В сердце войны

Уложив детей спать, женщина садилась при свете керосиновой лампы за работу. Иногда ей так и не приходилось самой ложиться спать и она просиживала за шитьем до рассвета. А утром, как всегда с улыбкой, провожала мужа на службу, а сына – в школу. Потом на ее плечи взваливались заботы на огороде и по хозяйству, что порою не оставляло ей свободной минуты, учитывая, что дома были еще и две маленькие дочери.

Иногда молодая хозяйка находила возможность поднять себе и другим настроение. Она быстро мастерила из лоскутов ткани маленьких куколок и незамысловатые фигурки животных, при помощи которых порой разыгрывала целые представления, удивляя своей находчивостью и выдумкой всех домашних, а особенно детей. После чего Витя и Валя перенимали у матери самодельных лоскутных кукол и играли с ними, предоставляя ей возможность выполнять разные нужные дела.

Илья, тоже получавший заряд бодрости от импровизированных спектаклей, в такие часы брал на себя заботу о племянниках, подхватывая веселые интонации и включая в игру сделанных из дерева своими руками игрушечных людей и животных. Причем под впечатлением от посещения воинской части старшего брата ему особенно удавались фигурки солдат, разрисованные цветными карандашами. Но чаще всего молодому человеку приходилось тянуть на себе всю самую тяжелую работу в огороде, таскать воду и ходить с престарелой матерью на торговую площадь. Врожденный недуг не давал ему возможности делать все в полную силу. И в отличие от здорового и крепкого старшего брата, он был вынужден выполнять работу максимум вполсилы. Воду он носил налитую до половины ведра. Дрова колол только небольшого размера. Огород копал, погружая лопату в землю лишь на две трети. Но он был в доме помощником всем и во всем. Витя с ним выполнял домашние задания без вмешательства и контроля со стороны других взрослых. Малыши оставались под опекой дяди, как только родителям и бабушке нужно было отлучиться. Для своей матери он был первым исполнителем всех ее указаний. А для жены брата Илья стал настоящей отдушиной, беря на себя многое из того, что должно было выполняться молодой женщиной по указанию свекрови.

– В толк взять не могу, –  сказала пожилая женщина, желая сменить тему о наболевших житейских проблемах, –  вы зачем Витьку так рано в школу отдали? Детю еще и восьми лет нет, а он уже во второй класс ходит. Подождать нельзя было годик, а то и два. Васятке, другу его, хоть девять уже. Все парень постарше и пошустрее.

Молодая женщина ничего не ответила. Усталость брала свое. Она медленно вытерла руки о фартук, встала и направилась в сторону кровати, где спали Витя и Валя.

– Петя все со своей образованностью лезет, –  не унималась пожилая женщина.

Она подняла голову и взглянула на печь, на которой тихо похрапывал ее младший сын.

Почувствовав тепло матери, взявшей в свою руку его маленькую ладонь, Витя начал медленно погружаться в глубокий детский сон. Ему снился отец. Они вместе сидели на берегу реки, ловили рыбу. Мальчик крепко вцепился в удочку и сосредоточил свое внимание на мерно покачивающемся на волнах поплавке, стараясь уловить мгновение, когда тот начнет дергаться от попавшейся на крючок рыбы. Умиротворенное состояние, душевный покой и ожидание новых, острых ощущений от непременно положительного исхода мероприятия, держали мальчика в легком напряжении. Его широко открытые глаза, сосредоточенные на мерно покачивающемся на волнах поплавке, подчеркивали его ощущение защищенности от любых неприятностей в присутствии рядом сильного и любящего отца. Мальчик сидел не шевелясь, затаив дыхание, с нетерпением и одновременно с внутренним спокойствием ожидая чуда, которое может состояться буквально в следующую секунду.

«Подсекай! Подсекай!» – кричал ему отец.

Но Витя никак не мог сосредоточиться на поплавке своей удочки. Он смотрел только на поплавок отца, который уже полным ходом давал понять своему хозяину, что наживку рыба заглотнула и можно тянуть добычу из воды.

«Подсекай! Подсекай!» – снова и еще громче кричал ему отец.

Мальчик растерялся. Он старался ответить отцу, что у него тоже клюет. Но никак не мог до него докричаться. Голос отца был мощнее и громче. Он заглушал тихий крик сына.

– Папа! Папа! – продолжал кричать Витя.

– Витя, Витя, успокойся. Это просто сон. Спи, спи, сынок, –  услышал он нежный голос матери, которая склонилась над ним.

Он оторвал голову от подушки, приподнялся, упираясь на локоть, и произнес:

– Папа! Папа!

– Спи, спи, сынок, –  снова успокаивала его мать.

– Витька, айда на вокзал! – громко прокричал Цыган, подбегая к другу, который только что вышел из двери школы и собирался разыскать внезапно исчезнувшего товарища, чтобы вмести пойти после уроков домой.

Глаза Цыгана были широко открыты и необычно сияли. Он излучал радость. Весь его вид говорил о каком-то событии, которое сильно потрясло мальчика. Шапка съехала на затылок больше обычного, хотя почти так он ее всегда и носил. Пальто, несмотря на октябрь, было распахнуто. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, обнажая худенькую загорелую мальчишескую грудь. Он радостно пританцовывал перед изумленным от его необычного вида и состояния другом.

Цыган, видя непонимание в глазах товарища и одноклассника, затряс его за плечи:

– Там танки, танки там! Побежали посмотрим, Витька! – он быстрыми движениями дергал за рукава пальто своего друга, продолжая радостно кричать ему прямо в лицо: – Скорее побежали! Все ребята уже там!

– Какие танки? Откуда они взялись? – возмущенно смотрел Витя на товарища, не понимая до конца всей полноты счастья, свалившегося на него неведомо откуда.

– Ну что ты стоишь? Пошли скорее! – Цыган схватил друга за руку и потащил за собой в сторону улицы. – Они там с платформ выгружаются. Вся площадь, говорят, перед вокзалом танками забита. Побежали скорее.

Следуя в направлении железнодорожного вокзала, располагавшегося за рекой, ребята заметили, что они не одиноки в своих намерениях увидеть неведомо откуда взявшиеся в их маленьком городе танки. Вместе с ними шли и бежали другие мальчишки всех возрастов. Маленькие группы объединялись между собой, громко обсуждая вероятность правдивой информации о наличии на вокзале боевой техники, которую почти никто из них еще не видел вблизи. Толпы мальчишек сливались в огромный поток, который становился все плотнее и плотнее по мере приближения его к конечной точке. Чем ближе они были к заветной цели, тем громче обсуждали предстоящее событие, которое становилось все более вероятным после увиденных на следующей от железнодорожного вокзала улице нескольких армейских грузовых автомобилей с солдатами за рулем.

Эти машины были совсем новыми и очень чистыми, несмотря на промозглую погоду. И стояли они именно на той улице, что вела к железнодорожной станции. До сих пор по городу проезжали в направлении фронта и от него грязные, запыленные автомобили, порою с простреленными кабинами, с поломанными бортами и рваными тентами. По проходящему через город шоссе они везли всевозможный груз и солдат, сидевших прямо в кузовах. А назад следовали с мирными жителями или с ранеными в боях красноармейцами, направляясь в сторону городской больницы, некоторое время назад преобразованной в госпиталь. Почти ежедневно сразу после уроков школьники, не заходя домой, чтобы оставить портфели и пообедать, устраивали засады на дорогах, стараясь рассмотреть проезжавших по городу кавалеристов и проходившие пешие колонны красноармейцев. Ребята пристраивались к ним и маршировали, провожая уходивших в сторону фронта солдат.

Иногда поставленный для охраны часовой с винтовкой наперевес никого не подпускал к остановившейся машине. Бывало, что строгий командир громким криком отгонял подходивших к нему детей и женщин, провозглашая своим голосом веское: «Не положено!» И уже подошедшие к транспорту мальчишки отбегали, а женщины и старухи стояли поодаль, иногда повторяя попытку подойти и узнать новости.

От тех шоферов, кто все же рассказывал что-нибудь, как правило, люди узнавали только нерадостные вести, в которых сообщалось о приближении гитлеровской военной машины и об оставлении Красной армией очередного населенного пункта. Простые по происхождению солдаты, выходцы из обычных крестьянских семей, не всегда старались успокоить людей. Многие, по обыкновению своему, рассказывали об увиденных ими ужасах войны. Еще больше страха в сердца местных жителей вселяли проходившие через город беженцы, которых с каждым днем становилось все больше и больше. Люди шли в неведомом им направлении в надежде спасти детей и то немногое имущество, что удавалось увезти на телеге и унести на себе.

Восторженная толпа школьников всех возрастов, увидев военный транспорт, с быстрого шага перешла на бег, стараясь как можно быстрее добраться до конца улицы и увидеть наконец то, ради чего они проделали путь через весь город. Скопившиеся десятки, сотни человек взрослых и детей почти перекрыли улицу возле слободы, расположенной по пути к городскому железнодорожному вокзалу. Над головами снующих между домами людей Витя наконец увидел башню танка с открытым люком, из-за которого виднелись головы и плечи танкистов, облаченных в танкошлемы и комбинезоны.

Танк, злобно рыча мощным дизельным двигателем, громко лязгая и скрипя гусеницами, медленно повернул немного вправо и замер на обочине дороги. Танкисты на нем засуетились. Один из них скрылся в люке, другой опустил голову вниз. Было видно, что он сосредоточенно смотрит внутрь башни и что-то говорит. Танк издал рев, выбрасывая из кормы клубы дыма, и заглох. Из люка вновь появились оба танкиста, радуя собравшихся людей своим появлением в городе и улыбками, от которых местные жители давно уже отвыкли. Едва танк заглушил двигатель, как стали слышны громкие голоса тех, кого Витя не мог разглядеть по причине своего небольшого роста. Он привставал на носки, подпрыгивал. Потом, увлекаемый своим другом Цыганом, начал протискиваться между людей, стараясь пробраться поближе к танку.

– Не положено! Не положено, вам говорю! – уже кричал, а не говорил кто-то стоящий перед танком.

– Отойдите к обочине! Не мешайте проходу техники! Не задерживайте технику! – кричал еще один голос, более низкий и громкий.

Витя наконец пробился к первому ряду стоявших возле танка людей и встал между двух мальчишек, по возрасту немного старше его.

Одетый в опоясанный ремнями и подсумками ватник сержант упирался руками в остановившихся перед боевой машиной людей. Слева и справа от него стояли несколько солдат-пехотинцев, державших наперевес свои винтовки, создавая ими преграду для продвижения обрадованных появлению танкистов людей. Толпа ликовала. В общем шуме можно было различить только отдельные возгласы.

– Куда пойдете? На Орел? На Брянск? – звонким голосом кричал танкистам, сидевшим на башне, худой высокий юноша в широкополой кепке.

– А немцы-то сейчас где? До Орла дошли уже? А то у нас в городе столько беженцев отовсюду. Пройти нельзя. Все идут и идут, –  кричал еще один подросток, стоявший рядом с Витей и не дававший ему протиснуться вперед.

– Ребята, а вы у нас остановитесь или куда дальше двинетесь? – спросила звонким голосом молодая женщина из толпы, которую мальчик сразу узнал, как работницу той же швейной артели, где когда-то трудилась его мать.

Танкисты как будто не слышали доносившихся до них вопросов. Они повернулись в другую сторону и уже любезничали с подошедшими вплотную к танку девушками.

Вдруг толпа буквально взревела. Со стороны железнодорожного вокзала прямо на них двигался еще один танк, точно такой же, как и первый. Отличался он только номером, написанным краской на башне. Его широкий люк также был в поднятом положении, а из-за него выглядывали молодые танкисты в танкошлемах на головах. На корме боевой машины сидели пехотинцы, на ходу осматривавшие дома и людей незнакомого им города.

К подъезжавшему танку сразу хлынула часть собравшейся толпы.

Витя едва не был сбит с ног внезапно двинувшимися с места людьми. Устояв, он оказался как раз возле спины того самого сержанта, который только что руководил солдатами, сдерживавшими толпу. Глаза мальчика скользнули по снаряжению, разглядев висевшие на поясе малую саперную лопатку и фляжку. Он перевел взгляд в сторону по амуниции бойца и увидел причудливой формы и вида оружие, которое до этого момента ему никогда не приходилось встречать даже у проходивших в сторону фронта через весь город солдат.

– Автомат! – тихо и радостно произнес сам себе Витя, довольный тем, что узнал вид оружия, когда-то описанного ему отцом.

Мальчик до сих пор хранил дома рисунок, сделанный рукой родителя, на котором был запечатлен точно такой же автомат. Теперь автомат был перед его глазами. Темная деревянная часть, вороненое железо, черный кожух ствола с прорезями, круглый диск магазина. Витя не сводил жадного взгляда от увиденного. Он стоял как завороженный, невольно протянув руку вперед, чтобы коснуться края боевого оружия. Его пальцы уже почти дотронулись до ствола, как вдруг сержант резко двинулся вперед и зашагал в сторону второго танка, который так же съехал к обочине и заглушил двигатель.

– Витька! Айда сюда! – послышался со стороны звонкий голос Цыгана.

Мальчик стал вертеть головой, пытаясь найти друга в толпе проходящих мимо людей.

– Я здесь! Голову подними! – снова прозвучал откуда-то голос Цыгана.

Витя стал вертеть головой по сторонам, теперь уже подняв глаза и не понимая, откуда его зовут. Внезапно он увидел товарища, который, расплываясь в широкой, счастливой улыбке, сидел на корме танка, ухватившись рукой за поручень на башне.

– Как ты туда?.. –  Витя почти захлебывался от неожиданности увиденного, моментально начав завидовать и восхищаться ловкостью и находчивостью друга. – Как ты туда попал?

– Дуй сюда! Тебя тоже поднимут! – хохотал Цыган, сияя горящими от радости глазами.

Витя сделал несколько быстрых шагов в сторону стоявшего танка, когда чьи-то сильные руки подхватили его и почти забросили на броню боевой машины. Он сел рядом с Цыганом, не веря своему счастью когда-либо оказаться там, где даже не мечтал побывать.

Несколько мальчишек облепили оба танка, снуя по крыльям, ящикам «ЗИП», корме, люку механика-водителя, хватаясь руками за стволы пушки и курсового пулемета. А по улице, уходившей к зданию железнодорожного вокзала, уже слышался скрежет гусениц и рев двигателя приближавшегося третьего танка. Часть толпы отхлынула к нему. Снова раздались радостные крики приветствия. Люди все подходили и подходили к ним. Боевые машины окружила многочисленная толпа местных жителей. Стоявшие в охранении солдаты были потеснены и смешались с толпой. Отовсюду звучали смех и крики детей. Лились звонкие голоса девушек, обрадованных появлением большого числа молодых людей в военной форме.

– Вот город ваш Мценск называется, –  с заигрывающим выражением в голосе общался с ними танкист, спустившийся на землю с корпуса танка, –  а как же жители тогда зовутся?

Ответ девушек никем не был услышан, из-за громкого хохота еще одной женской компании, собравшейся с другой стороны боевой машины возле остряка пехотинца, рассказывавшего анекдоты и при этом широко размахивавшего руками, что придавало ему артистичный вид.

Витя и Цыган не обращали никакого внимания на происходящее за пределами танка. Они уже поднялись на ноги и пытались забраться на крышу башни, подсаживая друг друга, чтобы заглянуть внутрь боевой машины. Их интересовало абсолютно все, что могло попасться на глаза. Забыв обо всем, два товарища, стоя на четвереньках и держась за окрашенный металл, опустили головы вниз, разглядывая внутреннее устройство боевого отделения танка.

– Ух ты! – тихо и протяжно выдавил из себя мальчик, видя казенник танковой пушки.

Глаза его скользнули по сторонам, фиксируя сиденье командира, снаряды в боеукладках по бортам башни.

– Смотри! А он как туда попал? Нам тоже надо! – Цыган направил указательный палец руки на мальчика лет десяти, сидевшего перед открытым в лобовом листе корпуса люком на сиденье механика-водителя.

Едва он это произнес, как рядом послышался громкий крик одного из танкистов, перекрывавший накатывающийся рев четвертого танка, приближавшегося к уже стоявшим вдоль улицы машинам:

– Товарищ старший лейтенант, к нам Гусев едет!

После этих слов танкисты моментально бросили общаться с местными жителями, кинулись к своим танкам, чтобы спустить с них на землю собравшуюся детвору.

– А ну-ка, ребятня, кыш отсюда! – проговорил один из членов экипажа первой машины.

– Бегом вниз, пацаны! – прокричал другой, хватая руками под бока первого попавшегося мальчишку, стоявшего на крыле, и опуская его на землю.

– Сейчас нам Гусев задаст! А ну, брысь отсюда! – зашипел третий танкист, подхватывая ничего не понимающего Витю под мышки и передавая товарищу, чтобы тот спустил мальчика с брони.

Только оказавшись внизу на дороге, ребята поняли происходящее. На корпусе приближавшегося четвертого танка стоял человек в комбинезоне и накинутой поверх него кожаной куртке. Едва боевая машина остановилась, как он спрыгнул с нее и, размахивая в воздухе руками, закричал на скопившихся возле боевых машин танкистов и пехотинцев, которые поздно заметили появление старшего по званию. Они быстро стали выстраиваться вдоль бортов танков, приветствуя своего командира. Но разгневанный начальник снова закричал четким командным голосом:

– Почему не выставлено оцепление! Товарищ сержант, наведите порядок! Что за бардак!

К нему быстрыми широкими шагами подбежал тот самый сержант с автоматом за спиной, которого уже успел разглядеть со спины Витя.

– Виноват, товарищ капитан! – успел ответить он командиру, следовавшему вдоль расставленных на обочине танков, которые шириной своих стальных корпусов почти полностью перегородили какое-либо возможное движение по улице.

Не успел сержант договорить, как звонкий женский голос разнесся над толпой:

– Ребята, «ура» товарищу капитану! «Ура» танкистам!

– Ура-а-а-а-а-а! Ура-а-а-а-а-а! – зазвучали хором юные голоса, вызывая улыбки на лицах всех присутствующих солдат.

Шедший вдоль стоящих танков командир оставался единственным, кто сохранил начальствующий вид и не стал улыбаться, подчеркивая тем самым не только свою значимость, но и сложность обстановки, из-за которой он здесь находился.

– Товарищ капитан! – начал докладывать ему один из танкистов, вышедший вперед из строя.

– Отставить, товарищ старший лейтенант! – перебил его тот. –  Почему расслабились? Где оцепление?

Он обвел глазами боевые машины и солдат возле них. Потом сделал несколько шагов вперед, увлекая за собой старшего лейтенанта.

– Выдвигайтесь к началу улицы, к той церкви, –  начал он давать указания, вытягивая вперед руку для обозначения названного объекта, –  вставайте за сто метров до перекрестка. И не забудьте об охранении.

Витя и Цыган мелким шагами стали пробираться поближе к стоявшим перед первым танком командирам, чтобы получше их разглядеть. Они уже почти подошли к ним вплотную, как услышали:

– Обстановка не до конца понятна. Не забывайте о близости фронта. Не исключено, что немцы уже близко к Орлу, –  продолжал говорить капитан. –  Сейчас «тридцатьчетверки» все соберутся за вами. Потом «КВ». Ближе к вечеру разгрузится батальон «бэтэшэк» капитана Рафтопулло. Всю технику будем выстраивать за вами. Обеспечьте соответствующее охранение. Сейчас к вам должен подойти старший политрук Загудаев. Он будет контролировать построение всех машин.

Капитан снова стал обводить глазами стоявшие танки и остановил взгляд на приближающейся к построенной колонне пятой по счету боевой машине. С нее спрыгнул танкист, также облаченный в кожаную куртку, и направился к голове колонны, от которой солдаты-пехотинцы уже стали оттеснять гражданских лиц, состоявших преимущественно из детей, подростков и женщин.

– Товарищ капитан, –  обратился подошедший, прикладывая ладонь к танкошлему на голове, –  старший лейтенант Лавриненко…

Не успел он закончить говорить, как капитан перебил его, бросив на того уже не резкий, а вполне дружелюбный взгляд, который заметили стоявшие в паре метров от него Витя и Цыган. Мальчики переглянулись, обмениваясь улыбками от навалившегося на них счастья видеть возле себя такое скопление боевых командиров.

– Что-то хотел сказать? – капитан смотрел в глаза подошедшему.

Тот кивнул в сторону перекрестка, к которому должны были переместиться первые танки с охранением.

– Беженцы. Смотри, сколько их. Даже по железнодорожным путям идут. Много как. Я с начала войны такого не видел, –  сказал старший лейтенант, глядя вдаль. –  Так просто не получится двигаться. Дороги забиты.

Капитан с полминуты разглядывал видневшийся в конце улицы поток беженцев, следовавший через весь город. Он плотно сжал губы, короткими движениями помотал головой и повернулся к стоявшим рядом командирам. Он хотел что-то сказать, но тут заметил рядом толпу мальчишек, на переднем плане которой стояли Витя и Цыган. Они внимательно разглядывали всех троих танкистов, вслушивались в произносимые ими слова. Капитан улыбнулся ребятам, чем привлек внимание обоих старших лейтенантов. Те тоже бросили взгляды на мальчишек, одарив их своими улыбками.

Витя и Цыган, потрясенные вниманием к себе со стороны тех, кого в данный момент считали полубогами, раскраснелись от смущения и сделали несколько шагов назад, смешиваясь с толпой мальчишек.

Капитан неожиданно изменился в лице и строго сказал:

– Шли бы вы, ребята, по домам. Не место вам тут. Только мешаться будете.

– Что значит «мешаться будем»? – ответил ему кто-то из толпы, что был постарше остальных. –  Мы вам танки охранять будем. Поможем чем, если надо.

Не успел парень это договорить, как невысокий смуглолицый солдат с винтовкой за спиной подошел к ним и стал надавливать всем телом на мальчишек, широко расставляя в стороны руки, чтобы оттеснить их с дороги.

– Ну-ка, ребятки, сдвиньтесь! Не мешайте! – негромко сказал солдат.

Возле него как из-под земли вырос сержант с автоматом за плечами, громким басом старавшийся навести порядок возле боевых машин.

– Разойдись, шпана! – закричал он. –  Дуйте по домам, к мамкам своим!

Мальчишки послушно стали отодвигаться к краю дороги.

– Приступайте к выполнению приказа, а я – к комбригу на доклад, –  произнес капитан и быстро пошел вдоль стоявших танков в сторону железнодорожного вокзала.

Оба старших лейтенанта отдали ему честь и двинулись к своим машинам. Один из них, глядя в направлении своего экипажа, показал им жест указательным пальцем руки, обведя им несколько раз воображаемый в воздухе круг. Увидев это, стоявшие возле последнего танка танкисты ловко и быстро стали запрыгивать внутрь бронированного корпуса.

– По машинам! – громко крикнул другой старший лейтенант, стоявший в полный рост на башне головного танка.

Услышав команду, все экипажи начали посадку стремительными, отработанными до автоматизма движениями. Сержант, командовавший охраной из солдат-пехотинцев, подбежал к первому танку и в реве запущенного двигателя стал получать указания от уже стоявшего по пояс внутри башни старшего лейтенанта.

Первые два танка под восторженные крики многолюдной толпы мальчишек и подростков выехали на дорогу и двинулись в направлении перекрестка, указанного ранее капитаном. Вереница детей всех возрастов в едином порыве побежала за ревущими и лязгающими сталью боевыми машинами. Сидевшие на башнях танкисты стали интенсивно жестикулировать, пытаясь отогнать ребяческую толпу, почти наседавшую на корму и борта машин, рискуя угодить прямо под гусеницы. Механики-водители, выглядывая из открытых люков, отчаянно пытались как можно ровнее и без рывков вести машины. Один из них специально дал максимальные обороты двигателя на внезапно остановившемся посреди улицы танке. Его машина взревела, издав такой рык, что на дороге в радиусе не менее десяти метров вокруг броневого корпуса не осталось ни одной живой души. Образовавшийся вакуум позволил танкистам уже беспрепятственно следовать к намеченному месту. Толпа ненадолго стихла. Экипажи следующих машин поступили аналогично, стараясь обеспечить себе спокойное движение по улице, но лишь не более чем на полминуты. Ошарашенная ревом танковых двигателей толпа снова устремилась вслед за гремящими стальными конями, образуя сплошной детский поток. Мальчишки, восхищенные присутствием на улицах их маленького города никогда не виданных ими боевых машин, бежали, не разбирая дороги, вслед за ними.

– Ура-а-а! – закричал Витя, подхватывая ликующие крики бегущих.

– Стой! – вдруг услышал он голос схватившего его за рукав куртки Цыгана.

Мальчик посмотрел на друга, не понимая его.

– Чего ты? – он улыбался и сиял.

– Постой, Витек. Айда со мной на вокзал, –  сказал ему Цыган с лицом, на котором было довольно серьезное выражение.

– Зачем? Побежали со всеми. –  Витя попытался выдернуть рукав куртки из захвата друга, но не смог этого сделать.