С чего начинается Родина. Книга 10

Поступление в Дальневосточное высшее инженерное морское училище (ДВВИМУ)

Учеба в школе давалась легко, без каких-либо усилий, она естественным образом вписалась в жизнь ребенка, а потом подростка. Родителям не было необходимости контролировать своего младшего сына, с малых лет он относился с ответственностью к любому делу, которым занимался.

Школьная жизнь закончилась, а вместе с ней и детство с беззаботной частью юности, на руках аттестат о среднем образовании без троек. Расставание со школой, которая на протяжении всей сознательной жизни была неотъемлемой частью твоего существования, вызывало грусть. Пришло острое осознание начала взрослой жизни, которая манила, но в то же время настораживала будущей неизвестностью и особенно расставанием с привычным укладом жизни, родными местами и друзьями, с семьей и любимой девушкой. Тогда Сергей еще полностью не осознавал, что совместить несовместимое невозможно, и юношеские грезы не позволяли приземлиться на грешную землю. Решение поступать в морское училище окрепло и не подлежало никакому сомнению. Сергей понимал, что сделал, наверное, самый важный выбор в жизни, который определит всю дальнейшую судьбу. От этого было радостно и тревожно на душе, неизвестность, которая еще вчера казалась далекой, уже предстала наяву, и оставалось только сделать первый шаг.

Объявил родителям о своем решении и скором отъезде во Владивосток. Возражений с их стороны не последовало – отнеслись спокойно, решил так решил. Они с самого раннего детства привыкали к сыновьей самостоятельности и только приветствовали ее, понимая, что эта черта характера в первую очередь говорит об успешности в достижении жизненных целей. Надобности в каком-либо вмешательстве и контроле с их стороны не было никакой, сын не давал такой возможности, а излишняя опека, чем грешат многие, приводят к противоположному результату.

Подростковых группировок на Парашютке, как и по всей стране, хватало, но Сергей не примкнул ни к одной из них, у него были иные интересы и приоритеты. В какой-то мере спасало от общения с хулиганьем летнее вольное житье на островах в своей компании, к которому все привыкли, и их неразлучную пятерку не трогали. В раннем детстве пробовал покуривать, как старшие пацаны, чтобы не выглядеть «белой вороной», но уже в семилетнем возрасте «завязал». Почти как в той поговорке: «Пить, ходить, ругаться и курить начал одновременно». В подростковом возрасте впервые попробовал пиво, но никакого удовольствия его вкус не доставил: горьковатое, безвкусное, с неприятным привкусом, и что взрослые в нем находят?

Единственное, что пришлось по вкусу, – игральные карты, хотя и им не удалось заразить парня своей азартностью и желанием играть в стремлении к большой удаче. Как это бывает, наверное, знают все, даже не стоит читать Достоевского, хотя он и извлек некоторую пользу из своего пагубного увлечения, написав очередной роман – «Игрок».

У Сергея был короткий период игры на деньги, и особый азарт его охватывал при игре в «очко». Ему везло, и частенько он оставался в выигрыше. Накопив таким образом около пятидесяти рублей, совсем не малую сумму по тем временам, составляющую половину месячной заработной платы матери-повара в детском саду, купил себе фотоаппарат. На этом закончил карьеру игрока. В криминальные крайности тоже не впадал, хотя «соблазнов» хватало. По прошествии десятков лет можно сказать, что во многом этому способствовала тяга к чтению, заполняя все свободное время; даже отправляясь на рыбалку, брал с собой полюбившуюся книгу. Как еще при этом умудрялся смотреть за поплавками, дабы не прозевать поклевку?!

В справочнике для поступающих в высшие учебные заведения нашел информацию о ДВВИМУ и написал письмо-запрос, на которое прислали стандартную брошюрку с описанием факультетов и специальностей, на них получаемых. Ознакомившись с подробной информацией, проштудировав от корки до корки, Сергей лишь убедился в давно созревшем решении поступить на факультет судовождения на морских путях, к тому же в брошюре было написано, что его выпускники впоследствии становятся капитанами дальнего плавания. В те годы лишь услышанное «капитан дальнего плавания» приводило в состояние сильнейшей заинтересованности, на обладателей такого статуса смотрели как на эзотерика, посвященного в неведомые для других тайны. Это уже потом появилась чисто женская расхожая меркантильная поговорка: «Самый лучший муж – слепоглухой капитан дальнего плавания». К тому же никакой тяги к специальностям судового механика и электромеханика он не испытывал.

В середине июля отправил пакет документов, требующихся при поступлении, в ДВВИМУ с соответствующим заявлением. Вскоре пришло приглашение, которое было необходимо для покупки билета в закрытый город Владивосток. Это только у Владимира Высоцкого «открыт закрытый порт Владивосток», но он имел в виду лишь погодные условия в аэропорту, для прилетевших также необходимо было приглашение или штамп в паспорте с местной пропиской. Никому исключений не полагалось, по сути дела, проверка была двойной: помимо приглашения при покупке билета, по прилете у трапа самолета стояли строгие пограничники и проверяли законность прибытия в город. До открытия города и порта оставалось более двадцати лет, что решился сделать Борис Ельцин своим указом в 1991 году.

Время ускорило свой бег, до конца месяца нужно было лично явиться в ДВВИМУ, где с первого августа начинались вступительные экзамены.

Казалось, дальнейшие шаги ясны и ничто не предвещает каких-либо существенных изменений. Кто бы мог подумать, что судьбе еще раз придется устроить проверку на прочность, соблазнив «данайскими дарами». Недаром об этом упоминается в поэме древнегреческого драматурга Вергилия «Энеида». В те времена греков, которые не знали, что они древние, называли данайцами или ахейцами. Что касается дара, то имеется в виду «троянский конь» из гомеровской «Илиады», с помощью которого греки захватили легендарную Трою после безуспешной девятилетней осады.

Незадолго до выезда во Владивосток по экранам кинотеатров прошел советский «вестерн» «Нейтральные воды», который обольстил миллионы зрителей, показав красочную, романтичную и мужественную службу молодого военно-морского офицера при выполнении особо важного задания. Показушная сторона превалировала и для молодежи являлась своего рода образцом поведения советских военморов в антураже красивой формы и величавых военных кораблей в океанских просторах. Тогда они еще не понимали разницы между формой и содержанием, осознание придет позднее. На какое-то время увиденные подвиги мирного времени обворожили еще не созревших юнцов, будто те «демоны» из известной комедии об Иване Васильевиче. Так уж случилось, что апогей впечатлений совпал со скорым выездом во Владивосток. Оказывается, в мирное время есть люди, совершающие героические дела; как часто говаривали, в жизни «есть место подвигу».

При обсуждении фильма в своем кругу мнение компании ребят было однозначным: «На военно-морском флоте порядок несравним с торговым флотом. Если офицер отдаст приказ, то матросы тут же бегом спешат его исполнить, а „торгашам“ далеко до этого, да и форма у военморов одно загляденье!» Все-таки вождь мирового пролетариата знал, что говорил: «Изо всех искусств для нас важнейшим является кино». Ведь трудящиеся массы крестьянской России не могли осилить театры, произведения искусства, литературу, музыку. Для них все буржуинские изыски олицетворяли царизм и его опору – буржуазное сословие, вызывая лишь «благородный, праведный» гнев и агрессию. Мировые произведения культуры были выше их понимания, являлись всего лишь причудами развращенных капиталистов. В результате чего Россия и Советский Союз лишились неисчислимого количества мировых шедевров и их создателей. А кино было гораздо проще, тем более что снимать его можно на любую тему, лишь бы режиссер-постановщик имел управляемую голову. Так и стали появляться первые надуманные «шедевры» типа «Потемкина», «Кубанских казаков», «Волги-Волги» и множества других с популярными актерами в главных ролях. Народ отвлекался на зрелища, жизнь на экране позволяла на какое-то время забыть о бренности собственного существования и тяготах жизни.

В итоге новые впечатления перевесили прежнюю убежденность в выборе профессии. Теперь на первый план вышло Тихоокеанское высшее военно-морское училище (ТОВВМУ), вступительные экзамены в котором начинались также с первого августа. Оно тоже находится во Владивостоке. Пришлось разрываться в выборе учебных заведений, как «буриданову ослу» между двумя охапками сена. Необходимо срочно забрать документы из ДВВИМУ – до того, как флажок с отсчетом времени упадет, говоря шахматным языком, – и подать их в приемную комиссию ТОВВМУ.

Это было первое посещение Владивостока Сергеем, и по пути из аэропорта он расспрашивал попутчиков в автобусе о местонахождении учебных заведений. Оказалось, что для того, чтобы попасть из одного училища в другое, нужно проехать едва ли не через весь город: ДВВИМУ находится на полуострове Эгершельд, на берегу Амурского залива, а ТОВВМУ – в районе Морского городка. И ему показали главный корпус, когда проезжали мимо. Автовокзала на Второй речке еще не существовало, и предстояло проехать через весь город до конечной остановки на железнодорожной привокзальной площади и оттуда городским маршрутным автобусом до остановки возле ДВВИМУ, которая так и называлась. Забрать в приемной комиссии документы, затем опять ехать через весь город с автобусными пересадками до ТОВВМУ. До конца рабочего дня оставалось несколько часов, и Сергей мог чисто физически не успеть, тем более что город, не такой уж и маленький, с 600-тысячным населением, ему был совершенно незнаком. Приходилось часто обращаться к прохожим, и внутреннее состояние было «хуже губернаторского».

В морском многоборье бега с препятствиями не было, да и как спортивная дисциплина на столь дальние дистанции его не существовало, гораздо ближе известная трехкилометровая дистанция стипль-чеза, но и ее нужно увеличить не менее чем в три раза, что далеко не каждому спортсмену по плечу. Пришлось срочно осваивать незнакомый кросс, к тому же с фиксированным временем.

Наконец-то добрался до ДВВИМУ и сразу прошел в аудиторию на втором этаже, где работала приемная комиссия, и спросил, у кого может забрать документы. Кто-то показал на стол в углу, за которым сидела уже пожившая женщина с короткой прической и грубым, прокуренным голосом. По всей видимости, она-то и была председателем приемной комиссии, хотя могла быть и секретарем, а звали ее Александра Парамоновна Помалейко. Она очень удивилась просьбе Сергея вернуть документы. Когда же неудавшийся абитуриент объяснил, что хочет поступить в военно-морское училище, попыталась его отговорить. При этом добавила, что в ДВВИМУ готовят значительно лучших специалистов, чем в ТОВВМУ, и если Сергей захочет пойти на военный флот, то по окончании его с удовольствием туда возьмут. Но Сергей не поддался на уговоры, они лишь усилили недоверие к ее словам. Знал бы, что ждет его впереди, не устраивал бы забег на уже почти марафонскую дистанцию. Недаром пословица гласит: «Знал бы, где упадешь, – соломки бы подстелил». В итоге забрал документы и направился в Моргородок, намереваясь стать офицером, похожим на персонажа из уже упомянутого фильма. Не мог знать тогда, что такие бывают только на картинках и экранах.

Финишную ленточку пересек в самом конце рабочего дня, едва успев до закрытия работы приемной комиссии. Сразу бросился в глаза массивный забор, ограждающий территорию училища; попасть внутрь закрытой зоны можно было только через контрольно-пропускной пункт (КПП), на котором нес вахту курсант-старшекурсник. Тогда и почувствовал первый зарождающийся укол недоверия к еще вчерашней мечте, территория ДВВИМУ не имела ограждения и не напоминала «закрытую зону». Узнав, что Сергей прибыл для поступления в училище, дежурный по КПП вызвал еще одного курсанта, который и объяснил, что всем поступающим в училище нельзя иметь с собой каких-либо вещей, за исключением документов и предметов гигиены, а остальные пожитки необходимо сдать в камеру хранения, что пришлось сразу же сделать, ибо выбора не было. С этого момента начали мучить смутные сомнения в правильности выбора учебного заведения, что-то сильно напоминало закрывшуюся дверь камеры в известных местах, благо количество «сидельцев», рассказывавших о своих злоключениях, было немалым.

Взамен собственной одежды тут же выдали какую-то застиранную матросскую робу, издававшую сильный запах хлорки, отчего стало еще грустнее. Как только облачился в нее, так сразу появилось ощущение лишения свободы, почувствовал себя арестантом за колючей проволокой, добровольно принявшим на себя этот крест. И только тогда осознал, что «мессии», страдающего за человечество, из него не получится!

Между тем сопровождающий повел Сергея в главный корпус училища, до которого нужно идти вверх по склону. Обращали на себя внимание попадавшиеся на пути курсанты, отдававшие друг другу честь. Вскоре подошли к широкой лестнице, раздваивающейся внизу в обход вертикальной стены, вверху она вновь соединялась и вела к добротному зданию средней этажности. Над вертикальной стеной висел длинный плакат, исполненный аршинными буквами: «В МОРЯХ ТВОИ ДОРОГИ!» От него веяло каким-то безучастным холодом и обреченностью, словно в подтексте: иди туда и не возвращайся!

Та самая лестница в ТОВВМУ через много лет,

уже без плаката

На третьем этаже Сергея завели в кабинет, на двери которого висела табличка «Капитан 3-го ранга Вдовин». Упомянутый офицер взял протянутые документы и сказал, что завтра нужно будет пройти медицинскую комиссию, а затем сдать вступительные экзамены. После чего сопровождающий отвел новичка в огромное помещение (самая настоящая казарма), в котором стояли десятки рядов двухъярусных металлических кроватей. Помещение и в самом деле именовалось казармой для абитуриентов, ибо в нем было много парней в такой же поношенной робе.

Подошел старший этой группы и показал Сергею кровать, на которой ему придется спать на все время сдачи вступительных экзаменов. Предупредил, что скоро будет ужин, а потом нужно получить матрац и постельное белье. Оказывается, здесь даже кормят, хотя как же по-иному, если за ворота не выпускают.

Стало неуютно и тоскливо в этом людском муравейнике, накатывало чувство какой-то обреченности от безысходности и беспросветного будущего, не хотелось ни с кем общаться и знакомиться. «Влип как кур в ощип. Соблазнился красивой формой, не осознав содержания, – настойчиво стучало в голове. – Как же выбраться из столь искусно подстроенной самим собой ловушки? Есть над чем задуматься». Сергею, привыкшему к вольнице и самостоятельности, было тяжко вдвойне. Немного посидел на панцирной сетке кровати, размышляя над событиями прошедшего дня; до Диогена в «бочке» ему было далеко. Как ни крути, но вывод напрашивался однозначный: «Совершил большую глупость, забрав документы из ДВВИМУ, и наступил момент принятия решения, которое определит всю дальнейшую жизнь». Подошел к старшему курсанту и заявил, что передумал поступать в военно-морское училище, и попросил снова отвести его к Вдовину, чтобы забрать документы. Курсант посмотрел на него как на помешанного и ответил, что ничего не получится, отсюда выхода нет и никто Сергея уже не выпустит. От его слов на душе стало совсем мерзопакостно. Оставалось только стоять на своем и идти до конца – на срочную службу забрать не могут, годами еще не вышел.

Неудавшийся военно-морской абитуриент продолжал стоять на своем, и курсанту ничего другого, кроме как отвести его к офицеру, не оставалось. Вдовин на просьбу вернуть документы ошарашенно посмотрел на Сергея и голосом, не терпящим возражения, изрек: «Не занимайся ерундой, завтра пройдешь медкомиссию, и готовься к вступительным экзаменам! Еще неизвестно, сможешь ли ты их сдать!»

Но «нашла коса на камень», и Сергей недрогнувшим голосом парировал, что проходить медкомиссию и сдавать экзамены не будет, и вновь потребовал вернуть документы. Вдовин и тут нашелся, ответив, что рабочий день заканчивается и разговор завершен, добавив, чтобы шел на ужин и устраивался в казарме. Он, похоже, все еще думал, что это всего лишь причуды избалованного маменькина сынка.

Было уже поздно, и ничего другого не оставалось, как вернуться в казарму. Едва переступив порог, Сергей тут же заявил старшему курсанту, что ужинать не будет, как и получать постельное белье с матрацем. Тот лишь пожал плечами и ушел – мол, твое дело. Было совершенно понятно: ужин и постельное белье являются очевидными крючками, которые постараются не упустить намеченную жертву, в крайнем случае подольше помытарить, чтобы запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Ночь длилась бесконечно долго, сна не было ни в одном глазу, лишь иногда охватывала сиюминутная дремота, и снова мрачные мысли роились в голове. Ворочался с боку на бок на голой панцирной сетке, подложив руку под голову. Воняющая хлоркой роба тоже не добавляла комфорта, и спрятаться от везде проникающего амбре было негде и некуда, противогаза или простого респиратора не выдали.

Наконец настало долгожданное утро 31 июля, последний день приема документов в ДВВИМУ. Сергей не пошел завтракать и к началу рабочего времени уже дежурил у кабинета капитана 3-го ранга Вдовина, стараясь не упустить его.

Офицер был точен и явился строго по расписанию, к началу рабочего дня. Увидев упрямого отказника, поморщился и пробормотал что-то нечленораздельное себе под нос. Сергей, нисколько не смутившись, а лишь убежденный в своем праве, последовал за ним и вновь потребовал вернуть документы. В ответ Вдовин сослался на неотложные дела и куда-то ушел, видимо надеясь доконать упрямца «не мытьем, так катаньем», но Сергей был непреклонен и остался ждать у двери кабинета.

Через час офицер вернулся и начал стыдить парня, нажимая на любовь к Родине, святой обязанности каждого настоящего мужчины и так далее в том же духе. Распалился до того, что обозвал Сергея проходимцем, который приехал во Владивосток за государственный счет, а теперь норовит отмазаться. В этом и была его ошибка. «Интересно, откуда он это взял? Неужели всем абитуриентам военное ведомство оплачивает дорожные расходы? Если это так, то экзамены – простая формальность. Час от часу не легче», – и Сергей ясно осознал, что его спонтанные действия, когда он отказался получать постельное белье, ужин и завтрак, были единственно верными, а учитывая, что приехал за свой счет, то это большой шанс вырваться из цепких объятий. Хорошо, что коготку не дал глубоко увязнуть.

Вдовин, осознав, что ни угрозы, ни уговоры на упрямца не действуют и красивая военно-морская форма с кортиком у бедра потенциального офицера не прельщают, швырнул на стол документы, вызвал какого-то курсанта и приказал проводить до КПП. Получив свой чемоданчик с нехитрым скарбом, Сергей переоделся, с нескрываемым удовольствием снял хлорную робу – а то вдруг заставят заплатить как за новую – и вышел на столь желанную свободу, впервые за два дня вздохнув полной грудью. У него будто камень с плеч свалился, сердце переполняла радость от избавления от нависшего над головой «дамоклова меча» – злоключения, в которое угодил по собственной глупости. Как не вспомнить старую пословицу: «Не было у бабы хлопот, так купила порося!»

Тогда он и в кошмарном сне не мог увидеть, что это лишь цветочки от общения с военно-морским флотом, ягодки были впереди, на расстоянии целых пяти с лишним лет. Но расслабляться было рано, наступило обеденное время, и нужно еще добраться до ДВВИМУ, дабы успеть подать документы в приемную комиссию в последний день их приема – 31 июля.

На исходе того же дня Сергей снова предстал перед председателем приемной комиссии Александрой Парамоновной Помалейко и протянул ей пакет документов. Она, видимо, запомнила уклониста и с едва заметной усмешкой дополнила: «Все-таки одумался, вернулся? Посмотрим, стоит ли принимать твои документы обратно!» Затем внимательно изучила врученный ей аттестат и произнесла: «Ну, хорошо, такими аттестатами не разбрасываются», – приняла документы, зафиксировав в соответствующем журнале учета, и направила Сергея на дальнейшее оформление. C этого момента он получил статус абитуриента и записку коменданту общежития для вселения.

Наконец-то двухдневный марафон с выбором между двумя «охапками сена» и фиксированным временем закончился. «Жребий брошен» и «Рубикон перейден!» – сказал в середине первого века до нашей эры Юлий Цезарь. Можно было передохнуть и осмотреться в отсеках, как говорят подводники во время погружения на глубину. Кстати, по большей части ТОВВМУ готовило офицеров для подводного флота.

Прибыв в общежитие, Сергей, к великой радости, встретил там своих одноклассников из Комсомольска – Сашку Ошкина и Витьку Малюгина, которые также подали документы для поступления на судоводительский факультет. Таким образом, на период поступления они становились соперниками – места первокурсников не резиновые, и неудачникам придется расстаться с мечтой. Оба земляка прибыли на пару дней раньше и, уже освоившись, были как рыба в воде. Они помогли разобраться на первых порах в неизвестной окружающей обстановке. Курсанты разных курсов в это время были в отпусках или на плавательской практике, на всех этажах общежития было тихо и пустынно. Везде хозяйничали абитуриенты, для краткости называемые «абитурой».

Молодежь знакомилась друг с другом, выясняя, кто откуда приехал. Все же дальневосточники, вероятно, составляли большинство, в том числе из Владивостока и районов Приморья, но иногородних, из других городов и весей большой страны, хватало, возможно, и их было не меньше, чем местных конкурсантов. Приморских уроженцев казалось больше по одной лишь причине: они вели себя раскованно, с подчеркнутой развязностью. В то же время иногородние были скованны и еще на притерлись к новой обстановке и неизвестному городу, к тому же они впервые увидели друг друга.

Основную массу абитуриентов составляли выпускники школ, но встречались и отслужившие действительную военную службу и имеющие трудовой стаж. У них был свой конкурс, так как в таких случаях существовала льгота для поступающих с «бэкграундом» трудового стажа. Тем самым привилегированные отбирали какое-то количество мест у бывших школьников. «Старики», как их называли, хотя они были всего-то на три-четыре года постарше, держались обособленно, подчеркивая всем своим поведением степенность и неторопливость, будто зашли на это сборище лишь по случаю. В то время для вчерашних школьников столь незначительная разница в возрасте много значила, и они смотрели на «стариков» уважительно и даже с какой-то долей подобострастия.

После прохождения медицинской комиссии началась подготовка к экзаменам, хотя «перед смертью не надышишься», но общая суета захватывает всех. Судорожно листали учебники, доставали какие-то конспекты или записки; продавались сфотографированные, написанные мелким почерком шпаргалки – «шпоры», как их именовали. В своем подавляющем большинстве они давали чисто психологическую поддержку в обстановке всеобщего ажиотажа и мандража. Абитуриенты всех вузов схожи по своему поведению во время поступления. С них слетает весь наносной, еще не окрепший стиль поведения, и они предстают во всем своем естестве, будто снова стали босоногими мальчишками и девчонками.