Однако Ян Потоцкий был ещё и писателем. Вот именно это занятие сделало его имя бессмертным. Насколько, конечно, это возможно в исторической памяти человечества. А если быть предельно точным, то живительным источником, орошающим людскую память, стал его литературный, осмелюсь сказать, шедевр «Рукопись, найденная в Сарагосе». Это, конечно, не «Камо грядеши» Генрика Сенкевича, написанный, правда, гораздо позднее, но и не посредственный бульварный роман, заполонивший вскорости всю Европу.
Меня, как непосредственного родственника седьмой воды на киселе, огорчает только то, что Ян, не выдержав физических мук, покончил жизнь самоубийством. Известно, что его не один год мучили очень сильные головные боли. Видимо, наступил такой пик боли, когда он в порыве отчаяния не выдержал и застрелился. Печальная участь.
Да, ни один человек не знает, что его ждёт впереди. И не верьте «ясновидящим» и гадалкам, если они утверждают обратное. Если бы они это знали, то немедленно прекратили бы свои занятия. Никто из нас плохого не ожидает и думать о плохом не желает. Мы всегда мечтаем о благополучии. В семье, на работе, в здоровье. Но мечты и желания далеки от реальности. Как телесериалы от правды жизни. А правда жизни, это проверки и испытания на протяжении всей жизни. И не обязательно эти проверки и испытания являются страданием физическим.
По этому поводу мне вспомнился один исторический случай, выпукло раскрывающий простую житейскую мудрость. Странный, однако, парадокс. Мудрость по сути своей всегда проста, но постичь её, почему-то, трудно.
Так вот, более двадцати пяти веков назад царствовал в Лидии небезызвестный Крез, имя которого, когда говорят о богатстве, стало нарицательным.
Как-то, преисполненный гордыни и тщеславия, он хвастливо спросил Солона, что тот думает о его счастье и удачливости. Философ незаметно усмехнулся и сдержанно ответил, что рано считать свою жизнь счастливой или, наоборот, несчастной, пока она не прожита до конца. Ведь ни одному человеку не известно, что того ожидает даже завтра.
Через некоторое время царь персов Кир Второй штурмом взял блистательную столицу Лидии – Сарды, а Крез, не успев вовремя смыться, оказался в плену. Нравы того времени были не те, что сейчас – точно в деталях неясно, когда было хуже, – и справедливый Кир, по праву победителя, повелел своего пленника сжечь.
Аж жутко стало. Нравы нравами, но Кир, всё-таки, сволочь, гад и изверг редкостный. Зачем же сжигать? Отрубил бы голову, да и дело с концом.
Ну вот, значит, возвели бывшего царя и триллионщика на костёр, палачи с нетерпением ожидают знака своего царя, чтобы поднести факелы. И в этот роковой и судьбоносный момент Крез вдруг вспомнил слова философа и горестно, с надрывом и треском в голосе, воскликнул:
– О Солон, Солон, Солон!
Услышав имя Солона, Кир приказал подвести Креза к себе и спросил, почему тот, прощаясь с жизнью, вдруг вспомнил какого-то грека. Когда же царь-пленник поведал царю-завоевателю о разговоре с Солоном, Кир надолго задумался. Наконец он очнулся от горестных мыслей, сказал несколько слов слугам, а потом сошёл с помоста.
Кир освободил Креза, подарил ему обширные земли и назначил своим советником. И бывший царь оценил благородный поступок. Всю оставшуюся жизнь он верой и правдой служил сначала Киру, а потом и его сыну.
Но что толкнуло Кира так резко изменить свой приговор? А то, что мудрый ответ философа напомнил ему о том, как ненадёжно, как призрачно его собственное положение.
ГЛАВА 3
Простительное отступление, неправда ли? Экскурсы в историю поучительны, а потому полезны. Ну, по крайней мере, для мыслящих людей и пытливых умов, имеющих аналитический склад. Склад, дорогие мои, вообще штука полезная. Особенно, конечно, когда этот склад в голове.
Ладно, продолжим. Хотя мой антропоним польский, с рождения живу в Беларуси, а вот речь лучше всего знаю русскую. Вот такая национальная триада (три ада) в моём одном лице. Наверное, это потому, что, где бы я ни учился, преподавание велось на русском языке. Так уж сложилось.
Нет, я, естественно, хорошо знаю и белорусскую речь. Да и по-польски могу такое-этакое завернуть, иногда даже не зная точного перевода. Но родным считается не тот язык, но котором, если верить Юлиану Семёнову и радистке Кэт, кричат во время родов. Рожать, слава Богу, не всем дано. По-настоящему родным считается тот язык, на котором человек думает. А я думаю на русском. Не по-русски, что говорит о неких общих ментальных чертах нации, хотя и это, думаю, глупость, а именно на русском. И это факт, который можно скрыть от окружающих, но не от себя.
Но ведь важно не то, на каком языке человек думает, а важно то, что он думает. Человек частенько за внешними кажущимися благими делами скрывает дурные мысли и эгоистичные цели. И обществу в целом совершенно безразлично, на каком языке эти цели мыслятся. Потому что их цветовой окрас всегда серый или чёрный, и несут они в себе угрозу для всех. Как сказал когда-то Маккиавели: «Речь дана человеку для того, чтобы скрывать свои мысли». Цинично, но верно. Этот мир пропитан ложью, обманом и лицемерием. «Ярмарку тщеславия» я бы дополнил ещё и ярмаркой лицемерия. Да и вообще, этих ярмарок полно. И это могло бы быть смешно, если бы не становилось страшно, когда эти ярмарки приобретают кровавый окрас с массовым "весельем" с оружием в руках.
А люди для этой цели придумали целую науку – словоблудие. Она имеет в верхах филиал, называемый демагогией. А словоблудие пользуется большим спросом во многих сферах человеческой деятельности. В особенном фаворе словоблудие там, где присутствует политическая идеология и экономическая выгода.
В некоторых отраслях широко применяются слова-перевёртыши, заимствованные из других языков. По разным причинам и для разных целей. Вот, хотя бы, взять медицину. Нет, психиатрию и психологию лучше не трогать. Там не один чёрт ноги себе переломал, пытаясь разобраться в том, что они начали, а люди подхватили и усовершенствовали.
Вот, возьмём, например, слово «метеоризм». Можно подумать – какое красивое космическое слово! А на деле? Жуть. Так и наша жизнь – сплошной метеоризм.
Человечество постоянно пучит. Видимо, оттого, что регулярно срываемся и объедаемся разной гадостью. Иногда – локально, а иногда – массово. Так, объевшись фашистской идеологией, Германию сначала вздуло от собственной арийской гордыни, а потом на весь мир взорвало. И последствия этого взрыва были чудовищны. И несмотря на ужас и жертвы, вонь нацистского метеоризма до сих пор чувствуется в атмосфере, а есть и те, которые вдыхают эту вонь с нескрываемым наслаждением. То же самое, собственно, произошло и с социализмом.
Германию, почему-то, вообще часто пучит. Ладно, не пучит – пучило. Сначала кайзера взорвало, потом Гитлера. Дело, видимо, в том, что оба страдали национальной и личной хронической гиперрексией амбиций. Подобная болезнь губительна для любого больного и несёт в себе не только потенциальную, но и реальную угрозу для окружающих. А психологическая гиперрексия для правителя оборачивается катастрофой для всего мира.
А бывает, что пища кажется вполне здоровой и полезной, но всё равно пучит и взрывает. Кто виноват? Повар? Возможно. Наша неразборчивость в еде? Скорее всего. Так случилось в 17 году прошлого столетия в России. Внешне удобоваримый рецепт немецкого (!) кулинара привёл к массовому отравлению и трагедии не только русского народа. Скажу больше, в мире не было страшнее режима по продолжительности и массовости кровавых репрессий , чем социалистический режим Ленина-Сталина.
Это из крупных примеров социального метеоризма. А по мелочи мировой социум подвержен этой хвори постоянно. У человечества перманентное состояние метеоризма. Идеологические газы бродят по всему земному телу, потом в каком-то месте скапливаются и взрываются. Правда, в некоторых местах получается их стравить по-тихому. Точнее, удавалось. Сегодня весь мир так вспучило, что вот-вот где-то рванёт. Где точно, никто не знает. Но существует вероятность, что за взрывом последует цепная реакция. И это не может не волновать всех мыслящих, честных, не равнодушных людей, для которых их дом – Земля.
А я тоже, как и мой далёкий родственник, в некотором роде космополит. Хотя и считаю себя патриотом. Патриотом в том смысле, что люблю родные края. Где родился, вырос, живу и где, надеюсь, умру. Где родились мои родители, дедушки и бабушки. Поэтому, если быть точным, я патриот-абориген. Я не представляю себе жизнь в другой стране. Я просто таким уродился.
Но ни в коем случае не осуждаю тех, кто куда-либо выехал на ПМЖ. Любой землянин имеет право жить в любом уголке земного шара. Принимая, конечно, условия проживания принимаемой страны. Не любой, правда, имеет такую возможность. Но на возможность ещё требуется желание. «Так выпьем же за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!» У меня эмигрантских желаний не было никогда. В отличие, кстати, от моих далёких предков.
И если уж совсем начистоту, то сперматозоиды Потоцких находили подходящие яйцеклетки по всему миру, а яйцеклетки Потоцких, в свою очередь, принимали с удовольствием чужеродные сперматозоиды. Это если грубо генетически. Ведь именно этим гордятся потомки-снобы древних и знатных родов. Разве нет?
А патриотизм, как национальная черта, вещь лукавая, глупая и опасная. Он настолько тесно прижат к национализму в виде шовинизма, что отличить их бывает почти невозможно. Как сказал Генри Лоусон: «Патриотизм – причина всех бед на земле; именно патриотизм ведёт к войнам; это ложное чувство, порождённое невежеством, заставляет людей гнуть спину, умирать с голоду и проливать кровь ради покоя и удобства их никчемных господ».
Мои дедушки и бабушки родились в Польше, а умерли кто в Советском Союзе, а кто уже и в Беларуси. А прадедушки и прабабушки родились и умерли в Польше. И, естественно и вполне закономерно, считали себя поляками. Вот такая оказия. Живя на одной территории, мои предки являлись подданными Польши, Советского Союза и Беларуси. Это из последних колен. Я, кстати, тоже ещё родился в Советском Союзе. Перед самым его крушением.
Мне 35 лет. Об этом возрасте можно сказать так же, как о стакане, который то ли наполовину полон, то ли наполовину пуст. Для кого-то уже 35, для кого-то ещё 35, а для меня просто 35.
Роста я чуть выше среднего, телосложения спортивного, но не борца сумо, брюнет, но не жгучий. Из особых примет могу сообщить, что я разносторонне развит. Буквально. Как умственно, так и физически. Правда, с переменным успехом.
Если поверить, что одно полушарие мозга отвечает за логику, а второе – за творчество, то я с детства был склонен как к первому, так и ко второму. Последнему, правда, отдавая предпочтение. Однако, как первого, так и второго было у меня умеренно, но не в избытке, поэтому ни по частям, ни в целом мозг мой в гении не годился. Если, конечно, гениальность следует искать исключительно там. Как бы там ни было, я на свой мозг не в обиде, а очень даже в благодарности, что он именно такой, какой есть.
Только меня, вот, мучает один вопрос. Если, предположим, с логикой и творчеством мы разобрались, то как быть с юмором? Кто отвечает за чувство юмора, если оно, всё-таки, чувство? И как быть с остроумием? Чувство юмора есть почти у всех, но оно разное, зачастую примитивное, а вот остроумие встречается гораздо реже. Потому, видимо, и не пользуется массовым спросом?! Ведь проще посмеяться с рожицы или просто с пальца, чем вникнуть в остроумную шутку.
Говоря же о своём физическом разностороннем развитии, вынужден констатировать, что там вообще всё запутано. Пишу я правой рукой, а, например, бросаю камень или толкаю ядро левой. Гвоздь могу вколотить легко и проворно с любой руки, но сподручнее с правой. А если взять бокс, то ударная левая. С ногами та же фигня. По мячу мог ударить – будь то штрафной или угловой – любой ногой, но сильнее, всё-таки, получался удар с правой. В каратэ, когда в детстве немножко занимался, в прыжковом ударе ногой толчковой служила левая, а ударной правая. В ударе «ножницами» всё было наоборот. Одним словом – кавардак!
Но это всё увлечения детства и юности. Неизменным осталось одно – стремление к знаниям, к постижение тайного и сокровенного. Если сказать примитивно, то меня, как в том «Ералаше», интересует не столько аксиома, что две параллельные прямые не пересекаются, сколько вопрос – почему? Или, если чуть сложнее, то что является квинтэссенцией знаний? Где заключена главная мудрость жизни? В чём она?
И вот только теперь я начинаю к этому приближаться. Такое ощущение, будто раньше кто-то от этих знаний отталкивал и оттеснял, а потом, по неизвестным причинам, позволил атомам пятой стихии проникать вовнутрь. Мол, на, получай, если тебе не нравится уравновешенная жизнь законопослушного обывателя. Хлеб есть, зрелищ навалом, в семье полный ажур. Нафиг тебе это? Чего тебе неймётся?
А действительно – зачем? Если не ошибаюсь, Экклезиаст сказал, что знания усугубляют печаль?! Только знания того времени и нашего, это абсолютно разные категории. Те знания – это мудрость, поиск мудрости. Наши знания – это научно-технический прогресс плюс идеология. А вот вместе, почему-то, эти категории не совместимы. Причём, категорически! Парадокс или закономерность? Да, вы правы, это закономерный парадокс.
ГЛАВА 4
Я с женой и дочерью стационарно проживаю в Минске, в Заводском районе по улице Одесской. Ага, есть такая улица в столице. Там живут минские одесситы. Или одесские минчане?
Мы все – я, жена Женя и дочь Ника – коренные жители Минска, в отличие от наших родителей. Аборигенная минчанка только моя тёща и мать Жени Юлия Олеговна. Отец же жены, мой тесть Игорь Иванович, из Смоленска. Мой отец, Потоцкий Адам Казимирович, родом из Волковыска, а мама Аня – я её так называл, когда был совсем маленьким – из Лиды.
Вот в этом красивом городе с ещё более красивым названием я вместе со своей семьёй нахожусь в данный момент. После скоропалительного бегства из столицы. В квартире, услужливо предоставленной нам моим старшим товарищем «по перу» и, смею сказать, моим другом. Только он знает, где мы находимся. Хотя, нет. Ещё об этом знают его жена и сын. Но меня это не тревожит. Эти люди не из болтливых, умеющие хранить не только свои, но и чужие тайны.
Хотя, конечно, при желании и современных технологиях вычислить нас не так уж сложно. Вопрос, как говорится, времени и техники. Был бы. Ещё неделю назад. Но сегодня мне не страшны все спецслужбы мира. В новой трансформации мира я для них недосягаем. Под ложечкой не сосёт, руки не подрагивают и шорохи извне меня не напрягают.
Заинтриговал? Не обольщайтесь, сейчас разочарую. Я не агент иностранной разведки. Я вообще не агент. Я даже не преступник. В общечеловеческом понимании этого слова. Я не убийца, не грабитель, не насильник, не вор и не мошенник.
Однако, когда весь мир политически наэлектризован и экономически нестабилен, главным преступлением любого государства является малейшая нелояльность к пропагандируемой идеологии действующей власти. Старый, но подзабытый принцип: «Если ты не с нами, то против нас». А значит, ты террорист, экстремист, фашист и вообще ублюдок. А тут, как вы понимаете, штрафом не отделаться.
Но чтобы понимать происходящее в мире, надо понять принцип устройства этого мира. А формула его устройства чётко показана на примере индийской кастовой системы. Весь мир построен на этой системе, только в разных вариантах. Касты существовали всегда и везде, меняя лишь формы и формулировки. Будь это монархия, диктатура, республика или развитой социализм, из-за собственной лжи и лицемерия так и не доживший до коммунизма. На таких фундаментальных ингредиентах, как ложь и лицемерие, а ещё тотальное насилие, счастливое общество в целом не построишь. Только частично. Да и там счастье пропитано страхом. Так разве это счастье? Где страх, там рабство.
А подавление инакомыслия, если оно носило или носит остро политический или идеологический характер, существовало и существует в разных формах тоже всегда и везде. И главное обоснование этому – государственная безопасность. А сегодня реальность такова, что государственная безопасность стран мира напрямую угрожает безопасности самого мира. Но признать этого никто не желает. Для всех главное добиться поставленной цели. Любой ценой.
Однако, дорогие мои, давайте по порядку. А иначе я не только вас запутаю, но и запутаюсь сам. И моё повествование уподобится прыжкам по кочкам в болотистой местности. А это легко может случиться, потому что мой творческий темп подобен галопу.
По призванию, по зову души, так сказать, я литератор. Очень хотелось написать философ и мыслитель, но постеснялся. До глубокого мыслителя я ещё не дорос, а литераторов сегодня пруд пруди. Сегодня сказать «литератор», что вчера – «таксист».
Когда-то я был журналистом и работал в газете. До сих пор при воспоминании о том времени ноют душевные раны и прошибает стыд за профессию. Я без сожаления вычеркнул её из памяти.
