– Мы тебя и вовсе не искали.
– Значит, ваша беда стоит того, чтобы сломать шею.
Отец кивнул жрецу:
– Приветствую тебя, Эмануэль. Ты ведь уже слышал о несчастье, случившемся с моим сыном?
– Несчастье?
Жрец спрыгнул с уступа и оказался рядом с нами, тощий, длинный. Его ступни были босы, и я невольно поморщился, представив, каково? ходить по этим камням без крепких башмаков.
– Да. Мой сын, как и положено, принес первую жертву, да не какую-нибудь, а раба, но не получил благодати. Ты можешь сказать, почему? От него отвернулись боги? На нем чье-то проклятье? Может, это наказание за мое прошлое?
Эмануэль подошел ко мне, схватил за подбородок, повертел мою голову в разные стороны и сказал:
– Не вижу никакого проклятья. Он не слепой, не глухой, не немой. Руки-ноги целы.
– Не шути со мной, жрец, – как обычно, мгновенно разъярился отец. – Почему у него нет благодати?
– А что сказали боги при его рождении?
– Он родился ночью. Была сильная гроза. В ясень, что стоит возле нашего дома, ударила молния, но не сожгла его. Прошлый жрец сказал, что это хороший знак, что сам Скирир ударил своим молотом, дабы отметить моего сына среди прочих.
– Почему ты думаешь, что я скажу что-то иное? Я служу тому же Мамиру, а у него лишь один рот.
– Слушай, жрец, – отец не выдержал и схватил Эмануэля за грудки. – Мне до задницы, сколько ртов у твоего бога. Скажи, почему мой сын не получил благодати?
– Хорошо-хорошо, – пошел на попятный жрец. – Давай, я раскину руны и посмотрю, что они скажут.
– Сразу бы так, – проворчал отец и отпустил его.
Уселся на ближайший валун, ссутулился, точно старик. Я вновь почувствовал вину перед ним, ведь именно из-за меня он так переживал.
Эмануэль снял с пояса кожаный кошель, потряс им и сказал:
– Руны – это язык богов. У каждой руны – множество толкований, и не всегда простой смертный может прочесть их правильно. Мои руны вырезаны из костей морских и земных чудовищ, каждая – из своего зверя. Опусти руку в кошель и подожди. Ты должен вытащить самую теплую костяшку и самую холодную. Пощупай все, не спеши.
Я кивнул и запустил ладонь в мешочек. Внутри он оказался больше, чем снаружи. Я думал, что сразу наткнусь на множество костяшек, но не нащупал и одной. Я поводил пальцами и коснулся чего-то. Ровный, гладкий, округлый предмет. Он не показался мне ни теплым, ни холодным, поэтому я оттолкнул его. Потом дотронулся до второй костяшки, она казалась более прохладной, чем первая, и более грубой. Третья, четвертая, пятая… шестая чуть не спалила кожу, я схватил ее и резко вытащил наружу.
– Жжет, – процедил я сквозь зубы, чтобы не заорать от боли.
– Клади вот сюда, – скомандовал жрец и указал на плоский валун возле нас.
Я с облегчением бросил костяшку туда и полез за второй. Через какое-то время я вынул руну, что обжигала холодом, и положил рядом с первой.
– Интересный набор. Руна силы и перевернутая руна жизни, то бишь смерть.
– И как это понимать? – спросил отец.
– Сила обжигала, а смерть холодила, – задумчиво протянул жрец. Его длинная коса, заплетенная на макушке, съехала вперед, скрыв от меня лицо Эмануэля. – Хороший набор. Сложный.
– Жрец… – угрожающе прорычал отец.
– Мамир дает ответ, но не объясняет его. Могу сказать лишь то, что на твоем сыне нет проклятий. Иногда боги выделяют своих любимцев и щедро одаряют их, но человеческий разум скуден и порой воспринимает божие дары, как несчастья. Вспомни историю про дары Фомрира. Сва?льди мог оскорбиться и выкинуть его дар, но нашел ему достойное применение.
– И какой бог отметил моего сына?
– Фомрир. Но ты и сам знал это, – Эмануэль положил костяшки обратно в кошель и устало опустился на землю, подогнув длинные ноги.
– Что мне делать, жрец? Я не понимаю смысл дара Фомрира. Мой сын без благодати не выживет в этом хераде, и я не могу защитить его.
– Справлюсь, – угрюмо сказал я.
Если меня на самом деле отметил Фомрир, то, зная, как он умеет шутить, я мог предположить любой исход. Некоторые древние герои получали благодать лишь при выполнении какого-то условия. Кто-то должен был убить женщину, кто-то – переспать с ней, а один из героев должен был потерять глаз. Кажется, он сам его себе и выколол, когда попал в плен. Выбор у него был невелик: либо стать рабом и умереть под детским топором, наделив убийцу благодатью, либо последовать пророчеству жреца. Он выбрал пожертвовать частью своего тела. Я бы выбрал то же самое. Всё лучше, чем быть слабее женщины и терпеть насмешки всю жизнь.
– Знаешь, что меня всегда восхищало в людях, лендерман? – жрец оскалил зубы. – Они задают вопрос и сами отвечают на него. Ты сказал, что твой сын не выживет в этом хераде. Значит, ты уже знаешь, что нужно делать.
Отец ухмыльнулся краешком рта, хлопнул Эмануэля по спине и знаком приказал мне следовать за ним.
– Жена! – взревел он, едва войдя в дом. – Собери одежду и еду!
Мать подошла, вытирая перепачканные мукой руки.
– Что? Куда?
– Я отвезу Кая в дальнюю деревню, к твоему дяде.
– В Ра?странд? Но зачем? Что он там будет делать?
– Рыбу ловить. Расти. Жить!
– Что сказал жрец?
– Его отметил Фомрир, и нужно переждать, пока мы не поймем, что сделать, чтобы Кай получил свою благодать. Собирай вещи!
Мама метнулась к сундукам и начала перебирать пожитки. Отец же отвел меня в закуток, где хранил оружие и броню.
– Я хотел подарить его после жертвы, на первую руну. Но пусть хоть сейчас попадет в твои руки.
Я непонимающе посмотрел на отца, а он снял со стены небольшой боевой топорик и протянул мне.
– Держи, сын. Твое первое оружие. И пусть оно поможет тебе получить то, что ты пожелаешь.
Глава 3
Нарл – зимний бог-мореход, первый корабел, покровительствует морякам. Третий по силе боец среди богов, защитник мореплавателей от морских чудовищ
Атрибуты – золотой корабль и бронзовый гарпун.
