Вокзал судьбы. Фантастика

Сталкер всё ж таки, по уже укоренившейся привычке, просканировал камушками путь к теремку, который, казалось, сам приглашал воспользоваться своей гостеприимностью. Не усмотрев никаких, таящих опасность, несуразностей пространства, он зашагал к невысокому деревянному крылечку.

Поднимаясь по потемневшим ступенькам, Иван ещё раз с уважением отметил способность материала из лиственницы противостоять различным природным невзгодам. Доски несколько утратили свою первозданную желтизну, но не поддались процессу гниения ни на гран. Хотя надо признать, что высокий фундамент и хорошая гидроизоляция тоже немало способствовали этой стойкости.

Взявшись за дверную ручку, задержал дыхание и осторожно потянул её на себя. Вполне оправданный характерный скрип дверных навесов заставил гулко заколотиться сердце незваного гостя. Иван замер, крепко сжимая в руке боевой шест, готовый в любой миг нанести отчаянный удар или отпрыгнуть в сторону. Но никаких причин для ратных действий не имелось: яркое солнце через широкое решетчатое окно обильно заливало светом небольшую веранду, абсолютно пустую, необитаемую. Лишь только солидный слой пыли покрывал дощатый крашеный пол да парочка бумажных осиных гнёзд приютилась на бревенчатой стене под самым потолком.

Уже смелее, практически по-хозяйски, незваный гость отворил дверь в основное строение. Увиденное, прямо скажем, его мало чем удивило. Что-то похожее он и предполагал обнаружить, исходя из своей гипотезы расщепления пространства и опыта недавней ночёвки в подвале клона этой дачи. Неисчислимое количество паутины делало единое помещение похожим на избушку Бабы-Яги. Бревенчатые тёсаные стены, некрашеный пол и так же нетронутый химическими консервантами потолок, выталкивали сознание из привычного цивилизованному человеку мира. Туда, в глубь веков. Или в сказку. Правда на этом данное сравнение и заканчивалось. Изящная шведская печь, сложенная безукоризненно, изумляла геометрически правильной формой кирпичей, так редко встречающихся в те далекие годы её постройки. Отсутствие повсеместно употребляемой в ту эпоху глиняной штукатурки или жестяного кожуха придавали ей своеобразный шарм, делали украшением, основным объектом всей студии. Так ключевой точкой японского сада камней является самый огромный валун, именуемый «Скала», и вокруг этого центра вертится всё Мироздание. Три окошка обеспечивали достаточное освещение жилого помещения, и создавалась полная уверенность, что, если их хорошенько отмыть и оттереть до скрипа старыми газетами, то солнечный свет заиграет на зеркально выструганных стенах, создавая уют и умиротворённость.

Прямо за печкой располагались грубо сколоченные нары, покрытые каким-то грязным тряпьём. «Солдаты! Точно, здесь располагалась команда пеленгаторной радиостанции. Вон и ящики армейские у стенки. Еда!! У них должны были быть сухпайки!!» – Иван рванулся к ящикам в зелёной защитной окраске, уже совершенно не думая об осторожности, всё заглушало доминирующее чувство голода.

Глубокое разочарование вырвалось грубым матерным словом, ящики были стерильно пусты. По всему выходило, что командир отделения был мужиком бывалым и предусмотрительным. Должным образом оценил величину случившейся катастрофы и тщательно снарядил свою команду перед рейдом в неведомое. Солдатики прихватили с собой всё, что смогли погрузить в свои средства передвижения.

Бегло обыскав комнату, включая все ящики теперь уже антикварного канцелярского стола, смотревшегося несколько диковато в этих апартаментах, изголодавшийся бродяга не нашёл даже самой завалявшейся корочки хлеба.

А голод уже давал о себе знать нешуточными спазмами. Прибаутка о том, что «кишка кишке кишкой бьёт по башке» превращалась в грубую и осязаемую реальность. К слову сказать, с организмом Ивана происходили какие-то серьёзные метаморфозы. Одно дело, что исчез соответствующий возрасту жирок, это-то Ван автоматом списал на стресс и двухсуточную голодовку. Но вот отсутствие привычного шрама на левой руке объяснить было уже проблематично.

«Неужели организм переварил коллоидный рубец с голодухи? Дичь полнейшая! – встревожено заскакали в голове мысли. – Подобные трюки были под силу исключительно великому Кашпировскому. Это если он не прибегал к лживому самопиару. С него станется! Нет, с мозгоправом я здесь не общался. Тогда почему исчез шрам? А тут в довесок ещё и пигментные пятна на кистях рук куда-то подевались, а кожа разгладилась, помолодела. Видно всё же задел Выброс. Чем это обернётся в дальнейшем? Ладно, сейчас не до гаданий на кофейной гуще.»

Слово «кофе», даже произнесённое мысленно, ещё сильнее обострило чувство голода и заставило мозг думать продуктивно и конструктивно: «если еда не идёт к человеку, то человек должен идти к еде». Родив столь глубокую и здравую мысль, Иван направил свои стопы в лес, к деревьям, с которых когда-то и спустились его далекие волосатые предки.

Лес! Для древних людей он являлся и кузницей, и житницей, и здравницей. Да и в настоящее время здоровый и соответственно подготовленный человек сможет просуществовать в нём сравнительно долго без ущерба для своего организма. Не в зимний сезон конечно. Зимой всё намного сложнее. Зверьё и то временами от голода пухнет в эту безжалостную пору, куда уж двуногому голокожему с ними в выживании соревноваться.

Летом сгинуть в лесу тоже несложно. Если уж совсем лох по жизни. Ну или если не повезёт фатально. Однако Иван подготовку имел неплохую, здоровьишко пока не подводило, наоборот удивляло своим необъяснимым прогрессом, поэтому он живо наметил план первоочередных мероприятий.

«В первую очередь необходима еда. Воды – в достатке, целый родник, хоть упейся. Вот только она лишь растворитель, как источник энергии для человека, увы, не годится. А сил за последнее время мой организм немало потратил. Чего только ему стоила ночёвка на голой земле. Это сколько жиров, а может и белка, разложилось для поддержания нормальной температуры моего бренного тела пока я нежился в забытьи? Да такими темпами от меня вскорости кожа да кости останутся. Гляди-ка, «шарик», нажитый обильным пивасиком да сомнительным фастфутом исчез без следа. А вот «кубики» вместо него так и не появились. Печалька…

Ладно. Если этот мирок – клон незамутнённый мутациями, то всё, что шевелится можно смело тащить в рот, – логически думал новоиспечённый робинзон. – Естественно, предварительно термически обработав, до зверей нам уже далеко. Или ещё? Всё равно иммунитет у меня не железный, не все микробусы «пережуёт». Или все?» – вдруг мелькнула дерзкая мысль.

Прошагав зигзагами сотню метров, Иван выследил муравьиный мегаполис – холмик состоящий из тьмы-тьмущей различных веточек и хвоинок. Безжалостно расковырял его шестом и добрался до муравьиной кладки. Крупные белые яйца размером с подсолнечные семечки обещали массу протеина и сокрушительную победу над ворчанием рассерженного желудка. Правда красные муравьи терпилами по своей природе не являлись и корсарский набег белого человека встретили крайне агрессивно. Но человек как-никак царь природы, поэтому свой налог с вассалов взял сполна, не испытывая ни малейших колебаний совести. Причем сделал это без особых усилий и ущерба для своего здоровья, применив при этом крайне примитивную, но от того очень даже эффективную методу. Иван расстелил свою куртку на прогалине, щедро освещаемой июньским солнцем, аккуратно подвернув её края по периметру. Ну а потом стал периодически загребать козырьком походной кепки муравьиные яйца вместе с мусором и самими обитателями муравейника и ссыпать содержимое посредине куртки. Муравьи, следуя инстинктам, прописанным эволюцией в их микроумишках, принялись суетливо перетаскивать кладку под края куртки, спасая будущее потомство от губительного потока ультрафиолета. Ивану оставалось лишь кайфовать под легкими потоками ароматного соснового ветерка да мысленно философствовать над бренным мироустройством.

«Эх, не аналогичную ли стратегию применяют глобальные финансовые воротилы на необъятных окраинах Ойкумены, реализуя свои шкурные интересы? А что, очень даже похоже! Немножечко бабла, организационных усилий и вот уже запылал очередной военный конфликт, ужасая мир потоками крови и насилия. Аборигены, что победнее и поглупее начинают резво носиться с оружием, истребляя себе подобных ради жалкого куска хлеба насущного и пресловутой „американской мечты“. Ну а люди состоятельные стремятся побыстрее пристроить накопленные богатства в оазисы безопасности и благополучия. Да, да, сами несут свои сокровища в метрополии, обеспечивая дальнейшее процветание последних. Причем таким образом, в странах с тлеющими гражданскими войнушками осуществляется не только утечка капитала, но и повальное бегство интеллектуальных и культурных элит. В сухом остатке имеет место быть резкое оскудение генофонда наций и этносов. Да, пожалуй, теорему Маркса о концентрации капитала необходимо расширить поправкой об искусственном катализаторе этого процесса.»

Тем временем обитатели муравейника закончили сортировку зёрен от плевел. Человеку осталось лишь забрать дань покорных насекомых. Насобирав в полиэтиленовый мешочек в общей сложности около кружки белкового деликатеса, Иван ретировался, на ходу стряхивая с себя самых стойких бойцов.

До поедания столь стрёмной пищи в сыром виде бедолага ещё не скатился в своём бедственном положении, поэтому стал быстренько обдумывать способы приготовления обретённой добычи. Вояки хоть и не оставили после себя трофеев, но на хозяйскую кухонную утварь не позарились. Да и зачем им чужие кастрюли-сковородки, солдатикам удобнее на марше походным котелком пользоваться.

«Так-с, инструмент, на чем экзотику обжарить, в наличии имеется… Масло отсутствует от слова „совсем“ и процесс его производства сложен. К тому же, даже источник содержания жиров в этом заповеднике мной пока не определён. Ладно, перебьёмся и без него… Теперь костёр… Эх, зажигалку бы… Хотя бы спичку разнесчастную.»

Вот когда Иван пожалел, что с детства не имел склонности к курению. Правда был определённый период, когда после поступления в институт, стараясь быть солиднее, он поддался этому пагубному увлечению. Ну как же, оторвался от мамкиной юбки, вырвался во взрослую жизнь! Оправданием сомнительной слабости являлось лишь то, что практически все пацаны вкусили дьявольского зелья из листьев табака. Отдельное «спасибо» Петруше-реформатору, каковой и завез сию гадость в патриархальную Россиюшку вкупе с зелёным змием в виде крепкого алкоголя. Увы, с какой целью, у него уже не спросишь. Если говорить по правде, советская власть также если и не возносила курение в ранг добродетели, то и рубаху на груди не рвала в непримиримой борьбе со столь вредной привычкой. Вероятно партийные бонзы считали табакокурение своеобразным релаксантом и одной из национальных скреп. А скорее всего просто исходили из чисто прагматических интересов – выручка от сигарет щедро пополняла бюджет социалистического государства.

Что интересно, именно в нацистской Германии с середины тридцатых годов началась жесткая антиникотиновая компания. Подобное на государственном уровне произошло впервые в мире! Самое пикантное в том, что вождь Третьего Рейха в молодости сам был заядлым курильщиком. Что стало причиной его прозрения в этом вопросе – история умалчивает. Может статься, подобное решение подсказало подорванное на фронтах Первой мировой войны здоровье. А быть может ключевую роль сыграла новая политика: расовая теория Рейха продвигала идею создания нации истинных арийцев. Соответственно этот ариец должен был быть здоровым как морально, так и физически. Пусть враги дымят, как паровоз, беря пример со своих лидеров Сталина, Черчилля и Рузвельта, а немцы никотиновую гадость искоренят, ведь вождь ясно сказал: «табак – это месть краснокожих белому человеку». И закипела работа. Уже в 1938 году в Люфтваффе4 сотрудникам настойчиво предложили отказаться от этой пагубной привычки. Даже дома! Догоняя лидера перестройки, НСДАП5 ввела запрет на курение своим членам. Далее по нарастающей: категоричный запрет на курение во всех видах транспорта; запрет на курение в почтовых, медицинских и школьных учреждениях; тотальное ограничение курения в ресторанах и кафе. Солдатам и офицерам даже на улице было запрещено дымить табаком. Активно велась антиникотиновая борьба среди женского пола. Вот так вот фюрер предвосхитил более чем на полвека мировоззрение современного нам общества по отношению к никотиновой зависимости и способы борьбы с этой гадостью.

А в стране Советов, на протяжении всей её истории, картина сложилась в соответствии с марксистско-ленинской диалектикой: с одной стороны, идеологически воспевался здоровый образ жизни молодого строителя коммунистического строя, но в противовес – непроизвольная реклама пагубного процесса табакокурения сочилась из всех информационных щелей. Основной лидер влияния на умы – советский кинематограф, упорно навязывал стереотипы смачными сценами из тогдашних бестселлеров. Мужественно затягивались махоркой бойцы перед штыковой атакой, задумчиво вертел сигарету в интеллигентных пальцах Штирлиц, пыхтел трубкой с душистым табаком «Герцеговина Флор» мудрый Сталин, элегантно стряхивала пепел с длинной сигаретки томная кинодива. Практически ни одна производственная или мелодраматическая мизансцена не обходилась без сакрального процесса табакокурения. Ну как тут устоять перед таким тотальным прессингом неокрепшему молодому самосознанию. К тому же социалистическая формация в то время была на пике своего могущества и могла обеспечить население страны добротным куревом. На прилавках появились приличного качества болгарские сигареты «Ту-134», «Опал», «Родопи», «Интер», «БТ». Отечественные фабрики так же производили аналогичного уровня продукцию: «Космос», «Стюардесса», «Ява», даже лицензионные «Camel». Для эстетствующих индивидуумов выпускалось «Золотое руно». Стоило аж семьдесят копеек за пачку! За такую деньгу среднестатистический студент запросто мог сутки прилично питаться. Но ведь покупали, ибо сигареты были ароматизированные и крайне гламурные. Да уж, чем-чем, а куревом, причём на любой вкус, в восьмидесятые годы советский народ был обеспечен. Ещё ранее дружище Фидель завалил Союз кубинским табаком, столь незатейливо оплачивая русское оружие и техническую помощь. Ощущение сорванной до крови кожи с губ от рисовой бумаги сигарет «Caribe» с надписью на пачке «Habana Cuba» навсегда отпечаталось в памяти миллионов пацанов. Зато из мягкой упаковки можно было аккуратно вырезать сурового индейца с луком и стрелами и наклеить на тетрадку. Учителя относились к такой шалости снисходительно, в то время все фанатели от культовых восточногерманских кинолент про краснокожих, снятых по сочинениям Фенимора Купера.

«Эх, были и мы рысаками… – Иван даже улыбнулся, на миг позабыв о чувстве голода. – Бывало достанешь хрустящий цилиндрик из черной пафосной пачки „Elita“, на которой для недогадливых чётко пропечатано „Сигареты высшего качества с фильтром“, небрежно прикуришь от посконной спички и чувствуешь себя этаким Джеймсом Бондом. Вот же сопляки восторженные, жизнью неученые! Да мы тогда и смысла перевода этого слова не ведали! Важно было лишь то, что буковки иностранные, да сигареты доставлены знакомыми девчонками аж из самой Эстонии!»

А потом Иван увлекся спортом и как отрезало. Оно и понятно, спорт и курево – антагонизмы. Только извращенный ум может представить картину, как после изматывающего пятикилометрового кросса по пересечённой местности некий чудак жадно затягивается папиросой крепкого табака. В группе, где занимался юный студент, после подобного променада на свежем воздухе обычно следовала ещё трехчасовая тренировка.

– Проблемка! Чем там Робинзон Крузо огонь добывал? Стеклом увеличительным что ли? Не помню уже. А-а-а! Это чудаковатый учёный Паганель линзу от подзорной трубы так своеобразно использовал. Так нет у меня таковой в наличии. И что бедному скитальцу прикажете делать в этаком забавном карамболе? – сам с собой вслух обсуждал нарисовавшуюся задачу Иван.

Однако, современному человеку, знакомому с теорией воспламенения твердых веществ, добыть огонь не составило особого труда. Это древние обитатели пещер осваивали данную технологию методом проб и ошибок, а Иван субъектам, озабоченным данным вопросом, мог навскидку предложить с пяток вариантов. Но реализовал, естественно, наименее энергозатратный, благо компонентов для этого проекта было необходимо лишь три штуки и они все имелись в наличии. Во-первых, приличный кусок древесного гриба чаги был ловко сшиблен шестом со ствола прихворнувшей березы ещё возле ручья, доставлен на место стоянки и даже успел несколько часов позагорать на солнышке. Правда планировалось использовать его в качестве эрзаца заварки, но и в качестве трута его сухие крошки тоже способны послужить доброму делу. Во-вторых, в кармане куртки осталась горстка камушков, каковыми сталкер поначалу пытался диагностировать тропу, пока не убедился в полной безобидности локации, куда угодил спасаясь от Выброса. Ну и в-третьих, верный нож путника болтался на ремне и ждал лишь момента для демонстрации своей первостепенной важности в процессе выживания неприспособленной к диким условиям белковой особи.

Три-четыре удара осколком кремня по обуху клинка и металлические крошки, брызнув на трут из трухи гриба, образовали на нём россыпь крохотных чёрных точек. Несведущий человек огорчился бы этому результату – ни огня, ни даже жалкого подобия на дымок визуально не наблюдалось. Но Иван твердо знал, искры, невидимые при солнечном свете, сделали своё дело, процесс тления стартовал. Нежно помахивая ладонью над куском чаги, человек обеспечил микроочаги необходимым для окисления кислородом и уже скоро они разрослись до заметных зародышей пламени. Далее дело пошло веселее.

Уже минут через тридцать на чугунной сковородке потрескивал деликатес, вызывая обильное слюноотделение у новоявленного обитателя дачного участка. Но не только второе блюдо составило сей праздничный ужин. В такое время года да без свежего салата? Позволить случиться подобному гастрономическому конфузу эстетствующий бомж не мог себе позволить и уже скоро молодые листья Первоцвета Весеннего радовали его взор на раритетной фаянсовой тарелке. Впрочем недолго. Еда, столь экзотическая для любого европейца, и вполне себе повседневная, обычная для азиатов, была сметена со столовых приборов лишь только жаркое чуточку остыло.

Утолив потребности организма в белковой пище, Иван прислонился к входной двери своего нового жилища и предался неге, любуясь игрой лучей заходящего солнца в кронах золотистых сосен. Рядом в большой алюминиевой кружке парил брусничным ароматом импровизированный чай, завершая картину безопасности и спокойствия.