– Ладно, уходим, поджигай с углов! – командуем начальник, – Сети не забывать, подотчётные! А мелкого пусть они сами теперь ловят в столице, мы им не слуги. Давай, теперь все к фабрике!
У сенного сарая
Я уже не плачу. Нет сил. Как я смог, немощный 14-летний мальчишка, в начинающемся пожаре, замотав голову мокрой тряпкой, выбраться из дома сам и выволочь оттуда всех своих родных, я уже плохо помню… Как-то смог…, тащил…, копал… А потом, пыхнул дом! И в свете пламени родного дома я и похоронил всех своих за садом, рядом с одинокой могилкой бабушки Ули. Выкопал неглубокие ямки, сволок в них тела и присыпал землёй. После закопаю поглубже…
И сейчас я сижу на крыльце уцелевшего сенного сарая, весь перемазанный грязью и слезами, и смотрю на уже догорающий дом и фабрику. И в голове только одна мысль, по кругу:
«Вот я попал, так попал!»
Сюжет 5. Аки есмь Кобра!
Сенной сарай
Я открываю глаза… Глубокая летняя ночь. В небольшое окошко уцелевшего от вчерашнего пожара сенного сарая, где я лежу на сеновале, с ночи забравшись туда под душистое и немного пыльное сено для лошадей, смотрит большая круглая Луна.
«Полная», – как говорит мой дед Сим.
Говорил…
Перед глазами проносятся события крайних двух недель. Вчерашний день, особенно вечер…, как во мгле… Тот кто Имя явно бережёт мою ещё неустойчивую детскую психику, скрывая совсем уж грязные и кровавые сцены. Вот тело моего отца Миха, а рядом его голова с навеки закрытыми глазами. Вот мама Ани в домашнем платье…
Нет, я не хочу это вспоминать, голова сейчас просто взорвётся, а ей, голове, теперь нужно думать за всех. Почему за всех? Все уже на кладбище… Хотя бы за себя. А и за себя мне не думается. Пустота!
Каково это милому домашнему мальчишке 14-ти лет, любящему родителей и алхимию, отличнику, не драчуну, не хулигану…, считай за две недели принять на свою бедную детскую голову такое – нежить, «Кровавый понедельник» и вот, ка-та-стро-фу, полное фиаско и безнадёгу.
Один. Навсегда. Какие горькие и страшные слова…
Умом я понимаю, что моих родных больше нет, ведь я сам закопал их вчера на нашем маленьком родовом кладбище за садом рядом с могилкой бабушкой Ули. А вот сердцем…По-моему к этому не привыкнуть никогда! А в голове мечутся одни и те же мысли:
«Какое кладбище, такой и род…, – похоже что это я сам только что придумал, – Один живой и пятеро покойников, вот и весь род. Был род, да вышел».
«Но ведь глава нашего рода мой дед Сим тоже когда-то был один, он же сирота. И как же ты смеешь так думать о нем…, о них…, негодный мальчик», – ругаю я себя.
И я опять плачу…, горько и безнадёжно, как только может плакать голодный, грязный и оборванный ребёнок, у которого больше ничего нет – семьи, дома, одежды, еды, денег, родственников, будущего…. И которого вдобавок ловят в столице неведомые убийцы. Так ведь вчера сказал этот, из свиты… И некуда мне идти со своим горем!
Но ведь со мною осталось моё молодое и здоровое тело, разум, память и… одна моя только что проявившаяся сверхспособность, которая думаю и привела смерть в мою семью… Будь оно неладно, это уменье видеть и отгонять нежить! Да…, ещё есть знания и опыт длинной жизни профессора-химика из другого мира… Много это или мало? Хорошо или плохо? Не знаю, пока никак не пригодилось в этом мире.
Кобра
Плачу я недолго, уже видимо просто нечем… Но снова впасть в сонное забытьё мне мешает какой-то тихий свистящий звук.
«Ш-ш-ш…» – с частотой на грани ультразвука звук доносится слева и совсем рядом.
Я поворачиваю голову и столбенею от открывшейся мне картины! Прямо передо мной покачивается крупная, плоская, покрытая щитками – голова змеи характерной формы. Капюшон, очки, тёмные немигающие глаза за прозрачной плёнкой, частые возвратные движения длинного раздвоенного языка, он у неё вместо носа… Гладкая. Блестящая. Я знаю кто это по картинкам и описанию в учебнике «Зоология»…
Это королевская кобра! Не самая ядовитая, но самая большая ядовитая змея в мире! Конкретно этот экземпляр метра четыре-пять в длину, точнее не скажу, не вижу. Да она просто огромная! Своё тело змея свернула кольцами, но с метр держит вертикально, как такую слегка покачивающуюся подставку для головы.
«Ну вот и всё! – обречённо думаю я, – Один бросок и конец роду Бести! Теперь уже окончательно. Только вот интересно, кто же похоронит меня?»
Но змея и не думает на меня бросаться. Просто лежит (или стоит?), покачивает головой и смотрит на меня в упор. А я смотрю на неё. И так продолжается минут пять. А мне… уже и не страшно. Видимо отбоялся я вчера своё. Ну и умру, ну и пусть, быстрее встречусь на Том Свете со своими родными. Убивать себя самому, я знаю, грех! Тот кто Имя, не похвалит за это. Но тут-то всё будет по-честному. Клац! И всё, нет больше Эколы Бести!
Страх быстро проходит, а на его место приходит какое-то непонятное нервическое веселье… Я же тоже, типа, Кобра! Именно такое прозвище, даже и не поняв этого, походя прилепила мне мама Ани, когда я, ещё семилетний пацан, хватанул пару глотков из бутылки с неразбавленным яблочным уксусом в случайно незакрытой лаборатории моего деда Сима.
– Ш-ш-ши! Ш-ши! Ши! – обращаюсь я к змее и этим как бы смеюсь над судьбой. Возможно, опрометчиво! Кажется так дразнил меня, якобы, на змеином языке мой старший брат Эжен. А-ха-ха! Это ведь у него было, якобы:
– Здравствуйте!
Голос
– Здравсствуйте! – вдруг слышу я в голове тихий, но вполне отчётливый и вежливый женский голос с характерным произношением шипящих, – Не сстарайтессь, говорите по-ччеловеччески, мы, змеи, хорошшо понимаем язык людей.
Это что, говорит змея?! Как же она это делает? И она ли это говорит? Губами она при этом не двигает, да и нет у неё никаких губ! Может, я сплю или от горя сошёл с ума и мне всё это кажется? Немудрено…
– Мыссленно…, – поясняет голос, – Мы, змеи, не можжем говорить как люди, реччевой аппарат не тот, только шшипим. Вот и науччилиссь говорить с людьми мыссленно, ментально.
– Вы что, слышите мои мысли? – удивляюсь я.
– Конешшно, – отчётливо слышу я в голове ответ змеи, – Вссе змеи сслышат мыссли людей, возможжно, не полносстью понимают, но в какой-то сстепени…, а сслышшат вссе и вссё. Змеи жжили и жживут сс людьми вссегда. Проссто, люди насс не замеччают и вссегда пугаютсся, увидев жживую змею. А напрассно, мы не враги людям. Мы жже не падаем в обморок при виде жживого ччеловека…, а-ха-ха
Моё сознание уходит. Я на грани сна и яви, уже не совсем понимая, где я и что со мной. Вот я вижу змею, а вот прекрасную женщину в отблесках лунного света…, миг, и опять змею. Что с моим сознанием, я сошёл с ума или сплю?
– Вы такая красивая, гладкая, блестящая, можно я Вас поглажу? – обалдело спрашиваю я, искренне любуясь действительно очень красивой змеёй. Или женщиной?! Она само совершенство в обоих своих обличиях.
– Лучшше не нужжно, – спокойно отвечает змея, – Ссами понимаете, одно неверное движжение…, неоссознаный плевок…, это жже у насс врожждённый рефлексс. Вы жже ссами знаете это движжение, недаром жже Васс прозвали «Коброй», я знаю.
– Это да, я могу дёрнуть головой и при этом слегка приплюнуть…, – соглашаюсь я, – Особенно когда волнуюсь. Мой дед Сим говорит…, говорил…, что это тоже рефлекс, но приобретённый, уже на всю жизнь.
– Вашш дед Ссим и вообщще всся Вашша ссемья были большшими друзьями змей, – говорит кобра, – Хотя и не знали об этом. И поэтому я ссейччасс здессь, с Вами. Мы, змеи Крассной Окумы, вссе оччень ссожжалеем о сслуччившшемся и хотим Вам помоччь. Ессли Вы конешшно захотите принять нашшу сскромную, но исскреннюю и поссильную помощщь.
– Как я могу Вас называть? – уже с надеждой спрашиваю я змею, – Вы же видите, мне очень нужна помощь! Любая! Но я не помню…, я не знал, что наш род дружил со змеями! Вряд ли бы от меня это скрывали…
Принцесса Шуи Сисс
– Меня зовут Шшуи, Шшуи Ссисссс, ессли полносстью, – представляется змея, – я младшшая доччь змеиного князя Крассной Окумы Щщисса V из рода Ссисссс. Принцесссса по вашшему. Ксстати, маг. У насс, змей, в отличчие от людей, вссе маги – жженщщины, ччто ссправедливо, я ссшшитаю.
– А у людей все женщины итак колдуньи, – говорю я, – Так мне говорил мой отец Мих.
– Правильно говорил Вашш отец Мих, – поддерживает меня змея, – Я расссскажжу Вам. До появления Вашшего деда Ссима в Крассной Окуме жжило множжесство крысс. Они поччти полносстью ссжжирали нашши яйца. Вашш дед Ссим их вывел вссех и мы восспряли духом, у насс появилоссь будущщее. Вы шшто-нибудь слышшали о нападениях змей на ччеловека в Крассной окуме поссле этого? Верно, нет! А потому шшто их никогда и не было. Мы, змеи, благодарные ссущщесства.
– А Вашш сстаршший брат Эжжен, который немного знал змеиный язык, – продолжает кобра, – Он сспасс змею от ссмерти, когда её на дороге раздавило колессом телеги и вссе по ней ездили. И только Вашш брат Эжжен осстановилсся и на лопате отнесс умирающщую змею на обоччину дороги в выссокую траву. Там я её нашшла и сспасла ссвоей магией.
– А Вашш отец Мих и мама Ани, сами ещщё были малышши, когда они прогнали злую девоччку на детсской площщадке, которая ссвоими твёрдыми ссандаликами топтала маленького ужжика и криччала:
«Гадюка! Гадюка! Убить её!», – рассказывает мне змея случаи из жизни моей семьи, о которых я и не знал и не слышал.
– Да вряд ли они об этом помнили, – говорю я с лёгкой улыбкой, – По крайней мере, они ничего мне об этом не рассказывали.
– А вот мы, змеи, помним! И вссегда будем помнить! – пафосно заявляет змея, – И пришшла пора отплатить добром за добро! Но я ххоччу, ччтобы Вы пообещщали… И давай на «ты», – сбивается с пафосного тона змея.
