Вольные стрелки 2

Глава 3

Заирцы начали свое наступление с артподготовки, которая длилась около часа. Дорога между заирским Моандом и кабиндской столицей идет вдоль побережья, с запада бесконечные пляжи и воды Атлантического океана, с востока заболоченные участки эстуарии реки Конго, представляющие собой затопленную речную долину, где река разливается вширь на многие и многие километры, болота, мангровые заросли и обилие смертоносной фауны.

Дорога насыпная, на некоторых участках коса, по которой она проложена сужается до нескольких километрах. Широкого фронта наступления у Заира здесь никак не могло получиться.

Я бы на месте генералов из Киншасы сперва проделал бы проходы в минных заграждениях с помощью саперов, чтобы они своими ручками каждую мины выцарапали из земли, потом вперед пошли бы небольшие штурмовые группы, а уже потом двигал основные войска. Заирские военачальники решили, что проще и быстрее дубасить час артой, а потом вперед пустить танки.

Ох, что-то мне это напоминало из своего опыта Чеченской войны, СВО, украинского «контрнаступа».

Сидя в хорошо защищенном блиндаже, я смотрел в мощную оптику полевой стереотрубы и размышлял, что ничего в этом мире не меняется. Если противник большой и толстый, то он почему-то думает, что априори воевать умеет лучше, чем небольшой и вертких дрыщ.

Заирские танки, которые поползли вперед, сразу же как стена огня и свинца сдвинулась вглубь нашей территории, закономерно остановились. И дело не в минах, которые к тому времени большей частью были нейтрализованный близкими разрывами крупнокалиберных снарядов. Дело в глубине и количестве воронок, которые эти снаряды оставили после себя. Через такую полосу препятствий никак нельзя было проехать на танке, тут только пешком и то с горем пополам.

Заирская артиллерия так сильно перепахала дорогу на несколько километров вперед, что ни о каком применение танков речи быть не могло.

– Да-ааа, – глубокомысленно протянул, стоящий рядом со мной майор Носов, – вот же растяпы. Надо передать артиллеристам, чтобы били осколочно-фугасными, а бронебойные пока отложили в сторонку, не скоро получится ими работать.

– Согласен, – кивнул я. – Может вообще до применения ствольной артиллерии сегодня дело не дойдет.

– Дай-то бог, – хмыкнул Кирилл.

Наш КП располагался в семи километрах от передовой на невысоком холме. Если взглянуть на карту высот, то видно, что чем дальше на северо-восток от реки Конго, тем выше уровень местности. Вдоль океана еще как-то более-менее ровно, а вот восточнее начинаются холмы и предгорья. На севере Кабинды и вовсе есть обширный горный массив, где высота пиков достигает километра.

Следом за танками должны были двигаться грузовые машины и БМП с пехотой, но дорогу на столько сильно распахали взрывами, что даже сравнительно легкие машины не могли ехать, идти вперед можно только пешком.

Заирская пехота немного потопталась вокруг своих застрявших «Шерманов» и французских БМП, а потом подгоняемая криками командиров неспешно двинула вперед.

– Командант может раньше ударим? – азартным голосом произнес стоявший сзади Бык. – С левого фланга можем накрыть застрявшие танки и БМП. 120мм минометная мина при прямом попадании в танк, гарантированно его развалит на части.

– Нет, – отрезал я. – Ждем. Работаем согласно заранее оговоренному плану. Успеем еще по танкам отработать. Сперва причешем пехоту из 82-ых минометов. Пусть думаю, что это наш основной калибр. Не стоит выбрасывать все карты на стол сразу.

В Кабинде, в бывшем здании департамента безопасности нефтедобывающей французской корпорации, а точнее в просторном подвале этого двухэтажного здания начала работу Ставка Главного Командования. Возглавлял Ставку лично президент Паспарту Советик. Ставка координировала действия двух фронтов: Южного и Северного, которые были сформированы для отражения вражеской агрессии.

Формально Ставка начала свою работу 1 сентября 1983 года в 9.00 утра, то есть спустя два часа после перехода границы СРК со стороны Заира её армией, но на самом деле бурная работа кипела в подвале двухэтажного особняка с середины августа.

Номинально командует южным фронтом – Буру Депай по прозвищу Бык, среди моих «апостолов» – двенадцати бывших легионеров, которые дезертировали вместе со мной из Легиона несколько лет назад и присягали на верность, Бык считается «пятым». Депай – здоровенный детина, могучая сажень в плечах, ростом выше метр девяносто, который с легкостью мог согнуть взрослого быка, ухватив того за рога и пригнув его к земле. Собственно, за увиденный собственными глазами когда-то подобный фокус он и получил это прозвище. Уже потом Депай взял себе имя – Буру, что в переводе с киконго означает – Бык.

У Буру Депая есть несколько минусов: он слегка туповат, излишне простоват и наивен, но зато у него есть один огромный плюс – если ему дали приказ и тщательно объяснили, как его выполнить, то Буру расшибётся в лепешку, а скорее всего, расшибет в лепешку всех окружающих, но приказ выполнит. Про верность я молчу, потому что все двенадцать «апостолов» верны мне и нашему делу до мозга костей, любой из них, не сомневаясь примет смерть, но не предаст меня.

– Бык! – подозвал я к себе Депая. – Двигай к НП второго батальона и бери его под личное командование. Помни, что ты командующий всем южным фронтом. Задача не дать противнику продвинуться дальше участка обороны №3. Работайте в пределах участка №2. Пятидесятые и восемьдесят вторые минометы используй, как хочешь, сто двадцатые только по согласованию со мной. Зенитки на грузовиках тоже под твоим началом. Надо продержаться до вечера. Понял приказ?

– Так точно, командант! – тут же козырнул мне Бык, но спустя пару секунд задал вопрос: – Контратаковать можно?

– Да, но только в полосе второго участка обороны, в первый участок уже не лезьте. И учти, что помимо сдерживания противника, твоя первостепенная задача – это сберечь личный состав, не надо стоять на смерть. Можете двигаться назад, но только в пределах второго участка и частично третьего. Если возникнет опасность прорыва в пределах третьего участка, то немедленно сообщать мне. Понял?

– Ага, – тут же кивнул здоровяк.

Бык нервно пританцовывал на месте, явно желая, как можно быстрее сорваться с КП и рвануть на передовую. Ему дали простое, понятное задание и для Буру проще сейчас уйти в бой, чем торчать в просторном блиндаже, изображая из себе большого начальника.

– И еще, – осадил я перед выходом Быка, – чтобы с КП второго батальона ни ногой, а то знаю я тебя, тут же полезешь на самый передок и лично поведешь штурмовиков в бой.

– А как же контратаковать? – тут же поскучнел взглядом Буру.

– Пусть подчиненные: контратакуют, ставят мины, стреляют по противнику и так далее, а ты командир и должен находиться на командном пункте и управлять боем. Забыл, чему тебя учили? Учти, я буду постоянно запрашивать обстановку в зоне ответственности второго батальона по всей ширине фронта! – погрозил я кулаком. – Попробуй только не ответь.

– Рано ему еще в генералы, – высказал очевидную мысль Носов, как только Буру скрылся из КП.

– Знаю, – согласился я, – но уж больно внешние данные у него подходящие для генеральской формы. Простые кабиндцы из всех моих «апостолов», Быка больше всех в качестве военачальника привечают.

– А Векеса? – удивился Кирилл. – Как по мне, то он из твоих нукеров самый умный и толковый.

– Это, да, но Векеса по местным меркам староват и излишне мягок. Думаю, как заирцев отобьем перевести его на должность министра образования, вот там он будет, как рыба в воде.

– А Быка что ли в министра обороны?

– Нет, он пока побудет начальником сухопутных войск. А министром обороны хотел сделать тебя.

– Меня?! – опешил Кирилл. – Совсем «ку-ку»?

– Забыл, что я – майор ВС СССР? Как я могу быть министром обороны иностранного государства?

– Ты в принципе, согласен или нет?

– В принципе, я согласен, – спустя несколько минут раздумий заявил Носов, – но Москва это не одобрит.

– С Москвой я договорюсь, – легкомысленно отмахнулся я, – КНДР в своё время тоже организовал простой советский капитан. Чем ты хуже?

На передовой закипел бой, вражеская пехота, пусть и неспешно двигалась вперед, а заирская артиллерия, поддерживая продвижение пехотинцев переносила огонь своих орудий всё ближе и ближе к нашей линии обороны.

Мы с Носовым прильнули к окулярам стереотруб наблюдая за действиями противника. Действовали заирцы без выдумки: просто шли вперед широким фронтов, нанося сперва удар из пушек и минометов, а потом уже подходила пехота.

Там, где пехотинцы напарывались на неразорвавшиеся мины, тут же образовывались прорехи в рядах атакующих, и вражеские солдаты как-то сами собой скомпоновались в районе трассы, что шла воль моря. Оно и понятно, само по себе дорожное полотно минировали открытым способом, то есть мины ставили поверх асфальта не углубляя их. А вот обочины, придорожны кусты, линию пляжа и болотистую местность заминировали уже как положено. В итоге, к концу первого участка обороны вражеская пехота подходила плотным строем двигаясь по дороге и её близким обочинам.

Начиная от границы каждый пятикилометровый участок вглубь нашей республики имел свой номер. Первые пять километров – участок обороны номер раз, вторые пять километров – участок обороны номер два, третьи пять километров – участок обороны номер три. Первые десять километров от границы – были тем расстоянием, которые по замыслу Ставки, можно было отдать противнику и вести в этой полосе боевые действия.

Планировалось «вытянуть» армию Заира в длинную десятикилометровую «кишку» и рубить её по частям нанося удары с флангов. Воевать лоб в лоб с превосходящими силами противника никто не планировал. Зачем, если есть пространство для маневра?

Армия СРК хоть и была немногочисленна и не имела тяжелого вооружения, но зато она была высокомобильна. «Под ружье» был поставлен практически весь автотранспорт, что был в республике, причем автомобили не просто отправляли на фронт для нужд армии, нет, очень много осталось в городе Кабинда и его окрестностях. В Кабинде одновременно появилось много: самодельных карет «Скорой помощи», спасательных и пожарных машин. К примеру, из пикапа в кузов которого установлена емкость с водой и ручной помпой получается замечательная пожарная машина способная бороться со сравнительно небольшим возгоранием, то же самое касалось и карет «Скорой помощи» – в кузов пикапа ставят настил из досок, и он способен быстро доставить несколько раненых в ближайших госпиталь.

К 1 сентября 1983 года в СРК было развернуто несколько десятков полевых госпиталей, в которых готовы были принять раненых врачи из СССР. Младший обслуживающий медицинский персонал в таких госпиталях состоял сплошь из кабиндцев, для которых были организованы двухмесячные курсы.

Тоже самое касалось и пожарной службы Кабинды. Если до лета 1983 года в столице городе Кабинда с населением почти в сто тысяч человек было всего три пожарных машины, то к 1 сентября этого года пожарных машины стало 24 штуки.

В общем, к войне подготовились как только могли. Никто не хотел напрасных жертв из-за того, что не смогли вовремя потушить пожар или довести раненых до хирургического стола.

Тем временем заирские вояки подошли к границам второго участка обороны. По ним тут же ударили 82мм минометы. Стационарные позиции артиллеристов были оборудованы лишь на третьем и четвёртом участке обороны. Значит если по наступающим заирским пехотинцам открыли огонь, то минометы были спешно перекинуты вперед. Дальность стрельбы 82мм миномета – 3-3,5 километра. С начала третьего участка обороны никак не достать до наступающих рядов заирцев. Получается, что Бык отдал приказ о выдвижение навстречу противнику. Вполне ожидаемо.

Минометные мины сперва легли одиночными, пристрелочными взрывами, а спустя несколько минут дорога и её обочины расцвели пышным букетом белесых разрывов. Мины летели одна за другой и целыми сериями. Опытный, слаженный минометный расчет способен за минуту «повесить» в воздухе 20-30 мин.

Огневой накат длился всего три-четыре минуты, задействовано было не менее пяти 82мм «самоваров». Две сотни мин выпущенные с нашей стороны за это время накрыли квадрат площадью в пару гектар, знатно перепахав землю, тонкий слой дорожного асфальта и несколько рот заирской пехоты, бойцы которой не смогли найти себе надежного укрытия.

Мне было не видно откуда работали наши минометы, но я и так мог представить, как все это происходило. К нужной точке подскочили 3-4 пикапа, из их кузовов вытащили минометы, сноровисто их собрали, разложили мины с вкрученными запалами и навешанными на хвостовики тряпичными картузами с порохом. Дали пристрелочный залп, поправились если нужно, а потом заработал «конвейер»: заряжающий опускает мину в трубу, выстрел, не глядя в его отведенную назад руку, подносящий кладет следующую мину, выстрел…и так до тех пор, пока не высадят весь положенный к стрельбе боекомплект. Стрельба окончена. Минометы спешно разбирают, закидывают обратно в пикапы, машины срываются с места и покидают опасный участок. На всё про всё уходит не больше десяти минут. Если задержаться, то под ответным вражеским огнем можно и «пригорюниться».

– Хорошо отработали! – довольно цокнул языком Носов.

– Согласен, – кивнул я.

Результат огневого налета хорошо виден в мощную оптику американской стереотрубы: два десятка мертвых тел, примерно столько же тяжелых «трехсотых», остальные заирские пехотинцы, числом не менее сотни с разной скоростью передвижения улепетывают в свой тыл, те, что остались целы бегут побыстрее, те, что легкоранены медленно семенят и ковыляют, есть парочка ползущих, которые оставляют за собой кровавый след.

Ответный огонь заирская артиллерия открыла только спустя двадцать минут, после окончания работы наших минометов. Это просто катастрофически долго, наши минометчики успели бы за это время метнуться назад, пополнить БК, еще раз отстреляться и на расслабоне укатить в свою располагу.

– Едрить-колотить! – не сдержался Носов. – Они, что совсем ебан.лись?!

Глядя на высокие султаны взрывов, которые подняли землю и песок в небо ровно в том же квадрате куда до этого били наши минометы, я недоуменно притих. Заирская артиллерия сейчас гасила снарядами своих же, смешивая с землей раненых, трупы убитых и несколько десятков вернувшихся назад солдат, которые попытались вынести с поля боя своих окровавленных товарищей.

Вместо того, чтобы попытаться нащупать позиции наших минометов, пусть даже тех, откуда они уже укатили, заирские артиллеристы влепили прямиком по своим пехотинцам.

В итоге: вместо двух десятков вражеских «двести» и такого же числа раненых, после ответного артиллерийского удара образовалось не меньше полсотни убитых заирцев.

Около часа никаких активных действия заирская армия не предпринимала. Солдаты противника спешно засыпали крупные воронки песком, который в ведрах, мешках и даже своих касках таскали с береговой линии. В нашу сторону периодически летели одиночные снаряды, которые ложились в пределах второго участка обороны.

Мы сознательно отвели войска на десять километров от границы, чтобы создать «серую зону» и разорвать дистанцию с врагом. Концепция нашей обороны была следующая: высокая мобильность, удары небольшими группами издалека и никакого ближнего контакта. Заирцев больше, чем нас в шесть раз, а значит если столкнемся с ними напрямую, то увязнем и нас сомнут и задавят числом.

В полдень, противник решился на новое наступление, к этому времени их разведгруппы поняли, что прибрежная зона, а именно линия прибоя свободна от мин, а это значит, что заирские солдаты вполне могли двигаться вперед на танках, бронемашинах и грузовиках по мокрому морскому песку.

В 14.10 в нашу сторону выдвинулась колонна вражеской бронетехники. Первыми шли два американских старичка танка «Шерман М4», сразу за ними шли колесные французские бронемашины «Панар» с танковыми башнями, потом грузовики с пехотой и колесные бронемашины. Со стороны наступающая колонна выглядела внушительно и воинственно. Личного состава было не меньше двух рот.

Танк «Шерман М4» хоть и выглядит неказисто и глупо, он больше похож на детскую игрушку младенца, а не на боевую машину. Весь какой-то излишне высокий, овальный и скругленный. Будто бы специально, чтобы не дай бог малое дитя не поранится о острые углы. Все-таки американцы не умеют делать красивые танки. Нет у них устрашающей «угловатости» немецких «панцирей», нет стремительной, хищной легкости русских «тридцатьчетверок».

«Шерманы» своим внешним видом никак не вызывали страха и уважения. А между тем 75мм нарезная пушка американского танка позволяла посылать снаряды на дистанцию до четырнадцати километров, а у наших «тридцатьчетверок» максимальная дальность стрельбы было в пределах пяти километров.

Думаю, именно из-за дальности стрельбы «Шерманы» шли первыми в колонне, в случае обнаружения противника они могли открыть стрельбу с безопасной дистанции.

Вражеская колонна прошла первый участок нашей обороны, потом зашла во второй и когда прошла примерно половину второго пятикилометрового отрезка ей навстречу выкатился небольшой «унимог» в кузове которого была установлена ЗУ-23-2.

Грузовичок сдал задом из-за специально насыпанного бархана, коих в третьем секторе обороны было сделано много и густо. Высота насыпей от двух метров и выше, длинна от пяти-шести до сотни метров, во всю ширину пляжа. В общем вместо того, чтобы рыть окопы, мы решили соорудить длинные насыпи, за которыми можно было скрытно перемещать личный состав и не габаритную технику.

23мм советский снаряд БЗТ против танковой брони вообще не работает. Бронебойно-зажигательно-трассирующий снаряд цельнокорпусной с полусферической головной частью и стальным баллистическим наконечником, массой 190 грамм, в донной части содержат вещество для трассирования и в головной – зажигательный состав. Стрелять им по «Шерманам» было глупо, но в Африке давно налажено производство собственных снарядов к ЗУшкам. Нам удалось достать 23-мм патроны с бронебойным подкалиберным снарядом (БПС), сердечник твердосплавный, делал такие боеприпасы концерн Denel из ЮАР.

Скорострельность советской зенитной установки сумасшедшая – два ствола «выплевывают» в минуту – 2000 выстрелов, в каждом патронном коробе по пятьдесят снарядов, то есть содержимое обоих коробов ЗУшка способна выпустить всего за три секунды.

Танкисты в головном «Шермане» даже не успели понять, что произошло, по броне их машины снаружи «заколотили» огромной кувалдой, тяжелая машина затряслась под ударами, прямого пробития лобовой брони не было, но оказались перебиты обе гусеницы и повреждены прицельные устройства. Идущему следом за своим собратом второму «Шерману» тоже досталось, пусть немного и по касательной, но правая «гусля» слетела на раз, а также разлетелся крупными осколками передний коток-звездочка. Оба танка были обездвижены. Тот, что шел вторым, из-за слетевшей «гусянки» вильнул влево и успел закатиться в соленые воды океана на несколько метров.

Экипажи обоих американских танков остались живы и невредимы, небольшие болванки 23мм снарядов никак не могли пробить лобовую броню, но такая задача видимо перед ними и не ставилось, главное было остановить колонну.

Сразу после опустошения обоих коробов, «унимог» в чьем кузове размещалась спаренная зенитная установка вновь закатился за песчаную насыпь, исчезая из поля зрения врага. Расчет ЗУшки пополнил БК, но вновь выкатываться на огневую позицию не стал, не было такого приказа.

Вместо зенитки по вражеской колонне отработали из 82 мм минометов. Теперь работало не меньше десяти «самоваров» одновременно. Мины сыпались на заирских военных долгих десять минут. Корректировщики, распластавшись на вершинах песчаных насыпей, спрятавшись под выкрашенными в цвет местности накидками хладнокровно корректировали стрельбу.

Мины накрывали колонну на всем её протяжении, небольшие султаны взрывов взметали в небо морской песок и фонтаны соленой воды. Взрывы гремели по обеим сторонам колонны, застрявшей вдоль линии прибоя. Самые опытные водители разворачивали свои машины и уводили их в тыл, но таких было мало. При первых близких разрывах, личный состав тут же сыпанул в разные стороны, убегая кто куда, при этом водители грузовиков и мехводы бронетранспортеров бежали впереди остальных. Возникла давка, сумятица и толкотня. Пару мин легли очень удачно, попав точно в машины. Полыхнул огонь, детонировал БК в подбитых броневиках, добавляя еще больше паники.

Противник был явно обескуражен и потрясён, заирцы не смогли выйти из зоны обстрела на своей технике, а укрыться от несущих смерть осколков на пустынном пляже второго сектора обороны было негде, там никто насыпи из песка не делал, наоборот его старательно разровняли несколько дней назад. Потери противника были просто колоссальны. Со стороны казалось, что никому не удалось уйти живым. Хоть если приглядеться, то спасшихся бегством хватало.

Во время минометного обстрела навстречу разгромленной колонне выдвинулся пикап с расчетом СПГ-9. Как только дистанция стала приемлемой для точной стрельбы из «сапога», расчет остановил пикап, быстро вытащил из кузова треногу и «безоткатку», собрал установку и отстрелялся по неподвижно застывшим американским танкам, поразив оба гранатой ПГ-9.

Граната ПГ-9 имеет калиберную боевую часть с головодонным пьезоэлектрическим взрывателем, реактивный двигатель с шестилопастным стабилизатором и двумя трассёрами. Стартовый заряд состоит из металлического зарядного устройства (перфорированная трубка с диафрагмой), навески нитроглицеринового пороха в перкалевом картузе, воспламенительного заряда с электровоспламенителем и узла форсирования.

«Шерманы» полыхнули как спички. Все дело тут в расположении боекомплекта: снаряды внутри «Шермана» располагались в боевом отделении, что логично, но вот само место для них выбрали не самое удачное – в бортовых «спонсонах» – «надгусеничных полках». Там они слишком легко поражались пробившими достаточно тонкую бортовую броню гранатами из «сапога», которые мало того, что сами по себе горячи, так еще и несут в себе кумулятивную струю. Следствием их встречи с пороховыми зарядами стал пожар боекомплекта, который выглядит как неистовые, ослепляющие струи пламени, бьющие из недр танка.

Хоть «Шерманы» горели красиво и эпично, но добивать их особой нужды не было, наоборот, можно было оставить в качестве приманки и попробовать достать эвакуационную команду, которая должна будет оттащить сравнительно целые машины в тыл на ремонт.

Неожиданно один из колесных французских танков который стоял чуть поодаль от «Шерманов» ожил, его башня слегка повернулась, прогремел выстрел и расчет «сапога» вместе с пикапом взлетел на воздух. «Панар» выстрелил еще раз, хладнокровно добивая раненых, если они, конечно, были.

У нас появились первые потери – четыре бойца…царство небесное, вам мужики!

Корректировщики минометов поняли, что опытный экипаж французской легкобронированной машины решил пересидеть обстрел под броней. Следующая серия мин была выпущена из нескольких 82мм «самоваров» прицельно по колесному танку, несколько мин угодили точно по легкобронированному корпусу «Панара». Взрыв, тут же вражеская бронемашина окутана огнем и дымом, сильный пожар, детонация БК, экипаж не успел выбраться наружу из объятой пламенем стальной коробки.