Заповедный тупик

Вскинув брови одновременно вызывающе и недоуменно, Александра заговорила:

– Работа над картиной «Заповедные топи» идет по плану. Через две недели заканчиваем съемочный период и начинаем постпродакшн, с ним должны управиться за полтора месяца. Таким образом к концу января, как и было запланировано, сдадим фильм.

– Сашенька, ты чуть-чуть перепутала, у вас сдача концом декабря заявлена, – слащавый голос звучал у самого уха, и Алекс захотелось прихлопнуть его обладателя как назойливого комара – ладонью наотмашь.

– Я помню все даты, стоящие в госконтракте. Мы идем с легким опережением, – холодно заметила продюсер.

– Пока вы на природе были, сверху спустили новые вводные, – прозвучало это так, словно группа бездельников прохлаждалась на пикнике, пока деловые люди работали.

– Оттуда сверху? – Алекс указала пальцем на безмолвно наблюдающего за представлением директора.

– Нее, оттуда, – Гришаня многозначительно воздел глаза к потолку.

– Суров божественный промысел, – вздохнула продюсер: – И какие небесные кары ждут провинившихся?

– Штрафы и отлучение от государственных грантов, – спокойно констатировал мужчина, но, уперевшись в холодный камень Сашиного взгляда, добавил: – Впрочем, таких, как ты, независимых продюсеров, – эти слова директор выплюнул с максимальным пренебрежением, словно свобода Тимофеевой была чем-то преступно-постыдным, – такими мелочами не проймешь. У вас там на вольных хлебах другие доходы.

– Да-да, что ни заказ, то золотые горы и реки шампанского, – Алекс не отводила глаз от гипнотизирующего ее мужчины. «Дерзкий кролик провоцирует сытого удава», – мысленно ухмыльнулась она.

– Но вот твой приятель Давид не настолько самодостаточен. Как думаешь, Тельману понравится, если его шедевр проигнорируют все крупные фестивали и созданная в положенный срок картина отправится пылиться на полки в Красногорске*? (Российский государственный архив кинофотодокументов находится в г. Красногорск Московской области)

На долю секунды лицо Александры утратило непроницаемость и скривилось гримасой отвращения. Худые плечи дернулись, как от удара, всколыхнув складки безразмерного свитера. Собеседник удовлетворенно подался вперед. Но продюсер уже совладала с эмоциями, в очередной раз «поблагодарив» судьбу за дружбу с одним очень талантливым режиссером.

– Прошлая картина Тельмана собрала десяток призов, среди которых минимум половина гран-при. Сомневаюсь, что студия готова пожертвовать своим самым перспективным молодым дарованием.

– Хочешь проверить? – губы директора изогнула недобрая, похожая на оскал, улыбка.

– Сашенька, тут еще такое дело, – встрял Григорий. На круглом лоснящемся лице возникло выражение характерное для главных школьных ябед и стукачей. – Вы стекло поцарапали, а ему цена тысяч двести, не меньше, надо будет уточнить, что там по нынешнему курсу. Даже не знаю, что делать – может, линзу поменять, так тоже дело недешевое. Придется из бюджета картины брать. Смотри, вот тут прямо посередке запил, – и мужчина ткнул Алекс в лицо объектив от кинокамеры. Продюсер не удостоила технаря взглядом, вытащила мобильный и, услышав знакомый голос, сказала:

– Антон, ты еще на студии? Зайди к директору.

Гришино лицо вмиг утратило азартный энтузиазм, технарь перестал слащаво улыбаться, и взгляд его, обращенный на Александру, наполнился обидой. Директор же и вовсе потерял интерес к происходящему, погрузившись в сортирование бумаг на столе. Приход Куликова сопровождали кокетливое хихиканье Наташи и ворвавшийся в открытую форточку порыв ветра, взметнувший кремовую органзу занавески.

– Здравия желаю, товарищи начальники, – рыжий выстроился по стойке смирно рядом с Сашей, вздернув подбородок и расправив плечи. Григорий с объективом под мышкой предпочел отступить к окну, мужчина за столом лишь приветственно кивнул, всем видом демонстрируя равнодушие к происходящему. И только вытянутая в струну худая девичья фигура наполнилась внутренней силой, ощутив дружескую поддержку в стане врага.

– Технический директор обвиняет нас в халатном отношении к технике и порче имущества, – без прелюдий начала продюсер. – Гриша, покажи моему помрежу стекло.

Толстяк замялся:

– Сашуль, ну что-ты из-за какой-то мелкой царапины начинаешь целое дознание устраивать. Там и не видно особо.

Но Тони уже забрал из трясущихся рук объектив и придирчиво разглядывать. Недоуменное выражение на его лице сменилось привычно ироничным. Фыркнув в усы, Куликов выудил из кармана мятый лист и выложил его вместе с объективом прямо на бумажную гору под нос руководству студии.

– Дружище, давно тебе пора очками обзавестись, чтобы, так сказать, незамутненным глазом детали замечать, – с заботливой улыбкой Тони обратился к Григорию, прозванному в народе «мутный глаз». Гриня налился возмущенным румянцем, точно невинная библиотекарша в раздевалке строителей, а Куликов тем временем продолжил:

– В описи оборудования и в акте приемки-передачи у нас указаны модели и серийные номера. Понятно дело, циферки похожи, а вместе с буквами китайская грамота выходит, тут любой перепутать может, но ты бы лупой воспользовался. Другой на моем месте мог бы решить, что не случайно ошибся, а умысел какой имел.

Антон для большей убедительности ткнул пальцем в соответствующую графу акта. Саша из последних сил сохраняла на лице максимально нейтральное и серьезное выражение, но в душе ей хотелось с криком «Так его – гада!» кинуться к оператору на шею и расцеловать в порыве благодарности покрытые рыжей щетиной щеки. Тем временем Куликов отыгрывал роль позитивного простачка: склонившись над директором студии, он размеренно объяснял:

– Вот, смотрите, сегодняшняя дата и наши подписи. Днем, как вернулись, я первым делом все Григорию отнес и по описи сдал. Вместе проверили и целостность, и комплектацию. Так что ошибка вышла какая-то, может, с другой группой сумки перепутались? Но это ничего, вы, главное, Гриню не ругайте, он как лучше хотел…

На этой примирительной ноте Куликов едва не сорвался. Смеющиеся зеленые глаза нашли Сашин взгляд и пронзили ее зарядом озорного задора. Пряча улыбку, девушка приложила ладонь ко рту, а рыжий якобы смущенно потер бороду. Григорий тем временем перешел от пунцовых щек оскорбленной невинности к кумачовым ушам сдерживаемой злости. Оглядев собравшихся, директор устало выдохнул:

– Если по технической части вопросов больше нет, оставьте нас с Александрой Игоревной наедине.

Куликов удалился, напоследок отвесив легкий поклон. Григорий замялся у директорского стола, глаза его суетливо бегали, отражая мучительный мозговой штурм и поиск новых аргументов. Но, встретив взгляд, полный серого балтийского льда, завхоз был вынужден сдаться и тихо ретироваться, оставив дверь приоткрытой.

– Чего сквозняк разводишь?! – тут же прозвучало громкое замечание, и Наташа сердито проворчала: – Устроили тут проходной двор, а мне потом руководство от пневмонии лечить.

– Наталь Пална, ваш чаёк волшебный и мертвого подымет, – включился знакомый хриплый голос.

– Ой, Антошенька, ты ж мое ясное солнышко, а я специально для тебя тут один сорт припрятала, – уже ласково пропела секретарша и плотно притворила дверь, оставив Александру додумывать продолжение сцены между «солнышком» и студийным титестером (* Титестер- чайный сомелье, человек, который на профессиональном уровне разбирается в сортах чая и способах заварки).

Убедившись, что они действительно одни – без лишних ушей и глаз, – директор откинулся на спинку высокого кожаного кресла, скрестил руки на груди и воззрился на Александру:

– Ты присаживайся, в ногах правды нет. Тем более в таких стройных женских.

Алекс поежилась от неуютного комплимента и опустилась на жесткий стул по другую сторону лакированной столешницы.

– Как в болотах поснимали? Рада, наверное, в город вернуться? – губы мужчины изогнула холодная вежливая улыбка, но колючий пронизывающий взгляд ловил каждое, едва заметное мимическое изменение на лице продюсера.

«Интересно, сколько сегодня запланировано на демонстрацию вежливости?» – Саша закинула ногу на ногу, сцепила ладони на коленке и после секундного созерцания коротких и давно нуждающихся в маникюре ногтей выдала:

– Нормально съездили, но возникла потребность в дополнительных съемках и увеличение бюджета на гонорар исполнительнице женской роли.

Директор закашлялся. Продюсер удовлетворенно ухмыльнулась. Светская беседа погибла в зародыше, споткнувшись о суровую действительность.

– На какую еще, прости-хосподи, актрису?! – справившись с приступом, собеседник вперился в Сашу не мигая.

– Вы, как обычно, выхватываете самую суть. «Прости-хосподи» очень эффектная и идеально вписывается в роль, – с максимально невинным видом продюсер хлопала глазами, втайне надеясь, что выглядит при этом не дебильно, а так же естественно мило, как одна чрезвычайно фотогеничная блондинка.

– Вот что, – директор раздраженно потер переносицу, – брось придуриваться. Я с тобой о деле поговорить хотел.

– Так и я о том же… – подхватила было Саша, но была прервана нетерпеливым властным взмахом руки.

– Ты в этот раз снимаешь «Человек года»?

– Да, – обреченно подтвердила Алекс и подготовилась к стандартной процедуре вымогания билетов в VIР-ложу и проходок на закрытое afterparty.

– Гришу в свою бригаду возьми, – огорошил ее просьбой директор студии.

– Кого? Куда взять? Кем? Зачем? – от возмущенного недоумения из Саши вырвался сразу скоп вопросов.

– Ну оператором там или режиссером эфира. Засиделся парень в четырех стенах, истосковался по серьезным проектам, хочется ему в чем-то крупном поучаствовать.

«Наглости вам не занимать, товарищ директор», – мысленно поскрежетала зубами продюсер, вслух выдавив:

– Гришанин послужной список серьезных проектов больше, чем у меня с Тельманом вместе взятым к старости наберется. Он же у вас в титрах всех студийных картин техническим директором значится.

– Это другое, – недобро прищурившись, мужчина внимательно изучал напряженную худую фигуру, сидящую напротив.

Алекс понимала, что этот ультиматум лишь для вида был подан в виде просьбы. Продюсер, безусловно, могла отказаться. К съемкам шоу студия не имела отношения. Однако отказ подразумевал открытый конфликт, а это, в свою очередь, в перспективе лишало Дэвида допуска к государственным грантам и гарантированно отправляло «Заповедные топи» в мусорную корзину снятых и тут же забытых фильмов. Но сдаваться без боя или хотя бы без попытки выторговать приемлемые условия капитуляции было не в стиле Тимофеевой.

– Могу ли я рассчитывать на гонорар для актрисы и сохранение старых сроков сдачи фильма? – в лоб спросила продюсер. Директор улыбнулся ее сговорчивости:

– Мы же оба понимаем, что про актрису ты нелепо пошутила. Что касается сроков, вы будете очень стараться уложиться в новые, но в случае форс-мажора руководство студии приложит все усилия, чтобы помочь молодым талантам справиться с проблемой, – директор выжидающе наклонился вперед.

Плотно сжав губы, Саша кивнула и встала, заканчивая разговор. Уже у дверей догнал ее размеренный властный голос:

– С Гришей предложи ему работу так, словно это твоя идея.

Александра шумно вдохнула, до хруста стиснув зубы. Девушке показалось, что вдогонку свистнул хлыст и оставил свежий рубец на ее еще не полностью огрубевшей душе.

Тем временем, в королевстве Наташи царили мир да любовь. Примостившись на низеньком узком диванчике, Куликов уплетал обсыпанную сахаром булку и прихлебывал чай. Подперев подбородок кулаком, секретарша наблюдала за мужчиной с неприкрытым обожанием.

– В любой непонятной ситуации – ешь! – голос Алекс прозвучал чересчур раздраженно, и девушка одернула себя за выплеснувшиеся эмоции. Рыжему хватило одно короткого взгляда, чтобы понять Сашино настроение. Отставив чашку, парень поднялся навстречу продюсеру.

– Кушай, Антоша, не отвлекайся, – засуетилась Наташа, – Саня тебя совсем заморила, небось гоняла и в хвост и в гриву, не кормила и держала в черном теле.

Подскочив к оператору, секретарша похлопала его по боку:

– Вон и одежда висит. Скоро от тебя только кожа да кости останутся, – женщина еще раз прикоснулась к обтянутому футболкой торсу, явно задерживая ладонь дольше, чем позволяет дружеская забота.

«Одной ногой в могиле, а все туда же», – Алекс неодобрительно наблюдала за старушкой, кокетливо стреляющей глазками в жующего Куликова.

– Жену бы тебе хорошую, – продолжала меж тем Наташа, – да где ж ее тут взять. В этой сфере либо простипомы, пробу ставить некуда, либо трудоголички-анорексички, – на этой фразе секретарша выразительно глянула на Александру. Девушка ощутила острую потребность стереть улыбку с морщинистого лица.

– Лет пятьдесят назад, Наташа, вы тут были вне конкуренции, – холодно процедила Алекс. Женщина злобно зыркнула на малолетнюю выскочку и подбоченилась, принимая вызов. Но Тони наконец одолел сахарную плюшку, приобнял пожилую даму за плечи и миролюбиво заметил:

– Ваши бы слова, Наталь Пална, да Богу в уши, – секретарша разомлела от легких объятий и прижалась ближе, но парень уже отстранился и, подталкивая продюсера к выходу, добавил: – Саша – это лучшее, что могло с нами случиться в болотных топях, так что не переживайте – я в надежных руках.

И уже за порогом шепнул Алекс на ухо:

– Что ты на бабулю ядом брызжешь? Она в твоих бедах не виновата.

От Куликова пахло соленой терпкостью пота, смолянистой хвоей леса и въедливым горьковатым дымом. Нежный поцелуй ранним утром в убогой избе, затерянной посреди торфяных болот, вспыхнул в сознании Александры, отодвинув мелочную злость на секретаршу.

– Ты еще дома не был, что ли? – спросила девушка, вдыхая полной грудью запах стоявшего рядом мужчины.

– Сильно воняю, да? – Антон оттянул ворот футболки и принюхался. Саша улыбнулась. Рыжий отодвинулся, решив, что ей неприятна близость грязного мужлана. Алекс еле сдержалась от шага следом.

– Отснятое заливаться поставил, а тут ты звонишь. Что хотел великий и ужасный, кроме шантажа объективом?

– Навязал нам свою не очень дрессированную обезьянку. Так что, крепись, придется терпеть Гришаню на «Человеке года».

Тони недоверчиво уставился на продюсера.

– С чего вдруг «нам», ты меня в команду зовешь? Думал, у тебя еще в прошлом году все места расписаны. Или, – тут рыжие усы поднялись в хитрой ухмылке, – я чем другим заслужил твое расположение?

– Возьмешь на себя нашего Мутноглазого, чтобы он у меня под ногами не путался, – Алекс хотелось поддержать игривость Антона, ехидно намекнуть на карьерный вклад поцелуев и объятий, но неприятный разговор в кабинете директора изрядно вымотал девушку, и потому она не стала разворачивать тему.

– Если у тебя другие планы, могу отозвать предложение, – Саша с вызовом глянула в зеленые глаза.

– Ну уж нет, забронируй за мной место пляжного оператора с обезьянкой на коротком поводке. Ты вчера еще что-то про SPA-центр говорила. Там, надеюсь, без балласта работаем?

– А, да, – вытащив мобильный, Александра быстро переслала Куликову сценарий, – тут вообще легкотня – агентство уже согласовало текст и раскадровки, с нашей стороны съемки согласно плану и постпродакшн. Сегодня до вечера обещали дать ответ по модели, ориентировочно в четверг или пятницу будем снимать. Свободен в эти дни?

– Саш, до конца года я со всеми потрохами принадлежу тебе и нашему незабвенному режиссеру. Так что, делай со мной что хочешь и когда хочешь, я весь твой! – сквозь шутливый тон проскользнула двусмысленная интонация, и Алекс, уловив ее, вскинула глаза на Куликова. Антон расслабленно прислонился к перилам спускающейся в фойе лестницы. Поза его была небрежна и в то же время выжидающа, бутылочная зелень глаз маняще блестела, уголки рта чуть заметно поднимались в приглашающей улыбке. Воздух между ними стал вязким, тягучим, ощутимым физически. «Один шаг, – пронеслось во внезапно опустевшей голове Александры, – один короткий шаг, и я положу ладонь на его грудь, почувствую биение сердца под тонкой футболкой, вдохну запах и коснусь сладковатых губ, которые так мастерски горячо целуют. Только бы никто не вышел сейчас на лестницу, да старая любопытная карга не выглянула из-за угла».

В руке завибрировал включенный на беззвучный режим телефон. Мгновение Саша продолжала смотреть в глаза Антона, и несбывшееся желание искрило между ними, освещая двоих лучше тусклых настенных ламп. Но вот взгляд девушки метнулся к экрану, а мужчина кивнул с понимающей грустью.

– Тельман, – констатировала продюсер и включила громкую связь.

– Шура, – вместо приветствия заорала трубка, – я придумал как спасти картину! Нам нужен старинный трамвай, который тонет в заливе в лучах заката вместе с сидящей в нем Эммой!

– Н-да, сильно ж ты обиделся на актрису, – заметил Куликов.