Коллекционер безумия

1. Гуляющий по чувствам

Игла старинного на вид проигрывателя коснулась виниловой пластинки, разливая классическую танцевальную мелодию по комнате. Мягкий желтый свет озарял помещение, обставленное по давно минувшей моде. Комната была обклеена светлыми обоями с простым узором. У одной стороны стоял диван со столиком, на котором стояли два бокала и бутылка вина. С противоположной стороны стоял книжный шкаф, рядом с которым стоял мольберт.

Музыкальная пластинка была поставлена молодой девушкой в длинном белом платье, на концах которого располагались синие рисунки цветов. Через пару секунд в комнату вошел мужчина. Он обнял девушку сзади за талию, после чего отошел и уселся на диване, наливая себе и даме вина.

– Отличный вечер, – начала девушка, – мы словно на пол века в прошлое отправились.

– Да, – протянул мужчина, после чего устремил свой взгляд куда-то на шкаф, – у тебя и боа есть?

Он резко встал с дивана, подошел к шкафу и взял оттуда перьевое боа, которое сразу надел на девушку. Она же в свою очередь подошла к комоду и достала из него атласные оперные перчатки черного цвета. Когда она надела и их, мужчина произнес:

– Вот так. Теперь мы точно, как в прекрасном прошлом. Потанцуем?

Они начали кружиться в вальсе. Мужчина любовался бесконечной красотой изумрудно-зеленых глаз своей партнерши. Вдруг через музыку начали слышаться крики и громкий смех. Партер девушки по танцу сразу же нахмурил брови.

Этим поздним зимним вечером, одним из последних вечеров этой зимы, у старого дома собралась шумная компания из четырех парней и девицы. Расположились на скамейках у подъезда. Один из них принес с собой ящик пива, которое расходовалось очень быстро. Другого послали за добавкой. Разгорячились, шумели, кричали. Вдруг их окрикнул голос из окна второго этажа:

– Вы можете прекратить шуметь? – раздался мужской голос, – я тут пытаюсь слушать красивую музыку, а вы мне мешаете.

– Иди-ка ты нахрен, мужик, – последовал ответ, – музыку он слушает, сноб гребанный.

В это время в окне появился хозяин голоса, мужчина с короткой стильной причёской. Он холодным взглядом окинул компанию. Во всем его лице читалось недовольство.

– Я вам сделаю ровно два предупреждения, – заговорил он, – первое: уходите сейчас и создайте мне тишину, не вырывайте меня из созданной нами атмосферы в свой гнилой мир.

– Ха-ха, какой смешной. Что ты нам из своего окна сделаешь, придурок?

Вдруг мужчина, который попросил компанию удалиться, выпрыгнул в окно. Он мягко приземлился на землю рядом с компанией и в мгновение поднялся во весь рост, который составлял около двух метров. На секунду все присутствующие взаправду умолкли. Однако долго их удивление не продлилось.

– Ты что, в костюме дома сидишь? – спросил один из мужиков.

– Да, именно так.

Выпрыгнувший из окна мужчина был одет в приличный пиджак и брюки. У него была бардовая галстук-бабочка. На ногах его были лакированные туфли. Он с улыбкой посмотрел на часы на правой руке.

– Второе предупреждение: если через тридцать секунд вы не покинете это место, вы все умрёте. Тридцать. Двадцать девять.

Подвыпившая компания изрядно посмеялась с такой угрозы. Меж тем отчет продолжался.

– Не, пацаны, мне уже просто интересно, что он с нами собрался сделать.

– Может, один нападет на троих мужиков, хах, он явно в меньшинстве, – при этих словах он достал нож.

– Шесть. Пять. У вас очень красивые глаза, мадам, – обратился он к единственной женщине в компании, – Три. Два. Один....

***

– Четыре трупа недавно нашли у подъезда дома в северном районе Города, – зачитала отрывок из газеты молодая девушка, сидящая в мягком кресле, – были убиты в тот пятиминутный промежуток, когда один из их товарищей ходил в магазин за выпивкой. Никто не видел, как произошло убийство.

– Одна компания пьянчуг нарвалась на другую. Такое случается, – ответил ей мужчина, стоящий напротив неё и опирающийся спиной на шкаф, – так что, Шейл, выполнишь мою просьбу?

Он явно не хотел показывать, что его волновала новость.

– Это еще не всё, погоди. Тут написано, что у всех убитых были выколоты глаза.

Парень мгновенно переменился в лице, отвел взгляд. Вот опять. Перед его глазами промелькнула картина улицы. Фонари осыпают своим желтым светом тела, с неба падает снег, переливаясь в падающих лучах. Он любил смотреть на снег у фонарей, идя домой поздним вечером. А эти люди уже никогда не увидят снег, что кружит как мотылек вокруг фонаря. Они и солнца никогда не увидят. И травы. И вообще ничего. Мертвы, ослеплены посмертно. Он словно заглянул в пустые глазницы мертвецов.

– Это ужасно, – он сильно побледнел, – так это маньяк. Страшная смерть… Думаешь меня привлекут к расследованию?

– Только если убийцу поймают или найдут подозреваемого. Тогда да, твоя помощь полиции понадобится.

Парень взял в руки сигарету и зажег её. Трясущимися пальцами он поднес её ко рту. Помещение стало наполняться табачным дымом.

– Я устал, Шейл, я так больше не могу.

– Но ты им нужен. Твои… таланты, они хоть и странные, но полезные, ты сам понимаешь. И не кури пожалуйста у меня в комнате.

– Прости, – он потушил сигарету, – Ты права насчет талантов. Но каждый раз такой осадок остается. Каждый раз выходя из полиции, мне приходится еще неделю пить виски и курить по пачке в день. Просыпаться в холодном поту по ночам. Ничего не помогает, я всё уже перепробовал за последнюю пару лет, это можно только перетерпеть. С другой стороны, я ведь и правда делаю мир лучше. Ведь так? С каждым раскрытым делом мы ближе к мирному и спокойному существованию. И всё же… ты мне поможешь, выполнишь мою просьбу?

– Ты уверен, что тебе туда нужно, Пауль? Зачем тебе туда? Если ты от работы с подозреваемыми переживаешь такие страдания, то что с тобой будет в “последнем пристанище душ”?

– Не могу сказать. Не сейчас. Понимаешь, меня туда просто так не пустят. Даже по работе. А ты можешь меня туда провести.

Шейла убрала газету в сторону и нахмурила брови. Перед ней стоял её старый приятель, Пауль Ларкин. Это был худощавый мужчина среднего роста с короткими темными волосами. Он носил большие круглые очки, за которыми находились голубые глаза. Пауль оперся на комод, ожидая ответа подруги. Шейла еще несколько секунд просто сверлила его взглядом.

– Я знаю, – вдруг заговорил Пауль, – Ты беспокоишься за меня, переживаешь, что я, будучи впечатлительным, подвергну себя опасности там. А еще тебе становится не по себе, когда я начинаю говорить о том, что ты чувствуешь. Сейчас тебе становится жутко. А сейчас ты начинаешь злиться…

Девушка смяла газету в руках.

– Хватит. Прекрати. Я никуда тебя не проведу, пока не узнаю, зачем тебе это! Ни один человек не захочет в Желтый городок. Пауль, ответь, – она резка сменила тон на умоляющий, – зачем тебе в психбольницу?

– Мне нужно разобраться в себе, – прозвучал заученный ответ.

– Для этого есть психолог. И не надо напоминать, что ты сам психолог. Кто-то должен защищать защитников. Ты не сможешь понять себя в окружении больных. Это так не работает.

Пауль нахмурился.

– Я и не думал, что ты меня поймешь. Никто не понимает.

– Вот только фраз героя романтизма не надо. Чтобы я смогла тебя понять, ты должен мне рассказать чуть больше. Пауль, не все люди могут понимать друг друга с полуслова.

Парень сделал пару шагов по ковру в сторону своей подруги и наклонился поближе.

– Посмотри мне в глаза, Шейла, загляни туда. Ты видишь там своё отражение? Какое оно? Каким ты его видишь? Видишь ли ты лазурный ореол вокруг себя?

– Пауль. Но ведь это твоя радужка…

– А я так вижу тебя. Вижу всех. Знаешь, почему вокруг тебя синее гало? Потому что ты добрая и отзывчивая. Ты обязательно поймешь мою просьбу и поможешь мне. Я знаю.

Его взгляд потерялся в пространстве на минуту-другую.

– Ну да ладно. Мне пора, дела не ждут, – он вышел в прихожую, накинул на себя пальто и начал обуваться.

– Я бы очень хотела помочь тебе Пауль, – прокричала ему Шейла из комнаты.

– Я знаю. Я знаю. Спасибо за приглашение. Еще увидимся, мне правда пора.

Пауль вышел на оживленную улицу и стал направился в сторону места работы. Дорога скользкая: печальное последствие резких перемен погоды. Весна уже началась, а потому, что растаяло днем, замерзло вечером. Слякоть и грязь стали верными спутниками улицы, а соль, которой эту улицу обильно посыпали, быстро въедалась в обувь и брюки.

“Какой цвет следующего прохожего? Красный, конечно, красный! А следующего? Конечно, красный! Конечно, красный! Почти у всех красный. Вот бы побольше синих. Конечно, красных винить не в чем, они успешные замечательные люди, но слабо понимают других. С другой стороны, вот вижу их, а в глазах столько проблем, столько бед. Столько груза на сердце. Мне их искренне жаль, этих красных”

Пауль Ларкин частенько чувствовал себя межзвёздным странником, шагая по улице. Черные стены домов очерчивались желтыми огнями фонарей. Вокруг проплывали, проползали и пролетали фигуры людей. И у каждого голова – звезда. Дыхание замирает, и чувство, будто находишься в скафандре. Люди одаривали его краткими странными взглядами, он всегда отвечал взаимностью, при этом чуть больше задерживая свой взгляд на людях. Многие отбрасывали взгляды, едва в их зрачках отражался желтеющий взгляд зрачков Пауля, в коих, в свою очередь отражался свет уличных фонарей.

У человека может быть много причин резко отводить глаза, прятать взгляд. И большую часть из них Пауль Ларкин знал очень хорошо. Почти всегда это страх, который в свою очередь бывает самым разнообразным. Кто-то боится осуждения, кто-то – внимания. Есть и другой спектр причин – умысел. В его нахождении зачастую и заключалась работа Ларкина.

«О! А вот и синий. Идет одна среди ало-желтой толпы, сама сжалась как мышка, но взгляд, такой красивый. С другой стороны, ее синий слишком дерганный, долго бы с ней общаться я не смог».

Но вот за поворотом показалась привычная вывеска полицейского участка. Пауль подавил внезапно появившуюся тошноту. Попинав ступеньки с целью сбросить с ботинок как можно больше снега, Пауль зашел внутрь.

Гардеробщица прекрасно знала «ритуалы», с которыми герр Ларкин прибывал на работу. Скинув на скамью пальто, он подходит к зеркалу и начинает пялиться на себя в течение некоторого времени. После этого Пауль несколько раз хлопает себя по щекам, затем все-таки относит свои вещи в гардероб.

Пауль вошел в пропахший табаком кабинет, где его уже заждались. Трое полицейских сидели там и переговаривались о чем-то. Как только Ларкин вошел внутрь, они сразу же замолчали. Один из них, что опирался спиной на массивный стол, заваленный бумагами, помахал ему рукой и предложил присесть на единственный оставшийся свободным стул. Вошедший этим предложением пренебрег и оперся спиной на стену. Он оглядел всех присутствующих: на стол с бумагами опирался детектив Йенс Шнайдер. Другие два полицейских, что сидели в креслах и вчитывались в какие-то документы, были его помощниками.

– Добрый вечер, герр Ларкин, мы как раз вас ждали. Нам надо поговорить о деле, – обратился к нему Шнайдер, рослый мужчина в бежевом пиджаке, – о деле Шольца.

Пауль одарил детектива вопрошающим взглядом. Штатному психологу Паулю Ларкину казалось, что дело Фреда Шольца было уже закрыто. История такая: один парень на почве сильнейшего душевного истощения выдумал свою собственную веру про танцы и вознесение через них. После Фред Шольц, этот самый парень, нашел девушку, которая была не в лучшем состоянии, посвятил в свою религию и увез на остров с заброшенным маяком, что находится недалеко от Города. Йенс Шнайдер узнал вопрос во взгляде Ларкина и пояснил:

– Как помнишь, мы отправили туда группу людей. Так вот, никакой девушки на острове и в помине не было. Кроме того, мы допросили лодочника, который отдал Шольцу лодку. Он видел Шольца, но не видел, чтобы с ним был еще кто-то.

– Вы подозреваете, что парень просто выдумал её? Но он говорил совершенно искренне, сумасшедшие тоже говорят искренне, но по-другому, более тускло. Моя способность… методика еще никогда не давала сбой.

– Пауль, мы не сомневаемся в вашей методике, – прервал его один из офицеров, – Нет, честно, мы сомневались. Поначалу.

Как оказалась, девушка вполне себе реальна. Она существовала, – продолжил Йенс, – Но пропала без вести. Последний раз её видели ровно в ту дату, которую назвал Шольц. У нас есть предположение, что она утопилась в море. Либо Фред Шольц её убил и выбросил в море.

– Нет, этого не было. Я уверен. Шольц не такой человек. Тем более, она его успела подстрелить под конец, – нервно затараторил Пауль.

– Нам всё равно нужно проверить все версии. Если у нас на свободе окажется убийца…

– У вас и так на свободе убийца, и это не Шольц, – прервал его Пауль.

Все находящиеся в помещении люди заметно смутились. Тишина наводнила кабинет. Один из полицейский прокашлялся.

– Этим делом уже занят другой отдел, не переживай, – ответил Йенс, – уверен, скоро они поймают этого маньяка.

– Скоро ли? Людей пропадает все больше. Их не находят, они исчезают без следа. Мне кажется, по улицам Города расхаживает куда больше людей с кровью на руках, чем мы думаем. Слухи тараканами по городу забегали.

– Тем не менее, мы найдем виновных, и они предстанут перед правосудием. Рано или поздно…

– Надеюсь на это. Не хотелось бы думать, что мы стоим на пороге коллапса справедливости.

Йенс и все остальные проигнорировали эту фразу. Обычно идеализм умирал в первый год службы. Меж тем детектив продолжил:

– В любом случае, мне бы хотелось поговорить с лечащим врачом Шольца, который его с того света вытащил. Мне кажется, ему есть что еще нам рассказать, пока сам Шольц обследуется в Желтом городке. Ты со мной? – Йенс Шнайдер перевел тему.

– А мне зачем идти? – удивился Пауль Ларкин.

– Узнаешь не врет ли он. У тебя это отлично получается.

“Да, замечательно быть ходячим детектором лжи, – подумал Пауль, – ну каким родился, таким и пригодился”.

– Ладно, давай посмотрим на этого доктора. Честно, я его в жизни не видел.

– Думаю, он тебе понравится, доктор Хорст Ланге. Один из лучших врачей в Городе.

Домой Пауль пришел крайне уставший. Ему не хотелось никуда больше идти. Беспокойство полицейских, которые очень сильно пытались его спрятать, заполнило Ларкина. Всегда так случалось. Их желтые ауры трепетали вокруг их голов, дергались, просачивались в череп. И вот теперь он сам встревоженный.

Сейчас Пауля больше волновал вопрос, что именно встревожило коллег. И что-то ему подсказывало: причиной являлся он сам, так как в самый неподходящий момент сказал, что у них на свободе маньяк-убийца, выкалывающий людям глаза. И ведь внештатный психолог понимал, что масло в огонь беспокойства подливал тот факт, что один человек в течение пяти минут смог убить четверых человек. Что за дьявол нынче ходит по улицам Города? Дело Фреда Шольца внезапно стало таким малозначительным.

Пауль небрежно сбросил верхнюю одежду на комод, разулся, после чего прошел в свою комнату и прыгнул на старый диван. Телевизор включать не хотелось, радио пусть тоже молчит, книги пусть останутся закрытыми, пусть дальше пылятся на полках. Пауль лежал так примерно с полчаса, после чего перевернулся лицом к потолку и вопросил в воздух:

– И как мне попасть в дурку?

Вопрос этот уже долгое время не давал Паулю покоя. Зачем ему туда? Он и сам лишь смутно это осознавал. По большей части, чтобы найти себя в окружении потерянных. Чтобы понять, почему он видит мир именно так, такими глазами, странными, иногда жутким.

Пугая людей и пугаясь сам, почти всю жизнь Пауль провел отстраненно от общества, лишь иногда устанавливая контакт с теми, кто понимает его и не боится. Но и эти редкие знакомства продолжительными не были. Разве что с Шейлой он дружил почти всю жизнь. Так Пауль Ларкин и жил до тех пор, пока не оказалось, что его «ненормальный» взгляд на мир является крайне полезным. Любую слабость свою можно превратить в силу, так Пауль уяснил для себя.

– Да, я, конечно, могу сойти за сумасшедшего, у меня правда получится, – он продолжал разговаривать сам с собой, – но какой отпечаток оставит такой поход на моей жизни. Я сразу потеряю все, чего добился. Нет, надо найти другой способ.

Ночь Пауль провел неспокойно. Он вообще редко когда беззаботно спал. Сомкнувши глаза, он увидел привычную картину: радиопомехи. Желто-черным шумом они расползались по его полю зрения. Иногда они образовывали странные структуры, напоминающие контурные карты. Плотно задернутые шторы лишь первое время помогали защититься от фар проезжающих мимо дома машин.

Сквозняк, прорвавшийся через щели между окнами и стеной, всколыхнул ткань, открыв дорогу жгучему свету. Сияние фар стреляло по глазам, пробиваясь сквозь веки, обнажая перед взором черные ветви сосудов. Пауль отворачивался к стене, сжимаясь в клубок, но спина его предательски начинала болеть, заставляя его принимать более удобное положение. Заснуть он смог только ближе к утру.

После трех будильников Пауль Ларкин все-таки смог встать. Вздрагивая от холода, он быстро собирался и приводил себя в минимальный порядок. Проглотив чашку кофе и накинув на себя пальто, он выскочил на промозглую улицу, направившись к полицейскому участку. Там он встретился с Йенсем Шнайдером. Детектив был не менее мрачен, чем психолог.

– Йенс, что-то случилось? – спросил Пауль, – знаю же, случилось.

– Ты как всегда проницателен. Ты словно наговорил вчера. Угадай что? Теперь и наш отдел занимается поисками этого убийцы-глазодера.

– Ничего себе! Так никаких успехов нет, раз еще вас подключили?

– Да. Вчера поздно вечером нашли очередное тело. Прямо в доме, перед которым произошло убийство пяти человек. Безглазое тело девушки было найдено в шкафу её квартиры.

– Кошмар. А её в тот же день убили.

– Думаю да, но это еще устанавливается. Таких совпадений не бывает, так что мы подробно опрашиваем знакомых убитой, а также соседей.

– Хм. Обычно в таких историях никто ничего не видел и не слышал.

К больнице шли молча. Пауль не очень-то любил такие прогулки с детективом. Они всегда молчали. Ларкин часто утопал в своих мыслях, а детектив Йенс в работе. Детектив был умным и интересным человеком, но в последнее время ни о чем, кроме работы не думал. Они знали друг друга очень много лет, а потому все разговоры уже случились. Больше не о чем было говорить, разве что о погоде, да новостях. Вот и шли молча, упершись взглядом в дорогу, дабы не навернуться. И тихое шествие их продолжится вплоть до больницы.

Пауль не любил больницы. Да кто их вообще любит? Наверное, даже доктора от них не в восторге. Само их наличие – великое благо, но никто бы не хотел туда попадать или задерживаться там. Бесконечные очереди несчастных людей в унылых коридорах, что выглядят, как катакомбы, поднятые из-под земли. В регистратуре психологу и детективу сказали, что у герра Ланге сейчас операция, поэтому они пошли его кабинету, куда он придет, после окончания работы. Там они уселись на скамью. Опершись подбородком на кулак, Пауль рассматривал проходящих мимо людей.

В соседнем отделении, вид на которое открывался через распахнутые двери, сидели люди, чьи ореолы вокруг головы были такими слабыми, словно зажигалка с кончающимся топливом. Казалось, будто они вот-вот погаснут. Паулю стало их жалко. За спиной у каждого печальная историю, которой и делиться с окружающими нет смысла. У всех вокруг разная, но такая схожая печаль. Пауль уж было хотел отвернуть взгляд, как внимание его было привлечено кое-чем необычным.

Пошатываясь, по коридору шел мужчина с бордово-красным ореолом. Это не был привычный полукруглый ореол, сияющий вокруг головы. Это были некие пылающие шипы, выходящие из пространства вокруг головы. Одну руку мужчина держал в кармане. А во второй он яростно перебирал пальцами какую-то бумажку.

– Йенс, Йенс, смотри туда, – прошептал детективу Пауль, потрепав его за плечо, – тот человек. Мне кажется, он психический больной, и с минуты на минуту что-нибудь учудит.

Тем временем странный мужчина подошел к дверям кабинета и встал рядом с ними, опершись спиной на стену. Он взял в руки бумажку и снова пробежался по ней глазами. Брови его нахмурились.

– Что ты имеешь в виду, Пауль? – спросил обеспокоенный Йенс Шнайдер.

– Быстро иди туда. Он может напасть на кого-нибудь. Нет времени! – с этими словами Пауль вынул из мусорного ведра газету и всучил её детективу, – быстро туда.

В ответ Шнайдер всего лишь кивнул, взял газету и пошел в тот коридор, куда указал ему Пауль. Мысли роились в голове Ларкина: “Он не спал всю ночь. Нет, три ночи, как минимум. Он очень расстроен, на сердце его ужасная тоска, но голова горит пламенем ярости. Его обидели, оскорбили. Втоптали в грязь. Сначала он хотел подавить в себе это, но чувство росло. Червивая душа не выдержала. И вот он здесь…”

Руки Пауля задрожали. Он нервно начал кусать ногти. В это время Йенс подошел к тому кабинету и сел рядом с указанным Ларкиным типом. Детектив с наигранным интересом читал газету. Тут из кабинета вышла молодая медсестра. Пауль поймал взгляд замеченного им мужчины. Зрачки изменили форму. Метроном тикает.

Мужчина повернулся к медсестре, его рука тут же вылетела из кармана, обнажая нож. Девушка вскрикнула. По вспышке ее зеленого ореола Пауль понял, что она узнала его. Взбешенный уже занес над ней нож, когда Йенс, сидевший рядом с ним, отбросил в сторону газету и вскочил. Детектив выбил нож из руки нападающего, а затем повалил его на пол.

Больница мигом наполнилась криками. Кричали больные, кричал озверевший мужик.

– Проклятая шмара… столько лет на тебя угробил. А ты, блять, про меня такое распускаешь!

– Уберите его! Уберите его от меня, – кричала прижавшаяся к стене девушка.

Пауль встал со своего места, откуда он наблюдал за происходящим и подошел к месту событий. Он повернулся к девушке:

– Успокойтесь, паника ни к чему. Тем более, что всё уже кончилась. А вообще, вам надо яснее выражать свои чувства и мысли. Да, он казался вам слишком навязчивым, да вы не питали к нему чувств. И да, вы делали намеки. Но намеки мало кто умеет понимать. Вам надо научиться говорить людям в лицо, что они вам не нравятся.

– Да как ты смеешь?! – начала возражать девушка, но потом резко умолкла. Пауль почувствовал, как она испугалась его пристального взгляда, – ты очень злой человек…

– Неправда.

– У тебя очень злые глаза…

– Разве? Мне многие так говорят. Я вовсе не злой, – задумчиво ответил Пауль, – ладно, теперь перейдем к вам, молодой человек. Вы не должны зацикливаться на предмете своих чувств. Не надо её возводить в культ у себя в голове. У вас, возможно, развилось помешательство. И вообще, советую сходить к пси…

Пауль не успел договорить. Мужчина пробурчал что-то невнятное, после чего сбросил с себя детектива Шнайдера, который отлетел и ударился о скамью. Тут же Ларкин получил удар в живот, от которого рухнул на пол. Раздался женский крик. Нападающий стоял над ним, тяжело дыша. Пауль понял, что сейчас будет много боли.

Вдруг, сзади на плечо мужчины опустилась чья-то рука. Как только нападающий повернулся, некто ударил его кулаком в челюсть, тут же нокаутировав. Посреди коридора стоял высокий мужчина в белом халате. На глазах его были большие полукруглые очки. Как только он вывел мужчину из строя, он опустился к нему и начал осматривать.