Гоэн

IX

Из меня любовь выходит

Жаркой вытяжкой из крови,

Оставляя в жилах жидкий,

Дрёму тешащий бульон,

Забирая глаз свеченье,

Дрожь из тела и проклятья

Каждой, ставшей нашей, ночи:

Не кончайся, слышишь, дура! <…>

Из меня любовь выходит,

Забирая подчистую

Всё твое былое чудо,

Оставляя то, что было <…>

Что тебе сказать, любимый?

Уходи к чертям собачьим!

Уходи! Беги, не видишь —

из меня любовь выходит!

Татьяна решила объясниться с Сергеем по телефону: она опасалась, что при личной встрече тот начнёт её уговаривать, давить на жалость и чувство вины, и в итоге вынудит остаться с ним. В субботу утром Таня позвонила и произнесла тщательно подготовленную фразу, мол, я так больше не могу, я честно пыталась, твоей вины нет и так далее. Сергей, казалось, не был удивлён. Единственное, о чём он попросил, – встреча на пятнадцать минут, в любом выбранном Таней месте.

Татьяна предложила увидеться там, откуда она сможет уйти в любой момент. В кафе, расположенном в цокольном этаже, было сумрачно и прохладно. Посетителей не было. Таня заказала кофе и закурила купленные на выходе из метро сигареты. Она не курила «в обычной жизни», ну, разве что раз в год, на какой-нибудь вечеринке, под алкоголь и настроение…

Сегодня настроение было вполне подходящим. Засветился и тренькнул телефон. Смс. Опаздывает. Таню это не рассердило, скорее, наоборот. Чем позже он придёт, тем позже начнётся эта экзекуция. В том, что разговор не доставит ей удовольствия, Татьяна не сомневалась.

Сергей сел напротив, заказал пиво, закурил. Таня посмотрела в его синие глаза с чуть припухшими веками.

– Я погорячился насчёт пятнадцати минут. Каждая секунда рядом с тобой стала пыткой.

– О чём ты хотел поговорить?

И Сергей заговорил. О том, как это чудовищно несправедливо, что Таня убивает их любовь – не мертворожденного младенца, не полуживую старуху, а молодую, румяную девушку, которая только вошла в пору своего расцвета, налилась соками, силой и чувственностью. Девушку, которая не хочет, не должна умирать, которая отчаянно борется с насилием, но Таня её добивает. Неумело и мучительно. И если Таня это делает, то для этого есть какая-то очень веская причина. Причина, известная одной Тане. И пока он ехал сюда, он всё думал, хочет ли он на самом деле узнать эту причину. А теперь, сидя напротив Тани в подвале на другом конце города, Сергей не хочет знать, за что Таня убила их любовь. Потому что пока он не знает, эта причина ему заранее кажется убедительной и, если можно так выразиться, уважительной. И он не хочет узнать, окажется ли она на самом деле таковой, а не смехотворной. Пусть Таня одна отвечает за это убийство, он отказывается быть подельником.

Одна сигарета дымилась в его руке, другая – в пепельнице. Пятнадцать минут давно прошли. Сергей выговорился и не ждал ответа от Тани. Она чувствовала, что на этом надо закончить, встать и уйти. Потребность ответить оказалась сильнее:

– Серёженька, ты прекрасный человек, и ты ещё будешь любить, будешь любимым, будешь счастлив! Поверь мне, ты мне дал, сказал и сделал всё, что только женщина мечтает получить и услышать от мужчины! У меня нет никаких претензий к тебе, у меня претензии исключительно к себе, когда я с тобой. Я потеряла себя. Любишь метафоры? Пожалуйста! Я будто вышла из поезда и углубилась в лес, на пару шагов, потом на десять, потом ещё и ещё… А впереди открывается удивительная страна, манит, дразнит. А я всё оглядываюсь – стоит ли мой поезд? Да, пока стоит, ждёт, но вот я уже с трудом различаю его между деревьями… Я понимаю, что пора возвращаться, причём бегом, пока не поздно. Иначе мой поезд совсем скроется из виду. Я боюсь… что если я потеряю из вида… свой поезд, я утрачу что-то важное, какую-то часть себя, может, часть тела даже… Я должна вернуться туда, где я должна быть, а не туда, куда ты меня тянешь. И спасибо тебе, что не пытаешься уговорить меня остаться.

Разрыв с Сергеем переживался тяжело. Оказалось, что за шесть месяцев их связи Татьяна настолько прикипела к нему, что отдирать приходилось с кровью.

Как это было, нет смысла описывать тому, кто пережил развод или разрыв отношений. А тому, кто не пережил – не понять. Тане казалось, что её душа похоронена на дне такой глубокой-преглубокой могилы, что до неё не долетают ни звуки, ни свет того, солнечного, мира. Ей было не очевидно, что этот мир существует; казалось, что не было ничего, кроме этой могилы и этой боли – такой острой, что всего остального и вовсе нет, и эта боль не проходит, не притупляется долгие-долгие месяцы. И лишь две мысли бродят по кругу в остывшем, полумёртвом сознании. Почему о таком не предупреждают? Господи! Об этом кто-то должен предупреждать! Таня не знала, кто и как, но должен, Господи! И вторая: не слишком ли велика плата? Если такой ценой рассчитываться за опыт, то стоило ли вообще?

Человеку свойственно романтизировать прошлое – в этом, собственно, проявляется некий психосберегаюший механизм. «Что пройдёт, то будет мило», а плохое всё забудется, да время вылечит. Когда выбор уже сделан, многие люди начинают сожалеть о том, что уже недоступно, отрезано сделанным выбором, принятым решением, а достоинства того, что они себе выбрали, резко меркнут.

Таня идеализировала период, проведенный с Сергеем. Если даже такая сильная любовь не способна сделать её счастливой, ей нет места в этом мире, то для чего всё, господа?

Побарахтавшись таким образом в жалости к себе, Таня вернулась к жизни, которую забросила на время романа с Сергеем. К новым отношениям она была не готова и думала, что уже никогда не будет готова. Вечера она коротала, подглядывая за чужими судьбами и питаясь чужими страстями – в Интернете. Таня полюбила сидеть на форумах, где участники и участницы, скрыв свои реальные имена за придуманными никами, изливали душу и просили поддержки. Она зарегистрировалась на нескольких таких форумах, посвящённых отношениям между мужчинами и женщинами, читала чужие истории, давала советы и вообще развлекалась и отвлекалась.

Как-то раз молодой человек просил на форуме совета и помощи. Его девушка вела себя странно: периоды агрессии сменялись истериками, ночные слёзы – агрессией, иногда дракой. Впоследствии выяснилось, что дело вовсе не в «плохом характере». Причина чисто медицинская – нарушение функции гипофиза и биохимии мозга. Многочисленные комментаторы сообщества утешали автора, сочувствовали, восхищались его преданностью и терпением. Парень прошёл курсы медицинского расслабляющего массажа, чтобы снимать приступы агрессии, бежал бегом домой с работы, чтобы девушка ни минуточки лишней не была одна, и много чего ещё он сделал, чтобы своей любимой помочь. Собственно, ни помочь, ни посоветовать ничего толком автору не могли. Лишь одна комментаторша написала, что понимает, о чём речь – у её мужа всё ровно то же самое. А Таня возьми и ляпни: может, вам партнёрами поменяться, сойтись с автором, а ваши партнёры пусть друг с другом решают свои проблемы. Что тут началось! Таню подвергли остракизму, обвинили в нечуткости, отсутствии сострадания, цинизме, неспособности понять, где шутка уместна, а где нет. Чуть из сообщества не исключили!

У жизни интересное чувство юмора. Через год с небольшим Таня получила письмо по электронной почте, указанной при регистрации на том форуме: «…Сегодня разбирая старую почту, я наткнулся на исторический шедевр (дальше шла ссылка на дискуссию в сообществе). Больше года назад Вы рекомендовали нам поменяться партнёрами. Так получилось, что совет оказался точным. Мы уже больше года вместе, мы оба нашли силы порвать с жестоким прошлым, убежали за город, завели пса и строим наш дом. Спасибо Вам за пророчество…»

…Постепенно опьянение свободой у бывшего зэка прошло, и стал он тосковать по зоне, с которой только откинулся. Таня начала активно переписываться в личке с участниками форума, знакомиться, флиртовать. Она не собиралась переводить переписку в общение в реале, не искала партнёра и вообще пока не понимала, каких отношений хотела.

На одном из форумов Таня познакомилась с Александром Павловым. Он представлялся на американский манер – Алексом, потому что уже несколько лет жил и работал в Америке. Алекс уехал из Москвы, где у него остались родители, сразу после окончания Бауманки. В Штатах он окончил бизнес-школу и занял достойную позицию в крупной корпорации, где сделал стремительную карьеру. В тридцать два года он продвинулся до топ-менеджера, работу свою любил, только вот семьёй не обзавёлся.

Алекс заинтересовал Таню какой-то своей необычностью, словно он «не отсюда» – и в географическом, и во временно́м смысле. С одной стороны, у Алекса и Тани был общий культурологический фон, коды, накопленные ещё с детского сада и до настоящего времени: от Чебурашки до Пелевина. Но в то же время Алекс не был похож на мужчин, с которыми Таня общалась в Москве. Он разделял ценности, которые станут мэйнстримом в российском обществе ещё лет через десять: неприкосновенность, равноправие, политкорректность, толерантность. От него немыслимо было услышать шуточки вроде «бабы дуры не потому, что они дуры, а потому что они – бабы», бывшие нормой на российских телеканалах. Про себя Таня называла Алекса «мужчиной здорового человека» по аналогии с популярным демотиватором.

Они переписывались и перезванивались, пока не подошло время его ежегодного короткого отпуска. Алекс летел в Москву.

X

Впоследствии он не раз вспомнит об этом явлении, впервые давшем о себе знать в тёмном парке и пустившем крепкие корни. И удивится тому, как складываются в нас важные решения – загодя, исподволь. Так же, как в спящей почке растения начинается новая жизнь – с первого деления клетки. Или подобно тому, как птица вдруг подбирает первую травинку, чтобы начать вить свое первое гнездо.

Моя Вселенная – это мои глаза и мои уши.

Всё прочее – не более чем слухи.

Иногда жизнь подкидывает нам кусочки пазлов, которые мы не знаем к чему приспособить, сдаёт карты, которыми нам негде сыграть. В жизни семьи Максимовых-Горских стали появляться такие детали, пока никак не намекающие на большую картинку.

Первым фрагментом будущего полотна без понятных пока очертаний стали служебные перспективы главы семейства.

Роберт трудился в международной энергетической компании «Стрим». Московский офис отвечал за весь европейский регион и (почему-то) Африку. Зарплаты здесь были несколько ниже, чем в среднем по отрасли, повышались они реже, но зато через пять-шесть лет работы руководящие сотрудники могли рассчитывать на перевод за границу, скорее всего, в Восточную Европу. Несколько коллег Роберта уже уехали в Словакию, Словению, даже в Испанию. Получая очередное электронное письмо от уехавшего коллеги с фотками на фоне достопримечательностей Бильбао, Роберт подавлял в себе желание поискать позицию в другой компании. Даже во время ожидания появления на свет второй дочки Ульяны, когда расходы семьи возросли, а доходы – снизились, Роберт терпеливо ждал «выслуги лет», позволяющей ему поставить вопрос о переводе.

Что же касается Леры, то после окончания юридической академии в девяносто седьмом году она получила работу юридического советника в адвокатской конторе. Природа одарила Леру уникальной комбинацией качеств и добродетелей, которая делала из неё талантливого юриста, правоведа от Бога. Обострённое чувство социальной справедливости, бережное отношение к людям, развитая эмпатия сочетались в ней с цепким аналитическим умом, вниманием к деталям, умением держать в голове «картинку» целиком и одновременно рассматривать каждый её элемент. И даже такое сомнительное достоинство, как слабое ощущение личных и телесных границ, работало на её профессиональный успех. Там, где другой уже развернулся бы и гордо ушёл, Лера терпеливо ждала, звонила и приходила столько раз, сколько нужно было, чтобы выполнить поручение доверителя. «Меня в дверь, а я в окно, а унижение паче гордости», – весело думала Лера, одной рукой умоляя чиновников решить вопрос клиента, а другой отправляя в суд жалобу на них.

В личных делах, увы, она не была столь напориста. Как только дело касалось её частных интересов, Лера отступала, не давая сражения. Отстаивать права клиентов было её профессиональной обязанностью, а на себя ресурсов уже не оставалось.

Профессия юриста привлекала Валерию прежде всего своим разнообразием. Если водитель грузовика – он и в Африке водитель грузовика, то юрист может принимать десятки разных ликов. И сама работа так же неоднородна: от юридических заключений и разработки учредительных документов до сопровождения сделок, переговоров, судебного представительства, научной работы… И эти виды деятельности связаны не с людьми, нет. С бумагами. Даже адвокат, который гораздо больше, чем юрист вообще, вовлечён в коммуникационный процесс по защите интересов доверителей во всех инстанциях, бо́льшую часть своей работы делает именно за письменным столом.

Валерия наблюдала за адвокатами в конторе, где она занимала должность обычного юридического советника. Специального статуса адвоката у неё не было, поэтому редкие дела, требующие соответствующей «корочки», Лера вела в паре с кем-то из профи. И ей это нравилось! В конце две тысячи первого года, уходя во второй декрет, Лера загадала: по возвращении сразу же заняться оформлением бумаг на получение адвокатского статуса.

В две тысячи втором году в семье Леры появилась вторая дочка Ульяна, а в России – новый закон об адвокатуре. Согласно этому закону, кандидаты в адвокатуру обязаны сдать квалификационные экзамены, письменный и устный. Само собой, эта новость не порадовала Леру. Но решение уже было принято. Она поехала в магазин «Юридическая книга» на Земляном валу, напротив Курского вокзала, и скупила все учебники по темам, заявленным в экзамене: от налогового и таможенного права до частного и публичного международного права. В юридической академии Лера училась преимущественно по советским учебникам, и теперь словно впервые знакомилась с новейшим российским правом, получая от этого искреннее профессиональное удовольствие.

Роберт поддерживал Леру и создавал ей условия для подготовки к экзамену, принимая на себя все заботы о девочках. Экзамен был благополучно сдан, и Валерия получила адвокатское удостоверение из рук самого Генри Марковича Резника, председателя Адвокатской Палаты города Москвы. Однако в свою контору она не вернулась. Молодая российская адвокатура только нащупывала свой путь в новой реальности, используя возможности, предоставленные свежепринятым законом. Создавались новые адвокатские образования: кабинеты, бюро, коллегии, а прежние формы адвокатской деятельности – юридические консультации и конторы – реорганизовывались. Валерия присоединилась к бюро, созданному молодыми амбициозными юристами. Эти ребята набирали в свою команду молодых адвокатов исключительно с «красными» дипломами, полученными в трёх ведущих московских вузах. Руководители бюро строили юридическую компанию западного типа с прицелом на расширение за пределы России, на международный статус. Планка была поднята высоко. Лера возглавила арбитражную практику бюро; правда, состояла эта практика пока из неё одной. Это было и увлекательно, и интересно, и страшно одновременно.

Первым доверителем на новой работе был руководитель компании, желающей арендовать этаж в новопостроенном офисном центре. Работа Леры состояла в изучении документов, относящихся к объекту аренды, и согласование текста договора. Поручение осложнялось тем, что здание не было отделано и представляло собой бетонную коробку. Этажи не были разделены перегородками, не имели окон и дверей. Поскольку в договоре нужно было указать реальную, а не проектную площадь объекта аренды, которая пока не была нигде зафиксирована, Лере предстояло… ехать и мерить стены рулеткой! Впрочем, такая задача её не удивила. Это только в фильмах адвокаты сидят в красивых кабинетах, когда не выступают в судах. В реальности волка ноги кормят, и какие только «поручения» не приходится выполнять адвокатам самостоятельно, без помощников и курьеров!

Впрочем, у Леры был помощник: измерить стены вызвался Роберт. В назначенный день они приехали на объект и увидели неубранный мусор, стоящую в колее воду и прочие прелести стройки. Лера поддёрнула штанины костюмных брюк и, стараясь не наступить в жижу, двинулась вперед, балансируя на досках, перекинутых через канаву. Новенький адвокатский портфель служил ей балансом, словно канатоходцу, выполнявшему сложный трюк. Роберт, одетый в рабочую одежду и старые кроссовки, прошёл вперёд, чтобы подать руку жене. Навстречу им вышел представитель собственника Всеволод и показал нужный этаж. Роберт всё ловко промерил, продиктовал результаты Лере, и они собрались уходить. Всеволод, прощаясь, дал визитную карточку Лере, и, чуть замешкавшись, стоит ли? – Роберту. Пока Лера искала в портфеле визитку, Роберт протянул Всеволоду свою. Тот мельком и безо всякого интереса глянул на неё, и глаза у него округлились. Оказывается, он уже несколько недель безуспешно пытался дозвониться до коллег Роберта, чтобы предложить им помещение под офис.

– Так вы – из «Стрима»?! И вы тут стены меряете для (назвал фамилию Лериного доверителя)?! – Файлы в его голове явно не сходились. Прислать инженера мерить стены на стройке! – А я у меня дело важное к вашему Чистову. Так секретарь не соединяет! И тут вы – собственной персоной!

Андрей Борисович Чистов был генеральным директором компании «Стрим», в которой работал Роберт. Всеволод с Робертом ещё немного постояли, обсуждая, кому, кроме Чистова, лучше позвонить по «делу» Всеволода. Лера в душе веселилась, вспоминая анекдот: «Я не знаю, кто это был, но шофёр у него – Ельцин!» Она весело подумала, что полученный ею гонорар маловат для такого сервиса. Попрощавшись, Лера с Робертом двинулись к машине:

– Спасибо, дорогой!

– Не за что, дорогая! «Хочу быть владычицей морскою, и чтобы золотая рыбка была у меня на посылках!»

Частенько бывало, что Лере нужно было проговорить, прооппонировать с кем-нибудь свою правовую позицию по делу, чтобы выявить слабые места и нестыковки. Конечно, для этой задачи лучше всего подходили коллеги. В бюро было принято обращаться за советом к руководителям и к сослуживцам во время митингов5, пришедшим на смену планёркам. Но всё равно время от времени возникала потребность во взгляде на ситуацию со стороны. С ролью незаинтересованного, не обременённого стереотипами и профессиональными знаниями оппонента лучше всего справлялся Роберт. Когда Лера приходила домой, бросала в кресло портфель, скидывала туфли и опускалась на диван, Роберт неизменно спрашивал:

– Ну что, сегодня тебе есть что рассказать? Я угадал? Новое дело или всё то же?

– Новое! Встречаемся на кухне после того, как уложим девочек, годится?

Роберт с уважением относился к новой работе жены и ко всем ограничениям, продиктованным адвокатской тайной и профессиональной этикой. Во время дискуссий он просил не называть ни имён, ни названий, ни каких-либо других деталей, включая название суда, где слушается дело. Только суть. Каждый раз Роберт напоминал Лере о притче про пастора и градоначальника, и каждый раз Лера просила рассказать её заново. Ей нравилось смотреть на мужа в этот момент, видеть хитрый блеск в его любимых глазах и слушать, как в голосе вибрирует энергия:

– Так вот, дорогая моя жена, – размеренно начинал Роберт. – Хоть уже пора бы и запомнить, но я расскажу тебе снова, как давным-давно в одном небольшом городке отмечали двадцать лет со дня открытия городской церкви. Пышное празднование омрачало лишь опоздание градоначальника, который задерживался из-за важных дел.

Небольшая пауза. Роберт обычно чуть приосанивался, придавая лицу выражение радостного смирения.

– Церемония началась с речи пастора, настоятеля церкви: «Братья и сёстры! Я хорошо помню тот день, ровно двадцать лет назад, когда наша городская церковь открыла свои двери всем страждущим. Помню я и первого прихожанина, которого я исповедовал в этой церкви. Он был лихим человеком, разбойником, натворившим много бед. Я отпустил ему грехи. И мне радостно от того, что тот первый прихожанин раскаялся и стал добропорядочным горожанином, уважаемым человеком!» Все зааплодировали пастору.

Еще пауза, словно овации были не пастору, а самому рассказчику. Глубокий вдох – и стремительное движение к кульминации.

– После его выступления прибежал запыхавшийся градоначальник, взошёл на трибуну и начал свою речь: «Уважаемые горожане! Поздравляю вас с праздником! Двадцать лет назад в этот самый день я был первым, кто исповедовался в этой церкви!»

При этих словах Роберт вскакивал с места, картинно кланялся, а Лера смеялась и аплодировала.

Вторым пазлом неясного пока будущего стала учёба Леры на вечерних курсах английского языка. В Москве середины нулевых знание иностранного языка (или даже не одного) перестало определять образовательный уровень человека, а стало отражением его социального положения. Ушли в прошлое анекдоты про новых русских, которые сидят в уборной и обсуждают, что они сейчас заняты умственным трудом, а не физическим, иначе они бы кого-нибудь наняли. Среди представителей среднего класса стало модно – да что там, обязательно! – иметь несколько образований: в своей предметной сфере, в финансах, в маркетинге, в юриспруденции. Это позволяло разбираться во всех вопросах бизнеса самостоятельно и эффективно ставить задачи, со знанием дела делегировать работу наёмным специалистам и реально контролировать, а не слепо им доверять. Этого невозможно было достичь без знания английского языка, который в эпоху развития Интернета стал незаменим. Невозможно оставаться экспертом ни в какой области, если не следить за достижениями, открытиями, тенденциями индустрии во всём мире.

Отзываясь на лавинообразный спрос, в Москве открылось множество курсов и школ, обучающих иностранным языкам. Можно было придирчиво выбирать, учитывая рекомендации учеников, удобство расположения, наличие преподавателей – носителей языка, а также специализацию школы. Лера остановила выбор на курсах, ориентированных на снятие коммуникативных барьеров: ей нужно было именно разговориться. Отлично справляясь с документами, в разговоре с людьми Лера бэкала и мэкала, мучительно подбирая слова. Она считала, что разговорный английский нужен ей для общения с людьми во время поездок за границу и иногда – для работы.

На курсах практиковалось такое упражнение: надо было выйти к доске и начать свободно говорить на заданную тему без пауз и остановок, пока тебя не прервут. Все ошибки, если таковые случались, разбирались в конце урока. Критика была под запретом. В один из вечеров Лера получила задание рассказать о своём районе: о транспорте, о парках, о том, что называют инфраструктурой, о том, нравится ли там жить или нет. Называть район было не нужно, упражнение заключалось именно в способности говорить на заданную тему. Лера оттараторила про своё Измайлово: два парка, разнообразный транспорт, все магазины рядом, старый район с развитой инфраструктурой, всё удобно и прекрасно. После Валерии выступала другая ученица и рассказывала про свой район: индустриальная зона, воздух загрязнённый, транспорт почти не ходит, ну и всё в таком духе…

Закончились занятия. Учащиеся группкой спускались по Дмитровке до ближайшей станции метро. Для поддержания разговора Лера поинтересовалась у соученицы, что же за район она описала. «Измайлово» – был ответ. Воистину, каждый из нас живёт в своей персональной Вселенной…

В начале две тысячи четвёртого года в компанию «Стрим», где работал Роберт, приехала группа американских консультантов по бизнесу, нанятых главным офисом. Поговаривали, что один день работы этих консультантов обходится компании во столько же, во сколько обходится месяц работы всего московского офиса. Целыми днями американцы работали в конторе, беседовали с каждым сотрудником наедине, проводили собрания отделов, уединялись для обсуждений в кабинете президента московского офиса. Экспертов кормили изысканными блюдами из ресторана; это была личная инициатива президента, по протоколу было достаточно салатов, сэндвичей и пиццы. То, что оставалось от ланча, выставляли в общую столовую: осетрина, балык, печень трески, трюфели, а для веганов – салаты с киноа и кешью. Вечерами гостям устраивали развлекательную программу и снова «накрывали поляну».