Тэсса на краю земли
Она была странной: словно изо всех сил пыталась вести себя мило, но иголки так и норовили показаться наружу.
– Дорогуша, – изогнувшись, чтобы даже случайно не коснуться взглядом глаз Фрэнка, Камила вдруг ни с того ни с сего положила свою ладонь на ладонь Холли, – а что надо сделать, чтобы ты нарисовал мой портрет?
И она кокетливо улыбнулась.
– Стать моллюском, – не задумавшись, ответил Холли и вскочил, вырвав свою руку, а потом, явно увлеченный идеями внутри своей головы, проворно сбежал с кухни.
– Нам пора в управление, – Тэсса дернула Фанни за бантик в волосах, – Камила, мой дом в твоем распоряжении. Если заскучаешь, можешь подмести пол в гостиной.
– Постой-ка, – Камила схватила ее за локоть, – в интернете пишут, что Холли Лонгли отказался от секса. Это так?
– Ага! – торжествующе воскликнула Фанни. – Вот что ты задумала! Нацелилась на нашего блаженного художника? Так вот знай: мы его тебе ни за что не отдадим!
И она показала Камиле кукиш.
Поскольку руки у Фанни были крупными, то кукиш получился весьма внушительным.
– Фу, – Камила торопливо отвернулась, брезгливо морщась, – какая же ты, Фанни, вульгарная.
– Зато у меня будет красивая грудь.
– Ох, милочка, – фыркнула Камила язвительно, – если бы счастье зависело от такой ерунды, этот мир был бы куда проще. А вот представь, что ничего потом не изменится. Ты выйдешь из клиники, а весь мир останется прежним, и ты останешься прежней.
– Что за глупости ты говоришь, – возмутилась Фанни, но в ее голосе не прозвучало обычной уверенности. – Я изменюсь. А разве это не самое главное?
– И ты думаешь, что Кенни тебя сразу полюбит, да? Из-за новых сисек? – усмехнулась Камила.
Фанни побледнела, пошатнувшись. Если бы она не сорвалась вчера, то обязательно сорвалась бы в это мгновение.
– Что за поганый язык, – неожиданно для всех заговорил Фрэнк, который до этого мгновения угрюмо пил кофе, – в тюрьме эта дамочка ни за что бы не выжила.
– Мой мальчик, – и Камила вдруг впервые посмотрела прямо на него, – ты даже представить себе не можешь тот ад, через который я способна пройти.
И Фрэнк – Тэсса глазам не поверила – первым отвел взгляд.
В управлении надрывался стационарный телефон.
Пока Фанни открывала все окна, впуская свежий морской воздух, Тэсса неохотно взяла трубку.
На ее памяти ни разу еще этот телефон не звонил по хорошему поводу.
– Администрация Нью-Ньюлина? – раздался вежливый женский голос.
– Угу.
– Вас беспокоит секретарь мистера Лонгли. Меня зовут Мэри. С кем я говорю?
– С мэром Нью-Ньюлина Тэссой Тарлтон.
– Мэром? – скептически переспросила Мэри. – Не важно. Я не могу связаться с мистером Лонгли, он не выходит в Сеть. Это начинает вызывать беспокойство.
– Ну. – Тэсса прислушалась: где-то под потолком назойливо жужжал комар. Щелк! И с едва слышным хлопком он перестал существовать. Фрэнк, защитник моллюсков, мог бы ее осудить сейчас? – Мистер Лонгли жив и здоров.
– Я не понимаю, – сказала Мэри, – что это за деревня у вас такая. Я отправила три контейнера с вещами мистера Лонгли, но никто из водителей не смог найти дорогу в Нью-Ньюлин.
– Удивительное происшествие, – глубокомысленно произнесла Тэсса. – Просто удивительное!
– Мистер Лонгли спит только на чистом шелке и укрывается одеялом из льна. Ему требуются ортопедический матрас и подушка определенной формы. По утрам он принимает смузи из пяти трав и трех овощей. Когда у него пропадает вдохновение, то требуется особый массаж головы. Как мистер Лонгли обходится без личного мастера по маникюру и кто ему читает сонеты Шекспира на ночь?
– Понятия не имею, – честно ответила Тэсса. – Мистер Лонгли объел всю клубнику с грядок невыносимой Бренды, спит на обычном хлопке, его автомобиль захватили пикси, а что касается сонетов… Возможно, их читает наш призрак, который живет на чердаке. Перезвоните мне завтра, я уточню для вас эту информацию.
– Что за глупые шутки, – холодно произнесла Мэри. – Надеюсь, в доме, где проживает мистер Лонгли, достаточно просторное джакузи?
– О да, – глядя на лазурное море за окном, согласилась Тэсса, – просто огромное.
– Как я могу переслать французское розовое шампанское, которое мистер Лонгли пьет по утрам вместо кофе?
– Шампанское? – заинтересовалась Тэсса.
– С нотками малины и красных фруктов.
Губы у Тэссы моментально пересохли.
Она представила запотевшее от льда ведерко, тонкие фужеры, нежный вкус волшебного сыра, который делает Бренда, и ее будто окутал аромат клубники.
– Оставьте на аэродроме Лендс-Энд, – быстро сказала она. – Заверяю вас, что все будет доставлено по назначению. И еще мистер Лонгли недавно жаловался, что очень соскучился по трюфелям!
Повесив трубку, хотя Мэри что-то еще говорила, Тэсса повернулась к Фанни.
– Так, – сказала она, выдергивая телефонный штепсель из вилки, – а теперь объясни мне, что у вас происходит с малышом Кенни.
– Ничего, – торопливо ответила Фанни. – А что может происходить? Я недоразумение! Женщина с лицом дерева, да еще и вою! А Кенни… у него роман с Мэри Лу!
– Так вот почему он бродит под окнами и подглядывает за тем, как ты обнимаешься с Холли Лонгли.
– Правда? – засияв глазами, воскликнула Фанни. – Он правда так делает?
– Послушай меня, – сказала Тэсса, – у меня, конечно, отношения были так давно, что я уже и забыла тех, кого любила или вроде того. Но почему бы тебе не отправиться к Кенни и не выложить все как на духу?
– И напугать его до смерти? Да ни за что! – ужаснулась Фанни.
Дверь распахнулась, и вошли пухленькие Милны. Их уши пушисто кудрявились.
Просто ходячий календарь Нью-Ньюлина.
– Не подумайте, что я жалуюсь, – решительно заговорила Дебора, – но я жалуюсь! Этот ваш знаменитый художник забрал у нас картину якобы на реставрацию, но так и не вернул ее! Что будет, если он ее сопрет?
– Сопрет – сядет в тюрьму, – заверила ее Тэсса.
– Но что он с ней делает так долго?
Как объяснить, что Холли вчера был очарован рассохшимся деревом, а сегодня его захватили страдающие моллюски?
– Работает над ней с утра до вечера. Глаз не смыкает. Ночей не спит. Даже похудел от усердия, – бодро соврала Тэсса.
– Ах вот как, – удовлетворенно заулыбалась Дебора. – Значит, картина станет еще лучше и дороже?
Когда-нибудь непременно. Когда Холли извлечет ее из оберточной бумаги, например.
Как можно быть таким непоседливым? Он же мчался сюда ради картины Милнов, а теперь и близко к ней не подходит.
– И пора что-то делать с Кевином, – заявил Билли Милн, – он прозрачный со вчерашнего дня. Я заглянул с утра в магазин за табаком и смею вас заверить, что продавец-невидимка сбивает с толку!
– Фанни с этим разберется.
– Да? – Фанни взволнованно вскочила на ноги, снова села, а потом опять вскочила.
– Ну мы же не можем оставить Кенни в таком состоянии на веки вечные, – заметила Тэсса. – Билли, это неудобно.
– Жаль, что невидимость не заразна, – вздохнула Фанни. – Иногда я очень завидую Кенни.
– Все мы иногда завидуем Кенни, – кивнула Дебора и невольно коснулась своих мохнатых ушек.
* * *Секретарь Мэри дозвонилась до администрации Нью-Ньюлина, попивая французское шампанское с нотками малины и красных фруктов.
Странная женщина, представившаяся мэром, несла какую-то чушь, будто бы Холли Лонгли спал на обычном хлопке и лопал клубнику с грядок. Еще там было что-то про пикси и призраков, возможно, шеф наконец-то обрел общину таких же эксцентричных фантазеров, как и он сам.
Как бы то ни было, пусть сами с ним теперь и мучаются. Мэри и без того ужасно занята – она только что подписала проект центра современного искусства Холли Лонгли и не собиралась на этом останавливаться.
Глава 19
Фанни понадобилось не менее десяти минут, чтобы решиться войти в магазинчик «У Кенни». Она понимала, что торчит посреди улицы как дурочка и ее долговязая фигура вызывает любопытство у соседей.
Камила наверняка и вовсе прилипла к окну, чтобы ничего не упустить.
Но Фанни все равно никак не могла заставить себя шагнуть вперед.
Она чувствовала себя жалкой, неуверенной, глупой.
Что ей сказать Кевину? И что получится услышать в ответ?
Никогда прежде Фанни не доводилось кому-то навязываться, и теперь она очень боялась оказаться прилипалой.
Но ведь она всего лишь спросит, почему Кевин прозрачный со вчерашнего дня. Просто по-дружески.
И ни за что не будет говорить про Мэри Лу.
Решительно расправив широкие плечи, Фанни поправила прическу и двинулась вперед.
Звякнул колокольчик над головой.
Магазинчик был небольшим, и прилавок начинался почти сразу у порога. Только и оставалось немного места на кофейный столик у окна и пару кресел.
Прилавок был той самой границей, которую посетителям пересекать строжайше запрещалось. Там, в глубинах помещения, прятались разные чудеса – по крайней мере, Фанни всегда так казалось.
Крутая лестница на второй этаж, в жилище Кевина, скрывалась за полками с коробками, и Фанни многое бы отдала, чтобы однажды подняться по ней.
– Кенни? – крикнула она. – Милый, ты здесь?
– Да-да, прямо за прилавком, – очень близко ответил он.
Фанни вздрогнула: прежде ей не доводилось видеть, чтобы Кевин становился абсолютно прозрачным. Обычно он всего лишь просвечивал.
– Ого, – воскликнула она потрясенно, – ты вышел на новый уровень!
– Ты что-то хотела, Фанни? – тусклым голосом спросил Кевин. – У тебя, наверное, закончилась мука, ты давно ее не покупала.
– Да-да, мука, – растерянно отозвалась она. – Именно за ней я и пришла.
Послышался звук легких шагов, и пакет с мукой буквально из ниоткуда вдруг шлепнулся на прилавок. Все, к чему прикасался Кенни в таком состоянии, становилось невидимым тоже.
Фанни вытаращила глаза, а потом расхохоталась.
– Ты ведь мог бы, – воскликнула она, – снимать ролики для Ютуба!
– Мука, – сухо напомнил Кевин. Фанни не удержалась и вслепую попыталась поймать прозрачную руку, но у нее не получилось.
– Ну что за глупости, – осуждающе сказал Кевин.
– Ладно, – мужественно проговорила Фанни, сразу почувствовав себя отвергнутой, – спасибо за муку. Я пошла.
– Конечно-конечно. У Тэссы теперь столуется много людей, вам нужно больше еды.
– И не говори, – подхватила Фанни: желание пожаловаться на жизнь тут же пересилило в ней обиду. – Этот Фрэнк меня пугает! Я думаю, что у Тэссы посттравматическое расстройство. Она привыкла иметь дело с монстрами, вот в чем все дело! Иначе как можно было выбрать этого уголовника? У него лицо маньяка-убийцы.
– Конечно, – странным голосом поддакнул Кевин, – Холли Лонгли куда милее.
– О! Ты же еще не знаешь главную сплетню дня: Камила нацелилась на нашего чокнутого художника. А ведь всем известно, что он совершенно отказался от секса! Но нет, наша мисс злюка полностью уверена, что он падет перед ее чарами! Понятия не имею, как она собирается его соблазнять, – от нее же веет арктическим холодом.
– Отказался от секса? – Голос Кевина дрогнул. – Совсем?
– Ну да, – беззаботно согласилась Фанни. – Он же чокнутый.
– Тогда зачем ты его так страстно обнимала?
И тут Фанни обрадовалась, что не может его видеть. Было странно, конечно, разговаривать с человеком, который вроде как есть, а вроде как и нет его, но так было гораздо легче. Как будто вы общаетесь по телефону.
– Что ты делал под моими окнами, Кенни? – тихо спросила она, и тут ее руки что-то коснулось. Легкое тепло от кончиков пальцев.
– Сам не знаю, – так же тихо ответил Кевин, – просто я испугался за тебя. С чего это тебе понадобилось выть, Фанни?
Это был тот самый вопрос, ответ на который так многое значил.
Тэсса велела быть честной, напомнила себе Фанни.
А Тэсса ведь мэр и шериф Нью-Ньюлина.
Ее надо слушаться.
– Мэри Лу призналась тебе в любви. Вот что меня расстроило, – выпалила Фанни и притихла, ожидая реакции.
– И что с того? – с неожиданным спокойствием уточнил Кевин. – Это же вовсе не значит, что я люблю ее тоже.
– Не значит? – ликуя, переспросила Фанни. – Но ведь Мэри Лу так добра и так красива! Каким сухарем надо быть, чтобы не ответить ей взаимностью? Да ты просто балбес!
– Подожди минутку, – быстро сказал Кевин, и его шаги сначала унеслись прочь, а спустя несколько минут снова приблизились.
Фанни за это короткое время успела несколько раз умереть и воскреснуть.
Куда он убежал?
Зачем?
Что это значит?
– Вот, – с запинкой произнес Кевин, и на прилавке появилась маленькая коробочка. Такие бывают в ювелирных магазинах. – Это просто безделушка, я тебе давно купил. Только никак не осмеливался отдать.
– Мне? – поразилась Фанни и открыла коробочку.
Там сверкали сережки – длинные и яркие, и они самым волшебным образом подходили характеру Фанни. А потом все размылось, а на изумруды упала слеза.
– Кенни, – пролепетала Фанни, – мне очень-очень надо тебя обнять.
У Тэссы болело все, и она видела только растресканный кафель, заляпанный кровью. Кто-то крепко удерживал ее за руки и за плечи, и она четко ощущала, как к ее шее прикасается холодное лезвие.
– Малыш Фрэнки, – тот, кто говорил, неприятно и явно издевательски растягивал слова, перекатывал их на языке, как жвачку, – почему же ты такой глупый? Ведь я говорил тебе – не сметь поднимать на меня свои глаза. Говорил тебе – смотреть только в пол. Тебе следует извиниться, малыш Фрэнки. Как следует извиниться. На коленях, малыш.
Кто-то сильно дернул Тэссу, лезвие вошло глубже, и холодная расчетливая злость разгулялась в голове. Ненависть превращалась в четкость мышления, а страх – в желание действовать.
Это была реакция обученного бойца, не привыкшего сдаваться.
Тэсса вслушивалась в дыхание противников, предугадывая их движения, выжидая ошибки и выискивая слабости.
И она дождалась.
Тело действовало словно само по себе, не тратя времени на раздумья. Привычная работа, бойня, месиво.
А потом Тэсса проснулась. Резко села в кровати, лицо заливал пот – а казалось, что кровь.
В небольшой гостевой комнатке пансионата кондиционер работал на полную. Прохладный воздух вызывал озноб. Клацнув зубами, она медленно повернулась к лежавшему рядом Фрэнку.
Он замер на простынях, обнаженный, сильный, большой. И в глазах его плескался ужас.
– Я видел, – хрипло сказал он, – мертвую девочку, и что-то чудовищное… склизкое…
– Вот черт, – перебила его Тэсса. – Мы обменялись кошмарами.
Она вскочила на ноги, закружила по комнате, отыскивая свои вещи.
– Что значит – обменялись кошмарами? – хмуро переспросил Фрэнк. – Ты видела мои?
– О да, – Тэсса натянула майку. – И вот что я тебе скажу: твои воспоминания – просто сахарная вата по сравнению с тем, что мог увидеть ты. И я не допущу, чтобы это повторилось снова.
– Да уж, – Фрэнка передернуло. – Второй раз такого аттракциона я могу и не пережить. Это же можно спятить, если каждую ночь любоваться на такие картинки.
– Кто знает, – вздохнула Тэсса, – может, я уже давно спятила.
И она вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
Не нужно было оставаться рядом с Фрэнком на всю ночь.
У нее же есть спальня, разрисованная чудесными рисунками Холли.
Вот там и следует спать, раз совсем не спать не получается.
Но кто мог знать, что их с Фрэнком кошмары вырвутся наружу и перепутаются?
А ведь Тэсса и сама не смогла к ним привыкнуть, несмотря на всю свою подготовку.
Влажный ночной воздух окутал ее с головой, когда она вышла на улицу.
Было около трех часов, но рассвет еще не касался неба своими первыми проблесками. И только крупные яркие звезды, каких никогда не бывает в больших городах, освещали Нью-Ньюлин.
Тэсса заглянула на кладбище и увидела Веронику Смит, которая громко ругала своего мертвого мужа Малкольма за измену, которую он совершил много лет назад, еще при жизни.
Эта женщина так страстно ненавидела покойника, что не оставляла его в покое даже на том свете и каждое утро оставляла гнить на солнечном свету.
Это ли не любовь?
И хоть Тэсса часто злилась на Веронику за то, что та не отправляла Малкольма обратно под землю, сейчас она не стала делать ей замечаний.
Молча покинув кладбище, Тэсса пошла по тихим улочкам деревни. Окна во всех домах были темными, но ей не нужен был свет, чтобы не спотыкаться.
Миновав собственный дом на скале, она достигла коттеджа невыносимой Бренды и остановилась возле ее забора, густо увитого плетистыми ароматными розами.
Тэсса стояла, не столько прислушиваясь к звукам внутри, сколько убеждаясь, что здесь пахнет безопасностью.
Жасмин была еще просто младенцем и, возможно, навсегда останется обычным человеком, но всякое ведь случается.
Вот и этой ночью Тэсса неожиданно потеряла мимолетного любовника, и это было немного обидно.
Вряд ли Фрэнк захочет ее снова, что, может быть, и к лучшему.
Тэссе не стоит забывать о том, что она здесь для реабилитации, а не для простых человеческих радостей.
Все к лучшему, сказала себе Тэсса и двинулась было дальше, когда некое неуловимое чувство подсказало ей, что она не одна бродит в темноте по деревне.
– Джон? – негромко позвала она. – Вы-то что забыли под забором Бренды?
Кусты дикой спиреи раздвинулись, и старик шагнул вперед.
– Кто знает, на какие злодейства способна эта женщина под покровом тьмы, – проворчал он.
– Сторожите, значит, младенца, Джон? – усмехнулась Тэсса и подумала, сколько же в этих двух стариках никому не нужной любви. Они просто наполнены ею до краев, а вот сама Тэсса давно пуста.
Существует теория, по которой в инквизиторы годились только те, кто не способен к настоящим привязанностям. Это один из критериев отбора.
– У нас с Джейн было двое детей, – вдруг сказал Джон, – и ни один из них не дожил до полугода. Младенцы очень хрупкие, знаете об этом?
– Да, – отрешенно согласилась Тэсса, отчетливо представляя себе, что именно увидел этой ночью во сне Фрэнк. – Хрупкие. Но Бренда позаботится о Жасмин. Ступайте в постель, Джон, я вам обещаю, что скоро вам будет совсем не до сна.
– Вы стали провидицей, как наша Кимберли Вайон? – скрипуче засмеялся Джон.
– Вас ждет большой и прекрасный сюрприз, Джон Хиченс, – на манер чревовещателя заверила его Тэсса. – Но если вы еще раз назовете Фанни чудовищем, я голыми руками вырву ваши морщинистые яйца. Если хотите знать, она куда больше женщина, чем я.
– Даже я больше женщина, чем вы, – ехидно заметил Джон, ничуть не испугавшись, и пошел в сторону своего дома.
Тэсса только хмыкнула.
Прогулявшись до дома Камилы, она прикоснулась к невысокому штакетнику, за которым простиралась голая ровная лужайка.
Камила тревожила Тэссу – было в ней что-то тайное, скрытое. Инстинкты молчали, не сканировали никакого зла. Эта тревога принадлежала не инквизитору, но человеку.
Развернувшись, Тэсса отправилась к морю, взобравшись по невысоким скалам. Нью-Ньюлин спал спокойно, и лишь Сэммуэль Вуттон уходил на утреннюю рыбалку, и фонарь на его лодке был похож на блуждающую в небе звезду.
Звезду, которая в кромешной темноте светила каждому жителю деревни, указывая путь.
Тэсса раскинула руки, желая обнять эту минуту, в которой было так много от бесконечности, и тут позади нее послышалось сдавленное ругательство.
– Холли Лонгли, – расслабленно протянула она, не оглядываясь, – почему ты лазаешь по скалам, как горная коза?
– Ловлю рассвет, – ответил тот и завозился, устанавливая этюдник. Мельтешил фонарик.
– Твоя секретарша тебя потеряла.
– Мэри? – рассеянно отозвался Холли. – О, я уверен, что она прекрасно со всем справляется. Эта женщина способна, не моргнув глазом, пережить апокалипсис. Она привыкла к моим отсутствиям.
– Мне интересно, – Тэсса опустилась на пологий камень и повернулась к Холли, который преспокойно раскладывал кисти и выглядел вполне довольным жизнью. – У тебя нет своего дома, ты постоянно гостишь у друзей и знакомых. И что? Мэри повсюду следует за тобой с сундуком постельного белья, которое ты любишь, и миксером для специального смузи?
– Ну, на самом деле за мной обычно следует целая армия прислуги, – без всякого хвастовства отозвался Холли. – Я ненавижу оставаться в одиночестве, но при этом совершенно не желаю заводить семью. Этой ночью я проснулся оттого, что в доме, кроме меня и призрака на чердаке, больше никого не было.
– Мне следует защищать тебя от чудовищ под кроватью? – серьезно спросила Тэсса.
– Нет-нет, я не боюсь ничего такого, – замотал головой Холли. – Просто не люблю оставаться один. Все сразу становится как будто бессмысленным.
– Ах, ты избалованный принц, нуждающийся в свите, – улыбнулась Тэсса, и в ней не было в этот момент ни насмешки, ни ехидства. Наверное, что-то похожее на нежность.
– Возможно, нам нужно восхвалять тебя по несколько раз в день? Ты только скажи. О великий Холли Лонгли, о восхитительный Холли Лонгли!
Он засмеялся, запрокинув голову, и первые проблески зари окрасили его в светло-розовый цвет.
От него будто исходило некое сияние. Радость, которая притягивала к себе.
И Тэсса потянулась вперед, встала, положила обе ладони на его спину, словно пытаясь напитаться энергией. Холли не удивился и не отодвинулся, он жадно рисовал, перенося на полотно только цвет, но не фактуру.
Тэсса уже знала, что, когда его накрывало творческой волной, не было никакого смысла с ним разговаривать. И она просто молчала, впитывая ладонями его тепло, ловя губами ветер и наслаждаясь рассветом.
Фанни пришла в управление только ближе к обеду. И светилась при этом, как рождественская елка.
– Ого! – воскликнула Тэсса и отложила в сторону книжку, которую читала. – Ого-го. Ну-ка, посмотри мне в глаза, детка.
– Знаешь, что я тебе скажу, – торжествующе провозгласила Фанни, виляя бедрами, как похотливая манекенщица. Она прошлась туда-сюда по конторе, сотворила какой-то невообразимый пируэт, а потом рухнула на старенький диван, задрав ноги на его спинку. – Я больше не одинокая женщина. У меня есть парень.
– Да это, наверное, отшельник Эрл Дауни! – весело ответила Тэсса.
– Холодно, дорогуша, холодно.
– Неужели сварливый Джон Хиченс?
– Фу, Тэсса! – возмущенно закричала Фанни.
– Значит, Кенни перестал быть прозрачным? – сдалась Тэсса, с удовольствием разглядывая счастливую Фанни.
– Ну, к утру он обрел некую видимость, – Фанни зарделась. – Не подумай ничего такого! Мы просто разговаривали! Оказывается, я ему уже давно нравилась, можешь себе представить?
– Запросто. Если честно, мне сложнее представить себе человека, которому бы ты не нравилась.
– Ох, Тэсса, – Фанни восторженно расхохоталась, – да ведь Кенни первый мужчина в этом мире, который признался мне в симпатии. Мне даже в школе валентинок не дарили!
– Мир полон глупых людей, – заметила Тэсса, – хорошо хоть, в Нью-Ньюлине все сплошные умники.
У нее завибрировал мобильник – звонила суперинтендант Алисия Холт.
– Констебль Тарлтон?
– Шериф Тарлтон, – бодро гаркнула Тэсса.
– Не важно. Встреть меня на развилке у трассы. Ваша чертова деревня снова не пускает меня, – раздраженно велела Алисия.
– Это то, о чем я думаю? – Тэсса вскочила, расцеловала Фанни и поспешила к ржавому пикапу Фрэнка, который так и стоял между кладбищем и пансионатом. Ей было лень спускаться в гараж за своей машиной.
– Ты куда? – крикнула ей вслед Фанни.
Но Тэсса только рукой на нее махнула.
Сердитая Алисия мерила шагами проселочную дорогу, у служебного автомобиля были распахнуты все двери.
– Клянусь, у Нью-Ньюлина ко мне какие-то личные счеты, – яростно принялась ругаться Алисия. – Который раз это повторяется? Вот дорога – езжай по ней прямо, и все. Но каждый раз я упираюсь в тупик. Мне это надоело! Я расставлю повсюду указатели!
– Ну-ну, – Тэсса выпрыгнула из машины и протянула ей руку. – Незачем так нервничать.
– Где ты откопала это ржавое корыто? – изумилась Алисия.
Вспомнив о Фрэнке, Тэсса на мгновение помрачнела, а потом тряхнула головой.
Нельзя желать слишком многого.
– Да так, – ответила она уклончиво и заглянула в полицейский автомобиль. В детском кресле спал маленький мальчик – да такой безобразный, что даже Тэсса удивилась. У него было лицо печального старичка, сморщенное и непропорциональное.
– Артур Джеркинс, – представила его Алисия, – ребенок, который двигает предметы взглядом и от которого отказались его родители. Понятия не имею, как вы с этим справитесь.
– Даже не переживай об этом, – хмыкнула Тэсса, осторожно отстегивая детское кресло, чтобы перенести его в пикап. – Нью-Ньюлин так просто не напугать.