Шахматы. Чёрная королева
– Я в норме, – легко поддакнула.
– Да я вижу!
– И завтра не приходи, меня не будет. Мы с Алёной идём на благотворительный вечер, – улыбнулась, глядя на то, как Андрей округлил глаза.
– Так, ты, может, и в офис вернёшься, нет? – покосился.
– Пока нет. Я не готова. И не трогай меня по этому поводу. Доверенность у тебя есть – вороти.
– Я чего-то не знаю? Что происходит?
– Новый виток жизни. Не больше и не меньше, – пожала Марта плечами. – А сейчас уходи. Мне ещё предстоит настроиться, чтобы снова увидеть свору сумасшедших псов. За последнюю неделю я от этого отвыкла…
– Ничего. Я практически уверен, что большая чёрная кошка всем покажет свои коготки.
– Уходи, – отвернулась она в последний раз и закрылась в собственной спальне. Хотя и туда не заходила целую неделю.
***
Марта ушла от Алёны уже за полночь, а ей всё не спалось. Насыщенный событиями день не отпускал. Но не столько трогал успех в делах, как этот Андрей со своим взглядом. Навязчивым, настойчивым. И её реакция на него… Алёна, буквально говоря, млела перед мужчиной. А ещё теряла дар речи и способность соображать. При этом глубоко внутри зарождалось тягучее волнение. Будто в ожидании чего-то неизвестного, но очень и очень приятного.
С Денисом тоже так было, но совсем недолго. Может, в момент знакомства… всё же первый опыт. А потом как-то вдруг стало обыденно. Он ничего не обещал и не звал за собой в розовую даль. Просто сразу дал понять, что эти отношения… что они серьёзны и очень важны для них двоих. А Андрей… он, Алёна практически уверена, что он и не станет ничего обещать. Хотя бы оттого что в этих обещаниях не нуждается. Это такой тип мужчин, которые приходят и берут всё, что их заинтересовало. Алёна его интересовала. Зацепила, привлекла и тут же умудрилась запутаться сама.
Так и крутилась с бока на бок битый час, не справляясь со всё возрастающим интересом. Она разозлилась сама на себя за эти чувства, вскочила в постели, но не стала включать лампу. Сидела в темноте, разглядывала тени от проезжающих по улице автомобилей. Рассматривала, как вдруг заметила направленный в её окна поток света. Сначала глянула на него с опаской, а потом заинтересовалась, подобралась и приблизилась к окну.
Алёна одёрнула занавеску и замерла, глядя на мужчину с огромным фонарём в руках. Он улыбался. Андрей. Стоял и смотрел на неё. Точно так же, как совсем недавно у Марты в квартире. И дрожь, ощутимо пробежавшая по телу, не стала для Алёны неожиданностью. Сначала она вся завибрировала изнутри от понимания происходящего, и только потом выпустила из себя поток неконтролируемой энергии. Часто задышала, приметив, когда он жестом предлагал поговорить, и резко качнула головой, как только сдвинулся с места с намерением подняться. Алёна нерешительно глянула на створку окна, когда мужчина свистнул, и всё же распахнула его, понимая, что тот просто так не уйдёт.
– Чего ты хочешь? – испуганно выдала, стараясь не перебудить весь дом, а Андрей пожал плечами и улыбнулся.
– Алёнка, выходи! Давай дружить! – выкрикнул, особо себя не сдерживая, и тут же рассмеялся этому предложению.
– Ты с ума сошёл? Ночь на дворе!
– Так, это у меня на дворе, а у тебя ночь в уютной постели. Нечестно. Ты так не считаешь?
Он сделал всего шаг вперёд, а Алёна тут же отшатнулась, будто их и не разделяло четыре этажа.
– Я тебя не приглашала.
– Так, пригласи сейчас! А я соглашусь…
– Иди спать! – не выдержала она очевидного подтекста и закрыла окно. Тут же плотно его зашторила и прижалась спиной к стене в понятном желании чувствовать рядом основание.
Вздрогнула, когда на всю квартиру прозвучала телефонная трель. Взяла аппарат в руки и, не решаясь ответить, уставилась на незнакомый номер. В гневном порыве Алёна снова выглянула в окно и лишь убедилась в подозрениях, приметив в руках мужчины телефон. Стиснула зубы, глядя на то, как Андрей, жестикулируя, предлагал ответить, и нажала на кнопку принятия вызова. Конечно, не произнесла ни звука! Какое-то время молчал и Андрей, а потом рассмеялся приятным гортанным смехом, и было слышно, как облизнул свои губы.
– Алёнка, а ты сладкая? – хрипло прошептал, смакуя её реакцию. Бурную. Даже не сомневался. – Не ответишь? – обиженно возмутился. – Ну и не отвечай. Скоро сам узнаю.
Он отключился, чтобы тут же перезвонить вновь. На этот раз Алёна приняла вызов быстрее, но едва ли слышала что-то большее, чем стук собственного сердца, ускоряющийся в геометрической прогрессии.
– А я уверен, что сладкая! – с нажимом проговорил Андрей. – Спокойной ночи, – прошептал он в трубку, но сам не отключился. – Если сейчас не сбросишь вызов, приму это за приглашение, – пообещал, сдавленно прохрипев. И, как только услышал негостеприимные гудки, посмотрев сквозь окно, впился взглядом в её лицо.
Он будто через силу сел в машину и плавно тронулся с места. Вот теперь сон точно помахал Алёне ручкой. А в голове, будто заезженная пластинка, звучал его голос… «сладкая…» И хотелось бежать следом, отказавшись от всех доводов здравого смысла.
Ночь казалась бесконечной, а утро в результате наступило неожиданно. И своё опухшее от невесёлых мыслей лицо Алёна не сразу разглядела в зеркале. Она разочарованно фыркнула, умылась и нанесла маску, которую всегда делала по пятницам. Но, кроме тонизирующего эффекта, ещё избавилась и от последствий ночных фантазий. А уже через два часа выслушивала неумолкающий, но совершенно бессмысленный трёп парикмахера, юной девушки, что Марта привела с собой.
– Она просто невыносима, но руки золотые, – сообщила та гораздо позже, уже помогая Алёне с платьем. Она явно осталась довольна результатом и набрала номер на своём телефоне.
– Мы готовы, подъезжайте, – строго проговорила в трубку Марта и развела руками. – Ну, не на тыкве же нам, принцессам, ехать на бал? – Усмехнулась она собственной шутке и в последний раз окинула себя придирчивым взглядом в зеркале.
Что тут можно сказать… Марта была безупречна. И если вчера Алёна об этом по большей части догадывалась, то теперь была уверена и подкрепляла эту уверенность увиденным воочию.
Женщина выбрала чёрное платье в пол. На первый взгляд ничего особенного, но выглядела в нём просто умопомрачительно! И все вчерашние похвалы по поводу образа самой Алёны как-то меркли на том самом чёрном фоне. Она выглядела ещё моложе, ещё совершеннее, и, ни чуточки не слукавив, без единого изъяна. Яркий макияж лишь подчёркивал бесовскую натуру, а уверенность в себе просто кричала о её положении в обществе. А ещё, несмотря на общий фон, рядом с Мартой было легко дышать. И даже её редкие и меткие наставления не портили впечатление.
– Ничему не удивляйся и не бросайся каверзными вопросами, – усмехнулась она напоследок, перед тем, как выйти из авто. А после прошлась по красной дорожке с достоинством королевы, ненавязчиво улыбаясь редким встречным.
– Марта, ты не взяла пригласительный, – запоздало опомнилась Алёна и уже собиралась мысленно обвинять себя в простофильстве, когда та настолько широко улыбнулась, что все мысли напрочь вылетели из головы.
– Хотела бы я посмотреть на того смертного, который посмеет меня остановить, – сверкнула она острым как бритва взглядом и решительно двинулась вперёд.
– Марта Вениаминовна, – в низком поклоне опустил голову внушительного вида секьюрити, и Алёна ахнула. – А девушка…
– Девушка со мной, – спешно отозвалась та, предостерегая от излишних вопросов, и вошла вовнутрь. – Чувствуй себя как дома, и ни один из присутствующих не посмеет взглянуть тебе прямо в глаза.
Марта придержала Алёну за подбородок, пока видеть этого никто не мог.
– Ты королева! Ты здесь главная. А все остальные – не более чем придворные шуты, – проговорила абсолютно серьёзно и уверенным шагом двинулась вперёд, с давлением крейсера пересекая просторный холл.
Их проводили до столика в углу, помогли устроиться, наполнили бокалы вином.
– Я думала, мы будем сидеть в центре, – поделилась Алёна впечатлением, а Марта фыркнула.
– Вот ещё! Дурной глаз никто не отменял. Нас с тобой и так каждый заметит, а с этой точки зала видно, без преувеличений, всё. Уверяю, в накладке мы не останемся. Я предпочитаю наблюдать, нежели выставлять себя напоказ.
– Глядя на тебя, так сразу и не скажешь, – бросив на Марту очередной завистливый взгляд, Алёна улыбнулась. – Ты просто рождена блистать на публике.
– Отец уверял, что я рождена для того, чтобы ждать своего мужа с работы и баловать его вкусными обедами.
– Он был слепым?
– Нет, он был умным. Взять, к примеру, хотя бы твою мать.
– А что мама?
– Она как раз блистать и хотела, но твой дед настоял, и вот: у неё статус замужней женщины и стабильность, а у меня… – махнула рукой.
– А у тебя что?
– А у меня слава непревзойдённой стервы, пустая постель и неудовлетворённый материнский инстинкт.
– У тебя нет детей?
– Ни детей, ни мужа. Только Андрей. Он сын моей сестры.
– Ну, значит, сестра есть.
– И сестры нет. Они с супругом разбились в автомобильной аварии пятнадцать лет назад. Андрею тогда не исполнилось и восемнадцати. Он считался трудным подростком, но на удивление легко принял их смерть. Мы и прежде с ним были близки, хоть сестру это и не радовало, а потом и вовсе сошлись на фоне общей беды. Хотя я бы бедой их смерть не назвала.
– Что так?
– Сестра меня ненавидела и всячески пакостила с самого детства, а я платила ей если и не тем же, то чем-то подобным точно. Перенесла она эту привычку и во взрослую жизнь.
– Отчего же?
– Она мне завидовала, – ахнула Марта, удивляясь вопросу.
– А был повод?
– А то! Я же была младшей и любимой дочерью. А ещё красивее, умнее и талантливей. Чем не повод?
– У меня нет сестры. Мне не понять.
– Иногда и это за счастье, – едва уловимо кивнула Марта, убеждая. – Дурная кровь, – задумавшись, проговорила она, а Алёна сконцентрировала внимание на этом выражении.
– Что?
– Это она так называла меня в детстве.
– А почему?
– О, это настоящая беда и страшная тайна нашей большой семьи.
Марта загадочно улыбнулась и пригубила вино из бокала.
– Света перехватила это выражение от бабушки по линии отца. Старая горбатая еврейка терпеть меня не могла и ничуть этого не скрывала. А Светочку любила и всячески выделяла. Сначала я была маленькой и не замечала, а потом этот момент мне компенсировала родительская любовь, и стало всё равно, – проговорила Марта, прищёлкнув языком, но доля желчи в её словах всё же чувствовалась.
– Но ты говорила про страшную тайну.
– О, а ты, видимо, очень любишь тайны, – склонив голову набок, Марта сверкнула глазами.
– Я журналист. Обнародование чужих тайн – это моя профессия.
– Высшей степени профессионализм – это когда ты раскрываешь чужие тайны с позволения их носителей.
– Для тебя, Марта, я сделаю исключение и всё услышанное оставлю при себе.
– Как искренне. Я сейчас растрогаюсь! Выпьем! – протянула она бокал и задумалась над тем, чтобы произнести тост. – За тайны, которые останутся между нами!
Марта многозначительно подмигнула и посмаковала вино, сделав один маленький глоток.
– Мама отца не любила, – задумавшись, проговорила она. – Это был один из тех браков, который свершился не на небесах, а в кабинетах двух состоятельных мужчин. Мама была молода и красива, а отец умён и прочно стоял на ногах в свои двадцать с небольшим. Света родилась в первый же год брака и стала точной копией папочки: невысокого росточка, пухлой, круглолицей и в очках. Отец любил детей, хотел большую семью и с каждым годом давил на мать всё сильнее. А она… как я сейчас понимаю, она просто терпеть его не могла. Была неприлично своенравна для девушки того поколения и холодна, как истинная аристократка, чем просто разбивала ему сердце.
Папа хотел закрепиться в восприятии матери как отец её детей и как заботливый муж, потому продолжал настаивать на наследнике. А мама смотрела на Свету и украдкой вытирала набежавшие слёзы. Она так и не простила себе того, что её Светочка была неидеальна. Не такой, какой должна быть дочь красавицы своего времени. Подобной ошибки очередной раз мама позволить себе не могла и к моему рождению подготовилась основательно.
Я была зачата в любви и счастье. С другим мужчиной, – выразительно округлив глаза, Марта усмехнулась. – Поговаривают, что скандал тогда случился просто грандиозный. Старая еврейка разрывалась – не отец. Отец, наоборот, винил себя в том, что так и не смог сделать маму счастливой. Он не смел её ни в чём упрекнуть. И если первая беременность проходила тяжело и в постоянном моральном давлении, то вторую, вынашивая меня, мать наслаждалась жизнью. Она пела и танцевала, находясь в состоянии постоянного блаженства. А через пять лет после родов умерла. Я до сих пор уверена, что это было проклятьем старой еврейки, которая стала высыхать точно после того, как проклятье исполнилось.
– Не особо ты почитаешь стариков, – заметила Алёна, а Марта вытянула губы и развела руками.
– Они ворчливы и нетерпимы к чужим слабостям. За что их любить?
– А как же уважение к предкам? Почитание их светлой памяти?
– Родственников нужно любить издалека. И чем дальше, тем крепче любовь. Слышала такое?
– Слышала, но никогда не понимала этого выражения. Я своих родственников люблю всех, без исключения.
– Да, это естественная участь единственной дочки. Так вот, сестра всякий раз, пытаясь меня задеть, оскаливалась и бросала эту незнакомую для меня, как для маленькой девочки, фразу: «дурная кровь». Сначала я не понимала, потом стала улавливать исходящий негатив, а, ответив однажды, что всё расскажу отцу, получила истеричный вопль, из которого следовало, что папе неродная. Мне тогда было лет семь, так отец не стал ничего придумывать и разъяснил, что к чему. К полному разочарованию сестры, отношения у нас с папочкой тогда стали ещё крепче, прочнее, перешли на новый уровень доверия. Он любил меня беззаветно за искреннюю доброту, я его – за заботу и неизменную честность в любых вопросах. Он был для меня примером для подражания, идеалом отца. Так осталось и до сих пор, хотя папы давно нет.
– А твой настоящий отец? Что же он?
– О-о, эту тайну мать унесла с собой в могилу. Как рассказывал папа, на такой же вопрос она ему ответила: «ты её настоящий отец, о лучшем и мечтать сложно, а тот, другой, он всего лишь идеальный экземпляр для зачатия».
– Интересная у неё была точка зрения.
– Однако посмотри на меня и убедись в том, что мать оказалась права: меня правильно заделали и правильно воспитали! И совсем неважно, что понадобилось для этого на одного мужчину больше, чем принято традиционно.
Марта резко оборвала беседу и, заметив чьё-то приближение, плотоядно улыбнулась. Алёна не успела развернуться и лишь вежливо кивнула, когда престарелый мужчина поравнялся с их столиком, опустив голову в учтивом поклоне.
Глава 5
– Марта, красавица. Добрый вечер. Ты не меняешься с момента нашей первой встречи, хотя она произошла много-много лет назад, – умудрился старик и сделать комплимент, и опустить с небес на землю в одном предложении, которое, к слову, было неизменно как раз все эти годы.
– Как жаль, что твоё зрение с того дня так и не ухудшилось, – не осталась Марта в долгу и протянула руку, предлагая оказать знак внимания и склониться над ней.
Мужчина это желание уловил на раз и послушно принял тонкие пальчики в свою дряхлую ладонь. Он что-то по-старчески пробормотал и разогнулся, правда, руку Марты так и не отпустил.
– Не меняешься ты, не меняешься, – осуждая, принялся он покачивать головой. – Так и хочешь, чтобы в один прекрасный для тебя день, меня кондратий хватил от зависти, – по-доброму улыбнулся старик и провёл пальцами по массивному перстню с огромным чёрным камнем в нём. – Как тебе удалось его раздобыть?
– Ты умрёшь в неведении, – невежливо отозвалась Марта. – Кстати, познакомься, это Алёна, моя хорошая знакомая, – она развернула ладонь в сторону девушки и с вожделением наблюдала за тем, как мужчина окаменел в буквальном смысле слова.
Видеть то, как он принялся старчески жевать губами, не могла, но была уверена в произведённом эффекте. Старик высчитывал. Высчитывал возраст камней, которые сейчас украшали юную особу.
– Отдай… – всё, что успел проронить он до того, как Марта щёлкнула пальцами, подзывая официанта. Старика проводили за его столик.
– Марта, это что, был Решетов? – ошарашенно проговорила Алёна, поглядывая в ту сторону, куда его увели. – Решетов. Эдуард Васильевич. Известнейший коллекционер, выдающийся учёный…
– Вор он выдающийся, Алёнушка. Вор и шарлатан, – брезгливо отмахнулась Марта и скупо улыбнулась удивлению девушки. – Однажды он увёл у меня перстень стоимостью в два загородных дома, и едва ли его преследовали муки совести.
– Быть того не может! Он представлен к государственной награде.
– Скажу тебе больше: старый скупердяй её даже получил, что, к слову, отнюдь не прибавило ему достоинства. Решетов и прежде был человеком весьма странным и на своём деле, мягко говоря, сдвинутым, а сейчас и вовсе сбрендил. Уверяю, не среагируй официант так оперативно, ты бы уже лишилась своих украшений. И никто не посмел бы посмотреть в сторону великого Решетова с упрёком.
– А что особенного в моих украшениях?
– Я уже говорила, что ты совершенно не разбираешься в драгоценностях?
– Я умею отличить настоящий бриллиант от подделки.
– И это похвально, но в мире, кроме бриллиантов, есть ещё целый список стоящих камней. Многие из них ты сможешь увидеть в моей коллекции, но есть один, тот самый, который и умыкнул Решетов обманным путём. То был не просто камень, а вещь с историей, со своим характером. Лишившись однажды по своей доверчивости и наивности того перстня, я потеряла себя. А следом бо́льшую часть разума, семью и уважение близких. Кстати, на тебе сейчас то самое ожерелье, что Гёте преподнёс в подарок 18-летней Ульрике фон Леветцов. Юной музе, в которую семидесятилетний автор был влюблён. Но это так… для справки.
Алёна взволнованно подобралась, наспех прикинув, о чём говорит Марта, но поспешила отделаться от эмоций и вернуться к сути.
– Как-то я не расслышала сожаления в твоих словах, – присмотрелась она к Марте и озабоченно вздохнула. – По поводу украденного перстня.
– Да? Наверно, потому, что сожалеть о том, чего нельзя изменить, станет только глупец, а умный человек, умная женщина, пойдёт дальше.
И только она успела это проговорить, как растянула губы в улыбке и скромно опустила взгляд, приветствуя кого-то для Алёны неведомого.
– Марта… – с благоговейным стоном выдал высокий мужчина с проседью в светлых волосах. Он прижался губами к предоставленной для того ладони.
– Здравствуй, – мягко и податливо пророкотала она, в один миг сменив амплуа опытной стервы на женщину с изюминкой… и мозгами. – Не пугай меня, неужели ты забыл правила этикета и о том, что моей руки должно было коснуться только твоё горячее дыхание, а отнюдь не губы?
– Не лишай меня единственного удовольствия в жизни, – виновато проронил мужчина, и Марта довольно оскалилась.
– Познакомься. Алёна. Моя хорошая знакомая, – представила спутницу, и он, соблюдая правила приличия, кивнул.
– Скорблю, но вынужден вас, прекрасные дамы, покинуть, – вдруг переменился в настрое мужчина и теперь источал свойственное человеку его ранга бесстрастие. – К сожалению, я уже давно не могу вот так же прийти и просто выпить пару глотков вина. Служба не отпускает, – виновато пожал он плечами и спешно откланялся.
Марта провела мужчину взглядом и, посматривая на Алёну, напряжённо выдохнула. Та же лишь успевала водить округлёнными в удивлении глазами.
– Эльзин? – ошарашенно пробормотала.
Марта с довольным видом откинулась на высокую спинку стула и, получая удовольствие от произведённого эффекта, загадочно повела глазами.
– Милая, я знаю здесь всех! – демонстративно громко заявила она. – Всех, кто в большей или меньшей степени достоин внимания, – добавила на тон тише и скромно опустила голову.
Она вообще любила производить впечатление, правда, в случае с Алёной, едва ли хотела хвастать своими достижениями. Разве что совсем чуть-чуть… Потому, отпив из бокала ещё немного, мечтательно закатила глаза.
– Поверь, дорогая, эти знакомства обычно не приносят ни выгоды, ни удовольствия. Только лишняя головная боль.
– Мне бы твои проблемы… – пробормотала Алёна в сторону, а Марта рассмеялась, не желая проявлять чудеса такта и пропускать мимо сказанное не для её ушей.
– Готова подтвердить то же самое, но, к сожалению, волшебного напитка, испробовав который, мы бы поменялись местами, в тайниках не имею.
Она вытянула шею, хотя и без того её длиной дала бы фору многим чистокровным аристократам.
– А жаль… – добавила тут же с завуалированной грустью в голосе. – Я бы хотела прожить жизнь ещё раз. Пусть даже при условии, что мозгов у меня станет меньше, а глупости раза в два прибавится.
– Ты говоришь так, будто жизнь кончилась, и тебе до финала осталось всего пара поворотов, – попыталась подбодрить Алёна, а Марта странно улыбнулась, и с таким видом застыла. И глаза… в то мгновение у неё были странные глаза…
Практически сразу это мимолётное ощущение Алёну покинуло, а Марта, сменяя образ очередной раз, напряглась и задрала подбородок, уверенно принимая вид хозяйки положения. К их столику стремительно приближался очередной желающий отметиться. Алёна, на этот раз визитёра не признав, не проявила должного интереса и ухватилась за ножку бокала, Марта же такой лёгкости позволить себе не могла.
– Привет, Марта, здравствуй, юное создание, – невежливо крякнул мужчина и потянул из-за соседнего столика стул, желая присесть. – Надеюсь, не против? – уточнил он, не особо вникая в подробности ответа.
Алёна не видела повода опасаться мужчину. Будучи обладателем приятной интеллигентной наружности, он производил общее положительное впечатление, да и тот факт, что приметил её без чужой указки, льстил. А вот Марта продолжала держать глухую оборону. Правда, стала ещё увереннее в себе, источала ещё больше высокомерия. Лишь когда мужчина махнул официанту, предлагая наполнить бокал дорогих гостей, она смягчилась и улыбнулась зазывно, интригующе. Будто ожила, вспоминая о роли беззаботной и любящей себя женщины.
– Добрый вечер, – отсалютовала бокалом, сделала очередной глоток, склонила голову набок и смущённо поджала губы.
Алёна готова была во всеуслышание заявить, что Марта флиртовала и заигрывала, но что-то непривычно терпкое, какое-то понимание, предчувствие не позволяло так думать и убедиться в версии окончательно. А ещё за ней хотелось наблюдать и впитывать, проводить сквозь себя весь спектр неиссякаемых эмоций, потому девушка благоразумно притихла, примеряя роль стороннего наблюдателя. В конце концов, ведь именно для этого она сюда пришла и, кто знает, чем закончится этот непредсказуемый хоровод.
Мужчина тоже смотрел на Марту, тоже улыбался, а потом подался вперёд, устроил на столе широко расставленные локти и прищурился, будто хотел вызнать всё то, что Марта пыталась скрыть.
– Признаться, удивлён увидеть тебя здесь, – выдавил он в итоге и сдавленно рассмеялся собственным словам. – Люди твердят, будто в последнее время жизнь отшельника прельщала тебя куда больше.
Договорив последний звук, мужчина спешно отшатнулся, откинулся на спинку стула, благоразумно увеличивая расстояние, а Марта только и успела, что приоткрыть губы, выдавая изумление. Потом она невинно повела плечиком и едва заметно качнула головой.
– Врут, как видишь. Вот она я, – умело стрельнула глазами.
– Врут, – согласился мужчина.
Он напряжённо втянул в себя воздух и с тем же напряжением, прицениваясь, выпятил вперёд губы.
– Как дела? В себя пришла? – примирительно выдохнул и наградил взглядом исподлобья, на который Марта будто случайно продемонстрировала кончик языка, мелькнувший меж неплотно стиснутых зубов. Игриво и вызывающе.
– Неужели выгляжу так плохо, что эти вопросы всё же пришлось задать?
– Выглядишь ты как раз таки хорошо. Саше бы понравилось. Жаль, что не видит…
– Какая неумелая попытка выдавить из меня скупую слезу, – на вроде искренние слова резанула Марта жёстким тоном и, словно провоцируя, беззвучно рассмеялась.
– Ну и змея… За что только мужики тебя любят?..
– Может, за то, что красивая?
– Да нет… Тут другое, – неприятно усмехнулся незнакомец. – За то, что никому не принадлежишь! – жёстко ткнул он твёрдым пальцем в поверхность стола и нахмурился.
Мужчина в негодовании качнул головой, будто пеняя самому себе за проявленную до этого и неоценённую мягкость, как вдруг зацепился взглядом за Алёну и подобрался, припомнив о нежелательных свидетелях. Смотрел долго и испытующе. Вроде даже собирался что-то сказать, как вдруг его окликнули грубым тоном.