Путь истины. Дмитрий Донской
Узнав, зачем пришли пустынники, слуги на митрополичьем подворье подсказали им обратиться к епископу Волынскому Афанасию, который жил в Нагорном Борисоглебском монастыре…
Месяц спустя. Возле Переславля-Залесского.
Сергий с братией вошёл в храм и пал архиерею в ноги.
– Кто ты, сын мой? – удивился владыка Волынский.
– Грешный инок Сергий – моё имя…
– Не тот ли Сергий, иже основал пустынь во имя Пресвятой Троицы?
– Так, владыко.
– Благословение Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа на рабе Божьем Сергии всегда, и ныне, и присно, и во веки веков. Христос посреди нас!
– Есть и будет, – ответствовал Сергий, поднимаясь с колен.
– Ведомо мне о подвигах твоих пустынных, Сергий, – молвил владыка Афанасий. – Пойдём, поговорим с тобою в келье моей.
– Четырнадцать лет, владыко, минуло с тех пор, как поселился я в лесной глуши, – рассказывал Сергий. – Искал я уединения и покоя, наипаче желал тишины и безмолвия. Прошло время, и стали приходить ко мне люди. В совете духовном и наставлении я не мог им отказать. Просились они поселиться подле меня. Памятуя слова Писания: «Грядущего ко Мне не изжену вон», – я позволил остаться им. Так, родилась обитель Пресвятой Троицы. Обаче постоянно мы испытываем нужду в иерее, властном совершать Божественные Литургии, исповедовать и причащать, а наипаче в духовном наставнике. Посему мы и пришли к тебе, владыко. Поставь мудрого и опытного игумена нашей обители…
– По плодам их познаете их, – так говорил Господь наш Исус Христос, – заметил Афанасий. – Ты аки щедрая лоза, усыпанная гроздьями доброго винограда! Посему ты и будь отныне отцом и игуменом для братии, иже ради подвига твоего поселились в обители Пресвятой Троицы.
– Не достоин я, владыко, – возразил Сергий. – Я грешный раб Божий, не по мне сия ноша…
– Возлюбленный! Ты всё стяжал, а послушания не имеешь, – строго укорил его епископ Афанасий.
Тронули чистую душу Сергия слова владыки Волынского, и смирился он тогда:
– Как Господу угодно, так пусть и будет. Благословен Господь во веки!
Вскоре во время Литургии владыка Афанасий посвятил Сергия в иеродиаконы. А на другой день Сергий был облечён в сан священный. Стоял он на коленях пред святым престолом. Епископ, возложив на главу его преклонённую край омофора и руку свою, громко произносил:
– Божественная благодать, всегда немощная врачующи и оскудевающая восполняющи, пророчествует Сергия благоговейнейшаго иеродиакона в иеромонаха; помолимся убо о нем, да приидет на него благодать Всесвятаго Духа.
Когда поднялся с колен Сергий, облачили его в священные одежды, возглашая:
– Аксиос!82
После свершения иеромонахом Сергием первой Божественной Литургии епископ Афанасий поставил его игуменом…
Воротился Сергий в обитель свою. Встретили его братия поклонами земными и слезами радости на глазах. Вошёл игумен в церковь, пал ниц и долго молился Господу, а пред трапезой поучал братию так: «Прежде имейте страх Божий, и чистоту душевную, и любовь нелицемерную; к сим и страннолюбие, и смирение с покорением, пост да молитву. Пища и питие в меру; чести и славы не любите, наипаче же бойтесь и поминайте час смертный и второе пришествие».
И тогда в первый раз игумен Сергий благословил братьев своих. Не далек тот час, когда православные христиане со священным трепетом станут величать его игуменом всея Руси…
Глава четвёртая. Великая замятня
Сентябрь 1357 года. Орда83 Джанибека.
Хан возлежал в своей златоверхой юрте в объятиях любимой жены и видел сладкие сны… А над ним сгущались тучи. Коварный враг как хищный паук плёл нити заговора за его спиной.
– Он будет умирать долго и мучительно. Кровь Тинибека вопиет и ждёт отмщения. Тайдулу Аллах покарал – ослепла старая ведьма. Она не сможет помешать нам, а ежели попытается, мы вразумим её…
– Невиданное дело замыслил ты, Туглу-бай. Не поздно ещё отказаться от сей опасной затеи.
– Поздно, Тэмир! Послал я гонца за Бердибеком в Тебриз, дабы поспешал он взойти на престол хана Узбека, коим отец его владеет не по праву. Честь семьи нашей попрана поганым Джанибеком. Мы так долго выжидали. И вот, наконец, пришло время расплаты! Так, ты со мной, брат?
– Ты мне как отец, Туглу-бай. Воля твоя да будет надо мной! – отвечал Тэмир.
– Я не сомневался в тебе, брат. Завтра всё начнётся…
В тот день Джанибек был на охоте. Вскоре прискакал гонец с известием об исцелении Тайдулы. Тогда хан с нукерами своими воротился в орду. Мать вышла навстречу сыну. Джанибек спешился. Они обнялись.
– Благословен Бог во веки веков! – воскликнула женщина со слезами радости на глазах. – Пелена пала, я, как прежде, зрю лик твой прекрасный, возлюбленный мой.
Туглу-бай заскрежетал зубами от злости: «Проклятый поп, он всё испортит!» Тэмир с встревоженным видом вошёл в шатёр брата:
– Плохой знак, – боги покровительствуют Джанибеку!
– Не трусь, Тэмир, – осадил его Туглу-бай, – попа мы приструним.
– Не трожь его, Туглу-бай, – просил Тэмир, – человек Божий он.
– Не бойся, мы его просто припугнём, – усмехнулся Туглу-бай.
Веселье в ханской веже не стихало до поздней ночи. Вино лилось рекой. Посреди шумного пира Туглу-бай сидел мрачнее тучи. Джанибек исподлобья глянул на него, и его губы расплылись в довольной усмешке:
– Отчего ж не весел ты, мой верный Туглу-бай? Сегодня славный день! Удача на охоте сопутствовала нам. Урус мать мою излечил.
– Великий хан, – отозвался туменбаши84. – Стар я стал; мысли печальные всё чаще посещают меня.
Хан рассмеялся:
– Я знаю, как помочь твоему горю, Туглу-бай. Возьми ещё одну жену, и хандра вскоре покинет тебя!
– Великий хан, я последую твоему мудрому совету, – молвил Туглу-бай и, вознеся кубок с вином, провозгласил:
– За здравие великого хана улуса Узбека – Джанибека!
Виночерпий, мельком взглянув на туменбаши, поднёс златой кубок Джанибеку. Туглу-бай глядел, как хан пьёт вино, и думал: «Гарем тебе более не понадобится!».
Две недели спустя.
Бердибек вбежал в шатёр к своей бабке:
– Как отец? В Тебризе ко мне прискакал гонец с донесением, что он при смерти…
– Жив твой отец, Бердибек, – усмехнулась Тайдула. – А тебе, небось, не терпится в мир иной его спровадить?
– Отчего ты так говоришь? – нахмурился Бердибек. – Будто меня в чём обвиняешь…
– Отравили отца твоего. Хвала Богу – служанка моя снадобьем исцелила его. Но с тех пор я её не видела… Ослаб Джанибек, не встаёт с постели. Ступай к нему.
Старший сын хана Джанибека наследовал за отцом престол улуса Джучи, но было у него двенадцать единокровных братьев: мал, мала и меньше. Младший родился всего полгода назад…
Бердибек вошёл в ханскую вежу и не сразу признал в человеке, лежащем на постели, своего отца. Теперь это был дряхлый старик с лицом, сплошь покрытым глубокими морщинами. Бердибек в нерешительности стоял посреди юрты, – Джанибек открыл глаза и лёгким движением руки подозвал его. Тогда юноша подошёл к одру и услышал слабый голос отца:
– Я рад видеть тебя, сын мой. Скоро я покину мир сей. Царство моё перейдёт к тебе. Во всём слушайся бабку свою: она дурного не посоветует. Живи в мире с братьями, не повторяй ошибки моей молодости. Тогда я приказал убить старшего брата своего – Тинибека. Теперь Аллах покарал меня…
Бердибек покинул отцовскую вежу и покосился на кешиктенов…
Чёрные тучи заполонили небо. Моросил колючий холодный дождь. Ветер посвистывал среди юрт. Слуги поспешно ставили вежу, покрывали её войлоком, стелили ковры и готовили трапезу для ханского сына. Порог юрты вскоре переступил Мамай, – туменбаши, с которым Бердибек прибыл из Тебриза.
– Как себя чувствует великий хан? – осведомился Мамай.
– Говорит, что умирает, – задумчиво промолвил Бердибек. – Выглядит он плохо, но лекарь грозится скоро поставить его на ноги… Присаживайся, Мамай. В ногах правды нет. Да и нам с тобой отдохнуть не мешало бы. Столько дней скакали без передышки!
Мамай устроился на мягкой подушке, скрестив ноги, и вгляделся в лицо Бердибека, который долго молчал, погружённый в свои думы.
– Мечтали мы с тобой, Мамай, о царстве, а, видимо, напрасно, – заговорил Бердибек, продолжая мысли вслух, и вздрогнул, как громом поражённый. Он поднял глаза и встретился взглядом с человеком, который стоял на пороге его юрты.
– Не напрасно, господин мой, – усмехнулся незнакомец. – Ты прости мою дерзость… Я Туглу-бай, советник отца твоего.
В этот миг в юрту вбежал бледный запыхавшийся слуга Бердибека и рухнул на колени пред господином своим.
– Ступай прочь, – с тобой потом разберусь… Значит, нойон Туглу-бай. И чем я обязан столь высокой чести?
– Я желал бы говорить с тобой наедине, – сказал Туглу-бай, исподлобья поглядывая на Мамая.
– Мне нечего скрывать от брата названого, – возразил тогда Бердибек.
– Гонца за тобою я посылал… – небрежно молвил Туглу-бай.
– Ты? – удивился Бердибек. – Отчего ты обманул меня?
– Я правду сказал тебе: жизнь отца твоего висела на волоске!
– Уж не ты ли постарался подвесить её? – усмехнулся Бердибек.
– Не стану таиться от тебя, господин мой. Его отравили по моему приказу… Пришло время тебе занять престол великого хана Узбека!
– Это крамола, – с презрением скривил губы Бердибек. – Ежели отец проведает обо всём, знаешь, что он с тобой сделает? Прикажет разорвать лошадьми на части и бросить шакалам на съедение…
– Но ты не донесёшь на меня, – уверенно проговорил Туглу-бай.
– Отчего же? – усмехнулся Бердибек.
– Коли отец твой выздоровеет, полетят головы… Не поверит он, что я действовал без твоего благословения!
Нахмурился Бердибек:
– Так чего ж ты хочешь?
– Я желаю свершить правосудие, – говорил Туглу-бай. – Не по праву Джанибек занял престол деда твоего хана Узбека! Многие нойоны85 готовы поддержать тебя, господин мой…
– А как же кешиктены? – спросил Бердибек.
– Кешиктены Джанибека до сих пор верны клятве, – отвечал Туглу-бай, – но они покорятся твоей воле. Немощный правитель лишь презрения достоин. На престоле должен восседать молодой и сильный хан…
– За свою службу какую награду попросишь ты? – осведомился Бердибек, поразмыслив над словами Туглу-бая.
– Дед мой при хане Узбеке был улусбеком86 Шибана. Тайдула и Джанибек отняли улус у отца моего. Я только желаю вернуть то, что принадлежит моей семье…
Туглу-бай покинул юрту, а Бердибек обратился к Мамаю:
– Я часто вспоминаю тот день, когда ты спас мне жизнь. Воины Мелик Ашрефа87 зашли к нам с тыла. Если б не твоя сабля, катилась бы моя голова по сырой земле… Скажи мне, Мамай, могу ли я верить человеку, который предал отца моего?
– Тот, кто предал однажды, предаст и вдругорядь, – отвечал Мамай.
– Ты мудр, друг мой, но такие люди, как Туглу-бай, нужны нам, – возразил Бердибек. – К тому же прав он: коли поднимется отец мой с одра, полетят головы. Пусть он сделает всю грязную работу за нас…
Вскоре на зов Туглу-бая нойоны пришли в орду Джанибека с туменами своими, разбили аулы (станы) и явились в юрту Бердибека, – засвидетельствовать своё почтение…
У великой хатун Тайдулы соглядатаи были повсюду: торговцы на базаре, кешиктены, слуги беков и нойонов, – она знала обо всём, что происходит в Орде, не покидая своей вежи. Но заговор против сына немощная ханша не смогла разглядеть. И теперь она колебалась, решая, чью сторону занять: «За Бердибеком войско, за Джанибеком кешик88, но лучше не вмешиваться до времени, иначе не сносить мне головы!».
Неделю спустя.
Джанибек, постаревший на двадцать лет, всем бедам назло поднялся с одра и приступил к делам. Он призвал карачу89 и велел собрать Диван.
На совете Джанибек окинул мрачным взглядом своих вельмож и обратился к беклярибеку:
– Наран, поведай, что происходило в улусе, покуда я был прикован к тяжкому одру.
– Великий хан, – сказал беклярибек, – в державе нашей всё спокойно; народ молится Аллаху о здравии великого хана.
– Красиво поёшь, Наран! – гневно вскричал Джанибек. – Спокойно? Немощен я был, но ведомо мне, что в Тебризе горожане подняли мятеж. Отчего войска до сих пор не брошены на искоренение крамолы? Отчего ты не сыскал тех, кто покушался на меня?
Беклярибек пал на колени и взмолился:
– Пощади, великий хан, я всё исправлю!
– Ты не оправдал моего доверия, Наран, – с презрением скривил губы Джанибек. – Стража, отрубить ему голову!
Двое кешиктенов тотчас потащили вопящего старика из ханской юрты. Вскоре они принесли его кровоточащую голову, глаза которой запечатлели предсмертный ужас беклярибека.
– Та же участь постигнет всякого, кто посмеет подняться на меня! – в ярости воскликнул Джанибек.
Туглу-бай подумал: «Головы полетели. Пришло время избавиться от тирана!», – и по окончании совета отправился к Бердибеку.
– Отец твой казнил Нарана, – говорил Туглу-бай. – Началось! Вскоре он доберётся и до тебя. Решайся же: или смерть, или престол. Он отправит верные тебе войска в Иран, и тогда всё пропало…
– Я не могу убить своего отца! – вскричал Бердибек.
– Тише, господин мой, – предостерёг его Туглу-бай, – у тебя нет выбора. Ступай к нему и сделай то, что должно…
***Хан восседал на троне. Пред ним стоял большой барабан. Карача подавал ярлыки90, и Джанибек, макая перо в чернильницу, прикладывал к ним свою ханскую руку.
– Почто пожаловал ко мне, Бердибек? – молвил Джанибек, не глядя на сына.
– Отец, я хотел бы поговорить с тобой наедине, – речь пойдёт о тех людях, которые пытались убить тебя…
Джанибек поднял свой взор и махнул рукой: карача, пятясь, покинул юрту. Бердибек медленно подходил к престолу, держа руки за спиной:
– Отец, мне многое тебе надо рассказать.
– Я слушаю тебя. Говори!
– Я знаю, кто покушался на тебя, но я боюсь их… За ними войско. Они пытались склонить и меня на свою сторону. Я обещал, что после твоей смерти щедро награжу их и буду править по их указке…
– Назови мне имена крамольников, – взревел тогда Джанибек.
Слёзы застыли в глазах Бердибека:
– Отец, мне страшно! Я помню тот день, когда меня в первый раз посадили на коня… Прекрасный гнедой жеребец! Когда я упал с него, помню, ты подбежал ко мне, взял на руки и обнял, – это было в первый и последний раз! Я назову тебе имена мятежников, только прошу – позволь мне обнять тебя, дабы ты мог почувствовать мою любовь…
Когда Джанибек сошёл с трона, Бердибек шагнул навстречу отцу.
– Прости меня… – тихо прошептал он.
– Что? – переспросил, не расслышав, Джанибек. Бердибек тотчас накинул на шею отца бечёвку, что прятал за спиной. Тогда Джанибек рванулся из крепких объятий сына, но сила в руках его была уже не та, что прежде, а верёвка ещё сильнее сдавила шею его. Из груди Джанибека вместо крика вырвался стон. Он глядел на сына своего глазами, полными ужаса. Бердибек, мечтая поскорее окончить начатое, толкнул отца наземь, выхватил саблю и отсёк ему голову…
Этот трофей за косы он вынес из юрты и показал кешиктенам, которые стояли у дверей с копьями в руках.
– Отныне я ваш хан, – вскричал Бердибек, потрясая отрубленной головой отца, – мне кланяйтесь!
И тогда, повинуясь праву сильного, что известно с глубокой древности, охранники Джанибека пали ниц пред его сыном-отцеубийцей…
***Нового хана несли на войлоке91 окрест златоверхой вежи под восторженный рёв собравшейся толпы:
– Да здравствует Бердибек-хан! Да продлит Аллах его дни на Земле!
Кешиктены остановились у дверей, – Бердибек ловко спрыгнул с войлока и вошёл в юрту, где почтительно стояли ногланы и беки. Они все разом пали ниц пред своим ханом…
Потом Бердибек величаво прошёлся по ковровой дорожке и воссел на престол своего отца. На хане красовался препоясанный широким оранжевым кушаком бархатный кафтан с золотыми пуговицами, его голову венчала золотая шапка с меховой опушкой, а пальцы на руках у него были сплошь усыпаны перстнями с драгоценными каменьями.
Пред ханом склонился начальник гвардии, передавая саблю с рукоятью из слоновой кости в золотых ножнах. И тогда Бердибек поднялся с трона, принял сей драгоценный дар и принёс присягу:
– Клянусь суд и расправу чинить по Ясе великого Чингисхана и нормам шариата, во всех делах держать совет с великим Диваном и беклярибеком, почитать войсковых начальников, содействовать процветанию и преумножению улуса Узбека!
Подданные приветствовали своего хана…
Ноябрь 1357 года. Сарай аль-Джедид.
Воротился Бердибек со всем двором в стольный град Новый Сарай и первым ярлыком вознаградил своего брата названого: «Мы, Бердибек, хан Сарая, Крыма, Шибана и Хорезма, указываем: за великие заслуги пред улусом Джучи внуку Иситая, верного соратника хана Узбека, туменбаши Мамаю впредь именоваться беклярибеком и начальником над всеми туменами нашего непобедимого войска». Затем Бердибек назначил Туглу-бая наместником в улус Шибана:
– Ты доказал нам свою преданность! Отправляйся в свои земли…
Туглу-бай поблагодарил хана за милость и не без лукавства добавил:
– Я и впредь буду верным слугою твоим, а ныне позволь совет дать тебе.
– Говори.
– Великий хан, ты отослал от себя жён отца твоего с малолетними детьми. Но знай, придёт тот день, когда они возмужают и вспомянут о тебе. А Момат Хожа ныне на Руси: Джанибек послом отправил его незадолго до болезни своей. Мой тебе совет – призови его в Сарай под любым предлогом…
– На что ты толкаешь меня, Туглу-бай? – вспылил Бердибек, вскочив с престола. – Тебе мало того, что я окропил руки кровью отца своего?!
– Я могу лишь советы давать, великий хан. Тебе решать, как поступить, – усмехнулся Туглу-бай и раскланялся.
С тех пор страх поселился в душе Бердибека. «Восстанут они на меня, когда вырастут, – не простят гибели отца!», – думал он, и эта мысль денно и нощно не давала ему покоя. Хан послал за беклярибеком, – Мамай вскоре явился. Тогда Бердибек поднялся с трона и обнял названого брата:
– Друг мой, я в большом смятении. Мне нужен совет твой…
Мамай выслушал хана и проговорил:
– Одному Всевышнему ведомо, что нас ждёт! Коли хочешь знать мнения моего, так слушай – разошли сыновей отца твоего по разным городам, но крови на себя новой не бери…
Бердибек отпустил Мамая и задумался пуще прежнего: «Коли последую совету его и помилую братьев своих, от страха сего не отделаюсь вовеки!». И тогда он решился на злое и коварное дело, – послал на Русь к Момат Хоже гонца с грамотой: «Брат мой возлюбленный, сообщаю тебе горестную весть: в тяжкой немощи пребывает отец наш. Он желает говорить с тобой».
На Руси в то время ещё не знали о кутерьме в Орде. И Момат Хожа со своей сотней поскакал на Родину, но в пути проведал он, что отец умер, а престол занял Бердибек. На подступах к Сараю встретил его вооружённый отряд нойона Куремсы:
– Мы люди великого хана Бердибека. Велено тебя сопроводить во дворец. Неспокойно ныне в улусе нашем. Брат твой печётся о тебе!
«Ложь, всё ложь, – подумал Момат Хожа. – В силки завлечь желает меня кровожадный братец!». Он выхватил саблю и снёс голову Куремсе, зычно крикнул воинам своим: «Обороните, други!», – а сам кинулся наутёк. Ханские люди догнали его в окрестностях города Арнач…
Вскоре разослал Бердибек слуг с посланием для остальных братьев своих: «Придите ко мне, возлюбленные, ибо видеть вас желаю!». Так, было положено начало великой замятни!
Зверь, познавший вкус крови, остановиться уже не может…
Две недели спустя.
Митрополит Алексий пришёл в Орду с грамотой для нового хана. «Вольный царь, посол твой Иткар обложил Русь сугубой данью. Лето неурожайное выдалось ныне, – нет хлеба в закромах, крестьянам нашим сие бремя в тягость великую и непосильную. Повинуемся мы тебе так же, как и отцу, и деду твоему. Не казни, но милуй нас, великий хан. Мы, служебники твои, князья земли русской, вскорости пребудем к тебе купно», – так писал князь Иван Иванович хану Бердибеку.
Владыка Алексий остановился при соборной церкви Сарайской епархии, во главе которой стоял его ставленник епископ Иван. Вскоре, совершив богослужение в храме, митрополит в сопровождении епископа прошел в трапезную и, благословив постную пищу, сел за стол.
– Неслыханные дела ныне в Орде творятся, владыко, – качая головой, рассказывал епископ Иван. – Бердибек убил отца своего и воссел на престол! Замятня великая началась…
– Ведаю, – промолвил Алексий, вкушая стерлядь. – Два месяца назад Божьей милостью я едва спасся из орды Джанибека, – напали на меня лихие люди ночью, когда я шёл к немощному хану…
– Слышал я, что ты, владыко, исцелил великую хатун Тайдулу! – просиял улыбкой епископ Иван.
– Не я, а Господь наш свершил сие чудо моими руками, – отозвался Алексий и вздохнул. – Желаю я монастырь заложить в честь сего события, но времени всё не хватает. А, опричь того, дал я обет основать обитель во славу Господа нашего Исуса Христа, Иже уберёг меня на пути из Царьграда, когда судно наше в бурю попало… Сдержу обеты свои, коли Бог даст сил… Так, что же хан Бердибек?
– У нас говорят, – шёпотом промолвил Иван, – будто повелел он убить братьев своих малолетних. Созвал их всех во дворец, а на заднем дворе по его приказу плаху соорудили. Палачи детей отнимали от матерей, и одному за другим головы рубили. Младший был младенцем восьми месяцев отроду…
Владыка Алексий осенил себя крестным знамением.
– Се, такие дела творятся в царстве нашем! – проговорил епископ Иван и вдруг поймал себя на мысли, что говорит об Орде как о своей Родине. – Владыко?
Долго молчал митрополит Алексий – видение из далёкого прошлого заволокло пеленою очи его…
Ноябрь 1357 года. Новый Сарай.
– Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного, – начал мулла брачную проповедь по-арабски. – Помните – «ваши жёны для вас – одеяние, а вы – одеяние для них»!
Тринадцатилетняя девочка в атласном дээле92 красного цвета и голубом шёлковом платке стояла, потупив взор. Казалось, что из глаз её вот-вот польются слезы. Жениха своего она совсем не знала и видела второй раз в жизни…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Русь в те времена жила по летосчислению от сотворения мира – это был 6733 год (прим. авт.).
2
Аргамак – степная лошадь (прим. авт.).
3
Хинови – кыпчаки или половцы, – кочевой народ азиатского происхождения (прим. авт.).
4
Котора – ссора, вражда (прим. авт.). Здесь и далее по тексту – старославянские слова: паче – более, обаче – однако, се – вот, сие – это, иже- который, сретение – встреча и др.
5
Послы были из числа покорённых монголами народов, живших и торговавших с Русью (прим. авт.).
6
Прелесть – обман, хитрость (прим. авт.).
7
Отроки – младшие княжьи дружинники (прим. авт.).
8
Бродники (бронники) – славянский народ, ведущий кочевой образ жизни (предтеча запорожских казаков). Главное селение бродников находилось на днепровском острове Хортица (прим. авт.).
9
Снаряжение воинов в те времена перевозилось на подводах (прим. авт.).
10
Отсюда пошло русское слово «богатырь» (прим. авт.).
11
Город в Древней Руси – ограда, крепостная стена. Срубить град означало обнести его оградой из кольев – частоколом (прим. авт.).
12
Ворами вплоть до 18 века называли всех преступников (прим. авт.).
13
Нукеры – дружинники (монг.).
14
Кмети – воины, дружинники (др-рус.).
15
Убрусец – полотенце (прим. авт.).
16
Монголы не любили брать крепости и потому гнали перед собой на приступ пленных, а также использовали их для натяжения верёвок камнемётов (таких пленных называли хашар – толпа), – прим. авт.
17
Зелье – порох или снадобье (прим. авт.).
18
Вятшие – знатные, лучшие (др-рус.).
19
Полати (комары, хоры) – ярус под сводами храма. По одной из версий предназначались для знати, которая находилась там во время богослужений (прим. авт.).
20
Яса Чингисхана – свод правил и мудрых изречений, одобренный на курултае (прим. авт.).