Я не ошибся. Передо мной стоял мальчишка примерно такого же возраста, что и я, но радужная дорогущая кольчуга, остроконечный шлем с конским хвостом, массивная секира и щит добавляли ему и роста, и мощи. Выглядел он весьма внушительно.
Он усмехнулся, неторопливо занес секиру за голову. Самое время бы напасть, но Ленне и Нэнне показали, насколько же быстры люди даже с одной руной, потому я ждал. Замах. Глухой стук. Секира глубоко вошла в низкую потолочную балку у меня над головой. Я тут же рванул к врагу, выставив свинокол вперед.
Удар. Ржавое лезвие глубоко ушло в открытую подмышку врага, но не успел я обрадоваться, как меня тут же снес к стене удар щита. Я даже расслышал хруст собственных ребер. Но врагу досталось больше. Затихающий хрип. Кровь хлестала из широченной раны: я не успел выпустить свинокол из рук и разворотил ему весь бок.
И тут волна холода прошла по всему телу, смывая усталость и боль, а затем, как и говорил отец, пришло тепло, залив меня солнечным медом с ног до головы. В глазах посветлело, я рассмотрел каждое переливающееся колечко на кольчуге мальчишки, сползшего по рукояти секиры на пол, услышал сотни звуков, доносящихся с улицы, и понял, что наконец получил благодать Фомрира. Только сейчас он принял первую жертву.
Там, снаружи, продолжалась бойня, но я не собирался отсиживаться. После получения первой руны я почувствовал себя всесильным. Достал из сундука топор, который казался теперь невероятно легким, попробовал вытащить секиру из балки, но та застряла намертво, поэтому я забрал лишь щит убитого мальчишки. Теперь я полноценный воин и должен защищать это поселение, как бы я его не ненавидел.
Но когда я вышел из дома, жара поубавилось. По всей деревне носились и улюлюкали опьяненные кровью воины, выталкивали из лачуг местных жителей и по очереди резали их, явственно наслаждаясь потоками благодати. Врагов было по меньшей мере полтора десятка.
Незамеченным я оставался недолго. Спустя несколько ударов сердца ко мне подскочил ближайший воин, тоже мальчишка, с ног до головы увешанный оружием: копье, щит и вдобавок на поясе болтался меч в ножнах.
Он явно не рассчитывал на сопротивление. Излишне широко размахнувшись, он ударил копьем. Оно пробило мой щит и застряло там. Я дернул левой рукой и повернул щит, надеясь, что смогу затормозить противника, но вместо этого легко вырвал копье из рук мальчишки. Странно, ведь он должен быть равным мне по силе либо даже сильнее. Отбросив бесполезный кусок дерева, я рванул к врагу. Он потянулся к мечу, но я не стал дожидаться. Одним движением отбросил топором его щит в сторону, основанием левой ладони вбил наполовину вытащенный меч обратно в ножны и ударом головы в лицо сбил мальчишку с ног, после чего вонзил топор прямо ему в лицо.
– Первая руна? – просипел дядя Ове, подходя сбоку. Он успел вооружиться: щит, охотничья рогатина в красных потеках и неизменный топорик на поясе. – Кай, это лишь щенки, которых натаскивают на кровь и получение новых рун. Там еще есть матерая псина, что следит за ними. Я уже убил двоих, ты кого-то. Нам не простят, сожгут всю деревню. Так что я вызову пса на бой, но если меня убьют, беги в горы. Потом иди на север, к отцу.
– А тебя убьют?
– Зависит от пса.
Ове сейчас выглядел не так, как обычно, более грозно и уверенно. Не только я поднялся на руну за этот день.
Он направился к пристани. Один из щенков, как назвал их дядя, бросился было к нему, но вовремя остановился и даже отошел назад. Ове же продолжал идти спокойно и непоколебимо. Возле вражеского корабля стоял мужчина. И хотя на нем не было ни шлема, ни кольчуги, а из оружия лишь потертый меч на поясе, сразу было видно, что это опытный воин. Издалека я не мог понять, на какой он руне, но вряд ли ниже четвертой.
Воин был абсолютно лыс, чудовищно высок и худ. Сложив руки на груди, он ждал приближения Ове, выражение его лица изменилось лишь при виде окровавленной рогатины.
– Кто ты и по какому праву пришел в мое селение? – голос Ове прокатился по всей деревне.
– То?ркель Мачта. По праву сильного. Ты убил моих подопечных?
– Ты убил всех жителей!
– Значит, ты не смог их защитить. Ты слаб и заслужил смерть.
Несмотря на опасность, я не мог не восхититься словами То?ркеля. Он словно писал песнь о себе. Ове проигрывал словесный поединок.
– Я смотрю, ты достиг четвертой руны. Мне твоя смерть не принесет пользы. Где Ро?альд? – рявкнул То?ркель.
Мальчишки тут же разбежались по нескольким уцелевшим хижинам, а у меня возникло подозрение, что я знал, где Ро?альд.
– Торкель! – один запыхавшийся щенок подбежал к вожаку, но остановился поодаль. – Роальд… он…
– Говори! – Мачта вытянул длиннющую руку и подтащил пацана к себе. – Что с ним?
– Он мертв. Его секира застряла в балке, а сам он… – мальчишка заколебался, Торкель тряханул его так, что зубы клацнули. – Его пырнули свиноколом.
Неудачник полетел в сторону и пропахал боком каменистый берег, но на него никто и не глянул. Весь вражеский молодняк отступил на несколько шагов назад и потупил глаза, боясь глянуть на исказившееся лицо Торкеля.
– Роальда закололи, как паршивую свинью? – голос Мачты изменился до неузнаваемости.
Ове не стал ждать продолжения, а подбросил рогатину в воздух, перехватил и с силой швырнул в Торкеля, сразу же рванув следом.
Я впервые видел настоящий не учебный бой рунных воинов. Торкель даже не дернулся к мечу и не стал уворачиваться. Он поймал рогатину одной рукой, развернул её, вбил в щит дяди до перекладины и уклонился от мощного удара топором. Ове тут же отбросил бесполезный щит, сменил хват на секире и бросился в прямой бой. Удар! Еще удар! Дядин топор рассекал воздух с бешеной скоростью и силой. Торкель, несмотря на огромный рост, легко уворачивался от ударов, не пытаясь достать меч или отскочить. Он словно танцевал, точно зная, куда пойдет топор в следующее мгновение, и подстраивался под его движения. И вдруг он оступился. Ове восторженно взревел и, замахнувшись, нанес удар такой мощи, словно хотел расколоть горы и рассечь море, но лезвие почему-то прошло мимо. Торкель отступил на шаг, а когда топор вонзился в землю, наступил на обух, мгновенно выхватил меч и одним движением отрубил дяде голову и обе кисти рук, которыми тот пытался прикрыться.
– Деревню сжечь! Всех убить! И уходим.
Я проглотил кислую слюну и помчался наверх, в горы.
Глава 4
Хуно?р – весенний бог-охотник. Первый из вышедших из моря богов, кто отнял чужую жизнь, убив медведя ради мяса и шкуры.
Атрибуты – медвежья шкура и охотничье копьё.
Изредка благословляет охотников после первой успешной охоты.
Взлетев на каменистое плоскогорье, я заметил всё ту же девчонку с тощими козами. Она смотрела на дым, поднимающийся из низины, и глупо хлопала глазами. Сейчас голосов умирающих слышно не было, всех уже поубивали, но она не могла не слышать криков, стонов и радостных воплей врагов.
Я подскочил к ней и швырнул на землю, зажав рот.
– Молчи и лежи, дура! Иначе сюда придут и убьют нас.
Я спрятал ее в ложбинке за камнем, затем отогнал коз подальше, а сам подполз к краю и принялся наблюдать. Щенки в очередной раз обыскали деревню, нашли лишь старые сети да сожженные ими же дома. Все лодки они порубили и покидали в огонь, а затем быстро поднялись на борт своей скорлупки и отчалили.
Мне не было жаль этой деревни, ничего хорошего я тут не видел, но дядя Ове в последний момент все же сделал попытку защитить меня. И мне изрядно грело душу то, что я, именно я, убил того мальчишку, заколол его как тупую свинью, и теперь То?ркелю Мачте придется нелегко. Ро?альд ни капли не был похож на Торкеля, а значит, кто-то богатый поручил Мачте приглядывать за своим сынишкой. Неудачливому няньке хорошенько влетит. Может, его даже прирежет какой-нибудь богатенький мальчик, который боевого топора и в глаза не видел. Прирежет и огребёт благодати на две руны, а потом поплывет в нищую деревушку, чтобы стать еще сильнее, и там его заколет такой воин, как я. Ха!
Корабль плыл неторопливо, никак не хотел скрываться из вида.
А ведь я и впрямь теперь воин! Я получил первую руну из рук Фомрира, только вот так и не понял, какое же условие он поставил. Может, я должен убивать только оружных? Или только в бою? Или только если я чудом выжил? Или могу убивать лишь сверстников? Впрочем, сейчас это было неважно. Потом убью кого-нибудь еще и узнаю.
Главное – это моя новая сила. Я чувствовал, что стал сильнее, чем Нэнне, и ловчее, чем Ленне. Когда я сражался со вторым противником, я никак не должен был вырвать у него копье. У него тоже была руна, мы должны быть наравне. Отец говорил, что до пятой руны отличий между равными воинами почти нет, только умение владеть оружием и только удача могут склонить Фомрира на твою сторону. Но я был явно сильнее. Не зря отец гонял меня по двору, не зря обучал.
Я уже предвкушал, как вернусь в Сторбаш и наваляю Ленне-Нэнне. Даг, поди, снова подожмет хвост и подползет, выпрашивая дружбу как подачку, вот только он ничего не получит, кроме изрядного пинка.
– Теперь можно вставать? – пропищала девчонка.
Тролль меня задери, я уже и забыл про нее.
– Да, стой здесь. Я схожу вниз, проверю, не осталось ли кого.
Спустившись, я не нашел живых. Только догорающие лачуги со всем нехитрым скарбом, несколько верещащих свиней, мечущихся по деревне, да исполосованные трупы – видать, парни не умели убивать так же чисто, как их нянька. Даже на старуху им потребовалось не меньше трех ударов. Трусы.
На берегу я нашел Ове в той же позе, как он и упал. Голова и кисти рук лежали поодаль. Он не оставил мне никакого наследства: рогатина была для меня бесполезна, щит расколот, да и мой топорик удобнее лежал в руке, чем дядина железяка. Но умер дядя, как настоящий воин, потому я оттащил его тело к ближайшему пожарищу и бросил в огонь. Голову и руки положил туда же и накидал вокруг побольше бревен. Пусть это не настоящее погребение, но лучше уж лежать в огне, чем на открытой земле. Остальных я тоже положил в огонь, пусть и затухающий. Я не мог позаботиться обо всех.
Потом взял кусок сети, положил туда котелок, воняющие гарью и частично обгоревшие одеяла, несколько сморщенных овощей, всю соль, что сумел отыскать, засунул за пояс парочку старых ножей и глянул на море. Если бы эти уроды оставили хоть одну лодку, за пару дней я бы смог догрести до людных мест и попросить довезти до Сторбаша. Но пешком по этим горам, да еще с мелкой девчонкой, мы будем ползти целую вечность. Напоследок я закинул в сеть немного недовяленной рыбы. Как бы она мне не надоела, жрать что-то нужно.
– Пойдем, – сказал я, поднявшись на плоскогорье.
