Новые райские кущи

– А как изменился наш статус? – играя и ерничая, Дашка по-ученически потянула вверх ладошку, жестом прося разрешения говорить. – Ну, Сонин понятно, она теперь почти замужняя дама, а у нас-то ничего не изменилось?

– Ошибаетесь, Дарья Павловна, – обманчиво-мягким тоном возразил Ярослав. – Вы с Викторией Игоревной стали теперь свояченицами, а это, скажу я вам, не только статус, но и привилегия. Поскольку если вредничать и ругаться с мужем сестры, можно всякое доброе отношение и общение с той самой сестрой потерять, а вот если с ним дружить, то открываются большие жизненные перспективы.

Девчонки переглянулись, невербально обменявшись мнением друг с другом, и синхронно повернули головушки обратно, уставившись на непонятного мужика веселыми глазками. И Виктория спросила, придерживаясь заданного Дашкой дурашливо-ернического тона:

– А можно про перспективы поподробней?

– Поподробней можно, – кивнул, усмехнувшись, Ярослав, – но не сейчас и не сразу.

– Почему не сразу? – спросила Дашка.

– Потому что качество и уровень выгоды, которую вы можете получить и извлечь от знакомства со мной, зависят от того, какое мнение я о вас составлю. Грубо говоря, от вашего ума, интеллектуального развития, моральных качеств и жизненных запросов.

– О-хре-неть! – с чувством поделилась Дашка своим впечатлением от столь сильной установки.

Соня невольно расплывалась теплой улыбкой, вспоминая тот эпизод, – настолько комично было смотреть на две совершенно офигевшие рожицы, когда Ладников объяснял, каким образом будут выстраиваться их дальнейшие взаимоотношения с ним и Софьей.

Ну не могла она им не восхититься! Умудриться так расставить приоритеты, чтобы и чувства девчонок не задеть, но при этом пробудить в них некий соревновательный момент и такое здоровое, подростковое любопытство – это надо уметь. И обладать определенным даром.

Ладников, он вообще такой… необыкновенный человек и мужчина.

У Омара Хайяма есть одно высказывание: «Кто понял жизнь, тот не спешит». Если Ладников и не понял жизнь до самой ее глубины и в полном, как он любит говорить, объеме, то в любом случае он относится к тем редким людям, которые подступили к этому ее пониманию ближе всех остальных. Он не спешит, не суетится и никогда не торопится, но при этом умудряется двигаться и делать все быстрее многих бегущих и поспешающих.

Бабушка Эльвира Аркадьевна познакомилась с Ярославом в их первый приезд с Соней в усадьбу и, пусть совсем коротко, но о чем-то успела побеседовать с Ладниковым наедине. А позже сказала Софье поразительную вещь:

– Редкий человек твой Ярослав Олегович. Покой его ума и сила разума невероятны, как у мудреца.

Это точно. Он не был свойским парнем «душа нараспашку» и не был эдаким балагуром и хохмачом, но при этом необъяснимым образом сразу же становился центром повышенного внимания и интереса любой компании или коллектива, обладая каким-то необъяснимым, врожденным магнетизмом. Умением не просто разговаривать с людьми, а как бы вести их за своей мыслью и доходчиво ее объяснять.

В нем чувствовалась неординарная, мощная личность, обладающая такими высокими и глубокими знаниями, умом, человеческой содержательностью и эстетическим кругозором, что любой человек, общавшийся с Ладниковым, неизменно подпадал под мощное влияние его личности.

Могло, наверное, показаться странным, что хотя к Ладникову прямо-таки притягивало людей, у него практически не было друзей. Соня как-то спросила Ярослава об этой странности. Мол, ладно она, с ней все понятно, все ровесники в детстве и юности казались дурноватыми и неинтересными, да ей и родственников было более чем достаточно, чтобы еще с кем-то дружить. Но отчего так получилось, что она незнакома ни с одним другом Ярослава? И есть ли они у него вообще?

А он ответил цитатой из гоголевского Чичикова:

– «Я со знакомствами осторожен, я себя берегу». – И, посмеявшись, пояснил: – Я, знаешь, очень избирателен в дружбе. У меня есть один настоящий, близкий, как родной брат, друг. С детства, со школы. Вы с ним еще обязательно познакомитесь, просто он в данный момент, как говорится, вне доступа. Конечно, остались и студенческие связи, вполне себе крепкие, но не близко дружеские. Я вообще-то мужик замкнутый, мне, как и тебе, комфортнее в уединении. Немного спорта, книги, интересные научные лекции, музычка. К тому же, как и у тебя, у меня в детстве были любящие, замечательные родственники и семья. Их любви и дружбы хватало, особенно если учитывать, что я обожал науку и очень много учился-занимался, а в семье получал настоящую поддержку всем начинаниям и увлечениям. Поддержку, помощь, одобрение.

М-да, всякий раз задумываясь над тем, насколько же они совпали с Ярославом образом мыслей, укладом жизни, привычками, Софья поражалась до изумления: как так могло произойти и получиться?

Как могло настолько повезти им обоим?

При этом сказать, что господин Ладников прямо-таки идеал и какой-то сильно отличающийся от остальных мужчина, как же! Такой же, как большинство мужиков. Со своими закидонами и трудными чертами характера, иногда излишним занудством и менторством, с типичным мужским бытовым пофигизмом на большинство хозяйственных дел, с любовью «со вкусом и комфортом» поболеть-поваляться и покапризничать, если температура поднялась чуть выше тридцати семи (конечно, если на службе нет экстренной задачи, все штатно-спокойно и можно себе позволить), с некоторыми привычками, которые ужасно раздражали Соню (порой просто до невозможности!), вызывая желание тюкнуть чем-то по его многоумной башке.

Только вот такого «покоя ума», несуетности и мира-лада с самим собой редко у кого встретишь.

«Ладно», – остановила себя Соня, чувствуя, как подбираются к глазам предательские слезы. Что ее вообще понесло-то восхищаться бывшим мужем? Она вообще сейчас не об этом… А, кстати, на какой развилке в потоке памяти она вдруг свернула на эти теплые, светлые и одновременно причиняющие боль воспоминания?

Ах да! С того момента, как Ладников впервые встретился с девчонками и четко расставил-продекларировал им правила и установки их будущих взаимоотношений.

Викуля и Дашка Ладникова обожали, присвоив тому официальное звание их «краша», и где-то даже потихоньку боготворили. Не до поклонения, нет, конечно, но близко.

Это Ярослав придумал называть Викторию – Тори. Девочке никогда не нравилось ее имя, а сокращенное обращение «Вика» в детстве и вовсе могло вызвать у нее поток слез, настолько она обижалась. А тут, в один из ставших теперь частыми приходов сестричек, Ладников как бы мимоходом заметил:

– Виктория, знаешь, я просчитал твои параметры и вводные данные. И получается, что имя «Виктория» не очень подходит твоему психотипу по дате рождения и математическому коду.

– Вот! Я всегда это знала! – аж подскочила от возбуждения девочка и торжествующе потрясла кулачками: – Всегда! Мне оно никогда не нравилось! – И, задумавшись на мгновение, огорошила их внезапным решением: – Теперь точно сменю, и мама с папой возражать не станут. Ты же им скажешь, Ярослав Олегыч, вот это, что ты там просчитал? Они сразу и согласятся, ты у них в авторитете!

– Думаю, что настолько кардинально подходить к смене имени не потребуется, – усмехнулся Ладников. – По тому же маткоду, что я прикинул, тебе отлично подойдет сокращенное от Виктории имя Тори.

И уже на следующий день более ни на какое иное имя, кроме Тори, сестрица не отзывалась. И очень быстро и как-то на удивление органично следом за ней и все остальное семейство перешло в обращении к девочке исключительно на эту версию ее имени. И надо честно признать, что оно не только ей шло, но очень точно подходило ее типажу и характеру.

Ну вот надо же. Впрочем, даже удивляться нечему.

Ладников сподвиг девчонок всерьез задуматься о выборе профессии и стимулировал их к саморазвитию и углубленному изучению некоторых наук всего лишь простым разговором, казалось бы, и возникшим-то случайно.

Соблюдая новые правила, девчонки позвонили Софье в пятницу вечером, напросившись в гости. И, когда вечером субботы они вчетвером готовили на Сониной кухне домашнюю пиццу, у Ярослава с Дашкой и Тори и состоялся тот самый знаковый разговор.

А началось все с жалобы Тори, изложенной в тоне преувеличенного нытья о том, что им слишком много задают в школе и приходится часами сидеть над уроками. «Но ничего, – выдала она бодрое замечание, – в скором времени уже не понадобится настолько упахиваться, делая уроки, потому что все будет решать искусственный интеллект».

– А кто будет следить за его работой? За направлением и управлением его деятельностью? – коротко иронично хмыкнув, спросил у нее Ярослав.

– А зачем за ним следить, если он ИИ? Он сам все решит и сделает, – пожав плечами, ответила Тори.

– То есть ты готова свое священное право выбора, даденное тебе при рождении как свободной личности, отдать вычислительной машине? – усмехнулся Ладников.

– Почему отдать? – подивилась Виктория. – Я буду сама решать, что мне надо и чего я хочу, а вот делать будет ИИ.

– А что ты сможешь решать? – на сей раз Ярослав изобразил преувеличенно-демонстративное удивление. – Если ИИ станет за тебя учиться и решать задачи, то ты уже не будешь знать таблицу умножения. И даже простейшие математические задачи станут тебе недоступны, как и знание того, из чего состоят вещи и предметы и как устроен мир в целом. И очень скоро ИИ будет заниматься твоими финансами и решать, куда и как их тратить. Покупать за тебя вещи, продукты и услуги. Причем только те, которые он посчитает самыми правильными и нужными для тебя, поскольку заточен на наилучший для человека выбор во всем.

– Да нет, я буду указывать ему, что мне надо, – настаивала Тори.

– А как? – спросил Ладников. – Если ты не знаешь параметров и состава предметов, продуктов, вещей, не знаешь их истинной стоимости и качества, не умеешь считать и не обладаешь элементарными знаниями, ИИ вынужден будет решать за тебя, что лучше для тебя и для твоего здоровья. А в итоге придет к элементарному выводу, что самое лучшее и безопасное для тебя – это лежать, не двигаться, получать сбалансированное питание и витамины-минералы через трубочку и инъекции, а физическую нагрузку давать посредством электрических сокращений мышц. Ну, а мозг лучше и вовсе выключить, чтобы нервная система находилась в покое и не влияла на твое самочувствие негативным, несбалансированным выбросом гормонов, из чего, собственно, и состоит личность любого человека.

– Да ладно, чо, как в «Матрице», что ли? – поразилась Дашка.

– Не совсем, там людям давали хотя бы иллюзию жизни, а у вас ее не будет. Ведь жизнь – это нестабильное психическое состояние, которое влияет на выработку гормонов, а те, в свою очередь, влияют на состояние физического тела, – разъяснил Ярослав.

– Тогда получается, что ИИ – это и на самом деле зло, и по итогу он нас всех убьет, как об этом говорят и пишут в медиа? – расстроилась Тори.

– Если правильно коммуницировать с ИИ и грамотно работать (помня, что именно ты главная и ты им управляешь, а не он тобой), и принимать превентивные меры безопасности, то человек будет не только доминировать в этом союзе, но и направлять и регулировать этот процесс.

– И как этого добиться? Ну, чтобы направлять и регулировать? – заинтересованно спросила Дашка.

– Прежде всего осознать, что современный мир становится все более жестким и очень быстрым к переменам. И, чтобы успевать за его стремительными изменениями и быть в нем благополучным, гармоничным и успешным, требуется быть умным и, как ни удивительно, крепко морально устойчивым, обладать аналитическим и критическим мышлением. А добиться высокого уровня этих параметров без мощных, глубоких базовых математических знаний не получится, как и без многих иных знаний. И, кстати, без приобщения к мировой классической культурной базе, к основе культурного человеческого кода (музыке, книгам, живописи, кино и театру) тоже не получится. Такой вот расклад.

– То есть учиться еще больше, – вздохнула тяжко, расстраиваясь, Тори. – Да блин еще и с этой культур-мультур замутиться на всю голову. Ну вообще зашквар какой-то.

– А без мультур и вообще как-то попроще нельзя? – поддержала подругу Дашка, с кислой миной глядя на Ярослава.

– Ну почему, можно, – легонько плечами пожал Ладников и пояснил: – Вот смотри: даже сейчас, как ни парадоксально, человечество в общей своей массе отстает от технического прогресса, грубо говоря, от цифровизации. И, как бы это ни казалось удивительным, но основными тормозящими в этом процессе являются молодые люди до двадцати пяти лет. В том числе и вы.

– А мы-то в этой теме каким боком? Мы не тупим, а, наоборот, скиллы знаний прокачиваем! – возмутилась Дашка столь облыжному обвинению.

– Вот именно, – кивнул ей Ярослав. – «Скиллы» вы прокачиваете, то есть игровой сленг вошел не просто в вашу речь, а в ваш разум. Ты же не сказала: мы учимся, получаем знания. Понимаете, в основу самого образа мышления молодежи, основным костяком, который выстраивает и формирует разум, в том числе и ваш с Тори, уже заложено клиповое мышление. Которое есть мешанина картинок, и мешанина псевдо- и как бы научной информации и отсутствие даже способности к логическому выстраиванию мысли. Большинство таких людей погружены исключительно в гаджеты: в инфу, которую получают оттуда. Причем в большинстве своем так называемую «мусорную». Одни лишь заголовки, составленные таким образом, чтобы захватить внимание с «вывернутой» информацией. Таких полно в соцсетях и компьютерных играх, они буквально живут в интернете. Мы называем таких техноварвары – то есть люди, за пределами цифровой сферы не знающие практически ничего. Те, кто могут лишь скачать мануал, а кроме этого, ничего не знают ни об истории, ни о культуре, ни об этике… да вообще ни об одной сфере жизни и науки. Это потерянные человеки, у них на физиологическом уровне не способны нормально работать мозг и психика.

Ладников вдруг замолчал и, посмотрев на ошарашенные лица Тори и Дашки, усмехнулся:

– Кажется, я увлекся. Извините, у нас это сейчас больная тема, и одна из задач – выдернуть из сублимации жизни и виртуала как можно больше молодых людей и вернуть, приобщить их к нормальной, реальной жизни.

– Ну-у-у… – протянула, тягостно выдохнув, Тори и посмотрела в ожидании поддержки на Дашку. – Мы, конечно, зависаем иногда…

– Но не так чтобы, – подхватила ее мысль Дашка и спросила: – А как сделать, чтобы этого ни того?.. Ну, в том смысле, чтобы не варвары были?

– Больше учиться, приобретать действительно качественные знания, развивать в себе культурно-нравственные параметры и прокачивать критическое мышление и логические способности, – не порадовал простотой решения девчонок Ладников.

– Бли-и-ин… – протянула Дашка и, показательно изображая отчаяние, хлопком ладони прикрыла глаза, – опять учиться. Ты еще скажи правильно питаться и заниматься физкультурой.

– И этим тоже, – рассмеялся Ладников и приободрил барышень: – Но я могу научить вас некоторым методикам и приемам, которые намного облегчат вам процесс учебы и, что более важно, усвоения материала. А заодно разовьют память. И на каком-то этапе вы, может, даже полюбите учиться.

Ну и показал, да еще как. И постоянно что-то подсказывал – ненавязчиво, одной-двумя фразами, заинтересовывая и вызывая у девчонок любопытство и азарт. И подсовывал правильные учебники и книги, и доставал билеты в Большой театр или на какие-то сильные театральные постановки.

«Так, стоп! Стоп, я сказала!» – одернула себя Софья. Что ее опять потащило восхищаться Ярославом Олеговичем?

Так, надо сосредоточиться, отмотать назад ход своих размышлений и сообразить, для чего она вообще взялась об этом вспоминать? Ах да! Да, вспомнила – для объяснения, как она оказалась в том моменте и в том происшествии, из-за которого они с Ярославом расстались.

Была у Софьи одноклассница, которую звали Элла. Девочка со своими закидонами и большими странностями. Впрочем, у кого их нет.

Так вот, следуя каким-то своим замысловатым интересам, желаниям и вывертам сознания, эта самая Элла отчего-то решила, что ей непременно надо крепко дружить с Соней, что и попыталась воплотить в жизнь разными способами. Уж чего она только не пробовала и не изобретала! То угостит чем-то вкусным, то предложит в чем-нибудь помощь, то дежурить за Соню вызовется, когда та не смогла остаться после уроков… В общем, пыталась подольститься разными способами и методами.

Софья же попыток этих жестко не пресекала, но и подарков не принимала, всегда под разными благовидными предлогами отказываясь от подношений девочки. И дружбы ее не хотела. Не добившись взаимности и прямого, четкого согласия Сони на дружбу, Элла пошла простым и незамысловатым путем: самоназначила себя подругой Софьи Октябрьской. А что, как говорится, париться.

Как проявлялась эта странная дружба? Ну как – Элла просто «дружила», и для этого ей не требовалось Сониного согласия. Ее пронырливость поражала и порой просто обескураживала: она могла сопровождать Софью, когда та шла домой из школы, и что-то вдохновенно рассказывать про себя и свои дела, мало обращая внимания на то, что Соня никак не реагирует на ее слова. Могла прийти домой к Соне, объявив ее родным, что она, дескать, ее самая близкая подруга, и зависать там часами. Уговорила классного руководителя поменять рассадку за партами и заняла место рядом с Соней. Таким вот странным вывертом чужого сознания образовалась в жизни Софьи самая что ни на есть «заклятая подруга».

Софью спасало то, что она очень много училась и ходила на дополнительные исторические курсы при университете. И то, что каждые выходные мама с Игорем Владимировичем старались вывозить всю семью и примкнувших к ним няню с маленькой Викторией на какие-то интересные мероприятия и прогулки за город, в Подмосковье. А то, бывало, и дальше.

Школа, слава тебе, господи, закончилась, и Софья облегченно выдохнула, решив, что их пути с Эллой наконец-то навсегда разошлись.

Не тут-то было.

Элла относилась к тому типу людей, которых «ты ее в дверь, а она в оконце, ты ее из оконца, а она через трубу». Причем любые посылы в дальние дали по эротическим маршрутам (даже высказанные в очень решительной и однозначной форме) Элла преспокойненько игнорировала, не реагируя ни на какие выпады в ее адрес и продолжая донимать Софью своей докучливой, ненормальной «дружбой».

Но у каждой из них все-таки была своя учеба и свои дела-проблемы, отчего Эллы в жизни Софьи стало гораздо меньше. А если она все-таки появлялась на горизонте, Софья действовала по ее же принципу полного игнора. И все же… Все же противопоставить полное ограждение настырности Эллочки Софье удавалось не всегда, и когда-никогда общаться с бывшей одноклассницей таки приходилось.

Тут уж вступал в силу закон о привязчивости той степени, когда оппоненту легче дать то, что он просит, чем объяснить, почему ты не хочешь или не можешь. Ну или более радикально: попусту пристукнуть. Пристукнуть, при всем ее жгучем желании, Софья Эллу не могла, поэтому приходилось отделываться «малой кровью»: выслушивать ее бесконечные сентенции, не нуждающиеся в ответах и в диалоге как таковом, сидя в кафе (что проходило у Эллы под определением «общаться»).

И все бы ничего, но случилась ужасно дурацкая жизненная подстава для Софьи Палны: когда Дашка подросла, тембр и звучание ее голоса, когда она веселилась-посмеивалась или ржала, отрываясь от души, стал ужасно походить на голос Эллы.

И это была откровенная засада!

Понятно, что после серьезного разговора Ладникова с девочками сестрички уже не вламывались к ним с Софьей без предварительной договоренности, но они же подростки! У них постоянно что-то происходило.

Вот из-за этой самой схожести голосов пронырливой Элке, умудрившейся каким-то образом вызнать код подъездного домофона, удалось, что называется, «прорваться» пару раз к ним с Ярославом домой. И стоило ей попасть к ним в квартиру, как в голове Эллы что-то сильно перемкнуло, отчего она пришла в полное восхищение от жилья Сони и, понятное дело, в еще большее восхищение – от Ярослава. И теперь всеми правдами (а в основном неправдами и какими-то немыслимыми уловками) старалась проникнуть к ним в гости как можно чаще.

– Я у вас отдыхаю душой, – делилась Элка с хозяевами своими «высокими» чувствами. – У вас тут, как в твоем, Софьюшка, любимом девятнадцатом веке: красота, изысканность и дамский литературно-исторический салон. Атмосфэра.

Ежики шипастые! Эти ее «Софьюшка» и «атмосфэра» просто сводили Соню с ума. Диагноз настырной дамочки и все ее закидоны Ярослав вычислил в первые же пять минут общения и, не церемонясь, выставлял Элку за порог. Да еще провел профилактическую беседу с Соней.

– Ты же понимаешь, что она неадекватна? – спросил Ладников Софью в один из вечеров, когда в очередной раз выпроводил Элку из квартиры. – Причем это не просто дурной характер, а реальная клиника.

– Да ну, – озабоченно нахмурилась Софья, задумавшись над его словами, – какая клиника? Просто человек со странностями.

– Нет, Сонь, – самым серьезным образом возразил и объяснил ей Ярослав: – У нее явно просматриваются параноидальные моменты в поведении, и это может быть опасно.

– И что ты предлагаешь с этим делать? – спросила Софья.

– Я подумаю, – пообещал Ярослав, – но первым делом надо жестко перекрыть ей доступ к нашему дому.

Ну, перекрыть не перекрыть, но Софья уведомила Элку, когда та позвонила, чтобы она к ним домой больше не приходила, ибо ей просто не откроют дверь и не пустят. И что всякие отношения между ними закончены.

И вроде как Элла пропала с их горизонта вместе со своей навязчивой, ненормальной односторонней дружбой. Но, как показало будущее, Софья сильно ошибалась.

Одним недобрым вечером Софья задержалась на работе, составляя срочную справку для одного серьезного государственного учреждения. Ну задержалась и задержалась, с ней это часто случалось. Домой она спешила, но не удержалась-таки, забежала по дороге к метро в кулинарное кафе и купила меренговый малиновый рулет, так ей что-то вдруг захотелось сладкого и именно этого рулетика.

Уставшая, но довольная Софья Пална немного даже гордилась собой за проделанную работу и особенно тем, что в процессе составления справки ей посчастливилось отыскать один удивительный документ, и поэтому пребывающая в душевном довольстве Софья наша Павловна, неся в руке фирменный бумажный пакетик с логотипом кофейни, внутри которого лежала коробочка с рулетом, позвонила в дверь. Предвкушая, как сейчас придет домой и они с Ярославом заварят чай в их любимом большом глиняном чайнике, порежут на большие, добрые дольки рулетик, сядут за столом в кухне и она поделится с ним своим неожиданным, поразительным открытием.

– Привет! – поздоровался Ярослав, распахнув дверь на звонок Сони. Улыбнулся, явно радуясь ее приходу, легко приобнял и коротко-приветственно поцеловал в губы.

– Привет! – выдохнула, улыбаясь, Соня, на пару мгновений замерев в его объятиях, и, чуть отстранившись, протянула Ладникову пакет.

– О, – усмехнулся Ярослав, принимая легкую поклажу, – твой любимый рулетик. Есть причина или просто так, для души?

– Есть… – все улыбалась ему Софья.

…и в этот момент в коридоре за спиной Ярослава открылась дверь ванной комнаты, и оттуда вышла Элла… Голая. Если не считать банного полотенца, небрежно завернутого на ней.

– Ой! – пискнула Эллочка, словно пойманная «с поличным» лиса во время воровства курицы, которой уже успела скрутить головешку. – Я не услышала, что ты пришла… там вода шумела… душ… – указала она рассеянно ручкой в сторону ванной комнаты.

И вдруг перевела растерянно-вопрошающий взгляд на Ладникова.

– Как же теперь, Славочка?.. – пролепетала Элла, перепуганно хлопая глазами. И, заливаясь смущенным румянцем, повинно опустив голову, кинула на Софью покаянно-несчастный, стеснительный взгляд и прошелестела: – Прости, Сонечка, так получилось…

И спросила с робкой надеждой, вновь вскинув взгляд на Соню:

– Ты же понимаешь, ну мы… ну вот так оно произошло… – несла она что-то невнятное, но фразу закончила вполне твердым голосом: – Ну так сложилось, что ж теперь, ты должна понять. Любовь – она не выбирает.

И стиснула замочком ладошки на груди покаянным жестом, от чего не придерживаемое более полотенце соскользнуло по ее бокам и упало на пол, открывая во всей красе девичье голое тело.

– Это что? – почти шепотом от охрипшего и севшего в один момент голоса спросила Соня, посмотрев на Ладникова, так и продолжавшего стоять, держа в приподнятой руке за тесемки бумажный пакетик, который она ему вручила.

– Это Элла, – пояснил он очевидный факт, внимательно и строго глядя прямо в глаза Соне.

– Я поняла, – сипло произнесла и кивнула Софья. И уточнила, махнув в сторону застывшей изваянием гостьи, даже не попытавшейся поднять полотенце и прикрыться: – Вот это вот все… что такое?