– Хорошо, скажем, я поверил тебе… Слушай, а почему, когда итальянцы, а потом немцы напали на Грецию, то Беранос не использовал магическую силу Медузы? Ведь он мог спасти и свой народ, страну, и всю Европу от фашизма! И раньше владелец головы горгоны – предок Бераноса – мог спасти от Османской империи!
На это у Иоанниса не было ответа. Я видел растерянность в его глазах.
– Не знаю, друг, не знаю… Но мне известно, что к Бераносу обращались партизаны, но только он ответил им отказом. Точнее, не совсем отказом, там что-то произошло… Папололус разговаривал с ним, но подробности прошли мимо меня…
– Тогда почему ты думаешь, что сейчас этот старик нам поможет?
– Потому что у нас иного выхода! Мы сможем уйти от врага, скрывшись в лесу и горах, но наши подопечные – эти евреи – не спасутся! Их точно всех уничтожат!
Я посмотрел вперед – там наступали фашисты, используя преимущества наступающей темноты, потом обернулся назад – там прятались от выстрелов две сотни евреев, а также огрызались редкими очередями охранявшие их партизаны. Не нужно быть гением, чтобы спрогнозировать будущее положение. Нас просто раскатают в лепешку. Поэтому даже это несерьезное и невероятное по сути предложение мной было взято в расчет. Когда тонешь, то любая соломинка принимается как средство спасения.
– Веди меня, только быстро! – приказал я, и Иоаннис с удовлетворением кивнул.
Мы где ползком, а где бегом пересекли обстреливаемое пространство и оказались в деревне. Я дал команду партизанам занять оборону и отстреливаться, пока я не предприму другие шаги. Что именно не сообщил, понимая, как это выглядело бы глупо с моей стороны, заяви им я о Медузе Горгоне. Дом, где проживал рыбак Беранос, был старым, одноэтажным, сделанным из белого камня. Зато весь в цветах. Во дворе висела рыбная сеть, дверь оказалась закрытой.
Катадронис постучался, настойчиво, при этом сказав:
– Беранос, это партизаны, мы от Папололуса! Открывай, быстрее!
В деревне все слышали выстрелы и попрятались в домах. Видимо, не был исключением и рыбак. Однако он дверь нам открыл. Это был сгорбленный старик с седыми руками. Морщинистое лицо, седые волосы и такая же борода, греческий нос, подслеповатые глаза. Наверное, сорок лет назад он был красивым мужчиной. Одежда на нем не отличалась особой изысканностью. Бедный человек, что тут сказать. Даже не поверишь, что он – потомок могучего полубога. При этой мысли я непроизвольно улыбнулся, хотя обстоятельства были противоположны веселью.
– Чего вы хотите? – спросил он, пытаясь разглядеть нас при свете еще тусклой луны и вспышек от выстрелов. Старик постоянно вздрагивал от шума боя, видимо, боялся схлопотать пулю. Впрочем, остерегаться ее следовало и нам.
– Мы хотим поговорить, – ответил Иоаннис, без приглашения заходя в дом. Я последовал за ним, держа автомат наготове.
Беранос, посмотрев на наше оружие, только вздохнул, но не протестовал. Он подошел к столу и зажег масляную лампу. Света от нее немного, а нам многого и не требовалось. Я огляделся. Обычная деревенская обстановка: стол, стулья, кровать в углу, шкафчик с посудой, да еще сильно пахнет рыбой. Судя по всему, Беранос жил один, потому что следов женской половины не ощущалось.
– Фашисты насели на вас? – спросил старик, указывая на улицу, где происходила перестрелка. – Вы кого-то сопровождали? Я видел из окна много чужестранцев… Это не греки… Откуда-то из других земель.
– Мы охраняем евреев из Варшавы, – ответил я. – Наша задача – спасти им жизни…
Услышав мою речь, рыбак сразу понял, что и я не грек. Все-таки акцент выдавал во мне чужого.
– Ты кто? – поинтересовался Беранос, делая шаг назад. Меня он опасался.
– Меня зовут Виктор, я из Советского Союза!
– А-а, русский, значит… Коммунист? Хотя мне все равно, я не имею никакого отношения к политике. Так что вам нужно?
Ответил за меня Иоаннис:
– Нам нужна Медуза Горгона…
От этих слов старик вздрогнул:
– Почему вы решили, что голова у меня?
– Потому что я слышал это от твоей дочери Марии, которая была нашей связной в партизанском отряде. И об этом знаю не только я, но и Папололус, так что нечего отнекиваться, Беранос.
Видимо, аргумент был силен, потому что рыбак вздохнул и сел на стул.
– Папалолус был у меня. Он тоже хотел голову горгоны…
– Так почему ты не дал ее? Ведь мы спасаем нашу Грецию от врагов! Разве твой предок Персей не хотел того же – освободить страну?
Старик усмехнулся:
– Вы верите в мифы? Партизаны тоже верят в сказки древней Греции?
Тут Катадронис хлопнул по столу:
– Старик, сейчас не важно, верю я или нет. Нам нужна голова Медузы, и мы не уйдем, пока ее не получим.
– А ты, русский, веришь в Медузу Горгону? – повернулся ко мне Беранос.
Я пожал плечами:
– Я поверю, если это поможет спасти людей. И если мой товарищ не врет насчет этого артефакта, то только она, Медуза, способна это сделать.
Старик не стал больше спорить или отнекиваться.
– По легенде Персей передал голову Медузы самой Афине, которая носила на своих доспехах на груди, – проскрежетал Беранос, гладя свою седую бороду. – Еще есть версия, что головой владел сам Александр Македонский, и его победы – это побед на самом деле Медузы Горгоны… По третьей версии, она находится в земляном холме около площади Аргоса, и великие киклопы[10 - Киклопы – это циклопы, три брата, дети бога Урана.] превратили ее в мрамор и водрузили у храма Кефиса…
– Но это не так, как я понял? – еще не веря в эти слова произнес я. – Головы Медузы там нет, у этого храма? Или иначе мой товарищ не привел бы меня сюда.
Старик метнул взгляд на Катадрониса, который тревожно глядел в окно. Там мелькали фары автомашин и вспышки выстрелов. Эсэсовцы уже входили в деревню. Партизаны продолжали отстреливаться, не имея возможности сдержать врага. Горел один дом, подожженный огнеметчиками.
– Нет, ее там никогда и не было… Там только копия… Ты знаешь, русский, Персей после случайного убийства своего деда не захотел стать царем Аргоса, он испытывал чувство вины, хотя и Акрисий был далеко не добрым, он ведь и дочь свою не пожалел. Герой уехал в Тиринф, где прожил много лет. Он же основал Микены… На горе Апесант близ Немеи впервые принес жертву Зевсу. Только Персей был убит, ибо все-таки был полубогом, смертным человеком, его взяла с собой Афина, разместив среди звезд. Но его дети остались на Земле. С Андромедой Персей родил дочь Горгофону и шестерых детей… Я – потомок Горгофоны, и голову Медузы он отдал ей… Только женщина могла хранить Медузу, таково было наставление Афины…
И тут у меня похолодело внутри. Я боялся лишний раз вздохнуть, словно мог отпугнуть надежду:
– И эта голова у вас?
– Да, она хранится в том самом волшебном мешке больше пяти тысяч лет… У моих родителей не было дочерей, и я не мог быть хранителем. Даже моя покойная жена не могла быть им, поскольку не имела кровного родства со мной. Поэтому я должен был передать голову горгоны своей дочери, а она – передать потом своей дочери, и так до бесконечности… Но моя Мария погибла от рук итальянцев. Она шла по дороге от города, а тут агенты Бенито Муссолини схватили ее, стали пытать, а потом расстреляли… Я нашел тело бедной крошки спустя трое суток…
И тут Беранос заплакал, закрыв морщинистое лицо такими же морщинистыми ладонями. Это было немного неожиданно, но вполне естественно. Лишиться единственной дочери – это трудно пережить. Мне было жаль его. И все же я тронул его за плечо, потому что надеялся использовать это чудо, если оно, естественно, таковым является:
– Старик, а где это голова? Торопись, фашисты уже близко. Нам нужно спасти людей…
Рыбак встал, медленно прошелся к углу комнаты. Потом повернулся к гостям:
– Она у меня здесь, под полом. Только…
– Что только?
Старик помедлил с ответом:
– Ладно, смотрите сами, потом думайте, что и как, – и он опустился на одно колено, откинул коврик, под которым блестело кольцо. Потянув ее на себя, он открыл деревянную крышку на полу, засунул руку в проем и достал бордового цвета мешок.
