Младший сложил руки домиком, прошептал молитву или какой-то заговор – обычаев могги я не знал – и трусцой побежал обратно по склону. Красноглазый молча закупорил флягу, положил обратно в мой мешок, не забыв его затянуть, и кивком указал направление.
«Снова по камням», – печально подумал я.
Шкуры всё-таки не обувь для горных переходов, да это вообще не обувь! То, чего я опасался всё-таки произошло. Я несколько раз оступился и крепко приложился о камни, а когда мы сошли с курумов и вернулись в тайгу, я выглядел так, словно меня отходили палками, впрочем, чувствовал себя так же: лоб саднило, а левый глаз заливало кровью, и вытереть его о плечо у меня никак не получалось; правая штанина была разорвана и через дыру я видел, что кожа на коленной чашечке содрана. А вот красноглазый этого словно и не замечал, он спокойно дожидался пока я встану на ноги после очередного падения и только после этого продолжал путь.
– Всё, дальше не пойду. – Я осел на хвою под кедром и попытался принять удобную позу, но со связанными руками это было весьма сложно сделать, так что просто завалился на бок.
Красноглазый спорить не стал и присел на поваленный ствол. Мы молчали. Только птицы щебетали, да ветер шумел в кронах деревьев. Хотелось высвободить руки и просто лежать. Я даже стал проваливаться в дрёму, но конвоир наглым образом пнул меня.
– Нужно двигаться дальше.
Поднялся я не без труда, но идти не спешил.
– Что там горит? – спросил я.
Красноглазый замер, после медленно обернулся. Я ожидал увидеть взгляд полный ненависти, но мужчина снова натянул маску безразличия.
– Выдержке тебе не занимать, – ухмыльнулся он. – При мне можешь не ломать комедию. Я знаю кто ты такой.
– Да ну. – Я хотел было выдать колкую фразу, но запнулся на полуслове: зрачки собеседника резко сменили цвет на ярко-жёлтый, а через миг снова приобрели рубиновый оттенок.
«Бесов праздник!»
– Дело заключается в следующем, – продолжил чистый как ни в чём не бывало. – Повторю, я знаю кто ты и зачем здесь. Ты можешь поверить мне на слово и с этими знаниями мы весело потопаем к Дубовому Щиту. Ты не мешаешь мне, а я тебе. Как такой вариант?
Вариант был так себе. Этим трюком с глазами чистый явно хотел мне что-то продемонстрировать, но встречающим он не был, так как слов нужных не произнёс. Был ли он из ордена Чистых или умело маскировался? Я затруднялся ответить, но знал наверняка, что настоящий чистый не вёл бы подобные беседы с таким как я: для церковников Добрые Люди являлись настоящим воплощением демоном. Тут было два варианта: либо чистый не такой уж и чистый, как бы каламбурно это не звучало; либо он действительно верит в то, что говорит, а значит красноглазого могли использовать вслепую.
Я решил не торопить события и немного подыграть.
– Эти ваши зрачки, что-то значат? – спросил я. – Некий ранг? Какой цвет твой настоящий?
– На какой цифре заканчивается твой поток? – задал он встречный вопрос.
Я напрягся. Подобная осведомлённость о Добрых Людях вызывала тревогу.
«Значит первый вариант. Волк в овечьей шкуре».
– Даже не пытайся! – Красноглазый вскинул руку, и погрозил пальцем. – Я сказал, что знаю кто ты, и этого достаточно. Мне выпала малоприятная участь сопроводить тебя в форт, и я выполню свою часть сделки. Остальное меня не волнует.
Что ж, оставалось верить ему на слово. Бородатый действительно кое-что знал, а топтать землю ему бы не позволили, окажись он с этими знаниями на «другой» стороне – Добрые Люди умели защищать свои тайны. А был ли чистый из ордена или не был – это дело десятое. Я, конечно, жутко не любил, когда в заказе появлялись третьи лица, но алианец с тритоном сильно спешил и вполне мог упустить мелкие, как ему показалось, детали. Но как бы там ни было, а сбежать я мог в любой момент: ни верёвка, ни большой лук в руках красноглазого для меня помехой не являлись.
– Уговорил, – сказал я. – Но тогда зачем весь этот маскарад?
– Могги.
– Они тоже знают? – повёл я бровью.
– Как раз напротив. Братья проводники. Они часто режутся в кости с солдатнёй, крутятся на кухне, одним словом – болтают. Ну и тебя нужно привести в подобающий вид, чтобы капеллан поверил, что ты можешь быть изменённым.
– Это ты о тех, кто меняется после твоего отвара и сидит в темнице форта? – догадался я.
Чистый кивнул.
«Этот тип явно чего не договаривает».
– Ладно, что там горит? – спросил я.
– Утэ-Ма – поселение могги. У братьев там куча родных. Посему тебе впредь стоит быть аккуратнее в выборе слов. В последние месяцы мы натыкались в тайге на странные следы, впрочем, это уже не твоего ума дела.
– И то верно, – согласился я.
– Тогда в путь. До Старой Норы часа три хода. Надеюсь, тебе не стоит напоминать, что при могги ты ведёшь себя, как и прежде?
– Верёвку послабь. – Я проигнорировал его вопрос.
– Такому как ты это не навредит, а у братьев глаз намётан. Всё должно быть естественно.
Глава 3
Старой Норой могги называли избушку, которую срубили в небольшом овраге у мелкого ручья, такой себе перевалочный пункт местных охотников, а теперь ещё и оплот патрульных Горного полка, как сообщил красноглазый на одном из кратких привалов. Там же мы услышали знакомый крик птицы. Чистый, выудил дудочку и издал аналогичный крик, ему ответили сложной трелью.
– Это Юки, – сообщил мужчина после минуты этой своеобразной связи и на мой вопросительный взгляд добавил: – Младший из братьев.
– А зачем такие сложности? Все эти витиеватые трели.
– Потому что клан Юки не единственный кто использует крик сарэ для обмена сообщениями на расстоянии, – пояснил красноглазый. – Эти свистульки делают исключительно шаманы могги и звук, извлекаемый дудочкой, может разноситься на лиги.
– Мне кажется, что ты за последние несколько часов выдал мне кучу секретов, – ухмыльнулся я.
Чистый на это лишь махнул рукой.
– Это вовсе не секрет. Другое дело сам язык сарэ, – он на миг задумался. – Так вот, дело заключается в следующем, сложность нужна для того, чтобы наверняка определить с кем ты разговариваешь. Если на том конце песни окажется недруг, то он не сможет вести беседу не имея ключа. В общем, это сложно, – нахмурился он и повесил свистульку на пояс.
– А если недруг поймал Юки и пытками выведал у того ключ?
– Исключено. Ключ нашёптывает шаман как на дудку, так и на человека.
– Никогда о подобном не слышал, – искренне удивился я. – А как ты понимаешь, что поёт собеседник?
– Ну ты вот что слышишь?
– Будто птицы поют.
– Ну и правильно, а я слышу речь, словно Юки сидит вон на том пне, – чистый кивнул в сторону приземистого пенька, – и рассказывает мне историю. Хотя порой это похоже на чтение, иногда вместо речи можно видеть образы. Говорю же – сложно!
– Ладно. Ну а если его заставили, приставив нож к горлу? – я не сдавался.
Красноглазый вскинул бровь и одарил меня недобрым взглядом.
