Увиденное вселило двоякие чувства в Киракию. С одной стороны, вид сплочённой работы односельчан, их единство и взаимопомощь – вдохновляли её. С другой, вид побитой стихией деревни пугал: прошлым вечером, она и подумать не могла, что видимый ею шторм будет способен на такие разрушения. Эти мысли только усилились, когда она, с трудом протоптав себе дорогу сквозь сугробы к сараю, где ей нужно было достать лестницу чтобы забраться на крышу, увидела родной дом со стороны.
Хоть жилище каждой из семей в Ву'Лан и принято было именовать просто "домом", в общем же понимании, имелось ввиду, скорее, целое хозяйство, или же – владения, – ведь даже ныне маленькое семейство Хойен имело в своём дворе не только жилой дом, но и просторный ухоженный сарай, и ещё один домик, чуть меньше основного. Увы, сегодня "дом" Хойен не мог похвастаться опрятным и ухоженным видом, в котором его с таким брежением содержала Ири: буря не дала ему пощады. Основной дом заимел в крыше несколько проломов, его западная стена была завалена оледеневшим снегом, все окна были повреждены, а то, что вело в комнату матери и вовсе сломано, и кое-как прикрыто изнутри расшатанными ставнями. Сарай же, судя по его виду, и вовсе чудом пережил бурю – его так покосило и занесло, что было страшно пытаться войти внутрь, если, конечно, покошенную дверь всё ещё можно было открыть. Второстепенный домик, при беглом взгляде, мог показаться невредимым, однако он время от времени поскрипывал на лёгком ветерке, что вовсе не внушало доверия. Оградка семейного двора, – вернее, то что от нее осталось, – кое-как по-прежнему очерчивала границы владений Хойен, и лишь калитка, с примыкающей к ней частью заборчика, по иронии, осталась почти невредимой, добросовестно служа парадным ходом во владения семьи.
Вид побитого стихией дома потряс Киракию. Разумеется, она успела заметить образовавшийся в доме легкий сквозняк, и тающие горсти попавшего внутрь снега, но всё же, изнутри повреждения казались не такими серьезными, как снаружи. Дому был необходим ремонт. Раньше, ей уже приходилось видеть как мама справлялась с подобными проблемами, но то были легкие поломки. То, что случилось с их домом теперь казалось серьёзнее, и она не знала, придет ли кто-нибудь к ним на помощь, ведь "соседей" у них с мамой толком не было, а статус ослабевшей и вымирающей семьи отнюдь не служил поводом для помощи от односельчан.
– Ой-ой… -сорвался с губ девочки испуг. Она оглянулась к деревне, в надежде, что к ним кто-нибудь идёт на выручку, но односельчане сейчас были заняты домами центра, и пока не уделяли внимание одинокому дому на отшибе.
Уныние и обида подкатили к горлу Киракии, но вовремя всплывшие в подсознании память об отце, его характере и свершениях, мгновенно пресекли позыв отдаться слабости. Насупившись, она утерла нос, подняла уложенные на ближний сугроб ведра, и потащила их к сараю. Покошенная дверь долго не давалась девочке, – в какой-то момент, она даже хотела побежать домой, чтобы просить у мамы помощи, – но в очередной раз давшее о себе знать наследие отца проявилось в приступе упорства, которое и помогло ей осилить препятствие.
Занятая вверенным ей делом, усердно вкладывающая всю себя в процесс, девочка не замечала, как в окно за ней внимательно следит мать. Ири как могла подавляла в себе желание прийти на помощь, а то и вовсе взять дело в свои руки. Она прекрасно знала, что рутинное утреннее занятие сегодня, волею стихии, превратилось в настоящее испытание, – и тем более гордилась дочерью, показывающей способность справляться. Она была готова вмешаться в любой момент, но очень надеялась, что этого делать не придётся.
А тем временем, не побоявшаяся ступить во внутрь побитого природой сарая, Киракия уже вытаскивала лестницу наружу. Привычно забравшись на крышу, она приступила к очистке её от снега, разбивая обледеневшие участки камнем. Покончив с крышей, она посбивала огромные сосульки с её краёв, и принялась за следующую, постепенно набирая в вёдра собранный лёд, и присыпая его снегом. Следом, она занялась двором, а точнее, участками вокруг зданий, и дорожкой до калитки. Прежде, пока она перебиралась от крыши одного здания к крыше другого, она уже, так или иначе, понемногу расчистила двор от снега, в процессе успев образовать несколько сугробов, – так что эта часть работы оказалась наименее трудоёмкой.
Вернувшись в дом, Киракия обыденно наполнила котел собранным льдом, и в несколько заходов дополнила остаток набранным снегом. Оставалось лишь приготовить саму банную бадью.
Это был своего рода элемент роскоши, отличавший дом Хойен от прочих семей, где купаться привыкли в обычных деревянных бочках, или же, реже, в ямах Большой Бани. Годы назад, сам Хоно смастерил для Ири этот купальный сосуд, зная особую любовь своей жены к чистоте и гигиене. Ради этого, он даже обратился к помощи неких друзей, которых успел завести в странах Великой Равнины. Это был объемный, украшенный наружной резьбой, гладкий составной сосуд на платформе, казавшийся громоздким в собранном виде, и удивительно компактный при разборе. Он был сделан из металла, но каждая его деталь была легка, – даже Киракия могла без особого труда управиться с его сбором и разбором. Ни Киракия, ни сама Ири не знали, что это был за металл, и где придумали такие сосуды, – отец семейства много путешествовал, и оставил в тайне, где обучился мастерить подобные чудеса быта. Тем более сокровенным был его подарок, – один из многих его подарков, – для Ири.
Когда дело было сделано, Киракия вернулась к матери, и гордо доложила о исполнении её поручения. Не забыла она упомянуть и о плачевном состоянии дома, из-за которого она никак не могла перестать волноваться. Ири выслушала дочку, как всегда похвалила её за труд, и напомнила о вреде волнения.
– Переживания и паника никому и никогда не помогали, Искорка. –говорила она расслабленно. – Да, в деревне беда. Но такое бывало уже не раз. Не случилось ничего непоправимого, просто впереди всех нас ждет много работы. Мы справимся. -от чего-то, сегодня она была необычно спокойна, и Кира, несознательно, быстро подхватывала настроение матери с каждым её умиротворяющим словом. К превеликой радости девочки, Ири уже как раз готовила стол к завтраку, и попросила её занять за ним своё место.
Киракия ела с аппетитом достойным взрослого мужчины. Ири позволяла себе куда меньшее. И хоть старшая Хойен не любила говорить за столом, бурное общение во время трапез в кругу семьи считалось в клане добрым знаком, о чём Киракия знала от Ченшай, и чем активно пользовалась, не прекращая болтать в перерывах между пережевыванием пищи.
Сначала, она рассказала маме о проведённом вчера дне, а затем и о том, как сегодня ей удалось управиться со сбором снега. В красках описала то, какой удивительно могучей, даже завораживающей вчера ей представилась разразившаяся буря в небесах, и о том, в каком состоянии, помимо их собственного дома, сегодня оказалась вся деревня. На последок, она вспомнила наиболее интересное из всего того, что успела за последнюю неделю узнать в Храме Традиций.
А узнала она об очень для себя интересном.
Старшая Мать. Ей и раньше приходилось слышать этот титул в разговорах, но она никогда не придавала большого значения этому словосочетанию. Она никогда её не видела. Не знала, почему её так зовут. А теперь, ей рассказали, что так зовут некую женщину, авторитет и силу слова которой, – во всём клане! – мог оспорить лишь сам О'ран, глава всего клана! Для Киракии, узнать подобное казалось чем-то… почти что чужбинным. Как в её клане может быть женщина, обладающая таким могуществом? Почему, за что её так превозносят? Её храмовому классу рассказали о Старшей Матери, о её почтенном статусе и привилегиях так много, но оттого она не становилась Киракие понятнее. Её мучало любопытство. Она засыпала Ири вопросами, и, сама не замечая того, почти не давала маме возможности говорить, тут же перебивая её попытки ответить на вопросы потоком эмоций и впечатлений, предположений, и новыми вопросами.
– А чтобы стать Старшей Матерью, – нужно победить в бою предыдущую? Как мастера? Мам? –почти воскликнула она в горячке эмоций очередной вопрос, один из множества в потоке. Ири, наконец, сделала жест призвавший дочь остановиться, и искренне рассмеялась.
– Нет, Искорка. –давя в себе смех, отвечала мать. – Для этого нужно учиться, учиться, и учиться, чтобы предыдущая Мать избрала тебя в преемницы.
– У-у, –протянула Киракия хмуро. – …мальчикам всегда проще!
– У них свой путь, и свои сложности, Киракия. –отвечала Ири со вздохом. – Поверь, им приходится не легче. То, что достаётся тебе как само собой разумеющееся, – им приходится добывать через силу, и нередко платить кровью. Просто тебе, пока ещё, многое не известно. –сказала она матерински-нежным тоном, но, вместе с тем, очень серьёзно. – Их права на что-либо всегда идут рука-об-руку с обязательствами. То же верно и про нас. У всех нас свои сложности и привилегии, Киракия. Ты – думай о своих, и не лезь в то, что тебе не предначертано. –Киракия внимательно её слушала. Она уже давно поняла, что слова матери, даже если она говорила о чём-то непонятном и даже далёком, всегда стоило запоминать. Это нередко помогало в будущем.
– Хмм… Тогда я стану следующей Старшей Матерью! –по-завоевательски самоуверенно заявила девочка, подняв с тарелки в воздух объеденную косточку неведомого зверя так, словно бы то был меч. – И тогда, больше никакой дядя не посмеет врываться в наш дом! –Ири заметно переменилась в лице. Улыбка, что сама собой появилась на её лице при виде дочери замахнувшейся на титул, что был пока что выше её понимания, сошла с её уст, а во взгляде заиграла тревога.
– Кира… Искорка моя… Насчет того, что произошло вчера вечером…
– Ты же выгнала того… Ка… Каг… того дядю? В следующий раз, его выгоню я! Как Старшая Мать!
– Нет, моя девочка. –очень серьезно ответила мама, вставая из-за обеденного стола. – Никогда не попадайся у того мастера на пути, ясно? –она стала собирать со стола опустошённые тарелочки с рисом, стараясь скрыть появившуюся в руках дрожь. – Его зовут Каджар, запомни. Каджар Харран. Не разговаривай с ним, и, если будешь видеть его, – даже когда играешь с другими детьми, – беги домой, ко мне.
– Почему?
– Так надо, Кира. –чуть повысила тон Ири. Киракия осеклась; тон матери сейчас был тем самым, когда, несмотря на всю их взаимную любовь, спорить с ней было совершенно нельзя. – Так надо. –повторила она. – И ещё: постарайся отныне нигде в деревне не упоминать свою фамилию. По крайней мере, до тех пор, пока тебя не возьмут замуж, и ты не станешь частью другого дома.
– Что?! –Киракия почти что поперхнулась едой, услышав эти слова. – Поче…
– Пожалуйста, Киракия… -голос матери дрогнул, а сама она, стоя к дочери спиной, старалась скрыть от неё выражение страха. – Пожалуйста, не упоминай. –она сложила собранную посуду, пару ножей и окровавленную разделочную доску в небольшой котелок, и неслышно вздохнула.
Наступила тишина. Холодная и мрачная, что так сильно разнилась с настроением семейного веселья, коим началось утро. Киракия почувствовала, как её стремительно покидает не только настроение, но и аппетит. Она всё ещё была ребенком, и узы, связывающие её с матерью, по-прежнему были сильны. Она чувствовала… сразу множество эмоций. Раздражение, волнение, страх, и беспокойство. И не могла понять, почему мама так переменилась. Почему умолкла. Она не знала, что с этим делать. Не знала, как исправить, и была ли в этом её вина.
– Наполни купальню водой, Кира. –прервала тишину Ири, спустя пару минут молчания. Говорила тихо, явно всё ещё обременённая некими думами, но уже вновь окрепшим голосом. – Сегодня, мы примем её вместе.
– Но я не успела её согреть. –ответила Кира, слегка растерянно. – Только растопить.
– Хорошо. Так даже лучше.
Киракия не стала противиться, или задавать лишних вопросов. Она чувствовала, что сейчас было не подходящее время для вольностей и протестов, которые любящая мама ей обычно позволяла и прощала. Нет. Иногда, наставало время и ей самой проявить себя, – проявить как любящую, и послушную дочь.
Ири уже давно приучила своё дитя совершать омовение самостоятельно, а потому её участие было явно необязательным. В традиции клана Ву’Лан, омовение – было не просто ежедневной процедурой, но целым ритуалом, поощрявшим участие в нём родных и близких. Вместе с тем, Киракия привыкла, что когда мама призывала её для совместного купания, это, как правило, означало особенно важный разговор. Это случалось не часто, а потому девочка гадала, что мама собиралась ей поведать в этот раз…
Скоро, всё было готово. Киракия первой погрузилась в заполненную наполовину бадью. Мурашки пробежали по всему её телу; вода сначала как будто бы обжигала, и лишь затем обдавала холодом.
– А-а! –громко выдохнула она, бессознательно заметельшив конечностями. – Н-надо было согреть! Хотя бы немножечко! Хо-о-олодно!
– Дыши ровно, Искорка. Глубокими вдохами –напомнила Ири, погружаясь в воды металлической бадьи рядом с дочкой. Казалось, леденящая вода не оказала на неё почти никакого эффекта. Она заботливо приобняла Киракию, делясь теплом собственного тела, и принялась ласково и бережно растирать ей плечи. – Не ищи тепла извне. Сосредоточься на том, что внутри. Дай воде себя очистить.
– Не могу! –уже слегка продрогшим голосом ответила Кира, прижимаясь к маме. – Я пока не могу терпеть холод как ты! –Ири улыбнулась.
– Именно. Пока не можешь. –подчеркнула она, продолжая умываться, и умывать дочь. – На днях тебе исполнится девять лет. Ты приближаешься к возрасту… -Ири на мгновение запнулась, подыскивая нужные слова. – Скоро, твоё тело начнёт меняться, Кира.
– М-меняться? –казалось, на короткое мгновение Киракия позабыла про то, как сильно её раздражал холод. Девочку легко охватило любопытство. – К-как?
– Взрослеть. Это естественно, Киракия. –объясняла мама, тяжело вздыхая при виде большого синяка на спине дочери. Пусть ей нравился Хан Ченшай, но не нравились их с Киракией игры, в которых было так легко ушибиться. Для мальчиков это было нормально, но не для девочки. Однако, вразумить Киракию, казалось, было невозможно. Той слишком наскучивали привычные для девочек её возраста забавы. Ири бессильно покачала головой.
– Ай! –Киракия стыдливо попыталась подавить возглас боли, когда мама нащупала отметину на спине. Слегка съёжившись под её неодобрительным взглядом, она опустила глазки вниз, ко дну бадьи. Ири продолжила:
– Обычно, это происходит в десять лет… приблизительно. У кого-то раньше, у кого-то позже. У девочек это происходит раньше, чем у мальчиков, так что и начинать готовиться нам следует раньше. –она ласково приподняла подбородок дочери, и нежными касаниями промыла ей лицо. – Скоро, ты станешь уже совсем взрослой, Искорка. Мамина гордость.
– Я смогу терпеть холод, как ты?
– Да, Искорка, –засмеялась Ири. – …сможешь.
– И огонь не будет меня жечь? –глазки Киракии округлились в восторге. – Совсем-совсем?
– Не сразу, но он обожжёт. –предупредила мама. – Никогда не забывай: огонь – не игрушка. Даже для взрослых.
– Но я видела, как Сенсен-ран из семьи Жу'Жин засовывал руку в костёр, и…
– Только мастера Inkai вовсе перестают бояться пламени, Кира. –чуть по строже предостерегла мать. – Подчинять пламя и управлять им – привилегия мужчин, мастеров. Остальным ву’лан дано лишь дружить с этой грозной стихией. Никогда не гневи её пренебрежением или неуважением, Искорка. –Киракия вдумчиво хмыкнула, и ненадолго замолчала.
Ири продолжала омовение, и, вместе с тем, обучала этому ритуалу дочь, позволяя той проявлять взаимную заботу. Ей всё реже приходилось её направлять. Киракия удивительно быстро училась, схватывала на лету всё, что было ей интересно. Увы, привлечь её интерес ко всему тому, что Ири считала необходимым, не всегда было просто.
Её разговор с дочкой всё больше перетекал из разъяснительного, – в лёгкую и душевную беседу, курс которой то и дело отклонялся на отстранённые темы, вынуждая Ири возвращаться к истоку.
