А за его спиной разворачивалось настоящее побоище. Маги уже опутали проклятие сложной сетью различных щитов и, постепенно стягивая ее у самой спины пациента кольцом, тянули прочь. Но магическая система, ощутив потерю устойчивой опоры и источника тепла, упорно стремилась отвоевать потерянные позиции. Нужно было оторвать ее так, чтобы не добавить ни капли энергии.
– Давай приманку, – скомандовал Звен, и в руках Брэна возник светлый шар размером с человеческую голову, даже издали выглядевший горячим. – Ближе!
Шар подплыл почти вплотную к стиснутому в щитах пузырю бледной, натянутой до полупрозрачности, кожи, и в тот же миг в щитах появилась круглая прореха, словно оконце открылось.
– Отрывай! – повелительно рявкнул Варгус.
Даже Дилли не сразу поняла, что это было командой вовсе не для Эршеля. Вернее, не для него одного. Маги вмиг напряглись; заискрили, сталкиваясь, разноцветные потоки магии; отчаянно замычал король, прикусив какую-то деревяшку… И вдруг смолк, покачнулся, безжизненно свесив голову, и Дилли тотчас оказалась рядом с ним, вцепилась в ворот располосованной на спине рубахи, притянула к себе, прибавляя рукам силы.
– Еще! Еще! – рычал Звен, и все четверо магов, оставив короля заботам ведуньи, удвоили усилия, словно не замечая, как все жарче становится в комнате и все сильнее пахнет грозой.
Стиснутый сетью нарост, уже вытянувшийся, как верблюжий горб, и заметно истончившийся у основания, вдруг потянулся, как живой, к маняще пылающему шару. Щиты мгновенно разошлись на его самой выступающей части и соскользнули вниз, к телу короля, все сильнее стягивая сужающуюся перемычку, как стягивает винодел горло бурдюка.
– Ап! – прозвучал короткий приказ, и Варгус чиркнул по натянутой, будто барабан, коже магическим лезвием.
В комнате остро пахнуло болотом, и тут же в большую салатницу плюхнулось что-то тяжелое и мокрое. Дилли крепко зажмурилась, не желая потом несколько лет видеть во снах этот кошмар.
Коротко всхлипнула у плеча старшей сестры Лита, и Леар тотчас обнял сестренку, прижал к себе, пряча на груди ее залитое слезами лицо и приговаривая какие-то утешения. Совсем как в далеком детстве, когда спасал маленького Чижика от злой крапивы и нахальных кур, вырывающих пирожки из детских ручек.
– Накрой щитом! Отставь в сторонку! – Команды сыпались, как горох из дырявого мешка. – Отрезай, я почищу… Варгус, сюда!
Воздух в комнате посвежел, потянуло ароматом луговых цветов, видимо, кто-то из магистров позаботился, и Дилли заставила себя открыть глаза. Чижика рядом уже не было, остался только Леарон, но, оглянувшись, ведунья обнаружила сестру в совершенно неожиданном месте. Лита сидела на скамье, а рядом, откинувшись на стену, замер с закрытыми глазами Ланс.
Младшая ведунья задумчиво водила по его лицу пальчиком, явно забыв, что за ней может наблюдать целая компания людей, еще недавно бывших ведуньям не только чужими, но почти врагами. Однако никто в ту сторону не смотрел, наоборот, старались даже голову не поворачивать.
– Что с ним? – спросила Дилли у мужа, но ответил ей Варгус:
– Погибая, любое спонтанное образование обычно испускает всю накопленную грязную или злую ментальную энергию. Примерно такую, какая его и породила. И ее лучше не использовать, а собрать в щит и оставить очищаться естественным способом. Но тут очень тесно, мы решили не рисковать. Ланс собрал ее в сферу и забросил подальше в море, а это очень затратное заклинание. Теперь ему нужно выспаться и хорошо позавтракать.
– И всем нам тоже, – буркнул Брэн.
– Согласен, – заявил Гард, подходя к жене, и кивнул на короля: – Ему тоже необходимо отдохнуть, может, устроить в соседней комнате?
– Нет, – резковато ответила Дилли. – Я ему пообещала, что он увидит свое проклятие. Где оно?
– Вон, – кивнул Звен, испытующе рассматривая ведунью, словно впервые видел. – И тебе не жаль его будить?
– А тебе обязательно меня проверять? – вздохнула ведунья. – Лучше поторопись. Я тоже устала, еще и силу себе добавляла, чтобы его удержать.
– Прости, – маг, похоже, раскаивался всерьез, – просто хочется знать, насколько мы совпадаем во мнениях.
Варгус поднес к носу Эршеля какой-то флакончик, резко запахло нашатырем, и король, отбиваясь, замахал руками:
– Убери эту гадость!
Распахнул глаза, огляделся, остановив взор на державшей его за ворот Дилли, и, словно забыв про нее, уставился в зеркало.
– А где… – зашипел встревоженно, рассмотрев свою забинтованную спину.
– В тазике, вон у окна, – устало сообщила ведунья. – Сам дойдешь?
– Я помогу, – перехватил короля Леар. – Спасибо, Анди.
– А по уху? – вдруг по-мальчишечьи задиристо осведомилась она.
– Не нужно, исправлюсь, – засмеялся он обезоруживающе и потянул короля на себя, помогая подняться со стула.
– Вы росли вместе? – отстраненно заметил его величество и пошаркал к окну, недоверчиво дергая плечом, как будто ожидая, что на спину снова обрушится привычная тяжесть.
Подошел к вазе, рассмотрел накрытый щитом некрасивый клубок грязно-желтых нитей, плавающих в окрашенной королевской кровью жидкости.
– А можно открыть?
– Не стоит, – тихо предупредил секретарь. – Оно нехорошо пахнет. И оно не живое…
– Это просто обиталище для проклятия, результат варварских шаманских ритуалов, – устало потер переносицу Звен. – Чуда не случилось. А вам нужно отдохнуть, ваше величество, у вас теперь вся спина в шрамах.
Двенадцатое светозарня
Королевский форт «Скальный»
Гард
Многолетняя привычка спать и есть не когда захочется, а когда появляется возможность, иногда наверстывая упущенное, иногда впрок, в этот раз сослужила Тровенгу не лучшую службу. Он проснулся только к обеду и, обнаружив исчезновение жены, первым делом потрогал постель. Обычай, заведенный Гардом недавно и грозящий перерасти в самую упорную привычку. И огорченно вздохнул. Место рядом с ним успело остыть так основательно, словно еще недавно здесь не спала женщина, так неожиданно ставшая для него самой нужной и родной.
Торопливо умывшись и накинув обыденную одежду, Гард вышел в прилегающую к спальне гостиную и замер, рассматривая расположившуюся за обеденным столом компанию. Однако, к его смутному разочарованию, никакой еды перед сидящими не было. Его жена, Лита и Леарон стремительно передвигали по не покрытой скатертью столешнице какие-то мелкие предметы. Заинтригованный их действиями, регент подошел ближе и усмехнулся, обнаружив, что они просто играют. Тонкие квадратные пластинки мореного дуба с выгравированными изображениями мелькали с такой скоростью, что ему не удавалось рассмотреть ни одной картинки, а игроки умудрялись меняться, не путаясь в очередности и одновременно составляя перед собой единую табличку.
– Доброе утро, – с улыбкой оглянулась его любимая. – Мы сейчас закончим.
И действительно, через несколько мгновений Чижик, издав победный клич, подняла перед собой руки, показывая, что у нее не осталось ни одной пластинки.
– Доброе утро, зять! – закричала она весело. – Можешь меня поздравить! Я обыграла этих монстров.
– Я давно не тренировалась, – с доброй усмешкой смотрела на нее Дилли, – но даже не ожидала, что у Леара найдутся пикты.
– Купил случайно в лавке антиквара, – с легким смущением признался бастард, приветственно кивнув Тровенгу. – Вспомнил, как мы дома вечерами играли…
– Теперь всю дорогу будем играть, – уверенно пообещала Дилли.
– Какую дорогу? – внешне небрежно осведомился Тровенг, наблюдая, как ловко и уверенно эти трое складывают в шкатулку пикты, накрывают стол скатертью и начинают переносить на него из дубового, потемневшего от времени буфета тарелки с едой.
– В Эсмирт, – остановившись напротив него, тихо произнесла Дилли.
Тровенг смотрел на жену молча, уже понимая, что поступить иначе она просто не могла. Вот если бы Эршель был один, Дилли, возможно, не пожелала бы ему помогать, но оставить Леарона она просто не сможет. Досадно лишь, что жена не сочла нужным посоветоваться с ним.
– Гард… – шагнув ближе, почти вплотную, тревожно заглянула ему в глаза ведунья, – если тебе это не нравится, мы вернемся домой. Лита и сама справится, но Ланс и Брэн все равно поедут с ней.
– Я проспал все новости, – полуутвердительно буркнул регент, чувствуя, как откатывает от сердца неожиданная и незнакомая обида.
– Это я рассказал, – признался Леар. – За завтраком спросил у магистров, помогут ли они королю вернуть власть. Мне хотелось выяснить, пока он спит.
– И что же они сказали?
– Что решение за вами.
– За тобой, – поправил его Тровенг. – Мы же договорились. И скажу сразу – для него я бы и пальцем не пошевелил бы, но раз это необходимо тебе, то поеду.
– Да если честно, – невесело хмыкнул секретарь, – мне тот трон абсолютно безразличен. Я никогда не мечтал стать принцем. И Эршелю тоже пора бы отдохнуть и немного пожить как обычному человеку. Но те, кто рвется сейчас к власти, прикрываясь сидящим на троне комедьянтом, – просто жадные и подлые шакалы. Они за несколько лет обязательно разрушат все хорошее, что создал Эршель за время правления. Ведь он только в отношениях со своими женщинами непробиваемый дурак и упрямец, а в стране постепенно навел порядок. У нас нет нищих, не бродят по рынкам и причалам беспризорники, нет продажных судей и стражников. Да вам все это известно не хуже моего.
– «Тебе», – упрямо поправил Гард, принимаясь за еду. – Мы теперь родственники. А все это обсудим, когда Эршель проснется. Я не намерен помогать ему бесплатно, и цена будет высока. Заплатит вдесятеро за каждую булочку, не съеденную его детьми, и за каждую конфетку.
– Да ели мы конфеты, счастье мое! – засмеявшись, прильнула к его плечу Дилли, но Тровенг заметил растроганный блеск ее глаз и понял, что попал в больное место.
– Ну и ладно, – согласился он так покладисто, как и не ожидал от себя. – Но все равно стребую полной мерой. За жадность и жестокость нужно наказывать.
– Да у него, скорее, недопонимание и недоверчивость, – тихо произнес Леар. – И я, кажется, знаю, кто в этом повинен. Его тетушки – те самые, которых приютила королева-мать. Они почему-то очень боялись, что он женится по любви и станет слушать свою супругу. И с детства запугали его страшными сказками про наглых, пронырливых и меркантильных фрейлин и белошвеек, которые способны только заморочить мужу голову и потом менять любовников как перчатки. Ведь если девушка не устояла перед его обаянием, то не устоит и перед другими. Брать в жены нужно только принцесс, они-де самые стойкие и порядочные.
– Но он ведь давно не наивный мальчик, – с сомнением нахмурился регент.
– Да, но первый опыт оказался роковым, – огорченно вздохнул Леар. – Служаночка, с которой он вступил во взрослую жизнь, была глуповата, ветрена и обожала хвастаться его подарками. Оценивая своего возлюбленного именно по ним.
– И могу спорить на сто золотых, что ее подложили ему те самые тетушки, – по-взрослому зло фыркнула Лита.
– Чижик! – в два голоса воззвали к ней Дилли с Леаром.
– Ох, только не начинайте меня воспитывать, – огрызнулась девчонка. – Я на рынке и не такого наслушалась. Но ко мне не прилипает, спасибо матери.
– Благодарю, мама, – серьезно подняла глаза к небу Дилли, повернувшись в ту сторону, где находился Брагод, столица свободного Онзирского княжества.
– Спасибо, Ясвена, – прижал руку к сердцу Леар. – Иначе я бы не выдержал. Приказал бы поварам убрать всю еду и наварить гороховой каши.
– Нет, вы посмотрите! – возмутилась девчонка. – При встрече он меня даже не узнал, а про кашу за столько лет не забыл!
– Узнал я тебя, – со смешком успокоил сестру секретарь, – не переживай. Но виду подать не мог – тот гад следил. Ну ладно, гороха не будет, уговорила. Если ты расскажешь, что за странные отношения у тебя с женихом. Никак понять не могу, то ты его не замечаешь, бедняга о твои бастионы все глаза сломал, а стоит ему присесть с несчастным видом, бросаешься гладить. Неужели нельзя обращаться с человеком нормально, если он тебе так нравится?
– Леарон! – рассерженной тигрицей вскочила со стула Лита. – Вот сейчас ты лезешь своими сапогами в чужие отношения.
– Не в чужие, а в отношения моей сестры с ее женихом, – спокойно парировал тот. – И тебе хорошо известно, что я никогда бы не полез, если бы не видел, что они совершенно неправильны. Если ты не уверена в его или в своих чувствах, нечего подавать человеку надежду. Пусть идет доказывает свои намерения. А раз согласилась на помолвку, то не крути хвостом и не устраивай игры в загадочную молчунью, а ищи способ понять любимого мужчину и договориться. Поверь, мы не тупые, не злые и не упрямые. Мы хотим вас понимать, но хоть намек, хоть словечко, хоть шаг навстречу ты можешь сделать? Ведь идти-то нужно по пути к согласию и счастью, а ты пятишься в другую сторону.
– Спасибо, Леар, – с чувством выдохнула Дилли, – ты сказал именно то, на что я пытаюсь намекнуть уже который день.
– Ланса проверять не нужно, – посомневавшись, сдал друга Тровенг. – Я знаю его давно и даже не ожидал, что он способен так влюбиться. Но говорю это не ради того, чтобы его похвалить. У Ланса еще и железная воля. Если он, например, сочтет, что девушке будет без него лучше, то ничто не заставит его изменить это решение.
– Вы… вы… – зло сузив глаза, прошипела Лита со жгучей обидой, – ничего не понимаете! Дело не в том, как я к нему отношусь! А в том, как он ко мне! Он ведь с первого дня принялся мной командовать, как своим курятником! Сюда не гляди, туда не ходи! А мне такого счастья и даром не надо! Я – ведунья и не смогу жить в рабстве!
Гард хотел было сказать: «Ну какое же это рабство, когда о тебе беспокоятся и стараются защитить?» – но увидел, как разом помрачнели лица его жены и Леара, и проглотил едва не сорвавшуюся тривиальность. Лишь в этот миг сполна осознав, как сильно ведуньи отличаются от обычных женщин.
Да и ведуны тоже, судя по Леару. Нет, не внешне и не поведением. А незаурядным чувством собственного достоинства, обостренным восприятием несправедливости и особенной чуткостью к малейшим попыткам ущемить их свободу.
Значит, он и сам должен бдительнее следить за своими словами и действиями, подавлять естественные порывы спрятать любимую женщину в высокую башню и на всякий случай закрыть решетками все окна. Иначе придется шпионить за женой как Эршелю и издали следить с тоской, как растут без него его дети.
– Леар, – произнес он вовсе не то, что собирался минуту назад, – ты ведь все время был рядом с королем и знаешь больше других. Неужели он не подозревал, что у него есть ребенок?
– Не мог он ничего подозревать, – искоса глянув на притихшую Литу, пояснил секретарь, – потому что вспыльчив и обидчив. И когда Ясвена сбежала, запретил всем даже имя ее упоминать. Только года через три сообразил, насколько смешон был этот приказ. Все и сами вскоре забыли про его неудачливую возлюбленную, только на него самого этот запрет не подействовал…
Его пояснения прервал стук в дверь, и все насторожились. Ночью, когда они устало расходились по комнатам, Гард объявил наступающий день праздником, запретил всякие заседания и настоятельно посоветовал его не тревожить.
– Ваша светлость, – скромно потупив взор, промямлил королевский камердинер, – его величество проснулся и приказал королевскому фрегату готовиться к отплытию. А меня послал узнать, соблаговолите ли вы его сопровождать?
Тровенг и его новые родственники на несколько секунд застыли, огорошенные королевской наглостью, затем, переглянувшись, поднялись с мест дружно, словно по команде.
– Где он?
– В своих покоях, – учтиво сообщил камердинер и опасливо предупредил: – Но велел сказать, что никого не принимает.
– Спасибо, – голос регента скрипел, как промороженное дерево на ветру. – Иди на кухню, вели подать чай в королевскую гостиную. На всех нас.
– Но…
– Я кому сказал?!
Старичок съежился и побежал к лестнице, все сильнее втягивая в плечи голову под прицелом провожающих его взглядов.
– Ланс! – окликнула Чижик мага, неведомо как отыскав его в одной из ниш. – Идем с нами.
– К Эршелю?
– Да, – кивнул Гард, лишь в этот миг сообразив, что о намерениях короля они узнали далеко не первыми. – Как это восприняли твои коллеги?
– Пока никак. Ждем твоего решения. Мы же послали к вам Леарона.
– Они не захотели меня будить, – пояснил Тровенг, подавив вздох.
Едва в кои-то веки позволишь себе денек отдохнуть, как тут же появляются срочные дела и непредвиденные проблемы.
– Тогда я их позову. – Ланс приостановился, доставая сигнальный амулет, и Лита замерла рядом с ним.
Остальные поспешили побыстрее уйти, очень надеясь, что Чижик осознала свою неправоту и не собирается окончательно разругаться с женихом.
Магистры появились у королевских покоев почти одновременно с Тровенгом и, не задерживаясь ни на миг, направились к двери, у которой, угрожающе выставив вперед обнаженные мечи, стояла шестерка воинов из личной охраны Эршеля.
– Его величество никого не принимает… – уверенно заступив незваным гостям дорогу, попытался остановить их командир охраны, но вдруг как-то сник, словно забыв, кто он и что тут делает.
Вяло вложил меч в ножны и побрел в сторону караулки, глядя в никуда остекленевшими глазами.
– Быстро все за ним! – тихо и властно приказал Варгус, и воины, бледнея, попятились, словно увидели нечто ужасное.
Через несколько секунд дверь караулки захлопнулась за последним из охранников, и целитель с усмешкой бросил в нее что-то невидимое.
– Что ты решил? – осведомился Дазвенорт, обернувшись к Тровенгу.
– Плыть в Эсмирт. Эршель, конечно, не подарок, но я предпочитаю иметь в соседях его, а не кота в мешке. Да и должок хочу получить. И вашему ковену, по-моему, не помешает какой-нибудь замок на побережье, где можно тренировать молодых магов и зимой.
– Мы с тобой, – невозмутимо кивнул Звен и изумленно покосился на появившегося Ланса.
Дознаватель бережно вел под ручку кротко улыбающуюся Литу, но выглядел не столько счастливым, сколько глубоко озадаченным.
– На двери висит запирающий амулет, – предупредил Звен и спросил неизвестно у кого: – И где он только достает такие вещицы?
– Я соберу магию, – предложил Ланс и, аккуратно отцепив ручку Литы от своего локтя, попросил: – Подожди меня тут.
Все невольно затаили дыхание, ожидая чего угодно, только не покорной девичьей улыбки. Но Чижик поступила именно так, как просил жених. Кротко кивнула в ответ и безропотно замерла на месте.
– Нам не пора спасаться? – в шутку спросил у жены Гард и ошеломленно смолк, поймав ехидный взгляд Леарона.
– Рано, – мстительно буркнула Лита и тотчас поджала губы, заметив понемногу открывающуюся дверь.
– Вот, – Ланберс протянул Звену цепочку с камнями. – Халгирская штучка.
Гард направился к двери, но магистр его опередил:
– Я первый. Возможно, это не последняя подобная игрушка. Меня всегда изумляла доверчивость знатных лордов и правителей, скупающих подобные амулеты у всяких проходимцев. Вроде взрослые и умные люди, а, как самые наивные пастушки, верят всему, чего ни нальют им в уши полуграмотные шаманы.
– Я все слышу, – распахивая дверь, недовольно пробурчал Эршель.
– Я это знаю, – хладнокровно сообщил Звен, – и специально говорю погромче.
– У вас дурные манеры. – Король снова был не в духе. – Разве вы не получили сообщение, что наше величество никого не принимает?
– Ваше величество еще в шоке после проведенного ритуала, – спокойно заявил Звен, – и мыслить адекватно пока не может, поэтому не имеет права обвинять кого-либо из нас в отсутствии воспитания. Поскольку ваше величество все еще является нашим пациентом и не получало позволения вставать с постели, мы будем навещать его столько раз, сколько сочтем нужным. И в таком составе, какой нам покажется необходимым.
С минуту король сверлил нежданных гостей негодующим, пронзительным взглядом, однако так и не сумел никого смутить.
– А где мой камердинер? – подозрительно поинтересовался он наконец.
– Отправился за чаем, – пояснил Звен хладнокровно, незаметно освобождая карманы и шею короля от грозди подвесок и амулетов.
Сложил все в появившуюся в руках Брэна шкатулку и облегченно вздохнул. Эршель был весьма неплохим королем и вполне разумным человеком, но совершенно не терпел вмешательства в собственные планы и решения. А как раз именно это магистры и собирались сейчас сделать.
– Мне не нужен чай, – огрызнулся король, но Звен был непререкаем:
– И это мне известно. Вашему величеству требуется перевязка и постельный режим.
– Мне уже сделали перевязку, – непримиримо отказался Эршель и демонстративно сложил руки на груди.
– И кто же осмелился? – Вот теперь в голосе магистра прорезалась леденяще-бешеная ярость.
– Я, – пробормотал вошедший камердинер и, побелев, попятился: – Но хозяин приказал! Я не мог ослушаться!
– А думать тебя не учили?! Или специально выбрали изо всех слуг самого тупого и услужливого? Так вот, чтобы поумнел, походи до заката немым и черным.
Темное облачко сгустилось над головой ошеломленного старичка и пролилось на него мелким, моросящим дождиком. Кожа и волосы, одежда и обувь, даже поднос, который он держал в руках, мгновенно стали цвета воронова крыла.
– Это… это наглость! – Король захлебнулся праведным гневом, но в следующий миг охнул и стиснул зубы, обнаружив, что уже не стоит на месте, а легко летит в свою спальню, словно гонимое ветром перышко.
– Это не наглость и не демонстрация силы или возможностей, – голос магистра снова был спокоен и ровен, – а единственный способ доказать вашему величеству, насколько вы заблуждаетесь, пытаясь обращаться с нами так же, как с вашим несчастным камердинером. Мы не ваши слуги и даже не гости. Здесь мы – свита, сопровождающая лорда Гарданта Тровенга, регента Онзирской княжны и правителя свободного княжества на ближайшие пять лет. И за ваше избавление от проклятия мы взялись по просьбе регента и его супруги, леди Андилианы Тровенг. Поэтому, пока мы не сочтем ваше величество полностью оправившимся, способным рассуждать здраво и спокойно, вы будете лежать в кровати, и никто, кроме нас, не имеет права прикасаться к вашим шрамам. Мы не желаем потом выслушивать упреки в неумении, если по вине некомпетентных личностей на вашей коже останутся некрасивые рубцы.
Эта нотация сопровождалась наглядными действиями. С короля, несмотря на сопротивление, сползли камзол и рубаха, а за ней и сапоги. Штаны королю маг оставил, зато примостил его величество вниз животом на рабочий стол, небрежно смахнув оттуда все бумаги и письменные принадлежности.
Легкий ветерок, которым магистр управлял мастерски, как живописец кистью, развязал неумелые узелки новых повязок и бережно скользнул между ними и телом пациента. Нарезанные из батистовых рубах лоскуты сползли с королевской спины как живые, открыв взору лекарей испещренную шрамами кожу, густо покрытую сероватым снадобьем.
Дилли с мужем и Литой, едва сообразив, чем собираются заняться их спутники, отошли подальше и устроились в стоявших у окна креслах.
И, стараясь даже не смотреть в сторону магов, все же внимательно прислушивались к их разговорам.
– Чем это намазаны раны? – возмущенно осведомился Варгус, осторожно снял на стеклянную лопаточку каплю мази и принюхался. – Ваше величество! Если вы не будете отвечать, исцеление растянется на неопределенное время.
– Почему же неопределенное? – едко ухмыльнулся Брэн. – Луны три вполне хватит.
– Вы не осмелитесь! – придушенно прошипел король.
– Вы же отважились игнорировать мнение старших магистров ковена, взяв на себя решение тех вопросов, в которых совершенно несведущи? – жестко прикрикнул Звен. – И даже не удосужились дождаться обычного осмотра или хотя бы спросить у нас как у ваших лекарей советов и рекомендаций.
– Мне с вами за сделанное рассчитаться бы, – желчно буркнул король. – Ну, допустим, замок у моря найду, еще все долги князя прощу, а там тысяч на пятьсот. Но больше не потяну.
– Я был прав, у вас есть возможность подслушивать наши разговоры, – устало произнес Тровенг, понимая, куда гнут маги. – Но насчет своих возможностей вы глубоко заблуждаетесь. Замок и долговые расписки имеются у короля, а вы пока для своих бывших подданных – не король, а самозванец. И если сейчас приплывете на пристань Эсмирта, то в лучшем случае станете узником. Но, боюсь, готовиться вам нужно к худшему. Ваш двойник вошел во вкус… или его кукловоды вошли, не это главное. Теперь трон придется отвоевывать, а без нашей помощи – это будет очень трудная и кровопролитная кампания. А мы не полезем во дворец напролом, не подготовив точный план и не просчитав всех тонкостей. Поэтому вашему величеству придется с нами договариваться, даже если это вам претит.