Бастард четвёртого мира. Том 5. Враг за той стеной
– С чего ты взял, что мы добрые? – только и смог ответить Тамиор, ошалело глядя на, казалось, измотанного собственным безудержным унынием тахара.
– Да тут и слепцу не спутать, – расплылся в улыбке тот. – Одно мгновение.
Он суетливо полез под стол и принялся рыться во внутренних нишах, с грохотом переворачивая их содержимое.
– Да где же оно? – причитал Абрах. – Только было и вот исчезло. Неужели опять? Ну, Нестор, если это снова твои проделки, на этот раз прощения не жди.
Ученик чародея горестно охнул и, выпрямившись, обратился к нам.
– В общем, господа добрые странники, водилось бы у меня зеркало, вы могли бы и сами убедиться в очевидности моих наблюдений. Броня на вас сидит крепкая. Оружие при себе носите ладное, – он прищурился и повел тупым, словно обрубленный корешок носом. – Пахнете тоже сносно… более либо менее. Даром что с долгой дороги. Даже борода и та густая, окладистая. Всё как положено. Ну чем не добро?
– Скажешь тоже, – замялся рыцарь, неловко приглаживая растопыренные заросли на подбородке.
– А как же иначе? – потупился Абрах. – Разве впору сомневаться, когда такие гости жалуют? Я, знаете ли, на службе у мастера Менирада давно и во многом страсть как поднаторел. Магистр, тот любого разумного насквозь видит. Ну а я фигура скромная, глубоко не заглядываю. Однако природу встречных поверх нутра измерить не сложно. А по цвету лица, так и вовсе, – он деловито скосил взгляд и заломил уголок рта, – не только недуг определить, но и житейскую стать выявить труда не составит. Вот, к примеру, всевозможные особы знатного толка дюже бледны. Черты у них часто безвольные, усталые оттого, как свет солнечный им чужд и не покидают они стен замков. Рабочий разумный наоборот, румян, бодр, весел, крепок духом, ибо предайся он хандре, его наверняка вскоре станет ожидать голодная гибель.
– Ловко, – буркнул белобородый. – Вот только изъян один в твоей мудрости имеется. Лиходеев с бородой, при крепкой броне да с наточенными топорами, в любой чаще столько, что ветке упасть некуда. Стоит капнуть чуть глубже, глядишь, а новые друзья тебе уже навстречу торопятся. Если каждого бандита в расшитом халате по одежке встречать, да по одной мерке мерить, так и до беды недалеко.
– Н-е-е-т. Позволю себе не согласиться. Тех сразу видно, – наморщившись, протянул Абрах. – Глаза выдают. Вот Нестор, – тахара неопределенно повел рукой, – смутьян и бездельник. Так на его морде черным по белому написано, что он воришка. А не был бы он ежом, так может и в бандиты подался. Давеча имелось у меня зеркало, а теперь след простыл, – многозначительно подбоченился он. – Так что метод верный. Но если желаете колебаться, дело ваше. Спорить не стану.
На каменном лице подмастерья проступило чуть заметное разочарование.
– Однако я вас увлек. Простите. Так я могу узнать ваши имена?
– Да можешь… Чего уж там, – вздохнул бородач. – Я Тамиор. А этот драконоголовый молодчик – мой приятель Варанта. Говоришь, твоего наставника Менирадом кличут? Мы как раз ищем старого чародея по имени Менирад. Мы любезно попросим, раз ты такого о нас высокого мнения, и ты нас к нему отведешь. Идёт? – настойчивым тоном отрезал воитель.
– Всенепременнейше, – без капли лукавства пророкотал Абрах. – Тем более что магистр давно вас ожидает.
– Ожидает? – удивился я. – Но откуда он мог знать?
– Ох. Мастеру Менираду ведомо многое, – осклабился тахара. – И вы, добрые путешественники, без сомнения получите возможность повидаться с ним и обсудить все имеющиеся вопросы лично. Это чтобы не сказать из первых рук. Но для начала прошу вас приблизиться. Я должен тщательно осмотреть каждого из вас и заключить отсутствие либо, при не слишком удачном раскладе, наличие скрытых хворей, прежде чем устраивать встречу. Сами посудите, мало ли, что можно подхватить в долгом утомительном путешествии. Осторожность прежде всего.
– Что за чепуха? – потупился Тамиор. – Какая ещё к хидне хворь?
– Позвольте! Не чепуха, а непреложное правило нашей скромной обители, – Абрах вскинул ладонь в строгом жесте. – Понимаете ли, магистр крайне печется о здоровье своей досточтимой персоны. И это весьма оправданная мера. Возраст учителя насчитывает много столетий. Так что придется слегка потерпеть. Ну же, смелее и ближе, господа путники, – размеренно проговорил громила, поднял со стола инструмент, похожий на рукоять кочерги с толстым овальным стеклом на конце и, приложив его к правому глазу, добавил: – К тому же вам совершенно не о чем беспокоиться. Каким бы не оказался ваш недуг, у меня имеются микстуры на любой даже самый запущенный случай. Всего по золотому за флакон. Понимаю, процедура не из приятных, но не могу не преминуть, уж не обессудьте, пройти её надобно всем. И остальным вашим союзникам тоже, – он потыкал пальцем свободной руки куда-то вдаль за нашими спинами. – Об исключении не может быть и речи.
При этих словах Тамиор серьезно нахмурился, и мы разом повернулись. Возле залитой густыми тенями арки, ведущей вглубь чащи, нерешительно топталась пара знакомых кобылок во главе с Буреломом.
– Давинти, Лика! – стараясь сохранять статный командирский тон, пробасил рыцарь навстречу быстро и бесшумно приближающейся воительнице. – Я же велел ждать нас у дороги.
– Так и было, – фыркнула толади, останавливаясь в пяти шагах от прилавка и недоверчиво поглядывая на смолкшего алхимика. – Только по ту сторону совсем стемнело, хоть глаз коли. Ветер поднялся. Лошади забеспокоились. Да и тил сделался сам не свой. Всё твердил, якобы мы торчим в темноте и одиночестве целую вечность, и если то, что завывает между деревьев, до сих пор не набросилось на нас самих, то это только потому, что оно наверняка уже ужинает вами. В общем, утихомирить длинноухого не удалось. Пришлось отправляться к вам на подмогу.
Лиса вздохнула и покосилась на поэта, расхаживающего вдоль разрозненного ряда высоких стел, над верхушками коих в воздухе парили крохотные сгустки солнечного света, заменяя собой фонари.
– Но вижу, кроме занудной беседы, вам ничего не угрожает, – процедила девушка и устало плюхнулась в мягкую траву.
– Совершенно верно! – торопливо подхватил Абрах. – Что ж, теперь, когда все в сборе, мы можем продолжить? Прошу вас, добрые гости, – жалостливо затянул он. – Даже самому искреннему гостеприимству есть предел. Мастер Менирад терпеть не может отсутствия пунктуальности. Давайте же незамедлительно приступим к инспекции ваших скрытых недомоганий и покончим с вынужденными неудобствами.
– Валяй, врачеватель, – буркнул рыцарь, отмахиваясь от собеседника, словно от назойливой мухи. – Только начни с эльфа, – весело хохотнул здоровяк. – Он у нас самый хлипкий. Если уж кто и мог чего-то подхватить, то только этот непоседа.
– Как будет угодно, – поклонился алхимик. – Что же до вас, уважаемый Тамиор, мне и отсюда видны признаки «песчаной корюшки». Недавно преодолели пустыню? Да-да, сомнений быть не может. Впалые щёки, волосы потеряли всякий цвет. Корюшка не иначе. Да какая сильная, – Абрах терпеливо дождался, пока бородача проймет сказанное и продолжил, смерив меня пытливым взглядом: – А вот у вашего рогоголового приятеля наверняка «мозговая смолянка» в ранней стадии. Можно сказать, что ему неслыханно повезло. Редкий недуг для броктара. Очень редкий.
– Смолянка? – испуганно переспросил я.
– О да, она самая! Скверная надо отметить проказа. Это чтобы не сказать роковая, – поспешил с ответом тахара. – Если не принять мер, то уже через пару дней из-под кожи на голове станет сочиться жидкость, похожая на густую черную смолу. Ох и не завидую я вашему окружению. Что вид, что аромат оставляют желать лучшего. Знахари говорят, мол, так кровь дурная из разумного выходит. И чем её больше, тем сильнее проявляет себя болезнь. Вскоре смола превратится в комья стылой жижи и покроет собой всё тело несчастного.
– А потом что?
Верить в бредовые россказни мало знакомого алхимика, жаждущего попотчевать сомнительной микстурой любого подвернувшегося простофилю, не хотелось. Но Абрах с таким упоением расписывал последствия неизвестной мне доселе болезни, что от вопроса было удержаться не просто.
– А потом все, – состроив скорбную гримасу, развел руками подмастерье. – Но не волнуйтесь. Вот настой из помета норушника. Можно делать припарки, а можно и внутрь принимать. Всего один золотой. Можно рассчитаться чуть позже, скопом, когда мои зелья удовлетворят потребности всех присутствующих.
Он поискал глазами и выдернул из колонны пузатых склянок крепко запечатанный пузырек, наполненный серой массой, и протянул мне.
– Теперь вы, – Абрах хищно глянул на подошедшего поэта и, снова вооружившись уродливым моноклем, подался через стол. – Так-так, – принялся приговаривать тахара, схватив эльфа за ухо и бесцеремонно оттянув его в сторону. – Так я и думал… «Ушные цыпки», – торжественно подытожил ученик Менирада, молниеносно нырнул под столешницу и, вернувшись с рулоном пергамента ядовито коричневого цвета, вложил сверток в ладони ошарашенному поэту. – Вот. Оборачивать уши три раза в день и носить так не менее семи четвертей часа.
– Д… д… довольно! – выкручиваясь из крепкого захвата, возмущенно завопил тил. – Не буду я ничего оборачивать в эту мерзость. Тем более свои ненаглядные уши.
Давинти бережно обхватил голову и торопливо отступил подальше от прилавка.
– В жизни не встречал подобной бестактности. Если хотите знать, уважаемый, перед вами высокий талант в области созидания рифм. Но даже я при всей своей нетривиальной одаренности не в силах подобрать слов, чтобы описать такую непростительную вольность, – на скулах эльфа проступил бледный нервный румянец. – Уму непостижимо! Щиплете меня, словно порося на базаре. Да ещё в придачу какие-то цыпки прочите. По мне, так излишнее усердие само по себе сродни недугу. Не знаю, что думают на этот счёт мои милейшие соратники, но я уж точно обойдусь без ваших припарок.
Поэт гордо надулся и заозирался в поисках поддержки.
– Ого! – рассмеялся белобородый. – Отпор достойный настоящего бойца. Прямее я бы и сам не сказал.
Рыцарь одобрительно похлопал приятеля по тощему плечу и уперся в алхимика вмиг похолодевшим взглядом.
– Некогда нам в твоих зельях копаться, Абрах. Дело не ждет, а добрый ужин тем более. Надеюсь, твой наставник щедро принимает гостей и припас мяса, браги, а лучше всего и то и другое, к нашему приходу?
Алхимик вздрогнул от неожиданного натиска и, переменившись в лице, невнятно замычал в ответ.
– Ясно, – рубанул Тамиор. – В общем так, либо ты ведешь нас к Менираду сейчас, либо мы всей шумной толпой завалимся к нему на разговор без всякой учтивости. Да ещё и лошадей с зари прихватим.
Здоровяк нарочито покосился на ручного дракона Лики, дремлющего неподалеку горой чешуи и перьев.
– Уверен, после такого нашествия уют в чародейских кельях возводить придётся долго.
– Да… Но… – засуетился и, словно тут же утратив былую собранность, врезался обширным животом в кромку прилавка тахара.
Скопище тесно стоящей посуды взорвалось переливистым звоном.
– Но вы не можете…
– Всё мы можем, – бросил через плечо белобородый. – Пошли, ребята, здесь плутать негде.
– Без провожатого? – попытался возразить Абрах. – Учитель и слушать не станет сторонящихся предусмотренного этикета чужаков. К высокочтимой персоне магистра следует обращаться с употреблением исключительно полного титула и никак иначе. А внятно продекламировать все без исключения регалии мастера способен только я один. Малейшее проявление неуважения вызовет в нем лютый гнев. И, в конце концов, это, – верещал вдогонку тахара, – не вежливо!
– Переживем, – буркнул Тамиор, направляясь к единственному крупному сооружению, которым могли похвастаться владения мага, не считая покосившегося сарая на окраине двора.
– Но… Но… – не сдавался подмастерье. – Стойте… Возьмите хотя бы средство от дыхательного смрада… Мастер терпеть ненавидит дурного запаха от собеседников. Или вот болтушка для ступней… Да стойте же!
Растревоженный алхимик продолжал кричать ещё что-то про чудодейственные свойства выжимки из жабьих перепонок, об отсутствии манер у молодого поколения и возможном недовольстве магистра, но его уже никто не слушал всерьез.
Глава 5
– Ладно. Надеюсь, нам не встретится старый выживший из ума хрыч, только и помышляющий, как бы позатейливее подшутить над гостями. С меня хватило Висмутовых Столпов. Станется с этих магов, – опасливо процедил рыцарь, когда мы остановились возле массивной двери с петлями в серебристых вензелях, тянущихся вдоль полотна тесно составленных досок.
Из-за хмурой, почти каменной гримасы, застывшей на лице воителя, казалось, что его совершенно не удивляет грандиозность воздвигнутого Менирадом жилища, а заботят только сытый приём да повадки чародея. Однако удивиться было чему. Перед нами громоздилась настоящая крепость. Простое на первый взгляд исполнение внушительных фасадов, выложенных ровным обручем из крупных гладких валунов абсолютно белого цвета, поражало отсутствием изъянов и обширностью основания. Возьмись кто-то из нас обойти дом магистра вокруг, наверное, и пяти сотен шагов оказалось бы недостаточно.
Особое внимание притягивал странный размашистый орнамент, огибающий арку входа. Узкие швы кладки над притолокой и по обеим сторонам двери, будто невзначай превращались в последовательную череду слишком заметных брешей. Однако при пристальном изучении тщательно законопаченные серой глиной щели сливались в плавные пересекающие друг друга линии, покрывая фасад башни вязью заковыристых колдовских знаков.
Поверх крупных символов, высоко над нашими головами виднелись выступающие края балкона полностью опоясывающего следующий ярус. На рельефную балюстраду сквозь стекла бесконечного числа маленьких граненых оконец густыми каплями меда наваливалось палевое лампадное марево. Скромного свечения едва хватало, чтобы полностью занять обширное пространство комнаты и, тем не менее, хлопья скопившегося внутри полумрака послушно жались к вогнутым стенам, позволяя разглядеть тучные силуэты книжных полок и ступени винтовой лестницы в самом центре.
Третий же уровень или, вернее, третье кольцо башни выглядело заметно меньше предшествующих этажей и, скорее всего, служило личными покоями Менирада. Узкие вертикальные проемы, украшенные ребристыми складками портьер величиной с человеческий рост, располагались под небольшим наклоном и обращали свои пустые глазницы к небу, надежно скрывая содержимое апартаментов от любопытствующего взора.
– Спальня, – процедил я вслух первое, что пришло на ум.
– Обсерватория, – многозначительно отозвался стоящий рядом и с не меньшим упоением разглядывающий атрибуты удивительной постройки эльф.
Конечно, обе наши догадки вполне могли оказаться одинаково неверными, но, заметив большую выпуклую линзу окуляра на конце здоровенной смотровой трубы, торчащей из-под ската остроконечной крыши, я невольно стал склоняться к мысли, предложенной Давинти.
Венцом и, пожалуй, самым удивительным элементом башни нелюдимого мага являлась конструкция, принцип работы которой напоминал ни что иное, как мельницу. Правда, с обыкновенными ветряными мельницами, коими полнились провинции любой крупной столицы Тилрадана, диковинный механизм роднило разве что наличие полотнищ, приводимых в движение порывами прохладного ночного воздуха. Остальное же описать было сложно.
Гигантская мачта, растущая из верхушки жилища, несла на себе целых три пары продолговатых лопастей, крепящихся к толстому стволу системой длинных деревянных балок. Изогнутые полосы крыльев, обернутые в плотную ткань, располагались снизу вверх, на равной удаленности, друг напротив друга, повторяя направление основного шпиля, таким образом, что каждое из них в отдельности походило на узкий слегка перекрученный на концах парус. Вместе же они представляли скорее сильно вытянутую спираль, разбитую на самостоятельные отрезки, но каким-то чудом сохранившую естественные очертания. Все это позволяло причудливому сооружению вращаться не под привычным наклоном, а вертикально к земле. Словно эфир, приводивший лопасти в движение, вырывался в аккурат из-под кровли последнего яруса и столбом устремлялся вдогонку за армиями грузных туч, нависших над поляной.
Раздутые щёки добротных холстов полосатой парусины с глухим хрустом отзывались на каждое дуновение, вновь и вновь преодолевая замкнутый маршрут и раз за разом раскручивая гигантский шестерной вал, нанизанный на основании главной мачты. Зубцы вала касались шестеренок поменьше, те подводились к следующим, затем ещё… и так далее, пока взгляд не упирался в совокупность крохотных трещащих, тикающих и позвякивающих деталей, форму и смысл которых разглядеть уже не представлялось возможным.
Фееричный облик пристанища чародея завершало наличие, пожалуй, абсолютно неуместного для жизни отшельника предмета. У правой стены дома красовалась громада древнего грозного оружия, ставшего причиной как начала, так и завершения многих кровопролитных войн, в период, когда земли обоих континентов раздирали междоусобицы и дележка территорий с полуразумными расами. Так из-под мешковатого отреза, заляпанного серыми пятнами ткани, выглядывало длинное дуло маго-пушки. Черное нутро ствола покрывала вековая пыль. Деревянные крепления самоходной опоры прогнили, а левое колесо завалилось набок, лишая станину всякого равновесия. Впрочем, несмотря на упадок, отслуживший своё инструмент разрушения всё ещё внушал оторопь и вызывал своим суровым видом уважение.
– Можем заночевать прямо на пороге, – ворчливо предложил Тамиор.
– Что? Почему? – отрываясь от упоенного разглядывания самобытных элементов здания, промямлил я.
– Хотя бы потому, что вы с длинноухим уже добрую четверть часа как встали истуканами и пялитесь на это внебрачное детище каланчи и полоумного архитектора, – ехидно ввернул рыцарь. – Похоже, красивые оконца разглядывать куда занятнее, чем открыть дверь и разузнать, что там внутри.
Бородача явно одолевала тревога в ожидании подвоха. Он редко жаловал магов, а ещё реже доверял тем чародеям, которым давным-давно удалось отгородиться от обыденных забот своих прочих собратьев ширмой затворничества и сбросить оковы традиционных норм и законов. А потому в голосе воина с каждым словом чувствовалось напряжение.
– Я вхожу, – объявил белобородый и потянулся к рукояти засова. – Хотя… Может, стоит прежде постучать? – смятенно пробубнил он, замерев в локте от ригеля.
– Разумеется, – поспешил ответить за всех Давинти. – Мы же не хотим показаться грубиянами или того хуже грабителями. Я уж точно не желаю омрачать свою блестящую репутацию самого любезного из всех странствующих поэтов, посредством чьей-то примитивной невежественности. Не знаю, как вам, друзья, а мне видится просто необходимым вежливо заявить о своем присутствии перед тем, как врываться в чужой дом.
– Угу. Тогда сделаем, как ты говоришь, – хмыкнул воин, схватился за массивное кольцо и могучим движением рванул дверь на себя.
Кованые петли напряглись, жалобно заскрипели, и башня послушно отворила свой овальный зев, ведущий в недра владений мастера Менирада. Вопреки настороженным ожиданиям рыцаря, не произошло ровным счётом ничего особенного. Не засверкали молнии, с потолка не посыпался град жалящих искр, а под ногами не взорвались чародейские капканы, доверху напичканные жуткими иллюзиями, призванными до седины на висках напугать любого незваного нарушителя. Тишина и густой застоялый мрак первыми встречали гостей возле горбатого порога.
– Ну, конечно, – недоверчиво проворчал Тамиор и, коротко выдохнув, шагнул вглубь.
Старые половицы ухнули под весом тяжелого доспеха, раздался щелчок, и в тот же миг комната озарилась огнями множества свечей, расставленных в круг стен и с глухим хлопком вспыхнувших одновременно.
От неожиданности здоровяк вздрогнул. Сдавленно зарычав, он сорвал со спины щит, широко встал и полностью укрылся за стальным панцирем в готовности дать отпор любой шалости, заготовленной скучающим волшебником. Выждав с минуту и убедившись, что к нашему визиту всё-таки не припасено никаких сюрпризов, он медленно опустил эгиду и, отступив в сторону, молчаливым жестом отдал команду следовать за ним. Давинти пожал плечами и, совершенно не смущаясь незнакомой обстановки, прытко заскочил внутрь.
– Я так и не поняла, чего ты ждал. Нас должен был облепить рой диких пчёл или кто-то тайком мог опрокинуть сверху ушат помоев? – смешливо поинтересовалась Лика, проходя мимо фигуры раскрасневшегося бородача.
– Вроде того, – отмахнулся он.
– Интересно. Неужто за тот невеликий срок, что мы не виделись, могучий Тамиор обзавелся новыми страхами? Стареешь, – хихикнула толади. – Не стоило так волноваться. Мы же пожаловали не к бесшабашному юнцу. Полагаю, умудренные чаротворцы в состоянии найти себе занятие поинтереснее пустого баловства.
– Даже спорить не стану, – обиженно буркнул здоровяк. – Советую побывать в гетерии магов на юго-западе Зарии. Звать тамошнего главу Заризар. Поживешь у него на попечительстве недельку, вот тогда и потолкуем.
Минуя шутливо ворчащих друг на дружку товарищей, я шагнул за приступок и оказался в не слишком ухоженном, но уютном помещении, приветливое убранство которого походило на нехитрую гостиную.
Массивный трапезный стол с остатками скромного ужина, как можно было судить по блюду, заполненному лишь одними яблоками, и початой бутылке с питьем розового оттенка, занимал чуть ли не всю правую половину основного яруса. За высокими спинками стульев виднелся ряд холщевых туго затянутых пузатых мешков, придавая здешней роскоши черты эдакой сельской простоты, словно гостиная служила не только местом принятия визитеров и пищи, но и амбаром в том числе. Вдоль полусферы стен, нависая над крохотным складом, громоздилась баррикада из многочисленных крючков, антресолей, и шкафов с мириадами ящиков и ящичков, густо нагруженных кульками приправ, тарелками, деревянными ушатами, гнутыми поварешками и прочей кухонной утварью.
Вереница полок растущей волной аккуратно огибала единственное окно первого этажа и упиралась в высокую кафедру, всем своим видом напоминающую толстенный узел переплетённых между собой корней. На скошенной поверхности мирно покоилась стопка запыленных фолиантов, скрученные лоскуты белого пергамента и длинное перо, утопшее острым краем в полом нутре тупого сучковатого выступа, круто выпирающего из общего массива и заменяющего собой ёмкость для чернил.
Далее кирпичную кладку поперек рассекала махина металлической балки. Медно-рыжий брус с четырьмя видимыми гранями, врезаясь на треть в полотно стены, уходил снизу вверх и упирался в потолок, превращаясь в подобие подпорок, коими рудокопы крепят тоннели глубоких шахт и каменоломен. На противоположной стороне, в тусклом пламени свечей поблескивала точно такая же конструкция. Обе балки достигали границ этажа, затем делились ещё надвое и разрозненными лучами металла устремлялись к центру, через который, словно гигантское шило, пронизывающее весь дом насквозь, проходил ствол той самой мачты, что являлась основой мельничного механизма, замеченного нами снаружи.
Удивительно, но ни гула, ни скрипов от вращения исполинского устройства слышно не было. Обернутый в полупрозрачный кожух из толстого стекла столб испускал еле заметное голубоватое свечение и, не ведая устали, продолжал очерчивать круг за кругом.
– Милый домишко, – с интересом разглядывая фундамент замысловатой машины и распиханную по комнате мебель, промурлыкала маленькая воительница.
Вольной походкой она обогнула мою фигуру с левой руки и остановилась впереди на полкорпуса.
– Даже не верится, что у отшельника может хватать монет на такое достойное жилище. И эти изобретения… Для чего они?
Толади шагнула к узкой одноногой стойке с пылающей свечой у навершия и покрутила крохотную рукоять на витом рожке. Внутри тотчас что-то скрипнуло, затрещало. Трубчатая опора канделябра принялась медленно складываться пополам, опуская источник света к полу, но, достигнув пояса девушки, остановилась. Мгновение, раздался ещё один щелчок, и части механизма поползли обратно, занимая прежнее место. Лика заинтересованно хмыкнула, дождалась, когда звук шестерней стихнет и небрежно сковырнула пальцами толстый слой оплывшего воска с подсвечника.
– Серебро, – удивленно охнула она, всматриваясь в узорчатую роспись. – Похоже, мастер Менирад не всегда был скромным домоседом. Не у каждого наместника в Тилендале холл украшен благородным металлом. А честным ремеслом столько не скопить.
Состроив лукавую гримасу, лиса хитро сощурила веки, подмигнула и направилась к камину, расположенному следом, заведомо протягивая пятерню к манящему теплу. Но, не завершив и третьего шага, испуганно вскрикнула и отскочила в сторону.
– Это что за чудище?! – выпалила она, таращась на раскрасневшиеся угли.
Я не сразу понял, что стряслось, но, приглядевшись, сам застыл в удивлении. По обоим краям фасада печи торчали длинные механические клешни и, будто принадлежав существу, обладающему сознанием, шарили по дощатой поверхности пола перед собой. Наткнувшись на колоду коротких поленьев, аккуратно уложенных чуть левее, стальные пясти схватили пару чурбачков и запихнули их в топку. Сухое дерево мгновенно занялось пламенем, а железные руки медленно заняли исходное положение, вновь приняв вид неподвижной решетки.