Гнев и Голод

Все вместе они поднялась наверх, в башню, по скрипучей винтовой лестнице. Штраух сильным ударом открыл чуть проржавевшую дверь в потолке, и все, щурясь от солнечного света, вышли на площадку, укрытую сверху от непогоды деревянной крышей. Ветер сильно ударил им в лицо.

Здесь действительно была отличная позиция для наблюдения, вся местность виднелась отсюда, как на ладони. Туман как раз рассеялся, солнце уже подкатывало к зениту, и они увидели…

– Мать вашу… – только и смог выдавить из себя гоблин.

Горная чаша, что лежала у самых ног горы, её стены, её ложбины, её закутки и углы, всё это пребывало в непрерывном хаотичном движении. Всё пространство перед городом вплоть до дальних вершин, забила собой копошащаяся зелёная масса, и длинные широкие потоки стекались к ней. Как будто всю прошлую ночь здесь шёл настоящий дождь из орков.

Два дальних наблюдательных поста на горной гряде и небольшой форт с южной стороны хребта горели на горизонте яркими маяками.

– Собственно, это всё, – спокойно подытожил Штраух, – разведчики говорят, что ночью прибудут ещё, а завтра, вероятно, они пойдут на нас в атаку. И, судя по всему, смоют отсюда к чертям собачьим.

– Я вообще не подозревал, что с гор можно столько наскрести столько этого отребья… – удивлённо заключил Вальдман.

– Никто не представлял, – честно признался комендант, – видимо, мы действительно знаем о них крайне мало. Они стоят так уже третий день, ждут, когда нас здесь соберётся побольше, чтобы хорошенько пообедать. Кстати, вы, случайно, не видели в округе никаких подкреплений?

– Да, – сообщил Грод, – целый трактир инвалидов по уму и небольшую кучку раков с мушкетами, идут от самой столицы. Им где-то полдня пути.

– Значит, зеленокожие славно повеселятся, – размышлял в слух Штраух, – кучку лошадей они уже сожрали. Что ж, я найду вам место, отправляйтесь на левый фланг, осмотритесь, поесть, как я уже говорил, у нас найдётся. И, просите мою грубость, ступайте быстрее, у меня нихрена нет времени. Доброго дня, господа.

Грод и Вальдман вышли из донжона в город в лёгком замешательстве. Их мысли беспорядочно роились в головах: с одной стороны, страх смерти, конечно, предавал стимул наплевать на эту контору и сбежать куда-нибудь на восток, к морю. С другой стороны, если ты всю жизнь охотишься, скажем, на оленей, и вдруг увидел целое стадо прямо перед твоим окном…

Хотя, судя по окружающим, выбор между смертью и горой золота мучил не только их.

– Слушай, – внезапно сказал гоблин, – если здесь столько орков, то, наверное, и…

– Да, – ответил стрелок, – и остроухие.

***

Великий народ, мудрые и красивые, сильные существа без тени надменности. Наставники и учителя для всего рода людского, ещё и мяса не едят. Даже на слух звучит как-то приятно: эльфы, идеальные персонажи для девичьих грёз.

Расскажите это всё кому-нибудь другому, особенно, остальным подвидам данной расы, жившим здесь ещё до становления Империи, и даже до появления Великих Людских Королевств.

Вот только сделать это будет довольно трудно: они все давным-давно стёрты с лица земли. Либо вырезаны, либо насильно ассимилированы, либо изгнаны в горы, на забаву оркам. Только раскопки близ гномьих гор на юге, да некоторые артефакты в северных холмах и напоминают о них. По этим крупицам можно узнать, что происходило в мире тогда, в Кровавую эпоху.

Человеку в те времена было не до того, он едва сводил концы с концами и пытался хоть как-то обустроить свой собственный дом. Гномам никогда ни до кого не было дела, они бродили в своих бесконечных тоннелях, добывали руду, копили обиды и истребляли всякую подземную дрянь, о которой люди даже не подозревали и не хотели подозревать. Только орки иногда грабили всех подряд, но это не выглядело как серьёзное вмешательство.

Так что эльфы вытворяли беззаконие и истребление из всяких на то помех и, как правило, причин.

Но, когда на равнинах образовались первые Людские Королевства, и их армии стали серьёзнее, даже оркам пришлось начать считаться с соседями. Гномы, например, отлично торговали с людьми, обучались у них механике, делились опытом в металлургии и так далее. Им приходилось это делать, ибо, честно сказать, кое-в-каких делах умишка им явно не хватало.

Те же гоблины здорово поднялись благодаря людям, музыкальная шкатулка, которой они обязаны своим небывалым до того величием, до сих пор хранится где-то в родных пещерах гоблинов, и пока любой из них скорее умрёт, чем выдаст её местоположение. А эльфы….

Эльфы настолько погрязли в убийствах своих соплеменников и клановых дрязгах, что давно уже позабыли обо всём остальном мире. И только тогда, когда им пришла в голову блажь уничтожить ещё и людей, которых они сочли лишь уродливой копией себя, они испытали на своей шкуре, как прогресс может изменять ход истории.

Завоеватели столкнулись с мощью ресурсов, силой интеллекта, а главное – неиссякаемой холодной яростью тех, кто не привык и не умел считать себя жертвой. Люди ненавидели расчётливо, искренне, мстили за каждую пролитую каплю крови и, если и бежали назад, то непременно возвращались обратно с оружием.

В конце концов, после нескольких жестоких поражений, эльфы сдались. Они думали уйти обратно, но, вместо этого проиграли с треском, окончательно, погребя под своими трупами прежнюю жизнь и, заодно, Кровавую эпоху. Адриаль потерял свой статус государства, а его народ потерял свою культуру.

Искусство, живопись, архитектура – всё это умерло, не из-за людей, просто утонуло в эльфийской крови междоусобиц, с которыми теперь было покончено.

Эльфы остались не у дел, единственное, что теперь они умели делать – это убивать. Некоторые ещё делали отличное оружие, лёгкое и острое, приятное к руке, однако теперь им приходилось закупать гномью сталь, к слову, у тех же людей. Многие кланы голодали, по привычке убивая друг друга, чтобы накормить себя, ещё тысячи эльфов погибли.

И тогда их вожди подались к людям, а молодая Империя не поспешила отвернуться от них. Дипломаты людей заключили с эльфами Хлебный Договор, по которому представители малого народа получили места в совете, а новым гражданам стали платить за их промысел, ибо у Империи всегда были враги. Адриаль окончательно превратился в провинцию, правда, сытую и весьма небедную.

Сейчас почти все её выходцы воюют за деньги, переходя отрядами от провинции к провинции близ внешних кордонов и предлагая там свои услуги. Им теперь не до высоких изысканий, а потому в их среде давно уже образовалась своя, сорняковая культура. Особые привычки, пристрастия, слова, довольно далёкие от тех, изначальных эльфийских традиций.

К примеру, по всей Империи хорошо известно, что у эльфов анатомически отсутствуют клыки. Эволюция давненько избавила их это этого атавизма из-за общего вегетарианского образа жизни, но теперь те, кто вставал на путь кровавых денег, заостряли себе зубы сами, все до единого, с помочью точильного камня или острого ножа.

У эльфов это считалось модным, во врагов вселяло ужас, и, к тому же, было более функционально в дальних походах. И, да, раньше эльфы не ели мяса, ни при каких условиях, отнекивались, как могли, но позже всё-таки приучились. Нет-нет, ни оленина, ни свинина, ни говядина, ни баранина их, конечно, по-прежнему не интересовали, они любили мясо орков.

По мнению эльфов, у него было масса достоинств. Оно долго не портилось, было неизменным на вкус, его всегда можно было, скажем, отправить домой. Некоторые эльфы, кстати, таким образом хотели показать свою независимость от людей, не особо удачно, конечно.

Из тех, кто ходил на кровавый промысел, эту картину многие видели: эльфийские воины сидят у костра и жарят, как ни странно, аппетитно пахнущие чёрные кусочки на вертеле, рассказывают друг другу разные истории в приятной компании, напиваясь, как собаки. Почему-то им нравилось, что мясо орков всегда оставалось сытным и долго, как жвачка, перекатывалось во рту.

И, поверьте, момент, когда тёмно-серый мясной сок тонкими струйками течёт вниз по бледным острым надменным подбородкам, выглядел для многих ещё хуже, чем звучал.

К слову, такое внезапное изменение в диете одного из имперских народов привело к политическим неприятностям. Оказывается, именно эльфийская охота стала одной из тех причин, по которой орки начали спускаться вниз с гор, нападая на северные поселения.

Понимая ситуацию, думая о договорах и старых пактах, людские чиновники и дипломаты предпочли об этом неловком моменте не вспоминать. Но народ…

– Не подавитесь, остроухие!

… народ помнил.

На подошедших Грода и Вальдмана уставилось сразу несколько пар глаз.

– А, – сказал один из них, – как мило, что ещё больше зверья решило заглянуть к нам в гости.

– Выбирайте выражение, ребята, – спокойно ответил Вальдман, – мы же не хотим огорчаться по пустякам.

У Вальдмана не было особых проблем с людьми, во всяком случае, не больше, чем у других людей. Имперский народ не придавал значения мелким странностям будучи окружённым странностями гораздо крупнее и агрессивнее, но нелюди верберда чувствовали, и чувствовали очень хорошо.

Кто-то относился к нему спокойно, кто-то даже с юмором, как, например, гномы или гоблины, а вот эльфы никак не хотели принимать его таким, какой он есть. Видимо, из-за того, что они считали себя лучшими воинами Империи, а вид эльфийского топора на поясе Вальдмана выводил их из равновесия. В конце концов, как-то же он его получил…

– Убирайтесь, – продолжил всё тот же эльф, – идите вниз и найдите там себе друзей.

– Ты мне лучше скажи, Мори, – улыбаясь, ответил Вальдман, – ты всё ещё хочешь получить обратно свою руку?

Это был удар, и очень больной, эльфы бережно относились к своим именам и никому не позволяли сокращать их почти до собачьих кличек. Конечно, если они могли позволить себе повлиять на этот процесс.

– Ты, грязный, волосатый… – начал было эльф, но его быстро прервали.

– Вообще не очень вежливо было с твоей стороны охотиться за мной, а потом ещё стучать на меня, мелкий ты засранец, – Вальдман обнажил зубы, – или, думаешь, я забыл тебя?

– Наглец. – протянул воин, – Я отучу тебя от манеры так разговаривать со мной.

– Да? – пальцы верберда уже сжимали горло топора, – Ну что ж, с удовольствием. Посмотрим, чего ты лишишься на этот раз.

– Яиц, например, – добавил Грод, медленно взводя арбалетный затвор.

Оставшейся рукой Морохир уже ухватился за рукоять широкого меча, стоимость которого Вальдман мысленно прикидывал в голове, как эльф постарше, одетый чуть богаче и чуть опрятнее, схватил товарища за запястье и промолвил на эльфийском.

– Довольно. Сейчас на это нет времени.

– О, боги, хоть один разумный нашёлся, – тихо шепнул гоблин ухмыляющемуся верберду.

Морохир опустил руку и сел на место, второй эльф развернулся к гостям и заговорил с ними на имперском языке.

– Итак, у нас проблема. Вот уже третью ночь подряд зеленокожие своими вылазками не дают нам спать. Прибывают всё новые и новые толпы, и все они орут, шумят, устраивают драки у костров и жутко воняют. Мне уже начинает казаться, что это похоже на более-менее организованный план.

Кто-то из сидящих у костра попытался заговорить.

– Да они же просто зверьё еба…

– Заткнитесь. – спокойно отрезал командир, – Как бы там ни было, здесь есть кое-какие укрепления. Рвы достаточно широки, колья неплохо наточены, сформировано три линии обороны. Но этих там, внизу, слишком много, так что нужно заранее спланировать отход к замку, может даже, к донжону. Мы, конечно, можем надеяться на пушку, но в такой толкучке она, скорее, раззадорит их, чем охладит.

– Простите, герр, как вас зовут? – Вальдман не мог удержаться от вежливости при виде эльфа, лишённого гордыни.

– Даэвин, к вашим услугам, – командир коротко кивнул, – Мы будем стоять на второй линии, позади драгун, за нами, как я слышал, встанут имперские мушкетёры, они прибудут к вечеру. Ещё говорят, что из столицы идёт подкрепление, но хрен они сюда доберутся за три дня. Так что вся надежда на нас.

Вальдман оглядел укрепления, оценил количество людей на них и тяжело вздохнул.

– Мило, – подытожил он.

– Вас двоих, несмотря ни на что, – тон эльфа при этих слова буквально сжигал воздух вокруг, – я буду рад видеть на нашей линии. Мне не хочется, чтобы вы остались на передовой одни.

– Мы воспользуемся вашим приглашением, герр, – стрелок отсалютовал, гоблин коротко кивнул, – Тем более, что отсюда нам будет лучше видно, куда стрелять. А с мушкетёрами стоять в одном строю как-то не с руки, уж больно чисто вокруг будет.

– Ничего, эта проблема быстро решится, – мрачно заметил командир, – особенно, когда на стенах закипит толпа. Мы немного поохотились сегодня ночью, мяса хотите?

– Не, у меня принцип, – отмахнулся Вальдман, – не есть мясо тех, кто обкладывает меня по матери на моём же языке.

– Ну, у нас есть дикий кабан, – пожал плечами Даэвин, – не далее, как вчера днём только подстрелили, ребята на левом фланге сейчас им занимаются. Лучше поесть нормально, пока не подвезли баланду из крепости.

– За кабана благодарю, – стрелок вежливо поклонился, – Освежевать, пожарить, и добротно будет, соль есть, а у Грода, поди, найдутся травы.

– Надо же, – удивился командир, – Не сырым?

– Что? – переспросил Вальдман.

– Прости, я думал, оборотни любят только сырое мясо, – уточнил Даэвин, немного краснея.

– Вервольфы любят, – смягчившись, ответил стрелок, – они считают, что это роднит их с истоками. Я лично, предпочитаю, чтобы мясо пахло специями, а не страхом.

Гости уселись перед костром рядом с командиром и налили себе пива из общего бочонка, возражать им никто не стал. Огонь немедленно принялся хвататься за подошвы их сапог, в застывших, было, на утреннем холоде жилах вновь потекла оттаявшая кровь.

– А как же во время превращений? – продолжал Даэвин беседу, – Особенно, в бою, ты, разве, можешь себя контролировать?

– Могу. – спокойно ответил Вальдман, – И все могут, уверяю тебя, только некоторые не хотят. Таких обычно, находят в канавах, разорванными на части сердобольными крестьянами, ну, ты видел, наверное.

– Интересно, – улыбнулся эльф.

– Ты…это, – гоблин поставил кружку на землю и утёр пену с губ, – если тебе интересно, спрашивай, только пива поставь.

Беседа продолжалась долго, как ни странно, она текла довольно приятно. Командир говорил вежливо, умно, высказывал очень интересные мысли, вообще, так сказать, вошёл во вкус. Прочие же заткнулись или же переговаривались на эльфийском, присматриваясь к ушам странных гостей.

Оказалось, что Даэвин ест обычное мясо и вообще многому научился у людей, несмотря на то, что сохраняет верность традициям своего народа. Он был рад общаться и учиться, пока другие эльфы куксились и жевали чёрную жвачку, как обиженные на весь свет маленькие дети.

Во время разговора Вальдман вдруг подумал, что было бы здорово вот так вот ещё денька три поотдыхать у костерка, побеседовать о жизни, попить пива под запах жарящегося жирного кабанчика. Когда позиции готовы, точнее заботливо отрыты проклинающими всё и вся солдатами, а враг там, внизу и совсем не беспокоит. Одним словом, было бы неплохо ещё немного пожить.

И не думать о том, что завтра, возможно, всем придётся умирать. Грод, Даэвин, Штраух, с натяжкой, Морохир, драгуны и солдаты, неужели, думал Вальдман, все эти приятные люди и нелюди завтра превратятся в хладные трупы? И главное, сможет ли он к этому когда-нибудь привыкнуть?

– Ну, это мы ещё посмотрим, – зло проговорил про себя стрелок, потягивая самокрутку.

– Что, прости? – переспросил его Даэвин.

Вальдман вырвался из раздумий.

– Ничего, – ответил он, – О, смотри, переворачивать пора!

***

А вечер начинался странно, вместе с ослепительно ярким закатом, в горы прибыл и изрядно потрёпанный неполный полк имперских солдат. Всё ещё бравые, но уже изрядно уставшие, вояки хотели только одного: завалиться на привал и поесть с дорожки. Однако норма выдачи еды на день была уже целиком израсходована, видимо, кто-то из орденского начальства считал, что город ждёт долговременная осада.

Вальдман уже прошёлся несколько раз по крепости, поговорил с солдатами и счёл, что здешние рыцари либо дураки-оптимисты, потому думают, что такая толпа, как внизу, не смоет их к чертям со всеми регалиями, либо дураки-трусы, потому что не хотели это признавать. В любом случае, ничего путного от них ждать не приходилось, они ели ту же пищу, что и простые пехотинцы, однако тот факт, что почти каждый из них еле-еле помещался в свои доспехи, делал демонстрацию излишней.

В общем, серую вонючую баланду с мясом, принадлежность которого не смог вычислить даже опытный нос верберда, к вечеру развозить уже закончили. Солдатики грустно скрипели зубами и почёсывали под кирасами опустевшие животы, однако, наёмников, по привычке, это не волновало. Вальдман, например, с восхищением обгладывал хрустящую кабанью ногу, немного рыча от удовольствия и пугая своих соседей.

Остальные тоже были заняты делом. В общем, атмосфера появилась как-то само собой и теплилась неповторимым уютом.

И тут случилось что-то странное, такие моменты, конечно, скрепляют людей, но напрочь портят им всё настроение. Группка солдат, что были на позиции выше, подошла неуверенной походкой, отбивая пыль грязными ботфортами, и остановилась у костра, прямо рядом с Вальдманом. Один из непрошенных гостей заявил:

– Именем Императора, мы требуем, чтобы вы поделились с нами своей пищей и питьём!

Револьвер с молниеносной скоростью сверкнул в лучах закатного солнца и уже через мгновение смотрел своей чёрной пустой глазницей прямо в лицо парламентёра.

– Кому это нам? – не поднимая головы спросил Вальдман.

В другой ситуации он даже не прекратил бы есть.

– Имперским…мушкетёрам…пожалуйста…– голос стал менее уверенным, словно то, чему учили более опытные сослуживцы быстро выветрилось из бедовой головушки.

И тут Вальдман всё-таки посмотрел в лицо говорящего и его свиты. Он с досадой убрал револьвер обратно в кобуру. В который раз ему пришлось тяжело вздохнуть.

– Хоть один из вас начал бриться? – спросил он.

Практически влажные глаза мальчишки сейчас вызывали лишь жалость, как и глаза его компании. Грод с усмешкой сплюнул на землю.

Кучка зелёных новичков в ржавых кирасах стояли сейчас перед тремя побитыми жизнью мужиками. Они чувствовали, что каждый из них наверняка вот таких вот юнцов передушили голыми руками, наверное, по полку на брата. И это если не считать целой свары эльфов, тихо сидящих у того же костра.

А потому Вальдман в итоге спросил:

– Кто вас послал? Эти?

Он указал головой на солдат на позициях выше, нарочито безразлично отвернувших голову от костра. Оттуда же, сверху, на происходящее строго и внимательно смотрел офицер, гордый и пыльный.

– Ладно, черти, – махнул рукой Вальдман, – его спрашивайте, он хозяин банкета.

Стрелок указал на Даэвина ладонью, и вся многострадальная братия воззрилась на него с самым умоляющим взглядом.

– Ладно, чего уж там, – спокойно ответил командир, – садитесь. А остальные пусть остаются на месте, им полезно поголодать.

– У нас будут проблемы…– забеспокоился паренёк.

– С кем именно, молодой человек? – выпустив струйку дыма, переспросил Грод, – Подумайте хорошенько, прежде чем ответить на этот вопрос.

Парень смекнул быстро, махнув рукой, он указал своим товарищам сесть и развернулся спиной к однополчанам, чтобы те не видели их злобные взгляды.

– Мы что, – возмутился Морохир, – всех людишек теперь сюда созовём?

Не отводя взгляд от гостей, командир схватил эльфа за воротник и с силой подтянул к себе.

– Ты сейчас сам к ним пойдёшь, просить поделиться мушкетами, – негромко сказал он ему на эльфийском.

Вдруг неожиданно для всех оживился Вальдман.

– Кстати, Грод, не сделаешь мне одолжение? – спросил он у гоблина, не прекращая жевать, – Мне так не хочется отрываться от этой прекрасной ноги, чтобы ответить тем вон господам, что послали нам гостей, а у тебя получится лучше.

Гоблин кивнул, лениво поднялся на ноги, с трудом разогнул спину и нарочито медленно, словно бы он поднимал на канате рассветное солнце, воздел перед собой в неприличном жесте кулак, увенчанный когтистым средним пальцем.

Лицо наблюдавшего за ними офицера незамедлительно покраснело и перекосилось. Ещё долго на нём царила такая гримаса, какая бывает от очень крупной горошины перца, застрявшей в изысканном в невероятно изысканном блюде. В данном случае горошина оказалась размером с пушечное ядро.

Через какое-то время, когда все успокоились и гости как следует освоились, уже перестав давиться и оглядываться по сторонам, Вальдман наконец спросил их:

– Ну, и за что же вас сюда бросили?

Парламентёр всё-таки поперхнулся своим пивом.

– Что? – переспросил он, – Для защиты завоеваний Империи, за чем же ещё?

– Ладно, – спокойно сказал Даэвин, – поставим вопрос по-другому. За что тебя сюда послали?

Здесь парень уже немного замялся, неловко поставил кружку под скрещенные ноги и опустил голову.

– Щупал купеческую дочь, – тихо протянул он.

– Ты из столицы? – сочувственно спросил Вальдман.

– Да, с Кирпичной улицы, – ответил паренёк.

– А, дочка Бориса Бродзицкого, – усмехнулся Грод, – знаем, все ребята из Южного Оствальда только о ней и говорили! Добродушная такая!

– Ага, плавали, – поддержал Вальдман, – ведомо ли дело, не знать. Думаю, о ней не знает разве что какой-нибудь орк, и то навряд ли.

– Охотно верю, – с лёгкой улыбкой подтвердил Даэвин.

Вальдман, Грод и некоторые из солдат, что были чуть опытнее, уставились на эльфа с вытянутыми лицами, эльф в ответ лишь хитро глядел в глубину костра.

– Фамилию только сейчас узнал, кстати…– продолжил он.

Вальдман развернулся к гостям с пивом, на паренька было жалко смотреть.

– Как же так?! – его голос уже начинал дрожать, – она же сказала, что я первый, что я её единственный милый!

Громовыми раскатами солдатский хохот разнёсся от костра и, словно яростный горячий суховей, пролетел над всеми позициями вплоть до стен. Затем исчез под сводами раскатистых гор, иногда отзываясь внизу короткими смешками и весёлыми слёзными вздохами.

Когда все закончили ржать, Вальдман, покачав головой, произнёс:

– Да, друг мой, не хочу тебя огорчать…

– Парень, спешу тебя разочаровать! – Грод был настроен вставить свой талер в разговор, – эта самая частая фраза во всей Империи, поверь лучше на слово!

При этих словах раскат повторился с новой силой, парень совсем опустил голову.

– А вы с ней…ну, – его конфуз отливался на лице яркой малиновой краской, -…тоже?

– Не переживай, парень, – Вальдман похлопал юного ловеласа по плечу, – у всех подобное случается. Любовь – ладно, главное – заразу не подхватить. Брось ты печалиться, лучше скажите, ребята, есть выпить у кого?

Внезапно оказалось, что салаги пришли не с пустыми руками: из их карманов, как из засады, показались склянки, пузырьки и бутылки. Заботливые матушки со всех провинций среди всех перемен сохранили старую добрую традицию: слать своим отпрыскам по гарнизонам чудесную ячменную водку.

Ей они могли делиться с товарищами или согреваться холодными ночами, перечитывая в письмах предупреждения о каком-нибудь дяде Шульце, который напился и замёрз в сугробе, написанные знакомым аккуратным тёплым почерком.

Вечер близился к концу, чинный рубиновый закат освещал довольные разгорячённые лица, поющие солдатские песенки, от которых вяли уши, а с холмов поднимался озорной ветерок. Он нёс собой интересную, очень интересную ночь.

Орки орали в сторону Каценберга разные пакости с тех пор, как бедное солнышко спряталось за горизонтом, чтобы не видеть это зрелище. Они надеялись спровоцировать заносчивых людишек на драку, но, поскольку ни один умалишённый так и не выстрелил, а те господа, что считались ветеранами, ещё и орали им что-то в ответ, зеленокожие быстро утомились и нехотя разошлись по своим делам.

Потом всю ночь ущелье пылало красным пламенем походных костров. Небо мерцало оранжевым облачным куполом, словно под ним горела в адском пламени небольшая страна. Каждый час зарево усиливалось, и кто-то уже даже начал беспокоиться о скором начале штурме.

Один гений среди костров даже предложил упреждающий удар, однако его, вместе с идеей, заперли паниковать в сортире до утра.

Но, не смотря на суматоху, драки, крики, предсмертные вопли, постоянный рёв и ругательства, раздававшийся снизу, из ущелья, обстановка, в основном, оставалась достаточно спокойной. Звуки были нецеленаправленными, хаотичными, и многие солдаты спали крепким сном, костры не гасили, чего уж там.

Ночь выдалась холодной, водка закончилась, припозднившиеся солдаты обсуждали завтрашний день, в основном, погоду. Им казалось, что во всём были свои плюсы: например, когда жарко, камни сухие, и на них драться намного легче, ведь ноги не скользят и строй держится ровно.