Зеркала. Осколок первый
Лишь однажды Лариан видел это великое и могучее существо. Он представлял из себя обычного быка вставшего на две ноги. Нижние так и остались стоять на копытах, а передние имели хватательные конечности, в которых непременно имелось что-то тяжёлое и опасное. Обычно это был топор, весом килограммов под восемьдесят. Будучи ростом более двух с половиной метров они имели массивное телосложение, присущее обычному быку, а также широкие ветвистые рога, которые сами по себе были устрашающими.
До ушей Лариана донесся волчий вой, а это значило, что стая звероволков, вышла на охоту. Одно из последних полу разумных племён этого народа соседствовало неподалёку, на опушке леса. С виду это обычные волки, однако, их сила значительно превышала силу этого животного.
Страшное многоголосое шипение отвлекло Лариана от радостного созерцания умирающих людей. Прямо на его глазах, из леса выбежал король болот. Гигантский многоголовый динозавр, который успевал расшвыривать, кусать, топтать и довольствоваться новообретённой пищей одновременно.
В него кололи копья, рубили мечами и вонзали стрелы, оставляя при этом небольшие незначительные порезы. Толстая кожа и плотный волосяной покров надежно защищали дикого свободолюбивого зверя. Семь зубастых змееподобных голов разрывали стальную броню, поедая вкусную плоть вместе с железом, деревом и землёй. Из широких пастей доносились семь звериных рычаний, которые оглушали, гипнотизировали, сводили с ума, заставляя бежать без оглядки.
Именно король болот дал звероящерам перегруппироваться, собраться с силами и перевязать раненных. Лариан облегчённо вздохнул, рассматривая выживших. Множество из них были его братьями. Старик Тар раздавал указания, помогал с перевязкой и даже показывал некоторым ящерам, как правильно держать копьё.
Подавшись чуть вперёд, едва не сорвавшись с холма, который с другой стороны был обрывистым, Лариан прищурил глаза. Улей строился на берегу Серебрянного моря. С одной стороны это способ развивать торговлю и рыболовство, а с другой, возможность сбежать от непредвиденной опасности. Здесь была построена небольшая пристань, где было привязано достаточно каноэ, чтобы все звероящеры могли покинуть поселение.
Бросив якорь в воду, повернувшись левым бортом к улью, стоял большой трёхмачтовый корабль. Не подплывая к берегу, чтобы не сесть на мель, он спустил на воду несколько десятков шлюпок. Заполненные до отказа, они прыгали на волнах, стремительно приближаясь.
Тар Пучеглазый, заметив угрозу, приказал готовить баррикады у пристани. Со всех уголков улья стаскивался всевозможный мусор – брёвна, доски, скамейки, куски глины и даже песок, который скреплял всё это добро. Вдоль невысокой, наспех собранной баррикады Тар поставил два десятка стрелков и снял лук с плеча, приготовившись. Несколько ящеров спрятались в камышах, а некоторые нырнули в воду, используя соломинки. Оставшиеся несколько десятков воинов стояли позади и прикрывали тыл.
Встав на одно колено, Тар вытащил из колчана стрелы и вонзил их в прибрежный песок. Он натянул тетиву, проверяя её на прочность и силу натяжения. Затем поднял лук, резко вытащил стрелу, прицелился и замер. Прислушавшись к крикам и улюлюканьям людей, он выбрал цель и спустил тетиву. Грудь самого громко орущего человека окрасилась красным. Тот не смог завалиться на спину лишь потому, что он упирался спиной к другим людям, которые мгновенно замолчали, почувствовав неладное.
Первые крики обречённых послышались лишь несколькими секундами позже, когда Тар выпустил ещё несколько стрел. На переполненных шлюпках невозможно было ни укрыться, ни лечь, прикрывшись высоким бортом. Поэтому, когда прозвучало командное шипение и стрелы сорвались с коротких луков звероящеров, люди стали выпрыгивать из шлюпок, предпочитая волны и акул, стрелам. Первая шлюпка дрейфовала, оставшись без управления и пассажиров, гребцы второй плюнули на смелость и гребли прочь. Но следующие шлюпки не свернули. В них, прикрывшись щитами, сидели закованные в латные доспехи рыцари. Они сильно отличались от тех, что пришли с суши. На плечах каждого крепился красный плащ с эмблемой кроваво красной розы, на шеях висели амулеты в виде христианского, окрашенного в красный цвет креста.
Шлюпка упёрлась в песок и рыцари, ухватившись одной рукой за борт, синхронно выпрыгнули за борт. Плотно встав на ноги они, прикрывшись каплевидными щитами, сделали несколько шагов вперёд. Миновав шлюпку, рыцари соединили строй. Первые ряды встали на одно колено, прикрывая ноги, вторые выставили щиты на вытянутые руки, а третьи подняли щиты над собой.
Досадно сплюнув, Тар схватил последнюю стрелу и вскочил на ноги, приказывая звероящерам отступать. Рыцарский строй, защищённый со всех сторон, стал медленно приближаться. Шлюпки стали причаливать одна за одной. На берег вступили ещё несколько рыцарских отрядов, которые тут же взяли под охрану прибывших в последней лодке. Это были не воины, это были монахи в тёмно-коричневых рясах, во главе которых стоял двадцатилетний мальчик с чётками, которые он постоянно крутил в руках.
Один из рыцарей, с зелёным павлиньим пером на шлеме приклонил колено перед мальчиком и поцеловал перстень с красным камушком на правой руке. После чего рыцарь встал, ударил латной перчаткой по грудной броне и поспешил к отряду рыцарей, тех, кто первым вступил на берег.
Мальчик небрежно снял капюшон, подставляя поднявшемуся ветерку гриву золотистых волос. Не смотря на возраст, лицо у него было покрыто морщинами, а правую щёку, от рта до уха, пересекал свежий шрам, который ещё не зажил и кровоточил. Он смотрел вслед убегающему рыцарю немигающим взглядом, нахмурив густые брови. Отвлёкшись, он что-то сказал своим спутникам и требовательно выставил руку. Прошло несколько секунд, он дождался расторопного слугу в красной шутовской одежде, выхватил из его рук подзорную трубу и стал осматривать место битвы.
Лариан хотел проследить за движением отряда рыцарей и за судьбой отца, который быстро отступал, но что-то заставило его задержать взгляд на мальчике. Он заметил, что его ряса отличается от остальных. Она, в отличие от других, была длинной и даже волочилась по песку. Широкие рукава опускались ниже ладоней. Сама же ряса была не коричневой, скорее тёмной, застёгивающейся на вороте и на поясе. Мальчик вытянул руки вверх. Монахи одели на него зелёную мантию с вышитым красным крестом на груди. А в руки ему дали посох, исполненный в виде креста, с красным камнем в навершие.
Это был Версариус Сергий, ставленник церкви, позже ставший верховным магистром святой инквизиции. Об этом Лариан узнает не скоро, но что-то подвигло запомнить это лицо. Инстинкт, вбитый отцом с самого детства, без устали твердил о том, что этот человек важнее других.
Громкий многоголосый звериный рёв разнёсся над лесом. Король болот разорвал очередную добычу и остановился, зализывая рану от яркой вспышки света, которая пролетела сквозь одну из голов и испепелила её. Искры летели в него с небес, но дикое существо этого не понимало. Оно огрызалось, пытаясь схватить воинов, тыкающих в него копьями не обращая внимания на вспышки яркого света. Его судьба была предрешена.
Звероящеры, во главе с Таром Пучеглазым, встали между двумя глубокими ямами-ловушками и приняли бой. В узкий проход рыцари могли протиснуться лишь по двое. Но это не дало должных преимуществ. Первые же звероящеры были убиты, а вторых грубо столкнули в их же ловушки. Вопреки надеждам Тара, рыцарей было невозможно столкнуть вниз из-за того, что они слишком крепко стояли на ногах.
Рыцарь с павлиньим пером выскочил вперёд, выхватил увесистую деревянную дубину обёрнутую железом с шипами, и нанёс сокрушительный удар. Череп ящера лопнул и разлетелся, а его тело упало в яму. Тар выхватил копье у одного из своих воинов и быстро атаковал рыцаря. Это было похоже не на битву, а на танец. Красивые смертоносные выпады, отскоки, новое нападение. Ни секунды на месте, ни секунды без напряжения. Несмотря на тяжёлый доспех, рыцарь лихо уворачивался, подставлял щит и уводил в стороны быстрые удары звероящера.
Рыцарь не мог нападать, потому, что его держали на расстоянии вытянутого копья. Поэтому он и не пытался. Он делал минимальные движения, сберегая силы, готовясь, выжидая момента, когда противник сделает ошибку. Когда он в очередной раз отвёл копьё в сторону, он встал боком, пропуская ещё одного рыцаря вперёд.
Мгновенно отреагировав, Тар отпрыгнул назад, опасаясь сближения с новым противником, и атаковал издали. Тот хотел отклониться, но ему не хватило скорости. Копьё, направленное снизу вверх, попало в сочленение нагрудника и наплечника и пробило его. Добравшись до плоти, оружие завязло в нём, что дало шанс рыцарю с пером взмахнуть дубиной и переломить копьё. Тар отступил на шаг, запнулся о чьё-то мертвое тело и упал. Отползая, он бросил взгляд на холм, что был перед его глазами и увидел Лариана, который забился в истерике и громко рыдал. Старик прошипел что-то дерзкое и улыбнулся. Он увернулся от удара, прокатился по земле, схватил попавшегося под руку рыцаря и прыгнул с ним в яму. Орущий что-то гневное, человек был насажен на колья, спасая жизнь Тара.
Пролетёв между кольями, старик приземлился и быстро пробежал по земле между двумя недовольными змеями-кобрами. Оттолкнувшись, Тар ухватился за корни, нашёл куда поставить ногу и стал подтягиваться. На той стороне ямы никого не было. Лариан с надеждой смотрел на отца, который уже преодолел несколько метров.
Стрела вонзилась в правую руку и пригвоздила её к земле. Вторая стрела вонзилась в левую. Рыцарь с пером держал в руках лук отца и гоготал, трясясь от смеха. Он переломил стрелковое орудие надвое и выкинул. Развернувшись, он одобрительно похлопал по наплечникам рыцаря, что принял на себя удар копья, и приказал им идти добивать оставшихся.
«Держись!» – закричал Лариан, смотря, как руки его отца ослабевают, а силы уходят вместе с кровью, вытекающей из ран. Старик что-то пытался сказать, но не мог, его язык заплетался. Руки перестали держаться и, не издав ни звука, его тело потеряло опору и упало на колья.
Вцепившись когтями в щёки, вырывая куски чешуи, Лариан скривился и прикусил язык. Ощущая солоноватый вкус крови, сквозь зубы, он произнес слова, которые его отец считал девизом своей семьи: «Враг не забыл, боги тоже не забудут!» – после, он сказал это ещё раз, и ещё раз, и ещё много-много раз, пока не упал на колени и не зарыдал.
(императорский зал)
«Значит ты сын героя? Прямо герой герой? Без дураков?» – спросила девушка, прикрывая ладонью ехидную ухмылку. Устроившись на голом каменном полу, подле ног императора и касаясь их спиной, она внимательно слушала и смотрела во все глаза, чтобы не пропустить ни одной детали, ни одной картинки.
«Я сын того, кто дрался, того кто проиграл, но не был побеждён!» – гордо вымолвил Лариан и осёкся. Его поймали на простой приём, вывели из себя и заставили выказать реальные эмоции. Уловка стара как мир, девушка была хороша, она мастерски выявила слабость и нажала на неё.
«Ты совсем не изменился» – успокаивающим голосом сказала девушка и придвинула свечу к своему лицу. Это была она, Анастасия Велисова. Маленькая девочка выросла в прекрасную девушку. Ей было года двадцать три, двадцать четыре. Грудь только-только налилась, а фигура обрела правильные возбуждающие очертания. На неё то Лариан и засмотрелся, пока не получил пощёчину, от которой в его ушах зазвенело.
«Тебе придётся уважать меня» – жёстко сказала девушка, выхватив стеклянный кинжал из ножен на поясе. Приставив лезвие к шее Лариана, её голос вновь приобрёл нотки теплоты – «Или, до конца дня ты точно не доживёшь. Точно-точно».
Звероящер, с плохо скрываемым удивлением смотрел на стеклянный кинжал, копия которого лежала в его ножнах. Он переводил взгляд с одного кинжала на другой, и вопросительно посмотрел на девушку, которая всегда умела привлечь к себе внимание. В ножнах Лариана хранилось оружие учителя¸ а перед собой он видел точно такое же оружие, с той же гравировкой и неизвестными буквами на нём.
Настроение Анастасии менялось с поразительной быстротой. Казалось, что злость, направленная на Лариана неподдельна. Сузившиеся зрачки, сдвинутые к переносице брови, натянутые как струна морщины, пальцы, собранные в кулак. Но стоило девушке закончить гневную тираду, как все признаки гнева пропадали бесследно. Смущение, сострадание, переживание и даже радость могли воспоследовать в любом порядке.
Обворожительно улыбнувшись, Анастасия провела языком по кинжалу, глубоко вздохнула и вернула его в ножны: «И-и эх, хорошее было время!» – воскликнула она, нежно поглаживая правую руку, которая почему-то начала дёргаться и дрожать – «Это личное. Это наши с тобой глупости. Великому императору не зачем знать подробности наших игрищ. Продолжайте ритуал, правитель хочет знать всё!» – сказала она куда-то в темноту. Бросив последний взгляд на звероящера, девушка вновь уселась у трона и театрально потупила глаза.
Руку, которую Лариан снова мог чувствовать, укололо. Недовольно зашипев, он приготовился к неизбежному. Укололо ещё раз и ещё. Конечность парализовало, а глаза привычно заволокло белой пеленой.
2.
Тогда было безумно холодно, и капли дождя, казалось, резали лицо. В день, когда инквизиция разорила маленькую вольную деревеньку, в Лариане что-то сломалось. Он сидел на холодной земле несколько часов. Голодный и потерянный. Сжираемый изнутри, но не ненавистью, а спокойствием. Его эмоции бурлили, но не потому, что он потерял семью, а потому, что слёзы не текли из его глаз, а внутренняя справедливость не требовала отомстить. Всех звероящеров, будь то воин или самка с потомством, вырезали, не оставляя никого в живых. Лариан безразлично смотрел, как это происходит и корил себя за то, что не испытывает ни малейшего сострадания. Занимаясь самокопанием, Лариан пропустил тот момент, когда его схватили. Поймать труда не составило, он не сопротивлялся. Связали руки какой-то грязной тряпкой, подвели к коню и перекинули через седло.
Похититель забрался на скакуна и направился на юго-восток, вдоль серебряного моря. Он старался не выезжать на хоженые тропы и держался в тени деревьев. Будто скрываясь, заслышав чьи-то голоса, мужчина пригибался, безостановочно озираясь. Такая езда продолжалась до полудня. Мужчина спрыгнул со скакуна, случайно сбросив с него Лариана. Мужчина выругался и собрался уже перебросить звероящера обратно, но встретился с ним взглядом. Он помедлил и встал как скопанный. Взгляд ящера отдавал каким-то адским жаром. Ярко жёлтые глаза притягивали, не отпускали.
«Отпусти меня!» – не моргая, приказал Лариан, пытаясь придать своему голосу командные нотки, но не смог. Вместо чёткого и внятного приказа, у него получилась неуверенная просьба. Мужчина лишь ненадолго замер, но затем тряхнул головой, протёр глаза и снова перекинул звероящера через седло.
Удовольствовавшись тем, что успел рассмотреть похитителя, Лариан не сопротивлялся. Даже взрослый звероящер проигрывает на фоне человека. В телосложении, росте, весе, силе и мастерстве. Не говоря уже о добротном оружии и доспехах, которые были изготовлены не в норах, а в полноценных кузнях, при помощи горна и наковальни. Зная это, Лариан не сопротивлялся, но не переставал наблюдать.
Мужчина был одет в шерстяные штаны и синий бархатный камзол, на который была одета крупнозернистая кольчуга. На поясе крепились странные дугообразные ножны, из которых виднелась стальная рукоятка с удобной передней дужкой для защиты руки. На плечи был накинут коричневый плащ с завязкой на груди, а на ногах того же цвета сапоги. Лицо южное, густые брови, миндалевидные глаза, небольшая подстриженная бородка и легкая щетина.
Напоив коня, мужчина снова двинулся в путь, стараясь держаться близ побережья. Возможно, он думал, что так он бы встретил меньше тварей заполонивших восточные земли. Он ошибался. Но как бы там ни было, берег был пуст. Возможно из-за тысяч следов на песке, которые он периодически встречал.
В полночь они остановились на ночлег. Мужчина взял топор из сумки, нарубил дров и коры, затем зажёг костёр от искры. После чего поставил кипятить воду в котелке, периодически подбрасывая приправы, а затем и несколько кусков мяса из той же сумки. Кормить звероящера он, разумеется, не захотел. Честно говоря, он даже смотреть на Лариана побаивался. Они не разговаривали. И дело было даже не в том, что они не понимали языка. Человек сразу дал понять, что звероящер для него ничто, ударяя по лицу, когда тот пытался что-то прошипеть. Товар. Уникальный, но всё равно, товар. А с товаром не говорят. Его покупают, его перевозят, его хранят, затем продают. Работорговля процветала как на западе среди пустынь и песочных лачуг, так и востоке, среди цветущих садов и каменных замков. Звероящеры – исчезающий вид, который многие бы хотели видеть у себя в коллекции.
Поутру, мужчина несколько раз пнул Лариана. Дождался, пока тот продерёт глаза и добавил ещё несколько раз, чтобы тот быстро встал на ноги. Проверив, как хорошо связаны руки, мужчина подвёл пленника к коню и вновь закинул его как мешок на седло.
Когда солнце начало клонится к закату, местность начала меняться. Болота плавно исчезали, белокрыльник и вех исчезали, стали появляться редкие кипарисы, но пока ещё не слишком высокие, однако их со всех сторон уже окружала юкка. А так как берег был каменистый, передвигаться по берегу стало сложнее.
На следующий день привалов не было. Остановились лишь на утро следующего дня. Конь был загнан, ему предстоял длительный отдых. Однако у мужчины были другие планы, он привязал звероящера к седлу, а коня повёл вперёд под уздцы.
Прикрыв глаза ненадолго, Лариан задремал. Иногда, его глаза открывались, когда в них ярко светило солнце. В этот момент можно было заметить, что вертикальные зрачки пульсировали и меняли цвет. Важно было то, что человек был не в состоянии это заметить. Каждая чешуйка молодого тела звероящера светилась едва видимым зелёным светом.
«Опусти пленника на землю» – Лариан не знал человеческую речь, но этот голос отличался от других. Властный, не терпящий неповиновения, уверенный и упрямый говор с примесью презрения и отвращения, явно принадлежал знатному рыцарю либо его приближённым. Чуть приподнявшись с седла, звероящер увидел говорившего. Визуально, он был похож на человека. Более того, он двигался как человек и говорил как они. Но Лариан видел иное.
«Работорговлей заниматься вздумал на моей земле? Чего молчишь чернь?» – говорил странноватый путник, делая медленные шаги, стараясь не запутаться в полах просторной монашеской рясы. Лицо полностью скрывал капюшон. У него не было оружия, лишь искривлённый застарелый деревянный посох.
«Пшёл прочь» – ответил ему похититель, с лёгкой ленцой положив руку на рукоять меча – «Развалина старая» – добавил он с усмешкой, не собираясь останавливаться. Проходя близ путника, он без всякого почтения оттолкнул того с дороги. Затем, не оборачиваясь, двинулся вперёд.
Путник отвёл левое плечо назад, сказав что-то бранное. Прочно встав на левую ногу, он зацепил посохом ногу работорговца. Врезавшись в землю, некоторое время, лёжа без движения, мужчина вытащил кинжал, спрятанный в рукаве, и замахнулся. Путник, коротким пинком выбил оружие из рук противника и приложил его навершием посоха по голове.
Тяжело вздохнув, путник хмуро посмотрел на затихшего неприятеля. С кряхтением, встав на одно колено и опираясь одной рукой на посох, он стал обыскивать его карманы и сумки, что были приторочены на поясе. Улыбнувшись нескольким, блестящим на солнце, бронзовым пластинкам, он засунул их в свою заплечную сумку. Опёршись на посох двумя руками он встал и направился к коню, который не переживая за хозяина, деловито хватал сочную травку.
Пока старый путник, медленно передвигая ноги, двигался к цели, хотелось бы остановиться на бронзовых пластинках. Основной валютой Денерота являются медные серебряные и золотые монеты с гравировкой одной из стран. Цена одной к другой варьируется. Основным гарантом ценности является королевский банк гномов, в котором сто бронзовых монет равняется одной серебряной, а сотня серебряных, соответственно, одной золотой монете.
Перерезав путы, сковывающие руки звероящера, путник пошарил по сёдельным сумкам и что-то разочарованно проворчал. После этого он, медленно направился в сторону ближайших деревьев, не прекращая ворчать себе под нос: «Ишь чего вздумал! Торговать на моей земле, да как? В открытую! Совсем боятся перестали» – говорил он удаляясь.
Соскользнув с седла, Лариан стал опасливо озираться. Не заметив опасности, он вынул изо рта тряпку и брезгливо выплюнул оставшиеся кусочки. Смотря по сторонам, стараясь не потерять из виду своего спасителя, он двинулся за путником, который стал продираться между двумя кипарисами. За очередным деревом путник исчез. Лариан беспомощно бродил вокруг него, разглядывая окрестности. Всматриваясь в каждый куст, осматривая каждую трещину в песке, он уже готов был отчаяться. Почувствовав запах травы, которой здесь никак не могло быть, он повернул направо. Запах полыни исходил из зарослей юкки, что произрастали неподалёку.
Уперевшись в заросли юкки, Лариан раздвинул ветви и обнаружил подземный ход. Вырезанные в земле ступеньки заросли корнями, но были прочными, хотя и мягкими. Подземное логово этого путника было небольшим, состоящим лишь из одного зала, посреди которого стояла импровизированная печка, на которой жарилось мясо пахнущее полынью. У печки стоял стол, за которым стоял путник и тонко нарезал большим тесаком мясо. На кровати, неподалеку от печи, возлегала краснокожая девушка со странными наростами на голове.
«Какой он хорошенький, можно я возьму его себе?» – то ли сказала, то ли спросила, резко вскочившая на ноги девушка. Она, словно вихрь, налетела на звероящера с тучей ничего не значащих вопросов. Лариан ничего не понимал и старался не делать резких движений, особенно когда понял, что наросты на голове, это не что иное, как рога. За последние дни он увидел много нового, неизвестного доселе. Однако самое безумное впечатление вызвала краснокожая девушка со странным именем Октавия. У неё не было волос и бровей. Глаза с красноватыми зрачками были добры, а улыбка располагала к себе. На ней хорошо смотрелся кожаный приталенный жилет без рукавов, с глубоким вырезом и узкие кожаные штаны. Сапоги были тоже кожаные, но они были обиты железом, а в некоторых местах и шипами. На подошве явно была металлическая пластина, которая постоянно звенела о небольшие камешки, что лежали повсюду. Одежда была обычной, но к ней, на каждом сантиметре, руками умелого мастера были приделаны небольшие золотистые полоски, которые громко звенели друг о друга при каждом движении.
Зачерпнув половником воду в бочке, из невесть откуда взявшейся можжевеловой древесины, путник, с ужаснейшим акцентом прошипел: «Выпей воды» – коротко сказал он, не удивившись тому, что звероящер вырвал из его рук половник и стал жадно пить, не проливая ни капли.
Путник, имя которого было Натаниэль, не выглядел стариком. На фоне красивых золотистых волос до плеч и небесно голубых глаз у него был неприятный цепкий взгляд и густые, постоянно нахмуренные брови. Монашескую рясу он не снимал, но под ней виднелся чёрный камзол. На шее висел амулет в виде головы вороны, а на руках красовались перстни с разноцветными камнями.
«Ишь как пьёт. Видно давно не находил ручья» – говорила Октавия, нежно поглаживая звероящера по голове. Лариан отдал половник в руки Натаниэля и вытер рот ладонью.
«Скажи уж, что не предлагали. Чернь совсем оборзела, рабов водить с моей земли. Совсем страх потеряли!» – воскликнул Натаниэль, переворачивая мясо попавшимся в руки тесаком.
Октавия сдвинула брови: «Рабо чего? Ты чего там говоришь?» – спросила она, сжимая пальцы в кулаки. Она прижала Лариана к себе. Ему показалось, что она подёрнулась от отвращения.
Повернувшись боком к девушке, Натаниэль, махнул рукой: «У входа лежит, в грязи, там ему самое место» – безразлично сказал он, продолжая переворачивать мясо, иногда протыкая его остриём, вдыхая ароматный запах и закатывая глаза, от очередных паров.
Взяв звероящера под руку, Октавия, не обращая внимания на причитания Натаниэля о хлипкой молодёжи и дурных нравах, двинулась к выходу, издавая громкий звон железными пластинками. Она поднялась по земляной лестнице и двинулась к лежащему работорговцу, который хрипло кашлял и, упираясь руками, собирался встать. Увидев краснокожую девушку, тот издал звериный вопль и стал резво отползать. Страх не позволил ему встать, не позволил высунуть меч из ножен, не позволил, и сказать что-то важное, кроме: «Изыди, нечисть!»
Настигнув работорговца за считанные секунды, Октавия поставила ногу ему на грудь и прижала его к земле. Зрачки мужчины расширились, а руки бессильно упали. Страх овладел им всецело. Он обречённо смотрел, как девушка села на колени рядом и притронулась к нему тёплой ладонью. Звероящер стоял позади неё и неотрывно наблюдал за происходящим, не показывая эмоций.