Не боги решают за нас
– Я хотела бы помолиться. Можно в повидальню?
Повидальня – что-то вроде комнаты-часовни. Обычно есть во всех благородных домах. Мать Олава недоверчиво смотрит. Трудно поверить в такую набожность у вчерашнего мальчишки. Молодежь в прайдах никогда не тянулась к вере.
– Ладно, если хочешь, – согласилась, и немного подумала. – Я отведу тебя в место лучше повидальни.
Коридор, холл, снова коридор, спуск в подвал. Снова дверь, на этот раз испещренная защитными рунами, и спиральная лестница куда-то вниз, с вытертыми за годы ступенями… Стоп!! Серьезно? Мозг даже выглянул из своего кокона: его… ведут к Аллою? Правда?
Камень рода. Сюда испокон веков спускались только члены семьи. По крови. Тут горел очень сложный моно-клановый узел – связь, защита, рост… Сила рода. Сила кофров на запястье, насыщаемых магической силой. Сила магической династии. Новая жена, как правило, инициировалась после брачной ночи – близость связывала кровью с мужем. И Аллой принимал под покров новое магическое сердце. Постепенно, осторожно, будто присматриваясь. Месяцы.
Ступени заканчиваются, и мальчишка оторопело разглядывает просторное сводчатое помещение, с родовым Аллоем в центре. Камень мерцает, будто горка не успевших остыть угольков, обдуваемых ветром. Статуи богов у стены по кругу, выточенные рукой настоящего мастера. В начищенном до блеска мраморном полу отражается перемигивающийся камень рода, и даже растерянная Ланкина физиономия.
– Здесь твои молитвы точно услышат, Лания, – благоговейно прошептала хозяйка поместья. – Вряд ли ответят, но услышат, – оглянулась на мальчишку: – подойди ближе.
Лан сделал пару шагов, осторожно осматриваясь. Хмуро смотрят древние боги, будто недовольные его поползновением в святая святых…
И тогда произошло это. Труднообъяснимое. Камень вдруг загудел, разгораясь, наливаясь насыщенным алым светом… пол под ногами завибрировал, как при землетрясении… хозяйка испуганно отшатнулась…. А потом Аллой вдруг полыхнул ярким пламенем, высветив все до малейшей черточки между плитами – Лан от неожиданности плюхнулся прямо на задницу. Раз, другой, третий, четвертый… Камень полыхал, через равные промежутки, пол вздрагивал, вместе с богами и май-леди, высвечивая каждый раз в ее глазах неподдельное изумление.
Через минуту все закончилось, камень наконец упокоился, и боги застыли неподвижно. А в подвал вихрем влетел сам май-лорд, следом испуганные Олав и сестра:
– Что здесь происходит?!
– Простите, – буркнул Лан, поднимаясь, одергивая юбку, и чуть ли не бегом улепетывая к выходу, огибая по кругу родовую семью. – Это, наверное, из-за меня.
Чуть не споткнулся на ступенях, наступив на подол. Подтянул по-женски и заспешил наверх, опираясь рукой о шероховатую стену.
– Аллой принял ее, – долетел за спиной на удивление ровный голос хозяйки. – Сразу. Шестнадцать раз. Впитал в себя каждый год ее прожитой жизни.
Что-нибудь может выковырнуть ее из равновесия дольше, чем на минуту?
Вылетел из подвала, переводя дух и оглядываясь. В зеркале напротив отразилась девчонка, плоская как палка, взлохмаченная, с сумасшедшими глазами. Узел на затылке растрепался, гребень съехал, корсет ослабел и топорщился ребрами. Не похож ты на девку, Лан. Какие бы дифирамбы не пел отец.
Мельком оглядел коридор, зашел в первую же комнату и закрыл за собой дверь. Оперся спиной о полированное дерево и разжал ладонь с пузырьком, в котором плескалась грязно-черная жидкость.
Богам есть дело до того, что хочет сам человек? Лично? Или человек лишь орудие, в их всемогущих лапах?
Вся жизнь пролетает перед глазами. Как картинки в магическом кристалле. Вот он еще маленький, дерется с такой же маленькой Лисой. Тогда она еще появлялась среди ребят, и с ней можно было подраться. Вот детская ладошка, затаив дыхание, обхватывает витую рукоятку своего первого настоящего клеймора… Драка на пустыре, кто-то смуглый больно бьет в лицо, и он летит в пыль… Тут же вскакивает, размазывая кровь, и с воем бросается обратно… Подглядывает за девчонками в женской умывальной, вместе с Доппом и Льяхой, двумя закадычными дружками детства… Вскоре друзья один за другим начали открывать в себе силы, а он… Да, ему не везло. Судьба. Но сегодня та судьба уже не казалась обделенной, и он не видел себя изгоем. Хоть Вергус и не принял под свое крыло. Сегодня она больше напоминала мечту. День другого краше.
«Я не смогу так, Иккра, – обреченно сказал в сторону зашторенного окна. – Прости. Это все, – мельком окинул взглядом свое платье, туфли, – не мое».
Выдернул пробку и залпом выпил.
– Лания! – донесся из-за двери голос главы дома. – Ты где?
Прислушался к своим ощущениям. В животе начало что-то негодующе урчать. Потом шарахнуло в виски, ноги подкосились, и он кулем свалился на пол. Еще слышал, как в комнату заглянул май-лорд, недоуменно уставившись на лежащего мальчишку, затем нагнулся и поднял пустой пузырек… «Сюда!!!» – истошный крик лезвием вспорол уплывающее сознание, потом ощутил, как ему силой раздвигают зубы, и просовывают в горло пальцы. Мальчишку согнуло пополам, жестокие спазмы вывернули желудок. А внутри уже начал распаляться кипящий костер, все горячее и горячее. Кто-то снова принялся разжимать зубы и засовывать пальцы, но мокрый от жара Лан изо всех сил отбивался, брызгая слюнями: «Я не баба… я не баба… я не баба…» Его скрутили и прижали к полу, засунули в горло шланг и принялись заполнять водой – жестокие спазмы вновь согнули пополам, выворачивая наизнанку. А потом сознание отключилось.
Глава 5
Сознание очень медленно возвращалось, будто пробуя на ощупь: можно? Или еще рано? Сознанию не хотелось возвращаться. Этот мир не притягивал. Но мешали звуки. Голоса. Раздражающе вклиниваясь, не позволяющие упокоиться, и накрыться покрывалом. Сознание еще не воспринимало смысл, все слова были просто звуками. Шумом. Правда, с теплом. Как далекое детство, когда мама еще целовала на ночь, и читала сказки…
«Так она не шимала?!» – женский голос пылает от негодования. «Оказалось, нет…» – мужской холодно спокоен. «Тогда как же…» «Они даже не поинтересовались его мнением! – взрывается мужской, вибрируя от злости. – Заставили, и все! Как вещь! Понимаешь?» «Как же так можно… со своим сыном?» – охает женский. Тишина. Мужской не отвечает. Через полминуты хлопок по столу: «Сегодня же отправлю им весь нарзалл. Она не вернется. Ноги ее больше не будет в том доме». «Вланя бы не простила», – соглашается женский.
Лан с трудом открыл глаза, уставившись в потолок. Не вышло? Не такой уж ты и смертельный, чертов смертадох. Голоса бубнели где-то далеко, за закрытыми дверями. А ему казалось, что слышал отчетливо.
– Не делай так больше никогда, ладно?
Почти вздрогнул. Рядом на стуле Олав. Ссутулился, осунулся, как старый, побитый временем, медведь. Совсем не похож на веселого повесу-разгильдяя, смотрит нахмурено.
– Обещаю, пальцем не притронусь, – добавил наследник рода. – Пока сама… сам не попросишь.
– Вы… – удивился мальчишка, – знаете, что…
– Что ты не шимала? – закончил за него кадет. – Да ты об этом кричал на весь дом… когда умирал.
Лан снова уставился в потолок. И что теперь? Откажутся? Отец убьет. Не смог смертадох, так довершит отец. Хотя… Он же мешок с деньгами. Выдадут за другого. Более уродливого и потного.
– Ты не вернешься, – будто услышал его мысли Олав, мальчишка удивленно повернулся. – Отец отправил за тебя весь откуп. Ты больше никогда не ступишь на порог своего… – его лицо перекосило, от такого уютного слова. – И еще… – парень заметно сконфузился, пытаясь подобрать слова. – Прости, ладно? Я специально ходил в библиотеку, читал о шималах, – даже поерзал на стуле. – Там писали, что они обожают, когда их жмут, целуют, все такое… – покрутил пассы, пытаясь выразить мысль, – в общем, хотят чувствовать себя женщинами, – удрученно опустил руки. – В общем, болван. Не знал.
– Зачем я вам? – Лан все никак не мог взять в толк, такие резкие повороты судьбы.
– Аллой принял тебя, – не согласился жених. – Без инициации, даже без брачного ложа. Ты наша, – у него не очень выходило обращаться в мужском роде. Похоже, действительно с трудом видит в нем парня. – Нашего рода, понимаешь? С потрохами.
– Этого просто не может быть, – честно предупредил мальчишка, – никак! – даже отрицательно покрутил головой. – Напутали. Я ноль. На меня даже наш родовой камень не реагировал.
– Спи, – завершил спор, поднимаясь, Олав. – Тебе сейчас есть и спать. Ты выжгла себе все нутро, – осуждающе посмотрел на мальчишку. Потом подумал, и все-таки добавил: – в столице более тонкие омнусы, не чета здешним. Пусть даже чуть моргнет, самую малость… – ободряюще ухмыльнулся. – Раскачаем. Наймем учителей. Второй точно возьмешь.
– А вернуть назад? – даже приподнялся от волнения с подушки Лан. – Твоя семья согласится? Я отработаю! Сполна! Слово! Пред ликом Крома!
– Эх, Лань, – грустно вздохнул жених, сократив его имя на девичий лад. – Если бы с богами так можно было шутить… – понимающе глянул, на жертву циничных продажных схем. – Ты же сама знаешь. Боги не прощают ошибок. Это невозможно. Так не бывает.
Лан без сил упал на подушку. А парень вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Он на самом деле знал. Мозг знал. С самого начала. Но боялся признать, боялся произнести вслух. Ибо хотел верить, и верил, истово верил… Ибо иначе… как? Отец его обманул. Просто, легко, жестоко, цинично. Как тупого породистого пса, которых разводят для продажи. В маркетинге нет людей, там одни товары.
Потолок смазался, поплыл… и неожиданно хлынули слезы. Мальчишка вдруг заревел, уткнувшись в подушку, сильно, навзрыд… Сто лет не ревел, не плакал. А сейчас вдруг обильно выдал за долгие годы.
Жизнь, это боль. Бессилие, гнет и обреченность. Нет впереди надежды, нет звезды, маяка, к которому можно стремиться, даже ползти по ярдам, ломая ногти. Люди всегда ждут. Всегда надеются на завтрашний день. А что будет ждать он? Что?! Мужа, ночи, постели?!
Это продолжалось долго. Плечи тряслись, он зарывался носом все глубже и глубже, сминая в кулаках мягкую ткань… За что, боги? За что?!! Чем я провинился, пред светлыми ликами? Дрался? Грубил? Хамил? Врал? Так ведь это стезя любого подростка, надирающего шишки на лбу, пред взрослением! Чем прогневил ваш взор?
Он ревел, всхлипывая и содрогаясь. Пока наконец обессиленное тело не упокоилось на подушке, и отяжелевшие веки не схлопнулись от усталости. И впервые за последние дни заснул. Хотя тело все еще вздрагивало, и ресницы дрожали, будто он дрался с неведомым зверем. Неистово кусал и царапал ногтями. Или бежал от ватаги остервенелых, плюющихся вслед подростков…
Разбудила круглая служанка, с необъятным бюстом, и заставила выпить отрезвляюще-горькую кружку вонючей жижи, жалостливо хлопая глазами. Не надо. Прошу. Послушно выпил, опасливо косясь на нависающие сверху вселенские шары, потом скривился, вытер рот и снова откинулся на подушку. Покосился на окно – сумерки. Сколько он спал? Пробудившийся огонь в желудке начал стихать.
Затем дверь открылась, и в комнату зашел сам лорд Гвендин Дарр, следом леди Розари. Пару секунд постояли, внимательно смотря на мальчишку, затем лорд придвинул жене стул. Будет разговор. Служанка с бюстом сразу исчезла за дверью.
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо, – «невестка» молча ждала.
– Ты больше не вернешься домой, – повторил сказанное Олавом. – Ты теперь рода Дарр. Понимаешь?
Лан молча ждал продолжения, лорд нахмурено смотрел. Наверное, хотел увидеть реакцию. Мальчишка не стал разочаровывать:
– Зачем я вам?
Кто-нибудь когда-нибудь спросит сначала его мнение?
– Твоя связь с Олавом, – не выдержала майора, – и то, что Аллой сразу принял, – качнула своей высокой прической, – слишком красноречивы, понимаешь? – по-доброму улыбнулась. – Ты будто… богами предназначена нашему роду. Мы просто не можем тебя отдать. Понимаешь?
Забрать, отдать, предназначен… Прям, домашняя собака. Добро пожаловать в прайд.
– Здесь найдешь новый дом, новую семью, – продолжала хозяйка, мягко глядя на мальчишку. – И я очень надеюсь, лучшую, чем твоя прежняя жизнь.
Много пафоса. Ему не десять, и он давно не верил в слова. В этой жизни все имеет цену.
– Вы ведь понимаете, что я не могу… – он запнулся, мельком окинув свое тело под одеялом. – Независимо от связи, я…
– Даже не представляю, каково тебе было, в этом платье, – с полуслова поняла умная леди. Немного помолчала, собираясь с мыслями. – Ты сама решишь, когда будешь готова. Никто не будет торопить, – он посерьезнела, глядя на Лана. – Но ты не маленькая, и должна понимать, что эстер в конце концов сделает свое дело, рано или поздно. Твое тело изменится, и мозг… напитанный женскими соками-сулитами, возможно, по-новому взглянет на этот на мир. Олав подождет, не умрет. А вы пока подружитесь, поближе узнаете друг друга, – она ободряюще улыбнулась: – ну? Хватит киснуть, ладно?
Спасибо. Очень рад. Поближе узнать Олава. Циничный мозг не хотел просто закрыть глаза и расслабиться, ибо… ничего не изменилось. Та же стезя, тот же муж, и девичьи хлипкие радости.
Но все же… добрее. Он до колик не хотел назад. Мозг даже отказался произнести слово «домой». Прям, как у Олава.
– Но ты должна дать слово, – серьезно смотрел на него главный родоначальник, собрав на лбу озабоченные морщины. – Что больше такого не повторишь. Никогда.
Хватит. Наумирался. Лан уже сам не желал повторять. Поживем-увидим.
– Не повторю, – спокойно пообещал, выдержав взгляд. – Клянусь.
Оба вздохнули с облегчением, и улыбнулись. Он им реально важен? Чем?!
– Отдыхай, набирайся сил, – посоветовала напоследок мать, закрывая за собой дверь. – Выбрось все невзгоды. Мир не такой уж горький.
А какой? Лан задумчиво смотрел на дверь.
Впрочем, она права. Вчера было хуже. Но он им не верил. Какие-то они… слишком добрые. Понимающие. Так не бывает. Вся прежняя жизнь доказывала: люди не добрые, и не злые. Люди равнодушные.
Людей тронет чужое горе, если только в этом есть выгода. Эгоизм не порок, а уклад. Хозяйский. Основательный.
Лану всего шестнадцать. Но он давно был скептиком, и не верил сказкам. Риоранг не приют для благородных девиц.
Зачем я вам, хозяева старшего рода Дарр? Зачем вам полу-мужик полу-девка? Зачем вам ноль? В прайде девиц не счесть, нормальных, с талантами, одна другой краше. Готовых сходу сигануть в постель к красавцу-кадету, наследнику старшего рода.
Через пару минут дверь снова открылась, и в комнату вдруг заглянула… сестра Олава:
– Не спишь?
Мальчишка машинально напрягся, привычно закрывшись маской. Только ее не хватало.
– У меня че, рога на затылке? – удивилась она, вползая со стопкой одежды в руках и ногой захлопывая дверь. – Да ладно, – развернулась и усмехнулась. – Я же пушистый котик!
Лан промолчал, покосившись на стопку в руках, совсем не похожую на платье.
– Мама подобрала, – правильно истолковала взгляд Веда. – На тебе платье висит, как на вешалке! – бухнула одежду на комод и бесцеремонно плюхнулась рядом на стул, рассматривая с головы до ног, будто под одеялом что-то видно.
Мальчишка отвернулся.
– Ты уж извини меня, ладно? – вдруг выдала, и Лан чуть не поперхнулся. – Я не знала. Думала: вот дебил, ему бы девок клеить, а он…
– Ты была права, – сразу перебил ее мальчишка. – Я бы и сам…
– У меня язык, как у змеи-шевелевки, – поделилась «секретом» девушка. – Папа каждый раз обещает обрезать, но… – притворно развела руками, сотворив умильную мордашку. – Я же котик! Разве котиков обижают?
Лан улыбнулся, воздух быстро разряжался.
– У нас неплохо, – принялась вводить в курс местного быта девушка. – Маму, конечно, хрен проведешь, но из папы и Олава можно веревки вить, – весело улыбнулась, вздернув пальчик: – при правильном подходе! Обращайся, если будут вопросы!
– Ладно, – решил сразу воспользоваться советом, и ненадолго задумался, размышляя. – Что не так с Олавом? – поерзал, поудобнее устраиваясь на подушке. – Я тогда на ристалище ощутил…
Странная эмпатическая связь с парнем не секрет, из-за нее и сватались. Девушка вдруг разом померкла, ладони безвольно замерли на коленях. Молчание. Тишина. В животе пробежал холодок, он спросил что-то не то?
– Что ощутил? – тускло спросила девушка.
– Боль. Сильную.
– Это из-за Влани, – тихо вздохнула Веда. – У нас была сестра. Младшая. Умерла. Полгода назад. Дроп.
Лан заткнулся. Дроп не лечился. Выедал человека изнутри. Бич Маршана.
Девушка поднялась, шагнула к комоду и развернула лицевой стороной небольшой портрет на подставке. Лан приподнял голову и похолодел… На картинке он сам. Только младше. И волосы чуть длиннее. Лицо помягче, и на лбу магическая диадема.
– Ее все любили, особенно Олав, – тихо проговорила девушка, с грустью разглядывая портрет. – Резвая, прыткая, как мальчишка, – грустно улыбнулась. – Наверное, была шималой, только наоборот. Ей нравилось все мальчишеское. Клеймором махала, как заправский мечник, – кивнула ему на картинку: – похожа, правда? Поэтому Олав и взбесился там, на ристалище. Готов был тебя убить. Но… – снова грустно вздохнула, задумавшись о своем, – все пошло совсем не так…
– Так это… – вдруг осенило мальчишку: – может, поэтому Аллой меня принял?
– Поэтому, – подтвердила она. – Аллой не принимает чужих. У вас рисунок крови одинаковый. По Эсфицериусу, книге богов, у каждого из нас есть близнец в этом мире. И душой, и лицом, и печатью. По всему, Вланин оказался совсем рядом. В соседнем городке. Только другого пола. Хотя… – поставила портрет обратно и снова скользнула взглядом по одеялу, – уже не актуально.
– Но я не она, – упрямо напомнил Лан. – И никогда ей не стану.
– Знаешь, как звали Вланю? Лань! Но ты не она, – согласилась девушка, и добавила: – успокойся, никто тебя не принимает за Вланю. Просто, ощутили свое, родное. Кроме меня! – вдруг усмехнулась, отбрасывая смурь, и погрозила пальцем: – меня еще завоевывать и завоевывать! Можешь начать прямо сейчас, – в глазах блеснули озорные искорки: – научишь махать клеймором?
– Давно не брал в руки, – тоже усмехнулся мальчишка. – А ты тренировалась?
– Вланя материла, почем свет, – объективно довела до сведения Веда. – Говорила, что у меня руки из задницы растут!
– Поправимо, – отмахнулся Лан. – Нормальное лечение, лекарства…
– Еще одна Вланя, на мою голову, – притворно закатила глаза к потолку сестра, поднимаясь и поправляя платье, и чуть помолчала, глядя на него. – Лучше говори в женском роде, подруга. Привыкай. Будет легче, поверь. А я тебе помогу, во всех наших тонкостях.
Лан смотрел на закрывшуюся дверь. Может, он и дурак. И это их настоящие лица. И нет никаких масок. Но… внутри будто протестовало: так не бывает! Ему никогда не везло!
Покосился на портрет. Неисповедимы пути богов. Откинул одеяло и аккуратно сел, спустив ноги на пол, желудок немедленно полыхнул жаром. Скривился, подождал пока утихнет. Затем потянулся к стопке одежды – что тут у нас?
Ага, охотничий костюм. Дамский, конечно, но более универсальный, без вызывающих штучек-дрючек. Реппи, короткая женская рубашка, мягкий кожаный корч, наподобие жакета, облегающие джодпуры. На полу переломились пополам высокие сапоги, со сравнительно небольшим каблуком. Не бог весть что, но по сравнению с платьем…
Аккуратно улегся обратно. Ему кажется, или он потихоньку начинает привыкать? Уже проскакивает мимо, когда обращаются в женском роде, и вон, охотничий костюм для леди… уже более-менее. Еще месяц-другой, и сам начнет просить платье, и косметику?
Снова глянул на портрет. Потом вздохнул и повернулся на бок. Не дождетесь.
Но мир стал легче. Вселенская тяжесть, давившая на мозг все последние дни, ослабила хватку, и легкие наконец начали вбирать воздух. Хоть будущее и не изменилось. Но все-таки важно, когда понимают.
Глава 6
Утром его снова посетил местный лекарь, пожилой, в дорогущих очках, невероятно строгий и представительный. Первый раз когда был на грани, хрипел и харкал кровью. Долго слушал, своей лекарской трубкой, щупал, проверял, качая седой головой. «Можно понемногу кормить» – вынес вердикт, выставил на комоде шеренгу сверхдорогих целебных микстур, и убыл восвояси. Мальчишка покосился на пузатые пузырьки. Лацетик, гумункус… даже отсюда видны янтарная и изумрудная жидкости, переливающиеся собственным светом. Стоят, как весь Лан, с потрохами. Вот почему он так быстро выздоравливает.
Попробовал сходить в уборную, но путь был немедленно перекрыт вездесущим Олавом, и отправлен назад, в постель. Ему торжественно вручили начищенную до блеска утку. Начал спорить, ибо при «женихе» это делать… Выручила проявившаяся Веда, с треском прогнав брата. Очень странно, но при сестре мозг не сильно протестовал.
Отвернулся к стене, задрал ночную рубаху, и принялся искать свое хозяйство. После недолгих поисков нашел, и не поверил. Наклонился, внимательно рассматривая чуть выдающийся сморщенный бугорок, чуть ли не сливающийся с телом.
– Мдяяя, – констатировала над ухом сестра – нахалка за спиной нагнулась, и присоединилась к осмотру. – Не впечатляет.
– Брысь! – смущенно шыкнул, и вздохнул. Изменения набирают силу.
Опустил полированное чудо на пол и уселся, спустив ноги. И сразу заметил две выпирающие острые горошины в районе груди. Глянул в сторону зеркала.
– Я помогу! – догадалась Веда, помогая встать и проковылять ближе.
Мальчишка задрал рубаху. Грудь припухла, горошины увеличились, дерзко выпирая вперед. Снизу даже проявились два чуть заметных абриса-полумесяца, обрисовывая вес.
– Тоже не впечатляет, – снова констатировала сестра. – Расти и расти. Пока еще плоская, как доска.
Он похудел еще больше. Плечи… выглядят не плечами, а плечиками, талия совсем не увеличивается, и вроде как намечается выше, ибо зад… А вот зад явно пытается набрать вес. Только неоткуда. Все дни почти не ел.
Лицо вообще мало походило на мальчишеское. Вздернутый носик, так и хочется ткнуть пальцем. Подбородок… это че, подбородок? Кожа чистая и гладкая, ни волоска. Вот почему к нему сразу обращаются по-женски, без зазрения совести. Только волосы слиплись от пота, и висят паклями.
Мозг, на удивление, не скрипел. Впрочем, Лан уже давно знал, что так будет. Мозг успел нажраться, усвоить и переварить.
– Прикажу, чтобы принесли поесть! – Веда упорхнула за дверь.
Семья Дарр своеобразно понимала слово «понемногу». Через минуту Олав со слугой втащили серьезный стол, громыхнув ножками рядом с постелью, и две служанки принялись носить еду.
– Набираться сил! – строго погрозила пальцем леди Розари. – Откуда возьмутся силы? Скелет! Сквозь тебя кровать видно!
– Но благородная госпожа… – мальчишка растерянно разглядывал столешницу, чуть ли не полностью заставленный блюдами, с блестящими крышками.
– Не госпожа, а тетя Роза, – заглушила на корню протест хозяйка и испарилась за дверью.
Лан поежился. «Тетя Роза», к высокой леди-аристократке, сильной майоре, супруге родоначальника большого старшего рода… имеющего целую кучу вассальных… да еще крупного солидного прайда… Такое себе.
Погремел крышками, удивленно хмыкнул. Красные хуммы? Они же у черта на куличках! Покачал головой и принялся есть, аккуратно прислушиваясь к ощущениям в желудке. Желудок отдавал терпимой болью, но довольно урчал.
После завтрака упал на подушку и собрался вздремнуть, но мысли, жужжа как мухи, никак не давали упокоения.
На улице будут плевать в спину, друзья Олава изводить. Привыкнет. Все привыкают. Но вот когда придет время…
Выдержишь это, Лан? Белое платье невесты, фата, цветы?
Бесы!! Даже покрутил головой, изгоняя наваждение. Повернулся к стене. Майора обещала, торопить не будут. Решит сам. К демонам все мысли.
Интересно, его прайд будет на свадьбе? Ноби с друзьями лопнут от радости, наблюдая, как он выходит замуж. Станут с пеной у рта советовать позы, которыми ночью лучше ублажить мужа.
Скрипнул зубами: хватит! Только богам известно будущее!
А балы в Невелире, в офицерской школе? Все девчонки там, как штыки! Тем более, невесты! Стоит такой, в роскошном платье, и вся ватага издевательски толкается, чтобы пригласить на танец…
Чуть не сплюнул в сердцах, и уселся на постели. Вытер со лба липкий пот и уставился на портрет на комоде. Как ты выдерживала это, Вланя?
Положение спасла Веда, явившаяся как нельзя кстати, с толстущей книгой под мышкой. Бухнула на стул ношу, и назидательно воздела пальчик:
– Все леди Дарр обязаны знать геральдику своего рода!
Лан с опаской покосился на увесистый фолиант, и ему не без основания подумалось, что прежние страхи были только цветочками.
Сестра придвинула стул, нахально закинула ноги на Ланкину кровать, выбрала с вазы самый аппетитный шарбус и принялась хрустеть, поглядывая на гроссбух в руках. Затем облизала пальчик и перевернула страницу…