– Если попросят, – сверкнул крепкими зубами Михалыч, услышав разговор. – Но вас не убью, дамочка, не бойтесь! У меня пока мяса много припасено!
Алла побледнела и попыталась сползти с нарты, но хозяин встал сзади саней и крикнул:
– Хоп-хоп, – и собаки сорвались с места. Мы с Лукой Андреевичем проводили взглядами упряжку, послушали Аллин визг и, вздохнув, отправились вслед за ними по пробитой дорожке.
Когда мы притопали к ограде, Михалыч уже распряг собак и пытался вынуть из саней пассажирку, которая смотрела на него дикими глазами и дрожала. Увидев нас, она вскочила и хромая и путаясь в несколько сползших с ног рукавах побежала навстречу. Хозяин покачал головой и, забрав нарту, ушел в калитку.
Когда мы, наконец, вошли в избу, я с упоением вдохнула теплый аромат натопленного жилища, мясной похлебки и свежего хлеба. В животе мгновенно заурчало и я невольно умоляюще поглядела на бородача. Он опять усмехнулся и махнул рукой в сторону кухни. Скинув наши оригинальные одежки и усевшись вокруг стола мы с нетерпением ждали, когда хозяин разольет еду по мискам. Едва передо мной появилась моя порция, я ухватила ломоть хлеба, деревянную ложку и взялась уминать предложенное. Хозяин и Поклонский не отставали, но Алла взялась разглядывать поданное блюдо.
– Это что, мясо? – воскликнула она.
– Ага! – обгрыз косточку Михалыч. – Не бойтесь, дамочка, это зайчатина! Человечков здесь давно не бегало, так что, чем богаты!
– Господи! – Алла закрыла рот ладошкой и изобразила крайнюю степень омерзения. – Как вы можете это есть?
– А другого все равно ничего нет! – доскреб остатки похлебки лесной житель и с усмешкой поглядел, как гостья, словно через силу взяла ложку и кривясь начала жевать. Когда в ее миске ничего не осталось, он хохотнул:
– Видите, совсем не страшно!
Алла оскорбленно отвернулась, а я с надеждой заглянула Михалычу в глаза:
– А можно добавочки?
После еды мы стали держать военный совет. Лука Андреевич заявил, что возвращаться надо прямо к голосованию, тогда меньше шансов, что нас развеют по ветру. Я высказывалась в том смысле, что с врагами надо разобраться, иначе покоя от них все равно не видать, даже если Поклонский и получит вожделенную должность, Алла же просила отправить ее домой, откуда она больше никогда носа не покажет. Михалыч позевывал, сидя около печи и удивлялся нашей суетности.
Постановили отложить окончательное решение до утра и мои спутники отправились спать на предложенный хозяином топчан. Идею ночевать на печи Алла отвергла на корню, заявив, что с нее довольно местной еды и сжариться на горячих кирпичах она не желает.
Мы остались попивать чаек из самовара. Я мечтала вернуться к себе домой и забыть, как страшный сон всю эту эпопею, когда Михалыч, осторожно поглядев на двери тихонько спросил:
– Ты зачем связалась с этими идиотами?
Вздохнув, я призналась, как Лука Андреевич вынудил меня страшным шантажом да и сама я хороша! Ровно за неделю до всей круговерти я сдуру высказалась в том смысле, что было бы интересно поглядеть, как нынче живут городские люди. Мироздание не иначе услышало в моих словах неподдельный интерес и любезно предоставило мне возможность это знание получить.
– Вот такие пироги! – грустно закончила я и хозяин сочувственно покивал.
– Мда-а-а, дела! Ладно, не дрейфь! – приободрил он меня. – Помогу я тебе! И этому твоему, так сказать, папаше Поклонскому. А-то, боюсь, ты с ним увязнешь в этих играх по самую маковку!
Глава пятая
Ночевала я, в отличие от моих спутников, как раз на печи. Мне было тепло, уютно и просыпаться совсем не хотелось. Однако, естественные потребности сделали свое подлое дело и пришлось идти во двор на вынужденную прогулку.
Протопав мимо сидящей на кухонном табурете Аллы, я отметила, что она находится мягко говоря, в прострации. Впрочем, философствовать мне было некогда и я, не мешкая, выскочила в двери. Возле крыльца Михалыч колол дровишки. Тут же крутились все четыре его зверя. Одного только Луки Андреевича не было видно. Сбегав по своим делам я поинтересовалась, куда делся Поклонский.
– Не знаю! – пожал плечами хозяин. – Я встал, а его уже и след застыл. Наверное, убег на войну за должность!
Мне это показалось странным и я решила поговорить с Аллой. Зайдя обратно в избушку я нашла рукомойник, куда Михалыч заботливо налил горячей водички и повесил рядом чистые рушники. Приведя себя в порядок я протопала на кухню и села напротив Аллы за стол. Она никак на это не отреагировала, продолжая смотреть в одну точку.
– Доброе утро! – помолчав выдала я, чтобы как-то начать разговор.
– Доброе! – бормотнула моя собеседница.
– А куда Лука Андреевич подевался? – взяла я быка за рога.
– Мы поссорились… – чуть слышно выдала Алла.
– Поссорились? – удивилась я. – Когда успели-то?
– Утром! – вдруг заплакала она. – Мы ночью… я с ним… он со мной… ну, в общем…
– Да, понятно! – кивнула я. Чего там непонятного? Топчан-то один на двоих был!
– А утром он сказал, что должен вернуться к жене, я стала возражать, а он открыл портал и исчез!
– О как! – восхитилась я. – Кончил дело – гуляй смело! Ну, мне хоть теперь не страдать из-за его «игры престолов»!
– Как ты можешь так говорить? – взвилась Алла, снова перейдя на «ты». – Я его всю жизнь любила, ждала и…
– Дождалась! – резюмировала я. – Да не плачь! Вернется! Куда ему деваться с подводной лодки.
– В каком смысле? – загорелась надеждой она.
– Без нас ему против конкурентов не выстоять! – пояснила я.
– Причем здесь конкуренты! – закричала женщина, но тут с улицы зашел Михалыч:
– О! Я вижу у вас тут разбор полетов идет! Давайте-ка чаю попьем, чтобы лучше спорилось!
– Идите вы к черту со своим чаем и со своим домом! – перешла на ультразвук Алла.
– Дом-то вам чем не угодил, дамочка? – обиделся хозяин.
– Это же халупа! – пояснила неблагодарная гостья. – Топчан, печь, а туалет, вообще, на улице!
– Зато за коммуналку не платить! – выдал плюс Михалыч.
– Пропадите вы все пропадом! – послала нас скопом Алла и убежала в горницу.
– Эко! – крякнул бородач и подмигнул мне, – ну, ты-то от чая не откажешься?
– За милую душу! – подвинулась я к столу.
Пока Михалыч кочегарил самовар, а я резала хлеб и соленое сало, рядом с печью открылся портал и оттуда появился шикарный Поклонский – чистый, наглаженный, в новом костюме и новой шляпе.
– Привет всем! – в своей манере расцвел он улыбкой.
– Здрасти! – кивнули мы и вздрогнули – в дверях появилась опухшая от слез Алла и мгновенно закатила Луке Андреевичу пощечину. Я уронила нож, Михалыч чуть не перевернул самовар, а маг, мотнув головой, рассмеялся и сгреб подружку в объятия, смачно поцеловав.
– Какая же ты темпераментная, Аллочка! – пропел он погодя и оставив ошарашенную женщину пошел в прихожую дабы положить на полку шляпу. Вернувшись, он сел на лавочку у печи, посадил сопротивлявшуюся женщину к себе на колени и, как ни в чем не бывало, спросил:
