Розы после дождя

Терзали ли меня в тот момент угрызения совести или осознавала ли я все последствия своего поступка?! Нет! Я была слишком счастлива от того, что сбежала из-под венца, остальное не имело значения. Я, наконец, почувствовала облегчение, после томительных терзаний последних месяцев. Ко мне снова вернулся вкус жизни. Это как после затянувшегося насморка, когда не чувствуешь ни вкуса ни запаха и все становится пресным и однообразным, ты словно попадаешь в вакуум и ничего не чувствуешь, но стоит вкусу вернуться, и ты снова ощущаешь всю полноту жизни и ее многогранность.

Успокоившись, я видимо задремала, да и бессонная ночь дала о себе знать. Очнулась я от скрипа входной двери и, соскочив от страха, стала озираться по сторонам. В гостиной было темно, и я понятия не имела который сейчас час. «Может, мне это померещилось?» – подумала я. Но неожиданно включился свет на кухне, отчего я зажмурилась.

– Не верю своим глазам! – резко раздался голос Кости, и вслед за ним перезвон ключей, упавших на пол.

Мои глаза немного привыкли к яркому свету, и я посмотрела на него. «Точно Костя!» Он уже успел выпрямиться и зашел в гостиную, а, увидев на столе ключи, произнес:

– А вот и пропажа!

Он повертел в руках ключи из цветочного горшка, а потом обернулся и пристально на меня посмотрел. Я сидела в нерешительности, как нашкодивший ребенок, а Костя почему-то усмехнулся:

– Нет, ну я подозревал, что ты способна на многое. Но чтобы сбежать со свадьбы.

– Ты же должен был вчера уехать?

– Ты тоже должна быть сейчас не здесь. – Я насупилась, больше мне ему нечего было сказать, а Костя продолжал. – Знаешь, сегодня Соню по иронии судьбы Валерка не смог отвезти к вам домой, и она, как обычно, пристала ко мне. Порой меня достают ее капризы, но сегодня я был даже рад, что увидел все представление воочию.

– Как папа?

– Вида не подал, держался, как мог.

– Что он сказал?

– Сослался на твое плохое самочувствие. Это Лара позеленела от злости. Ну и свинью ты ей подсунула.

– Меня она не интересует. Я волнуюсь за папу. Он возлагал большие надежды на этот брак. Без поддержки Стаса у него возникнут проблемы с бизнесом.

– Не грузи себя. Проблемы скоро ждут всех.

«Я ведь совсем не подумала о последствиях, которые повлечет за собой мой опрометчивый поступок. Ну что сделано, то сделано».

– Голодная? – неожиданно спросил Костя и отвлек меня от нахлынувших угрызений совести.

– От чая не откажусь. С утра ничего не ела.

Костя вышел на веранду и зашуршал пакетами. Я тоже последовала за ним на кухню, и когда он вернулся, поинтересовалась, есть ли в доме ванная. Он указал на старую обшарпанную дверь. Внутри вид был не лучше. Такие же обшарпанные стены, когда-то выкрашенные не яркой приятной для глаз салатной краской. Углы почернели от плесени и пыли. Но главное были раковина, старая и запыленная, зеркало, висевшее над ней, и вода, тонкой струйкой, бежавшая из крана, а все остальное – мелочи. Я протерла ладонью зеркало и, наконец, взглянула на себя. На мне все ещё оставались свадебный макияж и укладка. Последнее напоминание о сегодняшнем дне. Я принялась смывать макияж, но без специального средства это было затруднительно. Тушь и тени размазывались по лицу, оставляя грязные разводы. Волосы тоже невозможно было расчесать, их нужно только мыть. Ладно, пойдет и так! Потом я задрала ногу, поставила ее на край ванны и осмотрела ее. Ссадина отменная! Наружная сторона правой лодыжки была полностью счесана. Вот почему она так болела! Я хотела промыть ее водой, но подумала, что лучше спросить у Кости перекись. Когда вышла из ванной, он уже вовсю хозяйничал на кухне. Резко в нос ударил запах жареных яиц и ветчины.

– Угощать особо нечем, – произнес он, увидев меня. – Достань тарелки и кружки вон в том буфете и пойдем.

Я так и сделала. В гостиной на столе уже стояла тарелка с порезанными помидорами и огурцами, поверх которых лежал зелёный лук, а рядом с ней – нарезанный ржаной хлеб. На деревянную дощечку Костя поставил сковороду с жареными яйцами и ветчиной, которые все еще соблазняюще скворчали. Увидев, все это, в животе заурчало. Я и вправду очень сильно проголодалась и, поскорее расставив тарелки, присела на стул. С ужином было покончено в два счета. И только после этого я вспомнила, что хотела попросить у Кости перекись. Он поначалу удивился, но, окинув меня взглядом, все понял:

– И где же тебя угораздило счесать так ногу? Хотя, у кого я спрашиваю. Что на этот раз окно или забор?

– Неудачно спрыгнула с забора.

Костя закачал головой и усмехнулся:

– Нет, ты меня умиляешь. Сейчас принесу из машины, – и он отлучился на несколько минут. – Вот держи, – и Костя протянул мне белый пластиковый пузырек и немного ваты, а, присев на стул, добавил. – И когда ты повзрослеешь?! Как сигала в детстве через заборы, так и сигаешь.

Я молча открыла перекись и, смочив вату, принялась аккуратно обрабатывать ссадину. Она жутко защипала, и я сморщилась от боли. Костя подсел ближе и подул на нее.

– А не проще было заранее отменить свадьбу, и не доводить все до крайностей.

– Возможно, но я так и не решилась поговорить с папой. Думаю, он бы не принял отказа, да и Лара, узнав обо всем, не допустила этого. Уж она бы точно позаботилась, чтобы эта свадьба состоялась.

– А зачем вообще соглашалась? И дураку было понятно, что ты не хотела замуж.

– Думала, стерпится-слюбится, что папе виднее.

– Но это же тебе жить с человеком, не ему. Я ведь постоянно твердил тебе об этом.

– Знаешь, – произнесла я и, закрыв перекись, поставила ее на стол. Костя пересел на стул, а я, обхватив руками колени, продолжила говорить. – В последние дни до свадьбы я очень много вспоминала маму. Их брак с папой нельзя назвать идеальным. Я видела, как она страдала из-за его постоянных измен. Родители почему-то думают, что дети ничего не видят и ничего не слышат, но я всё видела и всё слышала. Сколько раз я находила маму в их спальне, заплаканную, с немигающим взглядом. Я стояла под дверью и смотрела в щелку, боясь к ней подойти, а потом убегала… Хотя не сказать, что папа был каким-то тираном. Просто они, видимо, разлюбили друг друга или вообще никогда не любили, может, разлюбил папа, а расстаться… Ведь правда, можно же было расстаться и не причинять друг другу столько боли.

– Они, наверное, думали о тебе.

– Возможно, но не слишком ли была высока цена? И я-то всё видела. Неужели они этого не замечали? Поэтому и сбегала каждый раз, чтобы не видеть всего этого.

– Люди слепы. Можно разглагольствовать об этом сколько угодно, но, попав в похожую ситуацию, ещё не факт, что ты поведешь себя по-другому. Поэтому не заморачивайся, – и Костя приподнялся со стула и направился на кухню, напоследок бросив. – Уже поздно. Тебе нужно отдыхать, – и вышел на улицу.

Я посидела ещё несколько минут и ушла в спальню, прикрыв дверь, но она тут же со скрипом приоткрылась. Я попыталась закрыть ее снова, надавив посильнее, но она открывалась вновь и вновь. Я лишь окинула беглым взглядом железную щеколду, и отошла к кровати, сбила подушку, закатила покрывало и, потушив свет, прилегла. В щель между стеной и дверью пробивался свет из гостиной и попадал мне на глаза. Я приподнялась и, обхватив руками колени, присела. «Нет, я всё сделала правильно, – твердила себе. – С трудом представляю, какая бы жизнь меня ждала со Стасом. В любом случае все закончилось бы разводом». Резко стало темно, и скрипнул диван. «Костя вернулся!..» – и я невольно опустилась на подушку. Лунный свет озарил мне лицо. «Да, что ж такое!» – возмутилась я и приподнялась, чтобы задернуть штору. Раздался кашель. Я мигом прилегла, натянув покрывало до самого подбородка, наверное, пытаясь скрыть волнение, которое закралось мне в сердце. Не имеет смысла отрицать, что я тщетно думала о том инциденте под елью, хотя отчаянно и пыталась гнать от себя эти мысли. Снова скрипнул диван, и раздались шаги. Я насторожилась и, приподнявшись, натянула покрывало чуть ли не до носа. Скрипнула половица возле входа в гостиную и открылась дверь, ведущая в сад. Я выдохнула и, перевернувшись на спину, сделала три глубоких вдоха и три медленных выдоха. «Все, а теперь спать!..» и отвернувшись к стене, прикрыла глаза. Но мне не спалось, дневной сон дал о себе знать. Как уснула, не помню, но утром меня разбудило бодрое кукареканье соседских петухов. Я потянулась от души и вышла из комнаты. Гостиная была залита яркими солнечными лучами, в которых порхали частички пыли. Кости в доме не было. Я прошла на кухню и, набрав в чайник воды, поставила его на газ. На часах семь тридцать. Когда чайник вскипел, я выглянула во двор. Костя сидел под навесом и курил.

– Доброе утро! – произнес он и затянулся.

– Доброе… – ответила я и, невольно скрестив руки на груди от обдавшего холода, спросила у Кости:

– Кофе будешь?

– Не откажусь…

Я вернулась в дом, приготовила кофе и снова вышла. Костя с кем-то говорил по телефону:

– Здесь!.. Сонь! На этот раз я кристально чист. Ты и сама прекрасно знаешь, что я ещё в пятницу должен был уехать. Но не уехал из-за глупой оплошности!

Я подала Косте кружку, а он протянул мне телефон. Я успела сказать Соне только «Привет!», как она обрушила на меня лавину негодования, что половину из того, что она говорила, я не в силах была разобрать.

– Сонь, правда, на этот раз он ни при чём. Я сама заварила эту кашу.

– Почему вчера не позвонила. Я бы приехала. Всю ночь за нее волновалась, трезвонила ей, а она даже не удосужилась перезвонить.

– Было поздно.

– Что-то вы оба темните.

– Сонь…

– Я сейчас приеду!

– Сонь, не надо, мне нужно домой.

– Я приеду. Дождитесь меня! – и положила трубку.

– Она сейчас приедет, – сказала я, протягивая Косте телефон. Он промолчал.

Пока ждали Соню, я прошлась до края навеса и окинула любопытным взглядом сад, точнее то, что от него осталось. Взор сразу пал на розарий. Розы пышно цвели и благоухали. Куст плетистой розы возле шпалы с бархатной ярко-красной окраской больше всего привлек мое внимание. Никогда не видела такой насыщенной расцветки. Мгновенно перед глазами возникла картинка, что неплохо было бы запечатлеть его в лучах восходящего солнца, прям как сейчас, и осмотрелась, чтобы убедиться в правильности своих выводов. Да! И капель росы добавить и будет самое то! Я достала телефон и сделала несколько снимков. Но им не удалось передать всей насыщенности и переливов света. «Ладно, задумка ясна. Попробую красками это исправить».

Соню долго ждать не пришлось. В машине ехали молча. Соня взяла меня за руку и не выпускала её, пока мы не добрались до нашего дома. Волнение усиливалось.

– Что ж, возвращаю вас по домам, как в старые добрые времена, – произнес Костя, после того, как остановил машину и повернулся к нам. Мы с Соней переглянулись: первой хохотнула она, я следом за ней. Потом мы обнялись. На глазах невольно наворачивались слезы.

– Может, пойти с тобой?

– Нет, не нужно… – и вылезла из машины.

***

В гостиной царили тишина и покой. Я облегчённо выдохнула. Первой мыслью было подняться к себе в комнату, но я остановила себя. Нет, сначала нужно найти папу и объясниться с ним. Я не боялась встречи с ним, потому что была уверена в своём решении, хотя и дотянула с ним до самого последнего момента. Кое-где остались стоять цветы, я вздохнула и направилась в сторону папиного кабинета. И не прогадала. Дверь в кабинет была приоткрыта, и я ещё у лестницы услышала их голоса. «Лучше бы он был один!.. С Ларой будет сложнее». И оказалась права. Стоило мне перешагнуть порог, как Лариса накинулась на меня с криками, но папа был невозмутим. Он спокойно попросил Ларису выйти, она противилась.

– Выйди! Я сам с ней поговорю.

– Но Дим…

Папа был непреклонен. Она лишь фыркнула от бессилия и направилась к двери, напоследок окинув меня злобным ненавистным взглядом. Я стояла в нерешительности.

– Проходи, садись, – произнес папа, а сам отошёл к окну.

Сердце ушло в пятки, пока я присаживалась на стул.

– Пап… Я понимаю, что натво… – начала я говорить, собрав все свое мужество, но папа обернулся и взмахом руки дал понять, чтобы я не продолжала. Я замолчала. Он ещё несколько минут простоял у окна, но потом все же присел на диванчик и подозвал меня к себе. Его взгляд не был строгим, наоборот казался мягким и участливым. Это придало мне сил, и я направилась к нему. Но тут он резко воскликнул: «Боже!», что я мгновенно встала как вкопанная.

– Что с ногой?

Я испуганно посмотрела на ногу и вспомнила о вчерашнем неудачном прыжке.

– Неудачно спрыгнула с забора.

– Вик, тебе сколько лет?

Я промолчала и присела к папе. Он вздохнул.

– Ты должна была сразу сказать мне, что не хочешь выходить за Стаса. Я ведь у тебя столько раз спрашивал.

– Поначалу я не была против, хотя и сомневалась, но объясняла это тем, что мы плохо друг друга знаем. Я надеялась, что, начав общаться чаще, мы узнаем друг друга лучше, что я смогу полюбить его. Но он оказался совсем не тем человеком, которого я себе представляла.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. По мне, он был неплохой кандидатурой.

– Возможно, но…

– Или появился кто-то другой?

– Другой? – непонимающе переспросила у папы и отстранилась от него.

– А какие отношения вас связывают с Костей?

– Никаких!..

– Но он постоянно крутится возле тебя. Поначалу я не придал этому значения, первой забеспокоилась Лара. А в свете последних событий, у меня закрались некоторые сомнения на ваш счет.

Примечания