Новые райские кущи
Раскинув руки, она упала спиной на кровать, с удовольствием втягивая-вдыхая такой родной и немного позабытый аромат лаванды, присущий этой комнате, выдержанной в стиле французского Прованса, который когда-то придумала для мансарды и воплотила в дизайне ее мама.
Она полежит вот так, в тишине, вспомнит все, о чем они говорили с Ярославом в библиотеке, прокрутит в памяти слова и все нюансы их разговора и подумает. Ей надо подумать. Хорошо подумать, сортируя и расставляя мысли в правильном, последовательном порядке.
У Ладникова же за обеденным столом собралась компания из троих серьезных мужчин: его самого, Дмитрия Васильевича и следователя агентства Кирилла Игоревича. И, надо прямо сказать, компания эта оказалась куда как приятней, чем у Софьи, обедавшей в этот самый момент с родственниками. Понятно, что беседа, которую вели мужчины, хоть и была деловой и конкретной, но сама атмосфера их общения оставались весьма дружеской и доброжелательной.
– Ну что, Дмитрий Васильевич… Не знаю, как Октябрьским, а тебе, надо прямо сказать, с этой пропажей ценностей определенно сильно подфартило, – порадовался за коллегу Ладников, усмехаясь очевидному для них троих обстоятельству: получить столь объемную инфу на всю родню Павла Егоровича и практически весь расклад по их делам и проблемам. Ну чистый джекпот. Как говорится: свезло так свезло.
– Да, мужики, – расплываясь в довольнехонькой улыбке, согласился с Ярославом начальник службы безопасности Павла Октябрьского, – я перед вами торчу на крутую проставу. В долгу, в долгу.
– Ага, – подхватил Кирилл. – Особенно если учесть, что ни у твоих нет контактов и связей, ни у моих допусков к настолько полной инфе не имеется. Так что твое «спасибо» – в основном Ярославу.
– Не согласен, это наше коллективное творчество, – возразил Ладников, стараясь нивелировать значимость своего вклада в расследование и увести мысль коллег от своих возможностей. – Сведения добывали все. Ты, Кирилл, например, уж так копнул под Вахтанга того, так копнул… – хохотнул Ярослав. – Прямо буровая установка какая-то, а не следователь. Докопался до таких глубинных залежей…
– … дерьма, – рассмеялся Кирилл, закончив мысль за Ладникова.
– Эт точно, – подтвердил Дмитрий Васильевич. – Но ты, Ярослав Олегович, поразил… – Безопасник покрутил головой, выказывая искренний глубокий респект и отдавая должное Ладникову. – Уважуха тебе, реальная.
– Это просто моя рутинная работа, – все уходил и уходил от комплиментов и акцентирования на себе Ярослав. – Если бы ты, Дмитрий Васильевич, каждый день копался в гигабайтах инфы, как в канализации, выискивая в ней по-настоящему ценные крупицы, то, поверь: весьма быстро сложил бы в голове алгоритм того, куда следует залезать, какими путями идти, где копать, а где ну его на хрен, все равно пустышку вытащишь. И по малейшим признакам и «хвостам» программ научился бы определять следы.
– Вот-вот, мы и говорим: крутой ты чувак, Олегыч, – уважительно покачал головой Кирилл, похохатывая: – Айтишник, хакер, программист и вообще искусственный интеллект.
– Не, ИИ мы только разрабатываем, – поддерживая общий веселый и немного стебный настрой, напомнил Ярослав.
– И ты в числе тех, кто разрабатывает, – понимающе кивнул Кирилл.
– Да ну, не мой уровень ни разу. Я та-ак, – протянул Ярослав, – бочком и не очень много. Больше по бумажкам. Могу, конечно, кое-что… – Он указал подбородком на стопку лежавших на столе документов. – Например, информацию выудить, минуя некоторые ограничения и допуски. Но, понятное дело, до определенного уровня. Только этого, сами понимаете, как бы и не было, – подмигнул он партнерам по расследованию.
И те дружно, понимающе кивнули, соглашаясь с утверждением коллеги, что, мол, да, «не было». Готовы подтвердить где угодно и кому угодно.
– А вообще, – Ярослав перешел на доверительный и немного восторженный тон, – скажу я вам, захватывающая это фигня – ИИ. Я хоть действительно в этом деле самым краем, но даже я вижу, какие дела наши спецы там закручивают и над какими программами работают. Просто зашибись. Совсем новая жизнь начинается, и мы даже не представляем себе, какие перспективы открываются для всего мира.
– Это да-а, – поддержал его восторженность безопасник и спросил, переходя от абстрактных разговоров к делам насущным: – Ну так что скажешь, аналитик хакерный: кто из родственников, по-твоему, причастен к исчезновению ценностей? Наметил уже кандидатуры?
– А сам как думаешь, Дмитрий Васильевич? – ответил вопросом на вопрос Ладников.
– А вот пф-ф-ф… – с сомнением протянул безопасник, – и не знаю. Судя по данным, что мы получили на фигурантов, среди них нет способных на такую дерзость. Но сам знаешь: жизнь припрет – и не так раскорячишься.
– Вот и я думаю-гадаю, кого же из них жизнь могла настолько раскорячить? – Ладников покивал, соглашаясь с коллегой, и, решительно выдохнув, поднялся. – Ладно, господа сыщики и иже с ними, раз уж моя профессиональная направленность – аналитика, то пройдусь-ка я и подумаю. Погоняю логические цепочки. Может, что и надумаю.
– Ну давай, удачи, – напутствовал его Кирилл.
Глава 5
Ладников неспешным, размеренным шагом прогуливался по участку. Доставшиеся ему в этом деле коллеги – мужчины непростые, через многое прошедшие, повидавшие и умеющие. И каждый в своем деле толковый, крепкий профессионал. Понятно, что выдвинутая Ярославом версия о роде его деятельности, круге обязанностей и возможностях была принята ими с большой долей скепсиса, хотя и с четким пониманием реалий. И, как бы ни хотелось им обоим по профессиональной привычке, ставшей для каждого из этих спецов второй натурой (а по сути, смыслом и образом жизни), любой ценой докопаться до истины и выяснить про Ладникова (про его род занятий и направленность реальной деятельности), «пробить» хоть что-то сверх той официальной, дозированной версии, которую честно и старательно изложил им сам Ярослав, ни фига у ребят не получилось.
«Хотя оба пытались, да еще как», – усмехнулся Ладников. Даже головой крутанул от эмоций, вспомнив, как практически сразу же обнаружил следы запросов, которые делали по нему Кирилл с Дмитрием Васильевичем. Хотя те и постарались их удалить и затереть в компе и в интернете.
«Ну да, сейчас», – мысленно хмыкнул Ярослав. Прямо как дети: «затереть», «удалить»… Смешно. В результате ситуация у них сложилась, как в том детективе: когда они знают, что он знает, а он знает, что они знают, но, по умолчанию, все делают вид, что никто ничего не знает и вообще ничего не было.
Наверное, парням ужасно обидно, любопытство же грызет. А профессиональное любопытство – это такой жуткий зверь, скажу я вам, на уровне фобии какой, уж Ладников с ним и с его повадками отлично знаком. Если вцепится в твой разум, сволочь такая, то будет изводить, пока ты его до отвала информацией не накормишь.
Но тут такая ситуация сложилась: не то чтобы Ладников работал на секретном, прямо архисекретном военном объекте… И прорывных промышленных инноваций их организация не разрабатывала, и оружия, перескочившего бы через поколение, не придумывала и не открывала… Нет, ничего такого контора, одним из отделов которой заведовал Ярослав, не делала. Да только Центр, в котором он служил, занимался куда более страшным современным «оружием», чем все вместе взятые, существующие на данный момент. Тем, который на самом деле и правит миром: информацией.
Не просто информацией, а сбором данных по каждому аспекту жизни и существования мира в полном совокупном объеме. Состыковкой данных, сортировкой и аналитикой на всех возможных уровнях. А уже на всей совокупности этих самых данных, на основании глубочайшего анализа, математических, физических, биологических и химических расчетов (а вместе с ними и еще десятков тысяч иных) и делался прогноз вариантов возможного развития каждой из происходящих на Земле ситуаций. Каждого напряженного конфликта.
И ясно-понятно, что именно при обработке такого колоссального объема Big Data, как принято называть в программировании Большие данные, их Центр находился в инновационном авангарде. Раньше всех иных активно разрабатывал, испытывал и уже применял все, что связано с искусственным интеллектом.
Вот такая вот загогулистая у него работа. Секретная по многим параметрам. Ну, это понятно.
Неожиданно, будто осветив изнутри прокручивавшиеся перед мысленным взором кадры, сопровождавшие его размышления и раздумья, словно яркий солнечный луч, пробившийся через тяжелые, разбухшие фиолетово-сизые тучи, озарило Ладникова воспоминанием того мгновения, когда он впервые увидел Софью.
Это и тогда, в прошлом, стало для Ярослава моментом какого-то чудесного озарения, таким же ярким солнечным лучом, как тот, что ослепил его сейчас. Ладников на всю жизнь запомнил, запечатлел оттиском в памяти ту картинку, тот самый кадр-момент, в который вошла и появилась в его жизни Она…
Понятно, что отдел Ярослава имел допуски к информации разного высокого уровня. Но для получения исторической справки, которая потребовалась ему для составления полной событийной картины и более расширенного, глубокого расчета, по заковыристым и непонятным Ладникову регламентам и установкам (принятым еще чуть ли не в девяностых годах) заявку на получение следовало визировать и подавать через ФСБ.
Привыкший к практически мгновенному доступу к любой необходимой для работы информации и к любым документам, раздражаясь и ругаясь на нелепую задержку и понося неповоротливую систему с ее давно устаревшими, дебильными правилами и застрявшую где-то в прошлом веке, Ладников выполнил-таки обязательный протокол: связался с комитетчиками, через которых и отправил запрос в Центральный архив РФ.
Это жесткая подстава для любого увлеченного человека. Загрузившись из-за этой тягомотной ерунды неким дребезжащим внутренним состоянием, которое возникает, когда по какой-то причине приходится отложить завершение большой и важной работы практически на самом ее финише, в момент, когда ты погружен полностью в дело…
А что бы Ярославу и не пребывать в недовольстве, если, обдумывая складывающееся в определенную конфигурацию облако данных и всякий раз доходя до точки, где как раз и требовались те заказанные документы, он, чертыхаясь сквозь зубы, вспоминал, из-за чего случился вынужденный затык в расчетах, и отступал от продолжения анализа, стопорясь на этом моменте?
Так вот и пришел утром на службу: толком не выспавшийся, в раздрае и глухом, нудном, застарелом недовольстве, до которого обычно никогда себя не доводил, а тут вот, завелся – уж больно интересная схема вырисовывалась. Захватила его воображение и разум эта задача. Потому и решил Ярослав Олегович отправить за справкой своего помощника Ивана, дабы не накручивать себя пуще прежнего и самому в глаза не видеть того Архива, будь он неладен со всеми его запросами на доступ.
Только не судьба оказалась господину Ладникову отбояриться от посещения Центрального архива Российской Федерации. Получать справку, сверять подлинники с копиями и подписывать акт передачи по тем же гребаным правилам должен именно тот, кто их заказывал.
Ярослав собрался было разразиться возмущением и парочкой крепких эпитетов по этому поводу, но остановился и… И просто поржал над ситуацией и над своим нетерпением. Да ладно, и что изводиться понапрасну, подогревая свое раздражение и недовольство? Ну, затык в расчетах случился, и что? Во-первых, не первый и, конечно же, не в последний раз. А во-вторых, мировая война из-за этого не разразится, да и космический болид в ближайшие годы не захреначит по земной поверхности.
Это он знал со всей определенностью.
Ну и поехал в Архив.
После тщательной сверки документов Ладникова и его данных, занесенных в заявку, приятная улыбчивая женщина в возрасте сопроводила Ярослава в специальную комнату. Тут работали с исходниками, проходящими по каким-то там уровням секретности, доступным к пониманию только самим архивистам и архивариусам, трудящимся в этом Дворце Информации прошлого.
– Сейчас к вам подойдут, – сообщила дама и, улыбнувшись напоследок, вышла из комнаты, оставив его в одиночестве.
Ладников не успел даже мысленно немножко побухтеть (все на ту же тему правил, заскорузлых до каменного состояния, словно старая, позабытая половая тряпка), как распахнулась дверь. На порог шагнула и остановилась на несколько мгновений девушка, прижимающая к правому боку довольно объемную папку с документами, которую ей приходилось поддерживать еще и второй рукой.
Через высокое окно комнаты, из которой она вошла, в распахнутый дверной проем падали лучи утреннего, еще молодого, задорного и чистого солнца. Они осветили контур невысокой девичьей фигурки, тонкой, хрупкой, как изысканная фарфоровая статуэточка, и волосы у нее на голове засветились-заискрились в солнечных лучах, словно невесомое облако нимба.
У Ярослава перехватило дыхание, и он отчетливо почувствовал, как что-то невероятно хорошее и правильное происходит с ним в этот остановившийся момент…
– Здравствуйте, – поздоровалась девушка и шагнула вперед, выходя из слепящего солнечного потока. Закрыла за собой дверь и двинулась к нему.
– Здравствуйте, – повторил приветствие Ярослав.
Девушка остановилась в паре шагов от Ладникова и посмотрела прямо ему в глаза… И он снова забыл, что надо дышать, испытав нечто необъяснимое – замечательное, радостное и сильное, – заглядывая в эти ее потрясающие глаза, словно проваливаясь куда-то через их синеву…
Они постояли так друг напротив друга, в перекрестье взглядов. Он – в ее прозрачных, но при этом совсем не блекло-водянистых, а невероятных, насыщенно-голубого цвета глазах, она – в его… Впрочем, что могла увидеть девушка в его обыкновенных глазах, Ладникова в тот момент интересовало мало. Он завис в своих ощущениях и чувствах…
– Меня зовут Софья Павловна, фамилия – Октябрьская, – представилась ровным, спокойным тоном девушка и, извинившись, попросила исполнения протокола: – Простите, но вам придется показать мне свой паспорт и разрешение работать с документами фонда под тем грифом секретности, который вы запросили.
– Да, – выныривая из своего странного состояния, как из бирюзовой океанской воды, кивнул Ярослав, – конечно.
И полез в карман пиджака за документами.
Потом они сидели за столом друг напротив друга, и Софья Павловна с осторожностью, уважением и где-то даже трепетом (как казалось Ладникову) доставала из папки документ за документом. Держала перед ним пожелтевшие от времени странички на своих узких ладошках с тонкими пальчиками, затянутыми в белые нитяные перчатки, давала подробные пояснения по каждому и терпеливо ждала (если документ был копирован), пока Ярослав сверит подлинник с копией. Далеко не всякий документ можно копировать, и далеко не всякую копию разрешалось выносить из Архива.
Ярослав, прекрасно владевший скорочтением и чтением по диагонали, мог закончить процедуру сверки минут за десять (ну пятнадцать, если с ленцой и неспешно). Но он предпочел растянуть сей процесс на добрых полчаса, слушая тихий голос девушки и вдыхая немного круживший его голову тонкий, еле уловимый аромат ее духов. А может, и самой Софьи Павловны. И плавился внутри от невероятного кайфа, который переживал и испытывал от тех чувств, что она в нем вызывала.
А когда они закончили, Софья Павловна с тем же пиететом и осторожностью сложила в папку документы; в прозрачный же файлик убрала копии, которые разрешены были Ладникову для выноса; сверху файлика положила короткую справку, которую составила по его запросу (заверенную ее подписью и печатью, по тем самым исходникам, которые он только что изучил), подвинула через столик нему и спросила все тем же ровным, спокойным тоном:
– «Центр прогнозов и планирования» чего?
– Всего, – непроизвольно улыбнулся ей Ладников.
– Разве возможно изучать все сразу, одним скопом? – спросила девушка, вновь не побаловав Ярослава эмоциями, хоть мимолетно промелькнувшими-отразившимися на ее лице.
– Теперь возможно, – уверил ее продолжавший улыбаться Ярослав. – Более того, сейчас любой вопрос и проблему следует рассматривать только с учетом всего имеющегося универсума. То есть всей той самой кучи.
– Предположим, вам надо сделать прогноз о возможности полета на Марс. Какого рода данные и в каких областях вы станете собирать, чтобы его произвести? – спросила она с видом ученого, заинтересовавшегося какой-то идеей. И, позволив себе легкую, промелькнувшую улыбку, пошутила: – Не брачный же период кузнечиков, например?
– Вы удивитесь, Софья Павловна, – хмыкнул Ладников, – но если потребуется, то и жизненный цикл кузнечиков учтем. А уж рассмотрение того факта, что у арктических гагар из-за изменения показателей изотермы (то есть годовых температур) увеличилось число снесенных самочками яиц, в числе прочих переменных будет обязательно.
– Хорошо. – Она медленно-благородно произвела полукивок, принимая его ответ, и тем же ровным тоном задала следующий вопрос: – Рассмотрели, и что последует дальше?
– А дальше на основании полученных данных делается прогнозирование будущих событий из наиболее возможных вариантов развития.
– Вы футуролог? – неожиданно задорно улыбнулась девушка.
И от этой ее внезапной, светлой, дивной улыбки Ярослав даже потерялся на пару мгновений, но быстро пришел в себя.
– А бог его знает, – коротко рассмеялся он. – В каком-то смысле, пожалуй, что и футуролог. Но вообще-то я математик. И физик, и аналитик, и где-то даже программист.
– Вы очень разносторонний человек, Ярослав Олегович, – снова усмехнулась девушка.
– Да, я такой, – кивнул, подтверждая ее высказывание, Ладников и пошел в наступление: – Софья Павловна, могу я пригласить вас на свидание?
Она ответила не сразу, внимательно рассматривая выражение его лица.
– Даже если я замужем или нахожусь в отношениях?
– А вы что, это самое?.. – Ярослав, почему-то даже не подумавший о возможности такого варианта, настолько оторопел от ее вопроса, что и фразу-то не сумел произнести до конца.
– Я не это самое, – усмехнулась его откровенно ошарашенному виду девушка. И, перестав улыбаться, произнесла прежним ровным, почти официальным тоном: – Вы можете пригласить меня на свидание, Ярослав Олегович.
– Тогда сегодня вечером… – начал было Ладников, но, вовремя вспомнив о незаконченном анализе и о причине его задержки, из-за которой и оказался здесь, торопливо перебрав мысленно свой график на ближайшие дни, поправился: – Нет, сегодня не получится. Очень жаль. Но тогда завтра. Точно, – порадовался он, вспомнив, что завтрашний вечер у него, по идее, должен быть свободен. – Часов в восемь, – вслух подумал он и внес коррективы: – Нет, в половине девятого. – И спросил, внутренне напрягшись: – Хорошо?
– Вы сделали предложение о встрече, Ярослав Олегович, – спокойно ответила она. – Я услышала и подумаю над вашим приглашением.
…Софья тихонько засмеялась, очень живо вспомнив мимику Ярослава в тот момент, когда она сказала ему, что подумает над его приглашением на свидание.
На лице мужчины отразился целый спектр чувств: растерянность, удивление и какое-то почти детское недоумение на грани обиды, которое бывает у малышей, когда обманывают их самые горячие, самые заветные ожидания. И это было так умильно, так немного смешно и в то же время настолько сильно задело, зацепило Софью, что она поспешила сгладить, смягчить свой ответ объяснением:
– Я не знаю, насколько буду завтра занята вечером.
– Тогда послезавтра, – с ходу предложил альтернативу Ярослав Олегович, «приходя в сознание».
– Может, проще будет созвониться и уточнить наши графики? – внесла конструктивное предложение Софья.
– Да, наверное, проще, – тут же согласился Ярослав Олегович и спешно достал телефон из внутреннего кармана своего клетчатого клубного пиджака.
Соня подивилась, увидев аппарат в его руке: необычно крупный, но совершенно определенно это был именно телефон, а не айфон и не смартфон. Непростой какой-то, кнопочный телефон сотовой связи.
– Продиктуете ваш номер? – спросил мужчина, посмотрев на Соню ожидающим взглядом.
Софье очень понравилось, что он не потребовал и не попросил, даже не произнес настойчиво-безапелляционно эту фразу, а именно что спросил.
– Да, – согласилась Соня и продиктовала свой номер, который он тут же набрал, еще раз удивив ее тем, как молниеносно нажимал большим пальцем кнопки клавиатуры. У Сони в кармане костюмных брюк зазвонил смартфон. Она достала его и посмотрела на высветившийся номер.
– Это ваш? – немного растерянно спросила Софья, озадаченная высветившимся на экране странным номером какого-то неизвестного ей сотового оператора.
– Мой, – ответил Ярослав и кивнул подбородком на трубку у нее в руке: – Ответите?
С некоторым сомнением глядя на господина Ладникова, Соня нажала на зеленый кружок с трубочкой и поднесла к уху свой смартфон.
– Здравствуйте, Софья Павловна. Могли бы мы с вами встретиться послезавтра вечером?
– Хорошо, – чуть подумав, ответила Соня, глядя прямо в глаза мужчине, сидевшему напротив нее за столом. – Ярослав Олегович, я принимаю ваше предложение встретиться с вами вечером в пятницу, которая настанет послезавтра. Хорошо, если вы сообщите мне план нашей встречи, чтобы я могла подобрать соответствующий ему наряд.
– Любое ваше пожелание, – поспешил заручиться согласием девушки Ладников. – Ресторан, кино, театр, парк-прогулка, карусели-аттракционы, спортивные мероприятия, поездка по Москве-реке на катере…
– Я предпочла бы легкий ужин в кафе с достойной кухней, в котором имеется возможность находиться хотя бы на каком-то расстоянии и удалении от других посетителей. А после ужина – совсем небольшую пешую прогулку.
– Понял. Принял, – кивнул Ладников и вдруг произнес: – Тогда всего доброго, Софья Павловна. Я позвоню, когда закажу столик.
– Хорошо. Всего доброго, Ярослав Олегович, – ответила Соня.
И, глядя друг другу в глаза, они одновременно нажали на своих телефонах отбой связи.
– Мне надо идти, – поднялась с места Соня.
– Мне тоже, – поднялся следом за ней Ладников.
– В таком случае до свидания, Ярослав Олегович, – усмехнулась Соня, поняв, что в их ситуации дежурная фраза звучит самым что ни на есть прямым текстом.
– До свидания, Софья Павловна, – улыбнулся и Ладников, словно прочитав ее мысли.
Она ушла в свой кабинет и вернулась к прерванной работе, но, как ни пыталась, не смогла в тот день ни на чем сосредоточиться. Никак у нее не получалось совладать со стоявшим перед мысленным взором образом мужчины с его удивительными зелено-голубыми глазами, смотревшими на нее с нескрываемым восторгом и каким-то искренним удивлением.
Сказать, что Ярослав был очарован девушкой, было бы совершенно неверно. Такие простые чувства и эмоции, как очарование, влюбленность и их поверхностное наполнение не монтировались в его сознании с Софьей. У него возникла и крепла с каждым ее словом, жестом, взглядом, с улыбкой и усмешкой, с каждой минутой, проведенной рядом с девушкой, глубинная уверенность, что она его.
Ну, как некая составляющая часть его личности в полном понимании этого слова. По совокупности физической, ментальной, по устройству его разума, души и всех остальных формирующих эту самую личность параметров, в каждом из которых присутствовала теперь и она, Софья Октябрьская.
Ладников заказал столик в знакомом ему кафе (уединенный, понятное дело), но не в отдельной кабинке. Ему очень этого хотелось, но было бы, наверное, не совсем верно на первом свидании.
Софья отказалась от предложения Ладникова заехать за ней на машине, и они договорились встретиться в самом кафе. Понятно, что он купил цветы (интуитивно выбрав насыщенно-голубые ирисы), и, ожидая ее у входа в кафе, выглядывая среди прохожих ее хрупкую девичью фигурку, иронично посмеивался над собой, констатируя, что переживает и волнуется в предощущении какого-то чуда, испытывая нечто непередаваемое в душе, как юноша восемнадцати годов.
А когда она пришла…
Не зря говорят, что Случай – это язык Бога! В тот вечер Ладников в полной мере ощутил на себе данный закон мироздания. И не раз поблагодарил те самые заскорузлые, старые правила, которые материл и поминал от души сутки подряд и лишь благодаря которым оказался в Центральном архиве РФ.
Чуждая всякой жеманности и искусственности (спокойная сдержанность и отсутствие проявлений открытой эмоциональности – суть ее натуры типичного интроверта), обладающая поразительными знаниями, эрудицией и глубоким, острым умом, удивительная девушка Софья Павловна, совершенно не похожая на представительниц современного поколения молодых женщин, переформатировала всю жизнь Ладникова в первый же момент их встречи.
Они ели прекрасные блюда, разговаривали, смеялись шуткам друг друга, и Ладников со всей отчетливостью понимал, что его жизнь круто и навсегда изменилась. Наблюдая за Софьей, Ярослав впитывал в себя, в свою память и новое восприятие жизни, в которой теперь оказался, и ее голос, и взгляд, ее жесты и реакции на его высказывания… И необратимо-безвозвратно погружался в Явление под именем Софья Октябрьская, уже точно зная, что это его Женщина – вот так, с большой буквы. Как Предназначение, что ли.