Сердце Дракона. Книга 2

Глава 84

Хаджар проснулся от того, что его губы без его ведома повторяли:

– Герцог Велен, граф Васлиа, Примус, наместник, виконт…

Шел второй год его службы в армии, и он уже стал забывать, что когда-то каждую ночь засыпал со своей собственной мантрой. Списком имен тех, кого слишком уж заждалось правосудие. Удивительно, один из них сам пришел к нему.

Граф Васлиа, когда-то отвечавший за весь корпус дознавателей генералитета. Хаджар не сомневался, что начальник местной тайной полиции просто обязан был знать и о руде, и о заговоре. Почему же он не сообщил королю? Либо Примус его подкупил, либо угрожал, но, скорее всего, нарыл какой-то грязи и шантажировал. Причем второе – наиболее вероятно.

Иначе какого бы демона Васлиа теперь служил на побегушках у толстяка младшего следователя. Нет, он бы продолжал сидеть в своем богато украшенном здании неподалеку от дворца в столице.

Хаджар понимал и Примуса. Убивать такого человека было опасно. Мало ли кому и что он успел рассказать и как подстраховаться. Оставлять при себе… Ни один правитель не любит предателей. И неважно, кого именно они предали. Если он осмелился всадить нож в спину прошлому правителю, то кто заверит, что он не сделает того же самого с нынешним.

Так что Васлиа оставили жизнь, но не просто понизили в должности, а сделали едва ли не самым последним звеном в цепи. Наверное, это же понимал и сам граф. Забавно, граф на побегушках у выслужившегося простолюдина.

Хаджар бы не удивился, если бы узнал, что Примус и это использовал в своих целях.

Весьма удобно пропагандировать свой режим «равных возможностей для всех» на таком примере. И наверное, иногда, когда становилось совсем тяжело, люди были готовы этим обмануться. Аккурат до следующего городского бунта. И того, как их насадят на пики городские стражники. Не потому, что они звери, а потому, что иначе их самих либо на рудник отправят, либо к праотцам. И что из этих двух вариантов хуже – ну, этот вопрос можно задать рабам в забоях.

Они сразу выберут опцию «праотцев».

Хаджар откинул шкуры и тяжело поднялся. Все тело ныло и болело. Вчера он все же сумел преодолеть двадцатое перо, но данный рубеж дался ему непросто. До лагеря он доковылял, так как из его коленей буквально текли реки крови.

Лекарь выхаживал его полночи.

Ругался на чем свет стоит и говорил, что Хаджар банально не дотянет до войны с Балиумом. Загнется на своих тренировках раньше, чем ему снесут голову враги.

С момента встречи с дознавателями прошли уже почти две недели.

Все это время толстяк, граф и надменная леди ходили в военный лагерь, как к себе домой. Надо отдать должное, младший следователь буквально чувствовал, что что-то здесь не так. Вот только сделать с этим чутьем он ничего не мог.

Алиби у допрашиваемых было железным. Слова генерала оспорить не позволял статус. А вряд ли бы главный следователь поднял бы свой зад с удобной табуретки в столице, чтобы приехать в такое захолустье. У него и своих дел было полно.

Где-то в горах собиралась уже совсем не шуточная армия повстанцев. На руднике проходили постоянные бунты. Ходили слухи, что рабочие умудрились даже повесить смотрящего от империи. В итоге легион утопил один из забоев в крови.

Примус в результате приносил извинения наместнику, едва ли не в пояс ему кланяясь… Король в Лидусе… теперь это звучало просто смешно. Государством уже давно правили чиновники, их семьи и деньги. Коррупция пустила настолько глубокие корни, что воспринималась людьми как что-то естественное.

Чего уж говорить, если даже в армии Лунного Генерала можно было купить себе должность. Да, пришлось бы делать это не напрямую, а через генеральный штаб, но все же.

– Все летит под откос, да, Азрея? – улыбнулся Хаджар, протягивая пушистому котенку кусок вяленого мяса.

Из шкур высунулась белошерстная смешная мордочка. Она цапнула мясо и утащила его в глубины своей «пещеры». Странно, но обычный котенок за эти полгода уже стал бы молодой, сильной кошкой. Но не Азрея.

Она пусть уже почти не помещалась на ладонь, но все еще оставалась котенком. И постоянно спала.

Хаджар понимал, что делает что-то неправильно, но посоветоваться было не с кем. Он никогда не слышал о том, чтобы в Лидусе приручали диких животных. Даже Сера, пришедшая из куда более развитой цивилизации, тоже о таком не знала.

Лишь Неро как-то вскользь упоминал, что слышал о существовании целого рынка подобных зверей. В империи, разумеется. Но не в пригородных ее частях, а в столице. Да и то, если верить услышанным им слухам, то стоимость одного такого зверя доходила до абсурдных размеров.

Неро часто шутил, что продав детеныша древнего тигра, Хаджар смог бы купить себе целый дворец в столице Дарнаса.

Из глубин шкур послышалось недовольное сопение.

– Никто не собирается тебя продавать, – засмеялся Хаджар.

Запив боль и усталость лекарской гадостью, он поднялся и подошел к небольшому сундуку. Откинув крышку, Хаджар осмотрел содержимое. Десятки разных мешочков с травами, примерно столько же склянок.

Взяв по щепотке из каждой емкости, Хаджар смешал ингредиенты, залил специальным раствором и начал размазывать по телу. Одновременно с этим он особым образом прогонял энергию по меридианам.

На фоне всех остальных известных ему техник укрепление тела было самым простым. Правда, и самым дорогим. Трав и порошков у него осталось всего на неделю, а он еще не прошел и половину техники.

Благо его тело было уже достаточно крепким, чтобы выдержать не только удар оружием слабого практикующего, но и выстрел из лука.

Закончив с мазями, Хаджар вышел из шатра. Лагерь потихоньку оживал. Где-то уже запалили костры, потянулся терпкий запах солдатской стряпни. Обычно в такую «кашу» кидали все, что попадалось под руку. Так что неудивительно, что иногда в ней, помимо стандартного набора, можно было найти кусочки мяса, разных круп, каких-то овощей и даже лекарских трав.

Хаджар втянул свежий воздух полной грудью и подошел к высокой бадье. В ней за ночь скопилось достаточно холодной дождевой воды.

Ухнув, Хаджар облился и отряхнулся, будто бродячий пес. Вместе с холодом в заспанное тело пришли бодрость и сила.

Насухо обтеревшись, Хаджар уже собирался отправиться на плац, как к нему подбежал взмыленный рядовой.

– Старший офицер! – Он настолько спешил, что даже не отдал честь. – Там… там…

В глазах парня одновременно смешались страх и решимость.

– Успокойтесь, рядовой. – Хаджар и сам не знал, откуда в его голосе оказалось столько властного спокойствия. Тем не менее, это сработало. – Что происходит?

– Дознаватели наших пытают.

Рядовой поднял взгляд на командира «люто-медвежьего» (так эту тысячу безумцев прозвали в армии) отряда и оторопел. На миг ему показалось, что он говорит вовсе не с человеком, а с диким зверем. Зверем, очень недовольным принесенными новостями.

Хаджар пропустил мимо ушей гражданское «наших».

– Веди, – приказал Хаджар.

Рядовой, кивнув, побежал куда-то вглубь лагеря. Хаджар же, как и был, поспешил следом. Босой, в одних лишь только подштанниках и с мечом в руках.

Глава 85

– Быстрее, офицер! – торопил рядовой.

Они миновали несколько рядов палаток. Из каждой высовывалась заспанные, оторопевшие головы. Они сперва пытались отдать честь старшему офицеру, но потом сознание начинало работать. Люди видели Хаджара в подштанниках, босого, бегущего куда-то за рядовым. Вряд ли они играли в салочки, так что народ, быстро подпоясавшись и взяв оружие, побежал следом.

Каким-то удивительным образом, всего за четверть часа, следом за Хаджаром уже бежало не меньше нескольких тысяч солдат. И чем дальше они удалялись от центра лагеря в сторону южных рубежей, тем отчетливее становились крики.

Наконец они оказались на опушке. По ушам тут же ударил тонкий, практически животный крик.

На поляне, по пояс голые, привязанные к деревянным стойкам, кричали несколько солдат. Две девушки и три парня. На их спинах уже живого места не было, а кнут все свистел в воздухе, с каждым новым ударом снимая очередной слой кожи и мышц.

Хаджар почувствовал, как все крепче сжимает рукоять меча.

Он помнил этот свист и знал, какую боль может причинить даже один такой удар, нанесенный умелым человеком. Его надсмотрщик в казематах дворца был не просто умел, а чрезвычайно талантлив. Одним взмахом он мог оставить такую рану на спине, что еще неделю Хаджар корчился от боли и едва ли не проглатывал язык от рвущегося из груди крика.

А женщина-дознаватель, сверкая чересчур большими серьгами и садисткой улыбкой, все била и била своим распушенным кнутом. Вместо одного спины солдат «ласкали» сразу семь хвостов. И на каждом виднелся маленький стальной шип.

Проклятье, не будь они практикующими, а простыми людьми, то даже самый легкий удар такого «оружия» отправил бы их на тот свет.

Дознаватель замахнулась еще раз, но на этот раз кнут застыл в воздухе.

По руке Хаджара закапала кровь. Как и по плечу, которое будто кипятком ошпарило или укусили сразу семь змей.

Он стоял перед своими соратниками, держа в руке пойманный хлыст.

На поляне повисла тишина, а Хаджар невольно понял, что дознаватель была не так проста. Она бы не смогла его ранить, не будь она хотя бы начальных ступеней Телесных рек. А учитывая ее самоуверенность, то, скорее всего, стояла на схожем уровне.

Что тут же подтвердило сканирование нейросетью.

– Что вы себе позволяете? – взвизгнула Гнари.

Именно так ее звали – Гнари. Горное имя и примерно такая же внешность – густые рыжие волосы, свободные робы и поджарое тело.

За спиной дознавательницы от своей игры в шахматы отвлеклись и ее коллеги. Вперед шагнули десять закованных в латы воинов. Хаджар краем глаза заметил, как разом обнажили оружие несколько тысяч солдат, стоявших за его спиной. Он взяли в кольцо раненых и стонущих сослуживцев.

– Отвяжите и доставьте к лекарю моего отряда.

Солдаты бросились выполнять приказ.

– Не сметь! – взвизгнула дознавательница.

Она дернула кнут, но хватка Хаджара была куда как сильнее, нежели возможности простой практикующей стадии формирования. Хаджар был способен на равных сражаться с теми, кто стоял на стадии трансформации духа. Иными словами – находились на грани перехода в состояние истинного адепта.

Но все же солдаты дрогнули и прекратили попытки развязать крепкие узлы.

Хаджар не произнес ни слова.

Он просто повернулся к ним.

Этого хватило, чтобы солдаты вернулись к делу, напрочь игнорируя визги Гнари.

– Как ты смеешь, офицер, – шипела женщина, неспособная выдернуть кнут из чужой хватки.

– Вы переступаете свои границы, леди-дознаватель, – спокойно говорил Хаджар. Впрочем, от этого спокойствия отшатнулись коллеги Гнари, а солдаты в «золотой» броне выхватили оружие.

Те, кто не был занят помощью соратникам, приняли боевой порядок. Он стояли позади Хаджара и тот понимали, что будет достаточно всего лишь одного его слова – и ни «золотые», ни псы генеральского штаба не уйдут с этой поляны. И вряд ли хоть одна душа из армии побежит докладывать в городской центр.

Приближался срок марша к границе с Балиумом, и каждый из воинов понимал, что вскоре самым надежным, что останется у него под бескрайним небом, будет плечо товарища слева и такое же плечо справа.

В подобные дни и недели в армии как никогда остро работал принцип – «свои», «чужие».

– Они посмели мне перечить. – Гнари все пыталась выдернуть кнут, но рука Хаджара даже не дергалась в сторону тщетных рывков. – Они младше меня по званию и по статусу и посмели иронизировать по поводу моих вопросов! Это нарушение устава!

– В данный момент устав нарушаете вы. Теперь я старше вас по званию, госпожа Гнари.

Когда леди в очередной раз дернула кнут, Хаджар разжал пальцы, и женщина упала в грязь. Она поднялась, вся красная от гнева и осознания своего бессилия. Леди уже собиралась что-то сказать, как вперед вышел толстяк.

Кажется, его звали Элиот. Или как-то так. Очень мягкое и такое же «толстое» имя, как и он сам.

– Старший офицер, – произнес он, сохраняя в голосе все ту же елейность, что и прежде, – вы ведь понимаете, что сейчас неправы вы?

– Наказание, которое надлежит за подобный поступок – один удар кнутом. Я же только за то время, что бежал сюда, услышал не меньше семи свистов. И это не учитывая то, что рядовому, который все это видел, еще пришлось сперва добежать до меня. – Хаджар хрустнул шейными позвонками и показательно положил ладонь на рукоять меча. – Это не просто избыточное наказание, господин следователь, это нападение на мою армию.

Хаджар даже не сделал и шага, он не двинул ни единым мускулом. Он лишь представил, с каким бы наслаждением снес голову этому псу. И одного этого хватило, чтобы примялась трава вокруг его ног, а толстяк, нервно сглатывая, отшатнулся. Казалось, что ему в лицо рычит голодный зверь. Могучий и свирепый.

Увидев состояние своего начальника, «золотые», замахнувшись оружием, синхронно сделали даже не шаг, а полушаг назад. Выполнить движение до конца им не дал взгляд небесно-синих глаз.

– Еще один шаг и, клянусь бескрайним небом, я сниму ваши головы с плеч.

Если к кому Хаджар и испытывал бездонную ненависть, так это к королевскому корпусу. Особенно к королевским телохранителям. Тем, кто предал его мать и отца. Кто был напрямую причастен к гибели его матери.

– Д-да я, д-да я-я т-тебя, – разом пропала вся холеность толстяка.

Он превратился в того, кем и был всегда – забитого, испуганного труса. Такие не идут в армию, но, желая власти, ищут другие способы ее получить.

Хаджар повернулся к нему, и второго взгляда было достаточно, чтобы Элиот повторил судьбу своей напарницы. В очередной раз отшатнувшись, он запутался в своих длинных богатых одеждах и упал на землю.

Солдаты за спиной Хаджара засмеялись.

– Мы закончили, – будто отрезал Хаджар.

Он уже развернулся спиной к ищейкам, как слово взял не кто иной, как граф.

– Не торопитесь, старший офицер. – Он говорил тихо, но достаточно, чтобы его мог услышать каждый. – Гнари была в своем праве.

– О каком праве вы говорите, граф? – прорычал Хаджар. – Она нарушила…

– Моя коллега ничего не нарушала, – перебил его Васлиа. – Помимо пререканий, ваши рядовые позволили себе грубые оскорбления в ее адрес. Кто-то даже предложил согреть постель.

Хаджар посмотрел на рядового, прибежавшего к нему за помощью. Тот лишь потупил взгляд и отвернулся.

Хаджар тяжело вздохнул.

– Скажите мне, старший офицер, сколько в сумме должно было бы нанести ударов за подобный проступок?

Хаджару даже не требовалось напрягать память. Устав находился в «базе данных» нейросети, а, значит, был в постоянном и полном доступе.

– В сумме – тридцать два удара.

И не потому, что все так заботились о сквернословии или чести женщин. Нет, просто если спускать такое поведение, то очень вскоре в армии, где женщин было достаточное количество, возникла бы не самая здоровая атмосфера.

Поэтому за «сексуальное домогательство» здесь карали сразу и сильно, отбивая у остальных какое-либо желание повторить судьбу провинившегося.

Хаджар посмотрел на Гнари. Та, стоя прямо и с гордо поднятой головой, не выглядела как оскорбленная. Нет, она выглядела как лиса, забежавшая в курятник, сожравшая несколько птиц и сделавшая так, что в этом обвинили домашнего сторожевого пса.

Не оставалось никаких сомнений, что именно она повернула ситуацию так, чтобы спровоцировать и без того взвинченных солдат.

– Что здесь происходит? – прозвучал знакомый голос.

На поляну вышла одетая в полуброню Лунный Генерал. В руке она несла свое длинное белое копье. За ее спиной спешили Неро, Сера, командиры отрядов и огромные телохранители.

– Мой генерал, – тут же упал на колено Хаджар, как и несколько тысяч воинов за его спиной.

– Леди Лин, – поклонился граф, – позвольте мне рассказать…

Повтор истории не занял слишком много времени.

Генерал покачала головой и повернулась к выпрямившемуся Хаджару.

– Они в своем праве, старший офицер, – тихо произнесла она.

Хаджар видел, как крепко она сжимает свое копье и как буквально пышут жаждой битвы стоявшие у нее за спиной телохранители. Но она слишком устала и не вышла из битвы у хребта самой собой. Лин больше не была тем самым Лунным Генералом, которого боялись и уважали во всем королевстве. Лишь его призрачной тенью.

Настоящий генерал остался вместе со своими соратниками и друзьями на том поле смерти.

– Приведите мне провинившихся солдат! – крикнула Гнари.

Солдаты посмотрели на генерала. Та кивнула, и несколько десятков двинулись в сторону лагеря Хаджара. Вот только спустя мгновения, не веря своим глазам, они смотрели на происходящее.

Свирепый старший офицер, чей меч воспели в песнях сотни бардов, вдруг опустил оружие на землю.

– Эти пять солдат пережили битву с кочевниками. Они сражались на стенах форта, чтобы вы, госпожа дознаватель, могли спать спокойно и плести свои мелкие интриги. – Хаджар стянул рубаху, которую ему принес Неро. Собственно, недолго он ее носил… – Через месяц они отправятся на границу с Балиумом, где будут вновь проливать кровь, чтобы вам не пришлось греть постель иноземцам.

Гнари дернулась, как от пощечины. Из уст Хаджара это действительно звучало оскорбительно.

– И вы прекрасно знаете, что если еще десять ударов они и переживут, то останутся на всю жизнь калеками.

Хаджар развернулся и пошел к деревянным стойкам. Покрытые потом и кровью, они напомнили ему о десяти годах странствий в образе уродца. Кажется, в то время он знал свист кнута лучше, чем человеческую речь.

Солдаты расступались перед ним. Они плохо понимали, что происходит, но постепенно догадывались.

Хаджар опустился на колени перед стойкой и положил на нее руки.

– Вяжи, – бросил он в сторону одного из солдат.

Тот как раз стоял с веревкой в руках.

– Но, старший офицер…

– Вяжи.

– Но…

– Это мой прямой приказ, рядовой! Вяжи!

Дрожащими руками солдат крепко привязал руки Хаджара к стойке.

Над поляной все еще висела тишина.

– У вас в руке есть кнут. – В голосе Хаджара будто слышался звериный рык. – Перед вами спина. Чего вы ждете?

– Это весьма благородно, старший офицер Хаджар, – засмеялась Гнари, – но если вы хотите взять наказание на себя, то… Вам придется забрать не только десять ударов. Но десять ударов каждого из провинившихся.

По рядам солдат пронеслись шепотки.

Пятьдесят ударов семихвостым кнутом? Даже практикующий стадии трансформации тела вряд ли бы пережил подобное.

– Отвяжите его! – выкрикнула Сера. – Да чего же вы стоите! Отвяжите немед…

Ей на плечо опустилась ладонь Неро. Она посмотрела на него, но тот лишь отрицательно покачал головой.

– Ну раз вы так настаиваете.

И кнут со свистом рассек воздух. По спине Хаджара как раскаленным железом провели. Горячая кровь хлынула по коже, но ни крика не раздалось над поляной. Ни стона не вырвалось из глотки офицера.

В гробовой тишине, среди молчащих и смотрящих в землю солдат звучал свист кнута и удары плетей об окровавленную, иссеченную спину Хаджара.

Он знал, что переживет очередную пытку. Она была для него далеко не первой.

А вот те пятеро… Они бы так и остались лежать привязанными к стойкам.

Свистел кнут.

Молчали солдаты…

Прозвучал металлический удар.

Потом еще, и еще, и еще.

И так, пока тысячи солдат, наблюдавших за тем, как псы чиновников истязают их прославленного офицера, не начали стучать оружием по доспехам и щитам.

Хаджар улыбнулся.

Этот звук приятно заглушал свист кнута. Теперь тот больше походил на жалобный писк, затихающий под натиском океана из стали.

С очередным ударом Хаджар лишь крепче стиснул зубы.

Глава 86

За пятнадцать ударов кнутом даже самый могучий и стойкий человек, если остается в сознании, превращается в слабое, кричащее, плачущее создание. Когда плеть снимает кожу, окончательно обнажая мышцы – боль становиться нестерпимой. Когда же языки кнута начинают ласкать реберную клетку, тогда даже сами демоны могут пролить слезы от сочувствия участи наказуемого.

Хаджар же выдержал пятидесятый удар.

Без криков.

Без стонов.

Стойка, на которую он уже не опирался, а лежал на ней, была залита потом и кровью. Его колени буквально утопали в луже красного цвета. Он тяжело дышал, но все еще был жив и, что даже более удивительно, находился пусть и в мутном, но сознании.

Гнари, вытерев рукавом одежды пот со лба, опустила клинок и тяжело осела на скамью. Она выглядела уставшей и измотанной, но все еще не могла поверить своим глазам – чертов офицер был жив. И как бы она ни старалась, но не могла заставить его издать ни единого звука.

Проклятье, она доводила до слез мужей в сто раз крепче, чем этот высокий юноша. И все же…

Она лишь смотрела на кровавое месиво, в которое превратила спину офицера. Местами проглядывались белые кости, а лоскуты мышц и кожи буквально свисали, как шкурка с плохо очищенного фрукта.

Солдаты больше не стучали оружием о щиты. Они сжимали рукояти так крепко и дышали так яростно, что их желание убить, растерзать псов чиновников можно было даже пощупать.

«Золотые» солдаты уже давно встали в круг. Они дрожали, и от их доспехов сильно пахло потом и мускусом. Они боялись.

Боялись столпившейся вокруг них армии. Если вначале здесь стояло «лишь» несколько тысяч солдат Лунного Генерала, то сейчас… Весть о поступке Хаджара быстро разлетелась по лагерю, и теперь здесь уже собралось целое море из воинов. Десятки, если не сотни тысяч. Они стояли рядами, обнажив оружие и с ненавистью смотря на дознавателей.

Конные всадники держали оголенными копья.

Лучники положили стрелы на тетивы.

Солдаты то и дело переминались с ноги на ногу и поудобнее перехватывали рукояти оружия.

– Сейчас, сейчас, дружище, – Неро аккуратно отвязывал веревки с запястий Хаджара.

Длинные черные волосы прилипли ко лбу от пота. Крепкие руки то и дело вздрагивали. Каждое дуновение ветра причиняло Хаджару нестерпимую боль.

Неро поднял друга, подставив крепкое, надежное плечо.

– Думаю, на этом мы можем закончить, – с улыбкой произнес толстяк Элиот.

Никто его не послушал. Не убрали стрелы лучники, не отошли в сторону солдаты. Они все так же держали ищеек в стальном кольце оскаленного металла.

– Мы уходим.

Толстяк сделал шаг в сторону выхода из лагеря. Никто из солдат не сдвинулся с места. Лишь гробовая тишина и карканье воронов, предчувствующих скорую добычу.

– Проваливайте! – взвизгнул толстяк.

Ничего не изменилось.

– Это измена! Это измена! Да я вас всех…

Генерал Лин, с тяжелым скорбным видом, уже собиралась отпустить ищеек, как произошло то, чего никто уже не ожидал.

– Я требую сатисфакции, – пронесся над поляной хрип.

Хаджар, держась за плечо друга, поднял с земли меч. Он выпрямился.

– Отпусти, – прошептал он товарищу.

– Ты уверен? – В голосе Неро звучало неподдельное беспокойство.

Вместо ответа Хаджар лишь кивнул.

Он не был уверен, что сможет произнести еще хоть одно слово без того, чтобы дать волю рвущемуся из глотки крику.