнить, что травму определяет не событие, а беспомощность личности во время травмы или после нее. Если травма сравнительно небольшая, то повышенная тревожность и другие симптомы стресса постепенно пройдут в течение нескольких часов, дней или недель. Если же травма сильная или травмирующие события повторялись многократно, болезненная реакция может сохраниться на многие годы в форме посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).
Глава 3. Внутриличностные конфликты
Часто клиент приходит к специалисту, когда не выдерживает конфликта между внутренними метаниями от того, каким он должен быть и тем, какой он есть. Самый распространенный вариант: «Люди даже не догадываются, какой я есть, а я такой плохой, что если бы они узнали меня хорошо, то даже не смотрели бы в мою сторону. Поэтому надо тщательно скрывать себя настоящего от людей». Такой конфликт приводит к тому что идентификации и с тем, и с другим полностью отсутствует.
Полярности
Человек постоянно перепрыгивает из одной роли в другую, не задерживаясь надолго ни в той, ни в другой, и при этом ждет изменений, превращая ожидание в навязчивую мысль и наделяя его глубоким смыслом и ценностью. Он не замечает, что одна часть его конфликта пытается изменить другую, не присваивая себе ни то, ни другое. Поэтому мы призываем клиента поочередно принять обе эти роли как собственные: он может быть и таким, и другим. Помните, как в анекдоте про обезьяну, которая не могла решить – к умным ей вставать или к красивым? Жертве насилия и в голову не приходит вариант, что можно быть и умным, и красивым одномоментно.
Естественное состояние человека – это целостное существование, не разделенное на несколько частей, тем более на противоположные. Мы постоянно меняемся в динамическом внутриличностном и межличностном взаимодействии с окружающей средой, поэтому не можем быть одинаковыми в разных ситуациях с разными людьми.
Психотерапевты на сессиях поощряют коммуникацию отчужденных ролей; мы можем как бы «высадить» их на пустые стулья, и клиенты поочередно принимают на себя одну из ролей, «разговаривая» с ними. Иногда выясняется, что эти роли не знакомы, не видят друг друга, игнорируют, относятся с презрением, критикуют, возвышаются, нивелируют и тому подобное. Задача специалиста при этом поддерживать клиента в этой сложной коммуникации, помочь идентифицироваться с полярными ролями и примирить их между собой.
Опыт показывает, что именно идентификация с отчужденными ролями помогает человеку интегрироваться в целостное «Я», признать, что он может быть разным в разных ситуациях. Таким образом расширяется ролевой веер возможностей в коммуникации. А в случае, если какие-то роли не освоены с детства, специалист помогает найти образец сначала для подражания (как в детстве), потом помогает критично его присвоить и внедрить в жизнь.
Например, женщина в семье проживает только одну роль – хорошей домохозяйки и отчуждает противоположные роли служанки или свободной женщины. Подобное удерживание мешает ей переключиться на роли мамы, женщины, профессионала, подруги, прохожего и тому подобные, потому что в течение своей жизни она привыкла играть только роль хорошей девочки и хорошей хозяйки.
Как терапевта и человека в этой работе меня поддерживают слова Карла Густава Юнга[18]: «Эффект, которого я хочу достичь, – это создание такого душевного состояния, при котором пациент начинает экспериментировать со своим характером, когда больше нет ничего данного навеки, нет прежнего безнадежного окаменения, то есть создание состояния текучести, изменчивости и становления».
Расщепление
После пережитой травмы человек начинает вырабатывать новые способы выживания, что приводит к расщеплению психики как минимум на три части, каждая из которых в травме проживается нами за секунду: пронеслись и капсулировались. Потому что в травме «нет времени».
Исследования мозга человека показали, как и где сохраняется травматический опыт, как возникают и происходят пугающие вторжения воспоминаний о травме (флешбэки), какую роль играют триггеры, моментально оживляющие и запускающие заново травмирующие ситуации. Эти исследования способствовали выделению травматического расщепления психики и определения его как способа защитить себя. Что это за части и почему так получается?
Травмированная часть: накапливает энергию страха и боли и впоследствии живет жизнью жертвы, опираясь на все те чувства, которые та пережила во время травмы. Уникальность этой части заключена в приверженности самой травме, сохранении реальности события. Здесь нет энергии злости; отказываясь от переживания чувства агрессии, она выбирает переживать чувство вины за всех и свое полное бессилие повлиять на других людей, на события. При этом травмированная часть обычно плохо или совсем не осознается человеком, так как другая, выживающая часть, применяет все свои защитные механизмы, подавляя любое приближение воспоминаний.
Травмированная часть показывается только в сложных жизненных ситуациях, когда механизмы защиты не могут удержать над ними контроль. Жертвы останавливаются в развитии в момент травмы и надолго остаются в том возрасте, когда она произошла. При этом не только негативная сторона переживаний становится недоступной, но и тот потенциал жизненной энергии, который можно использовать, и к которому мы вместе с клиентами обращаемся после проведенной работы. Хорошая новость заключается в том, что несмотря на бессознательное проживание, травма всегда ищет выход, сколько бы лет, десятилетий не прошло, и, как правило, находит его. В моем случае это случилось после 40 лет.
Выживающая часть: поддерживая переживания травмированной части, пытается вытеснить из сознания негативный опыт, чтобы преодолеть травму и опереться на те силы, которые еще остались.
В краткосрочной перспективе эта часть помогает человеку выживать и приспосабливаться к существующим условиям. Но чем дальше, тем больше защитные усилия блокируют здоровое развитие человека. Они также начинают вытеснять и отрицать травму, игнорировать произошедшее и отвлекать от воспоминаний, фокусируясь на настоящем, а именно – контролируя жизнь других людей и формируя привычку всегда быть начеку не связывая сегодняшние трудности с травмой прошлого.
Одна из форм компенсации выживающей части проявляется тогда, когда чужие чувства и чужая жизнь становятся важнее собственных. Такое замещение порождает иллюзии, фантазии, что «если я изменю мир и/или других людей, то мне станет легче». Одна из самых распространенных иллюзий – собственное всесилие, роль Спасателя. Человек думает, что может кому-то помочь, и старается изо всех сил это сделать, проявляя скрытую агрессию и перекладывая свои травмированные чувства на других, то есть действуя как Агрессор, проживая эту роль.
Позиция недоверия и скрытая враждебность по отношению к окружающим формирует покорность высшим силам, року заговору, развивая мистическое и/или магическое мышление. Так как ощущение радости жизни тоже приглушенно, то травмированные люди ищут компенсации позитивных ощущений в разных формах зависимостей. Все это неизбежно ведет к последующим расколам психики.
Чем чаще происходили травмирующие потрясения, тем больше возникает фрагментов и частей личности, которые начинают жить своей жизнью и пугают человека, потому что тот в какой-то момент уже не знает, кто он, и начинает тревожиться по поводу своего психического здоровья.
Так как любая стратегия выживания рано или поздно исчерпывает себя, а травматический опыт обостряется, то человек вынужден придумывать новые стратегии выживания. В отличие от травмированной, выживающая часть закрывает все входы и выходы, ведущие к исцелению или хотя бы пониманию травмы, из страха нарушить с таким трудом созданную внутреннюю стабильность. Мешают и фантазии о том, как можно исцелить травму, склонность к тому, что это можно сделать быстро с помощью ритуалов или каких-то других вспомогательных средств.
Еще одна сложность – стратегию выживания сложно отличить от здоровых реакций, настолько все звучит предельно ясно, продуманно, осознанно и обоснованно. Поэтому травмированным людям для исцеления необходима работа с психологом или психотерапевтом, специализирующимся на травмах. Только через другого и рядом с другим травма может быть оплакана, принята и отпущена.
Здоровая часть: до и во время травмирующего события развивалась нормально и получила шанс остаться здоровой. Благодаря ей человек может учиться, работать, строить карьеру, создавать семью. Эта часть человека воспринимает реальность такой, какая она есть. Именно в учебных заведениях или на работе (то есть там, где нет долгосрочных, постоянных отношений), люди показывают себя адекватными, открытыми, способными на эмоциональную привязанность, доверительное отношение к другим, доверяющими себе, миру, рефлексивными, ответственными, ясными и понятными существами.
Вслед за Францем Руппертом[19], я тоже обнаруживаю в себе и своих клиентах этот душевный раскол, об этом также пишет в своей книге «Тело помнит все» американский писатель, профессор психиатрии Бессель ван дер Колк. Более того, расщепление является сопутствующим травме психологическим процессом нарушения самоидентичности, про различные виды которого пойдет речь дальше.
Нарушенная идентичность
Идентичность можно определить как знание того, из каких разных частей состоит наша личность. Такое принятие разного себя необходимо, чтобы успешно продвигаться по жизни с ощущением собственной целостности. Идентичность – динамическая система, которая меняется со временем, обстоятельствами, даже сменой места жительства. Сумма знаний о себе как результат анализа собственного жизненного опыта концентрируется в виде ответов на вопросы: «Кто я?», «Какой я?»
Но отношение к этому знанию, принятие себя возникает благодаря соотнесению с системой социальных координат, нормами и ценностями той семьи и того общества, в котором живет человек. Когда во время травмы утрачивается основной ориентир (семья и ближайшее окружение), нарушается восприятие себя и собственной жизни. Оно приобретает неустойчивый и фрагментарный характер, в результате чего создается ощущение неадекватности.
Травма идентичности заставляет отречься от своего здорового «я», потому что человек переживает невыносимую боль, страх, ярость, стыд, что часто приводит к идентификации с агрессором или к искаженной идентичности. Поэтому положение детей из неблагополучных семей оказывается более выигрышным, чем у детей из домов ребенка, от которых отказались самые близкие люди: даже плохая реальность лучше, чем совсем ничего.
Депривация и фрустрация
Отдельно я хочу остановиться на различиях понятий депривация и фрустрация, которые могут стать следствием травмы.
Мы привыкли считать травмой физическую угрозу для организма, однако травматичными могут стать события, вызывающие у человека разрыв представлений о себе и ситуации, в которой, как ему кажется, становится невозможным его существование: «Я так жить не могу» или «После этого мне жить нельзя». В основном это события, связанные с ощущением чувства униженности или с лишением «всех надежд» на будущее.
Я пережила сильнейшую фрустрацию в момент, когда в мои пять лет отец отказался поддержать меня и защитить от соседа-педофила. К тому времени моя уверенность в том, что я любимая папина дочка была непоколебима и абсолютна. И мама так часто говорила мне и окружающим, что приедет отец и убьет соседа или засадит в тюрьму, что я тоже в этом не сомневалась. Но приехал папа, мама ему все рассказала, а в ответ прилетело: «Ей было сказано, чтобы она не подходила к их двери! Если она такая дура, то ей ничем не поможешь, и никого я бить не буду и в милицию заявлять тоже не буду!»
В тот миг я лишилась ощущения «любимая папина дочка», и этот момент стал той шоковой травмой, до глубины которой я шла со своими психотерапевтами долгих двадцать лет.
Когда я переехала в Москву, то выбрала себе весьма уважаемого, опытного психотерапевта-мужчину. Через несколько месяцев вынуждена была расстаться с ним по причине, как я поняла только впоследствии, путаницы понятий фрустрации и депривации. Он решил, что я не переживала отцовскую любовь, и начал аргументированно меня убеждать в обратном, а я была сильно фрустрирована утратой ощущения, что я – любимая папина дочка. Да, любви ко мне не было и не могло быть, потому что психопаты не могут любить, но я верила маме и своему ощущению. И это разночтение в терапии я не выдержала. Если бы мой психотерапевт тогда не перепутал мои состояния, то мы могли бы сократить этот путь лет на десять.
Так как же отличить фрустрацию от депривации?
При фрустрации человек раньше был хорошо знаком с благом, которое хочет получить вновь (еда, зарплата без задержки, уважение, любовь, супружеская верность, здоровье, социальная стабильность, живые близкие, собственная жизнь).
При депривации человек и ранее не обладал благами, которых сейчас лишен (общение в высшем свете, большие деньги, автомобиль).
Депривация – это длительное психологическое переживание, которое может возникнуть еще в детстве, и причинами ее обычно становятся отсутствие любви и внимания родителей, дружбы, безопасности и доверия.
Когда человека лишают его базовых потребностей, он не может нормально жить, но изменить ситуацию не в силах. Например, ему не хватает еды, он живет в антисанитарных условиях, не может своевременно обратиться за медицинской помощью, нет условий для получения образования, с ним не хотят дружить сверстники и так далее. Тем не менее он очень этого хочет, потому что у других это есть, и другие этим пользуются, не придавая этому столько значимости.
Депривация всегда вызывает агрессию, которая может быть направлена наружу, зачастую на объект, который создает относительную депривацию (очень богатые люди, знаменитости), либо на совершенно не относящиеся к ситуации, случайные объекты – предметы, животных, людей. Иногда агрессия может быть направлена и внутрь, на самого человека, переживающего депривацию. Это выражается в суициде, в самоповреждениях без цели суицида, а также в скрытых формах аутоагрессии – соматических болезнях, алкоголизме, наркомании, курении. Частичная депривация ведет к депрессии, а полная депривация – к общему истощению организма.
Чтобы на какое-то время отключить механизмы агрессии при депривации, такой человек выбирает гиперактивные виды спорта, гиперхолодовое закаливание. Его могут переключить острые стрессы, связанные с угрозой для жизни – неизлечимая болезнь, война и так далее. То есть сила эмоционально-физического напряжения должна быть выше предыдущего привычного переживания.
Для полного исключения механизмов депривации-фрустрации-агрессии необходимо провести комплексную межведомственную работу с привлечением специалистов медицинской, педагогической, психологической, социальной сферы.
Диссоциация и последующие деперсонализация или дереализация
В конце 1990-х годов стали проводиться научные исследования диссоциации в части отщепления психических функций, например способности помнить, и полного отсоединения сознания от ощущения личностной идентичности. Так как диссоциативное расстройство идентичности как процесс саморегуляции при травматическом опыте относительно новое направление, то и техник терапевтической работы с диссоциативными состояниями, особенно сексуально эксплуатируемыми людьми, пока недостаточно.