– Многие места на Алтае старообрядцы осваивали, продолжает он – Интересный народ, работящий! Среди них я долго жил, всю молодость в геологоразведке провёл. Горки-то исходил: Росомаха, Ревнюха, Щебнюха, Катонская гряда, Тарбагатай – многие места мне знакомы. Места заповедные, реки многочисленные. Одна сумасшедшая Бухтарма чего стоит! А Катунь! Эх, был я там беспечен и многажды влюблён! – опять залихватски сдвигая шляпу, заявляет он. – Полдуши там осталось!
– А другие полдуши где? – спрашиваю.
– С собой таскаю… по Алтаю! Вот чувствую, что во мне и Вася Шукшин, и Валера Золотухин, и Миша Евдокимов сидят.
– Хорошие люди! – отзывается Ульяна. Чем-то моего брата Витьку напоминают, когда вижу. А все – разные!
– Душой и напоминают. Я и узбека с такой душой встречал. На Шукшинских чтениях случайно в Сростках оказался. Смотрю – днём узбек шашлыки стоит жарит, плов готовит, а к вечеру всех к себе позвал, не разбирая, свой или чужой, напоил – накормил человек сто без денег! По – алтайски посидели!
– По-другому, говорит, здесь нельзя! – Шукшина же Родина!
Всё сказанное мне и близко, и понятно, и то, что полдуши там осталось, верю!
Ульяна интересуется, как зовут собеседника.
– Геннадий.
– А по батюшке?
– Семёнович. А зачем – не старый ещё?
– А чтобы чаще поминать отчее имя для благоденствия ему, твоему отцу, на том свете.
Убедила. А мне-то тоже не назвала отчество. Притворщица – чтобы к себе человека развернуть, сразу ему важную роль отводит, а себе – поскромнее. Ишь, какую нравственно-этическую связку протянула.
– Вы, Геннадий Семёнович, наверное, немало легенд знаете об Алтае? – хитрю, поддавшись Ульяниной тактике.
– Да их тысячи! – радуется он, – Вот одна, удивительная, о причинах его богатства.
Рассказывают: после сотворения стал Бог украшать землю лесами, озёрами, реками, горами, всякой травной растительностью, потом расселил животных, распределил каждого на своё место, в свои природные зоны. Но осталось у него ещё много неиспользованного материала. Взял он и всё это бросил себе под ноги. Так возник Алтай – место, где Бог во время сотворения стоял! И нетающие снега лежат на его Белках, и лысые каменные горы поднимаются, и тайга простирается, и степи, и прекрасные речные долины, в которых произрастают редчайшие на всём белом свете растения, и марсианского вида ландшафты – всё, всё есть в этой прекрасной стране. Совершив дело, наверное, подумал Господь, как после сотворения мира: «Это хорошо весьма!». А теперь и люди, поколение за поколением повторяют: «Алтай – Божий подарок, богатство и красота неописуемая!»
И наполнил Алтай любовью человеческое бытие. Вот и питают счастьем места, где мы живём, – заканчивает он торжественно.
Поклонюсь Алтаю в ножки низко
И скажу, дыханье затая:
– За моё рожденье и прописку
Очень-очень благодарна я… —
мои строчки…
Спасибо, дорога! С тобой постигаешь величие мира и своё место в нём.
глава 10 Объединяющий Алтай
Притяжение к родному краю растит нас настоящими.
Это свойственно Алтаю. Казахстанский автор А. Лухтанов так и назвал свою замечательную книгу «Алтайское притяжение». Восторженно и скрупулёзно презентует он его историю.
Все лучшие эпитеты отношу к нему и я. Его трепетно любят как в России, так и в Казахстане. Общая любовь и история родили трансграничный маршрут «Казачья подкова Алтая»! Он включает двенадцать районов той и другой стороны. Возрождается бывшее, прославляются заново вера, храбрость да преданность Родине. Глядишь, и окрепнет духовная составляющая жизни.
С 18 века от Бийска до Усть – Каменогорска строились крепости и служили в них солдаты да казаки, потомки которых и теперь рассеяны по всему Алтаю. Нет-нет, да и встретится отпрыск казачьего рода и обязательно стукнет себя в грудь: «Казаки продажными не были – ни вере, ни отечеству не изменяли! Мои деды – казаки, и я это помню». Вот и спутница – дочь казака, и группа молодёжная – на фестиваль аж в Новокузнецк направляющаяся – тоже… в теме.
Алтай любят душой и глазами – не насмотреться ведь!
За городом, в сторону Казахстана, тянутся красивейшие хребты Холзуна и высится легендарная, знаменитая Белуха – сердце Алтая. К ней устремляются тысячи любознательных людей. Если слушать их рассказы, проникнешься желанием побывать и прикоснуться.
Древний Алтай, будто отец, обнимает раскинутыми руками пять стран, как делают люди широкой души: Монголию, Китай, Россию, Казахстан, Киргизию. Буддисты уверены, что именно в этих местах расположена божественная страна Тарбагатай. Китайцы находят здесь священные своды Шань-хай-цзы. Русские крестьяне притягивались сюда последние триста лет с легендой-мечтой в сердцах о счастливом Беловодье, где люди независимы и свободны. Казахи мечтают о Жер-уюк – своей древней прародине. Из Тибета долетел на Алтай миф о Шамбале – месте силы. Стоит он века и века, заслуженно неся своё изысканное имя – «золотая гора» или «золотые горы», и, может быть, осознаёт своё важное место в нашей жизни.
Геннадий Семёнович, будто, подслушав, спрашивает:
– Знаете, как «Алтай» переводится?
Я киваю. А он уже напевает (И впрямь алтайская в нём душа!):
«Когда б имел златые горы и реки полные вина…»
Ульяна поддаётся чувству, тоненько подтягивает: « Всё отдал бы за ласки, взоры, лишь ты…»
– Люблю эту песню. Молодёжь-то и не знает таких.
– Знаем. Мы ещё не то знаем! – возражает крайний из пареньков-соседей, нечаянно выдернувший сам у себя наушники от неловкого движения и всё слышавший.
– Да, ну? – возражает беспокойный с показным недоверием.
– Подождите, остановимся в Алейске, споём!
– А мы послушаем!
глава 11 Детство в Ситниках
Автобус миновал по окраинам Змеиногорск и движется среди убранных и частично вспаханных полей. Пространство не ограничивается. Небо, украшено по невидимым меридианам вереницами облаков, а у горизонта пятнами размазанных тучек. «Душа молится, к земле клонится – так и небо». Эти слова я услышала от Ульяны. Ведёт, ведёт свой рассказ и вдруг скажется у неё и кратко, и ёмко, будто перед тобой философ-самородок. Незаурядный народ на Алтае.
– Небо молится? Пожалуй, земля молиться должна! – возражаю я.
Но Ульяну не собьёшь:
– Земля да небо друг для друга существуют. Она, матушка, и в рождении, и в смерти с нами. Ей поклоняться надо! Мы ещё детьми поняли, что от земли кормимся – когда в алтайской деревне Ситники жили – продолжает Ульяна. – Я ранёхонько, по годам-то, помощницей в огороде была. Как-то тятя опять долго лечился, лежал в больнице, сначала в Баево, потом в Барнауле. А мамку заслали осенью с колхозным обозом в Камень-на-Оби, то ли на базар, то ли сдавать государству что-то.
А было вот как:
Утром председатель в избу заходит:
– Здорово ночевали! – говорит. – Ехать надо, Евдокия. С обозом тебя посылаю. Молодая, управисся. Мужики тут нужны. Работы полон рот. Осень. Придётся и вас, бабёнок, потревожить.
– Ты глянь на моих. Трое.
