Закулисье. Заглянуть за горизонт
Макс Гордон
По дороге домой профессора Семенова останавливает полицейский патруль, и без всяких причин увозит в неизвестном направлении. Профессора бросают к другим задержанным, каждому из которых предстоит отправиться в другой мир – задача выжить и вернуться обратно. Пытаясь приспособиться к новым условиям, Семенов понимает страшный факт – не все происходящее является реальностью. Для возвращения к привычной жизни ему предстоит ответить на главный вопрос – кто настоящий профессор Семенов?
Макс Гордон
Закулисье. Заглянуть за горизонт
Пролог
Профессор
Семенов возвращался домой, шагая по безлюдной тихой улице, с удовольствием наблюдая, как с неба падают крупные хлопья снега, и медленно кружась, оседают на тротуар, образуя в воздухе белые воронки. Незаметные в вечерних тенях, отбрасываемых старыми пятиэтажками и миндалевидными тополями, попадая в лучи фонарных столбов, снежные хлопья превращались в потоки бурлящего водопада.
Сорокадвухлетний профессор исторического факультета внешне на мальчишку не походил, но увлеченный красотой ноябрьского снегопада, замер у обочины с улыбкой на лице, позабыв про усталость и домашние хлопоты. В течении нескольких минут Семенов честно боролся с собой, пытаясь сохранить моральный облик, но не выдержав, задрал голову вверх, и расставив руки в разные стороны, шагнул в желтый треугольник фонаря.
Снежинки, попадая на лицо, тут же таяли, превращаясь в воду. Крупные капли стекали за воротник, заставляя вздрагивать и глупо улыбаться. С распростертыми руками, балансируя на узком поребрике, профессор плотно зажмурил глаза, ощущая себя восьмилетним мальчишкой. Ветер пробирался в рукава кожаной дубленки, а мокрый галстук прилип к груди, грозясь на завтра отозваться простудой. Все это казалось сущей ерундой, по сравнению с возможностью окунуться в детство.
Со стороны проезжей частик к фонарному столбу приближался автомобиль. Машина виляла по обледеневшей дороге, издавая неприятный, скрежещущий звук. Из двух фар, нацеленных на профессора, дорогу освещала только одна, временами подмигивая на ямах и ухабах. Семенов чувствовал, сквозь смеженные веки, как в зрачки вгрызается пульсирующий свет, но был не в силах вернуться к реальности.
Беглецы
Ювелирный магазин казался легким и фартовым делом, но удача повернулась к братьям спиной. Скучающий пенсионер в форме охранника, увидев оружие, рухнул на пол, не пытаясь рисковать собственной жизнью. Рыжая кассирша в униформе и с бейджиком при их появлении побледнела лицом, пухлые руки с перламутровыми ногтями быстро и синхронно взметнулись вверх. Но кто-то успел нажать на кнопку, иначе откуда появились менты?
– Гони, Колюха! Они у нас на хвосте! – Семен с силой сжал плечо брата, заставляя его ехать быстрей по прямому участку освещенной дороги. Позади слышалось завывание полицейских машин, а вдалеке поблескивали красно-синие всполохи. Семен напряженно смотрел вперед, пытаясь отыскать запасные пути к отступлению и проклиная тот момент, когда посадил за руль Николая. – Во дворы сворачивай, налегке уйдем! – закричал он, указывая рукой на темный провал ближайшей арки.
Тусклые фары светили вразнобой, выхватывая не более десяти метров заснеженной дороги, противно скрежетало заднее колесо после близкого знакомства со многими бордюрами. Николай всем телом подался вперед, в попытке прибавить еще несколько метров к видимости. Арка старого пятиэтажного дома с облупившейся штукатуркой уже маячила впереди, куда указывала рука брата. Побелевшие пальцы вцепились в руль, готовясь к резкому и крутому повороту, нога коснулась тормоза, и в этот момент мигнула и погасла левая фара.
– Да твою ж мать! – выругался Семен, когда часть дороги перед ними исчезла.
Фара снова включилась и начала мигать, отбрасывая на лобовое стекло бледно-желтые слепящие пятна. Практически на ощупь Николай вошел в поворот, оставалось надеяться, что он рассчитал скорость и траекторию верно.
– Твою мать! – заорал Семен, не сводя глаз с фонарного столба, неотвратимо приближающегося к капоту автомобиля.
I
. Иллюзия разума
1. Профессор
– И все-таки, Михаил Юрьевич, вы не ответили на мой вопрос! Как вы прокомментируете тот факт, что Джон Кеннеди попал на фотоснимок третьего января тысяча девятьсот девяносто первого года, в окружении агентов ФБР? То есть, спустя двадцать восемь лет после официального покушения?
Профессор Семенов широко улыбнулся, обводя взглядом просторную аудиторию, и группу студентов, собравшуюся в ней. На его лекциях никогда не было тех полусонных, равнодушных студентов, которых ему не раз приходилось наблюдать во время занятий своих коллег. А тут еще всезнайка Янковских, любитель исторических фактов и теории заговоров, распространенных и процветающих по сегодняшний день. Впрочем, Олегу приходилось отдавать должное, он всегда умел отыскать яркий исторический момент и приукрасить его нестандартными выводами. Причем последнее подкреплялась историческими фактами, а факты – это воспламенитель сердец, тот напалм, от которого загораются глаза у многих слушателей.
– На мой взгляд, здесь все очевидно, Олег! – выждав паузу, ответил профессор, – вы, несомненно, имеете ввиду исторически-значимый и известный фотоснимок, сделанный у могилы Кеннеди в тысяча девятьсот девяносто первом году? Так вот, если хотите узнать мое мнение, все очень просто, на фотографии его двойник!
– Ну, допустим! – Олег не сдавался, – но по показаниям агентов ФБР, которые сопровождали Джона Кеннеди, они слышали шесть выстрелов – слишком много для одного стрелка.
Остальная группа увлеченных студентов, затаив дыхание, следила за спором, переводя глаза с Янковских на профессора.
– Это событие доказать невозможно ввиду сразу нескольких причин. Во-первых, – Семенов загнул указательный палец, – вся информация, касающуюся убийства Джона Кеннеди, находится под грифом секретно по сегодняшний день, во-вторых, – профессор положил сверху большой палец, – примите во внимание обстановку, и атмосферу, царящую там. Десятки, и даже сотни журналистов, каждый из которых мечтал попасть на первую полосу новостей! Работали камеры, щелкали фотовспышки, и я, скажем так, не сильно удивлюсь, если в момент всеобщей паники и неразберихи, никто из сотрудников ФБР не мог понять, откуда именно велись оружейные выстрелы. Такие доказательства нужно проверять. В-третьих, – Семенов загнул следующий палец, и задумался, глядя, как неубедительно выглядит полусжатый кулак.
Трель звонка, разрубившего неловкую паузу, спасла профессора от ответа на вопрос. Лекционный зал наполнился вздохами и тихим шуршанием, студенты спешили разойтись по своим домам. Впереди маячил вечер пятницы, поэтому Семенов не стал их винить.
– Продолжим нашу дискуссию уже в понедельник, с большим удовольствием отвечу на следующий вопрос, – сказал профессор, обращаясь к Янковских, наблюдая, как Олег с большой неохотой встает из-за стола, присоединяясь к группе своих сокурсников.
Дождавшись, пока все студенты покинут лекционную аудиторию, Михаил Юрьевич обвел помещение внимательным взглядом, чтобы удостовериться, что никто из учащихся не забыл личные вещи и сотовые телефоны, после чего погасил свет, и, выйдя коридор, закрыл дверь, слушая, как с другой стороны, ведущей на лестницу, доносится монотонный удаляющийся гул. Когда дверной замок щелкнул, Михаил Юрьевич мысленно хлопнул себя по лбу, – опять забыл портфель, заболтавшись со студентами! Ну сколько ж можно, – укорял он себя.
Решив не искать выключатель, профессор осторожно пробирался по полутемной аудитории, стараясь не загораживать спиной полоску света, пробивающуюся сквозь щель в двери. Портфель обнаружился на привычном месте, но с открытым карманом, чего аккуратный и педантичный Михаил Юрьевич ранее никогда не допускал. Решив не придавать значения подобной мелочи, Семенов развернулся, и осторожно пошел к приоткрытой двери.
На улице его встретил зимний вечер. Наблюдая, как снежные лепестки, проплывая в желтых треугольниках фонарей, медленно и грациозно ложатся на тротуар, профессор Семенов зашагал к остановке, но уже через несколько шагов его продвижение внезапно и неожиданно остановили. Внезапность вызывал тот факт, что молодой человек, преградивший дорогу замечтавшемуся профессору, появился из ниоткуда, как будто он специально поджидал его, спрятавшись в тени рекламного щита.
Неожиданность подчеркивало другое обстоятельство. Высокий мужчина – разглядев его лучше, Семенов изменил первоначальный вывод, что перед ним стоит молодой человек – был одет в форму полицейского, только погоны, в виду разницы в росте, профессору никак не удавалось рассмотреть.
Вероятно, сержант, – подумал профессор, и в этот миг полицейский заговорил. Начало фразы Семенов прослушал, его загипнотизировала правая рука, медленно и грациозно двинувшаяся к фуражке, – кажется, у них это называется отдать честь, – подумал профессор, зачарованно наблюдая, как рука полицейского, изгибаясь под немыслимым углом, медленно и неумолимо тянется к виску. Пальцы слегка согнулись и ладонь медленно, как кобра, покачивались у виска, губы полицейского не переставали шевелиться, видимо тот продолжал говорить, обращаясь не к кому-то, а к растерявшемуся профессору.
Усилием воли Семенов заставил себя отвести взгляд от ладони мужчины, продолжая размышлять – чем же могла напугать его обычная человеческая рука. Губы полицейского сжались в тонкую линию, а все лицо выражало вопрос. Теперь, когда полицейский сделал шаг вперед, повернув лицо к желтому лучу фонарного света, профессору показалось, что этот человек, стоявший напротив, был не на много моложе его.
– Простите, – наконец сумел вымолвить Михаил Юрьевич, – вы сейчас обращались ко мне?
Мужчина выдержал минутную паузу, и только после этого повторил свой вопрос.
– Вы Михаил Юрьевич Семенов, работаете в должности профессора, факультет истории, государственный университет? – спросил полицейский хорошо отрепетированным, лишенным интонации голосом, как будто говорил неживой человек.
– Скорее не должность, а ученое звание, и правильнее сказать – исторический факультет, – поправил профессор, соглашаясь с услышанным.
В ответ полицейский лишь коротко кивнул, как будто именно такой ответ он и ожидал услышать, его миндалевидные глаза, цвет которых постоянно менялся, продолжали пристально изучать черты лица Михаила Юрьевича. В воздухе повисла неловкая пауза, которую блюститель порядка никоим образом не собирался нарушать первым.
– Могу я вам быть чем-нибудь полезен? – осведомился профессор, осторожным движением глядя на наручные часы, которые показывали половину девятого.
Голова полицейского снова кивнула, отчего козырек фуражки пафосно и комично надвинулся на глаза, придавая мужчине вид киношного гангстера. Губы мужчины непонятного возраста – профессору снова показалось, что перед ним стоит молодой человек – пришли в движения, не говоря, но воссоздавая слова. Видимо, сказывался эффект от тарахтящего автобуса, подъехавшего к остановке в этот момент, но профессору на мгновение померещилось, что слова отстают от движения губ.
– Будьте любезны пройти со мной, – сказал полицейский, слегка развернувшись, указывая глазами в сторону казенного УАЗа, остановившегося возле парадного входа, как будто в насмешку отрезая от профессора привычный и безопасный вход в институт.
Семенов проводил глазами удаляющийся автобус, мысленно отметив, что следующий придется минут пятнадцать подождать, после чего снова окинул взглядом милицейский УАЗ. Невозможно было разглядеть, кто сидит на водительском месте, но судя по тому, что машина наскочила на ступень передним колесом, за рулем находился хамоватый лихач. Последнее зародило в сознании профессора искорку злобы и даже протест, – а не послать ли подальше этого полицейского, в конце концов, он ничем не нарушил закон. Но искра угасла, уступив место усталости, решив не портить пятничный вечер, Михаил Юрьевич утвердительно кивнул.
– Только если на минуту, – с чувством собственного достоинства обратился он к полицейскому, мужчина в ответ снова молча кивнул.
Подойдя к машине, Семенов испытал чувство тревоги, рассмотрев полностью затемненные стекла УАЗа – это касалось передних и задних окон, таких полицейских автомобилей Михаил Юрьевич ранее не видел. Впрочем, это вполне могло объяснить тот факт, что водитель не нарочно заскочил на крыльцо института.
– Прошу вас, – полицейский оказался впереди профессора, успев сделать два шага вперед, одновременно распахивая заднюю дверь машины.
Из салона пахнуло ванилью и запахом мяты. Семенов никогда не бывал в полицейских машинах, но догадывался, что пахнет в них совершенно не так. Запахи насторожили внимательного профессора, пробудив страхи и подозрения в его душе, но, решив, что отступать уже поздно, Михаил Юрьевич, кряхтя и охая, залез в салон.
На переднем сиденье сидел мужчина, который не повернулся к вошедшему лицом. Семенихин видел только часть обритого затылка, украшенного шрамом в форме буквы S. Боковая дверь резко распахнулась, и в салон запрыгнул подозрительный полицейский, – который так и не представился мне, – подумал профессор, и скорее ощутил, чем почувствовал, как страх вгоняет в мозг стальную иглу. Вместе со страхом пришли две другие мысли, одна из которых – полицейский слишком быстро обошел машину, как будто бежал, и вторая – он забрался в машину удивительно ловко, очутившись на сиденье единым прыжком.
– Могу я увидеть ваше удостоверение? – обратился к нему профессор, надеясь, что его голос не выдаст, и не покажет закипающий страх.
– Конечно можете, – ответил полицейский, его правая рука снова изогнулась, и со змеиной грацией ловко скользнула в нагрудный карман. Через секунду полицейский раскрыл перед профессором красное удостоверение, а через другую закрыл его с глухим хлопком.
