Бобо насторожился, отчего лежащее ухо тут же стало торчком.
– Серьёзно? Научит тебя говорить по-собачьи? Что-то не верится.
Олеся рассмеялась.
– По-собачьи вряд ли. Мы с тобой и без слов друг друга понимаем. А с мамой Аней пока не всегда получается. Но раз она придумала что-то интересное, то надо попробовать. Ты бы видел её глаза. Зажглись, будто фонарики!
Мама Аня, словно услышав, что говорят про неё, тут же появилась в комнате. Велела Олесе вымыть руки и позвала в кухню делать окрошку. А разговор о волшебном языке отложила. Во всём должен быть порядок. Какая же учёба на голодный желудок?
Пришлось согласиться. Бобо тоже захотел принять участие в готовке и заявился следом. Почуяв ароматы еды, он принялся делиться с маленькой хозяйкой секретами успешного нарезания колбасы (покрупнее, чтобы язык порадовался!), за что был дважды премирован небольшими кусочками. Тайком, разумеется. Мама не разрешала кормить собаку с рук.
Наконец обед был готов и с аппетитом съеден. Немалую порцию мама Аня убрала в холодильник для папы.
– Вот теперь можно и позаниматься! – сказала она и достала тетрадку с ручкой.
Заметив удивлённый взгляд Олеси, пояснила:
Эта тетрадь для словаря. Буду записывать слова нашего волшебного языка.
«А почему волшебный язык только наш? – завертелось у Олеси на языке, и она хотела уже попросить у мамы ручку, чтобы написать вопрос, но не успела.
– Слушай внимательно! – торжественно начала мама Аня. – Ты знаешь ноты, они короткие и простые, всего по две буквы. Их легко петь. Все длинные слова также легко пропеть, если разделить каждое на части, на слоги.
Мама открыла тетрадку и нарисовала большой круг.
– Представь, что каждое слово – это не просто набор букв, а красивое ожерелье, где бусинки – это слоги.
– Вот слово из двух слогов, – мама нанизала на круг две бусинки и в каждом кружочке написала по слогу: «Бо» и «бо»– «Бо-бо».
Олеся внимательно слушала и неотрывно следила за маминой рукой.
–Вот тут, – мама изобразила второй круг рядом с первым и три бусинки на нём, – слово из трех слогов: – «со-ба-ка».
Мама Аня так увлеклась, что одновременно с рисованием начала рассказывать про китайский, вьетнамский и тайский языки, в которых слова короткие – размером со слог, но Олеся её перебила.
–Да-вай я! – неожиданно чётко произнесла она и жестом попросила дать ей ручку.
У неё получилось сказать с первого раза!
Соединить в одно мгновение мысль и слово – это… будто прыжок через пропасть! Разбегаешься, прыгаешь и летишь – а изо рта вырывается нужный звук. Ух! А ты уже на другой стороне! Встаёшь, осматриваешь себя – не единой царапины. Но когда просят произнести слово по заказу, то почему-то ничего не выходит. В горле стоит ком, язык не хочет повиноваться, как его не упрашивай. Но стоит закрыть глаза, вновь видишь момент удачного полёта – и хочется верить, что когда-нибудь у тебя обязательно получится.
Олеся стала повторять за мамой, но как ни старалась, как ни пыталась открывать рот пошире, вытягивать язык или прижимать его к зубам, удалось выдавить из себя только некое подобие слов. Кошка превратилась в «коко», город – в «гого». И хотя мама радовалась и всячески хвалила, Олеся чувствовала себя скованно. Её жалкий лепет совсем не походил на волшебный язык.
Тогда мама объявила перерыв и вышла из комнаты. Олеся забралась на диван и уселась там, зарывшись головой в колени. Короткое занятие забрало так много сил, что она чувствовала себя сдувшимся воздушным шариком. А может, «дувшимся»?
Слово неожиданно попало в точку – Олеся действительно дулась. На себя за то, что у неё ничего толком не получается; на маму, ставшую вдруг слишком напористой; на Бобо, равнодушно наблюдавшего за её мучениями. Даже на волшебный язык, оказавшийся чересчур сложным.
Олеся прикрыла глаза. Перед взором возникло большое мягкое облако, заполненное разными слогами. Буквы в слогах постоянно менялись местами, дразнились и прыгали. Олеся не смогла прочитать ни единого слова. Подул ветер и унёс облако. Зато принёс откуда-то запах жареной картошки, а за ним – куриного бульона. Совсем рядом раздалось отчетливое «шр-р-р!» – это за окном вспорхнула стая голубей. Где-то протяжно завыла автомобильная сигнализация, внизу кто-то громко чихнул, а потом всё стихло. Розовая штора затрепетала и отодвинулась, впустив в комнату маленьких солнечных зайчиков.
«Отличный оркестр!» – обрадовалась Олеся. – Надо обязательно его зарисовать. Он будет синим, как небо; ярко-зелёным, как трава, и пахнуть одуванчиками».
В колени неожиданно уткнулось что-то мокрое. Олеся вздрогнула, разлепила глаза, подняла голову и обнаружила перед собой чёрный пёсий нос.
– Спишь? – спросил Бобо. – А я только что открыл одну тайну! Хочешь, расскажу?
Чёрные глаза Бобо сверкали, хвост вилял из стороны в сторону, словно автомобильные «дворники». Пёсику явно не терпелось поделиться новостью.
– Хорошо, расскажи, – кивнула Лейси.
– У нас на ужин будут котлетки! Твоя мама только что выложила фарш из морозильника!
За окном что-то сильно зашуршало, заворчало, загудело. Железный лист подоконника отозвался барабанной дробью. Это неугомонный ветер пригнал стаю туч и договорился с ними о концерте дождя.
Голова Олеся отяжелела. Она повалилась на диван и крепко заснула.
Внутри себя я играю
Только разоспишься, а кто-то вдруг возьмёт и разбудит? Недопроснувшемуся не до веселья, ощущаешь себя мрачной тучей. И, как настоящая туча, мечтаешь поскорей пролиться дождём накопившихся раздражений и обид.
Сонная Олеся сидела на диване исподлобья наблюдая за скачущим Бобо. Пухлые губы девочки кривились:
«Ну чему ты радуешься? Видишь, я спать хочу!»
В душе пса, наоборот, ликовало солнце, довольная мордочка светилась от радости и предвкушения вкуснейшего ужина.
«Эй! Эй! – лизался пёс. – Чего ты дуешься? Поиграй со мной! Поиграй!»
Бобо носился туда-сюда по комнате. Впервые они с Олесей не понимали друг друга.
Когда хорошее настроение замёрзло и не желает оттаивать, нужно время, чтобы как следует прогруститься.
Бобо же, обнаружив на поникшем лице хозяйки две слезинки, принялся играть в «утешайку». Скакал что есть мочи, припевая:
– Квокли-чмокли, квокли-чмокли!
У тебя глаза намокли!
Если долго будешь плакать,
Как лягушка станешь квакать: – «Ква! Ква! Ква»!
Ах, ты дразнишься! – Олесины щеки покраснели, как помидоры. Она схватила подвернувшуюся под руку «рисовальную» тетрадку и подняла её над головой. – Сейчас получишь, чёрный нос!
Но «чёрному носу» хоть бы хны! Улегся на спину и – лапы вверх!
– Не сердись, я сдаюсь! Сдаюсь!
Ну разве можно на такого дурашку сердиться?!
