Метанойя. Репликация

Глава 1. Новая жизнь

Правда придет позже. И вы узнаете ее первыми

Она так прекрасна в солнечных лучах. Моя любимая, нежная, долгожданная. Еще раннее утро, и солнечный луч гладит ее по щеке, переползает на вздрагивающие ресницы, а после прячется в ее светлых локонах. Таких светлых, что луч теряется, сливается с сиянием моего солнышка, не в силах превзойти.

Для нас наступила новая жизнь. А в прежней жизни верховный древний с Изнанки избрал своим сосудом моего кузена Валентина Штефана и по договору с его матерью родился в его теле. Это был Самаэль. Вместе с ним в наш мир пришли его тринадцать древних помощников, которые так же родились в телах людей. Валентин вырос и стал планировать захват нашего мира, похитив своих врагов, нас – восьмерых обратников, чтобы сделать своим оружием. Но мы тайно объединились в союз, лидером которого стал я, и изгнали из нашего мира верховного с его тринадцатью братьями. Я вернул их на дно Изнанки и запечатал переход сложными рунами. После этого наши сверх силы пропали, союз молодых обратников разделился на семьи и разъехался по домам. Какое-то время мы с Мией жили у меня в Финляндии, затем переехали в мой родной дом в Карелии. Но поняли, что после пережитого ужаса хотим оторваться от жизни, чтобы начать ее заново.

В карельских лесах есть места с поселениями староверов. Эти люди живут обособленно, с мирскими не общаются, они независимы и самобытны. У староверов своя система и уклад жизни, пасеки, прядильни, сельское хозяйство и различные мастерские. Есть старейшины и управляющие. Дети насельников обучаются по своей программе. У этих общин отлично организована вооруженная охранная система, поэтому лезть к ним в здравом уме никто не захочет.

Старейшина одной из общин однажды получил экстренную помощь от моего отца, и после этого случая нашу семью стали уважать. В поисках пристанища я обратился к этому старейшине с просьбой принять нас с Мией на территорию общины, на время. И нас приняли. Конечно, после собранного совета, снабдив списком условий и местных законов. Но приняли. Я был крайне удивлен этому, ведь староверы не принимали обратно даже кружку от воды, если заезжие туристы просили напоить их из колодца.

Нас поселили в домике на окраине территории общины, чтобы пара мирян меньше попадалась на глаза коренным насельникам. Чуть дальше, за оградой, открывался потрясающий вид: голые скалы, в окружении хвойных деревьев и небольшая река.

Я любил эти места. Они напоминали время, когда моя семья была большой и счастливой. Несколько лет перед гибелью родителей, я работал вместе с ними в спасательном центре. Моя семья помогала людям. А потом операция по спасению пострадавших в горах забрала у меня родителей, а после них и дедушку. Я тяжело пережил этот период. Переехал в Финляндию в надежде избавиться от боли. Но боль не ушла. Я просто к ней привык.

А однажды по дороге домой меня изъяли из привычной жизни и поместили в контейнер, где находилось еще семеро человек. Нас доставили на заброшенный остров Нью-Йорка в секретный биологический институт, и глава этого учреждения предложил нам работу. В то время не все ребята знали о своих способностях, зато о наших способностях знали те, кто нас похитил. Как и глава института Валентин Штефан. Который оказался моим двоюродным братом.

Чуть позже я открыл новое знание: Валентином управляет древний с Изнанки – Самаэль. Этот темный был в моей маме, когда она носила меня под сердцем, а потом до рождения вошел в меня, повредив во мне клетку любви. А еще Самаэль пребывал в моей любимой. Но отовсюду был изгнан. После всех неудач он стал управлять Валентином, а его тринадцать темных братьев руководить телами помощников в институте.

Древние не выносят обратников. Некоторые люди с инверсией о́рганов имеют способности уничтожать темных с Изнанки. Этих особых инверсов называют обратниками. Поэтому Валентин собрал, а точнее похитил нас, восьмерых сильных молодых обратников, с разных концов земли и поместил возле себя, заключив каждого подписанием договора. Я должен был стать правой рукой Валентина и для этого прошел страшную коронацию, выпив кубок с огненной тьмой. Мы работали на адский план моего брата. А потом тайно создали союз, объединив свои сверхспособности, и стали продумывать план победы над древними. В этом союзе я стал лидером, и на меня легла вся ответственность по изгнанию темных и закрытию Главных Врат. В то время я чуть не потерял любимую. Мия добровольно заключила в себе сильнейшего древнего Абаддона, когда пыталась спасти свою мать от смерти. Спасти маму не удалось, но Мия оставила в себе древнего, чтобы не дать ему навредить другим. Для нее это был тяжелый союз, но моя любимая очень сильная.

В момент закрытия Главных Врат на Изнанку я еле успел поймать Мию, иначе бы ее унесло на адское дно вместе с другими темными. Этот момент для меня самый страшный, и это время было наполнено болью. Ведь еще до исполнения я понимал, что вместе с древними затянет и Мию, но не знал, как ее спасти. Тогда я решил, что останусь в портале и не выйду на нашу сторону. Останусь там, где будет она. Ведь без любимой я не представлял существования.

За то короткое время, когда Самаэль пребывал во мне, он сломал мою клетку любви, и я остался без чувств. Без тех сильных эмоций, что переживают влюбленные, без тех сильных чувств, которые хранят в себе любящие. Я вырос и смирился с одиночеством. И там, в Финляндии, мое сердце уже приготовилось к жизни без близкого человека. Это бесчувственная пустота похожа на состояние за вратами Изнанки – вакуум души. Но Мия что-то изменила. Там, на острове, в невыносимых условиях и рядом с кучей древних, я стал чувствовать. Чувства к Мие оказались странным опытом, но стали для меня мощной силой, которая поднимает с самых нижних уровней ада.

И я поднялся. И поднял свою любимую. Теперь Врата закрыты, ребята из нашего союза образовали пары и разъехались. А мы с Мией начали новую жизнь. Ведь она у нас действительно новая. Свободная от присутствия древних и с ожившей клеткой любви.

До того, как мы с Мией встретили друг друга на острове, мы знали, что не способны на сильные чувства. Внедрение Самаэля ломает сосуд, в котором древний находится. Но любовь способна на чудесные изменения, и они с нами произошли.

Теперь мы вместе. Я счастлив. И даже не думал, что такое состояние может быть в человеческом сердце. После того, как там обитал эмбрион зла, скручивая спиралевидное тело, и после тьмы, которая заполнила меня при коронации, я в принципе не был способен на добро и на что-то чувственное. Во мне отсутствовала эмпатия, а это признак бездушия. И еще это признак принадлежности к адскому началу.

Все это было во мне. Но когда появилась любовь, она подавила все. Любовь обезвредила зло во мне. Перед этим светлым чувством бессильно все мертвое, а я был мертв. Но не только на это способна любовь. Она способна возрождать. Оживлять. И мы с Мией ожили.

Я смотрю на свою любимую. Еще ранее утро, и она спит. А солнечный луч спрятался в ее светлых локонах. И никто никогда не поймет того, что я ощущаю теперь. Мертвый Марк стал живым, и живо мое сердце, в котором поселилась любовь. И у нее есть имя. Мия.

– Привет. – Мия сонно улыбнулась. – Уже не спишь?

– Привет. – Протянув руку, я погладил пальцем по нежной щеке любимой. – Наслаждаюсь жизнью, тобой и добрым утром.

– Для нас теперь каждое утро – доброе. До сих пор не могу привыкнуть.

– А я все еще не могу привыкнуть к тому, что ты рядом. У нас новая жизнь. Мирные дни, отсутствие темных и даже отсутствие способностей. Необычно.

Мия развернулась ко мне, спрятав сложенные ладошки под щеку, как ребенок.

– Можно жить и без способностей, – улыбнулась она. – Вполне счастливо. Правда?

– Правда, – подтвердил я, любуясь светлым образом любимой, которая смогла изменить нас обоих и избавить от темного клейма повреждения. – И я счастлив. Потому что ты свободна от гнета древнего пленника. Потому что ты так близко. И потому что теперь любовь нам доступна. Это счастье, которое недавно было для нас с тобой недосягаемо. И появилось оно благодаря тебе.

Мия покачала головой.

– Нет, Марк. Сила твоих чувств способна воскрешать, и ты не раз использовал ее, возвращая нам жизнь. Тот факт, что мы стали способны любить, принадлежит тебе.

Я склонился и прижался губами к нежным губам своей синеглазой мечты. А после зарылся в ее светлые локоны, которые всегда оставляли аромат зеленого яблока. У меня не было сил оторваться от своей любимой. Каждый день. Неделя за неделей. Месяц за месяцем я любовался ее образом, что поселился однажды в моем сердце. Несмотря на сложные условия, тяжелые испытания и окружение древних, Мия посеяла во мне росток, который реанимировал сломанную клетку любви. И это чувство дало потрясающие всходы, доказывая непреложную истину: любовь правит миром.

– Мне до сих пор кажется, что я играю чью-то роль, – задумчиво произнесла Мия, коснувшись фигурки бронзового кролика на своей цепочке, память о матери. – Каждый день, и вот прямо сейчас. Словно я попала на сцену, где отыграю свою партию, а после вернусь в привычную реальность. Но потом я понимаю, что та страшная жизнь уже закончилась, что реальность здесь и сейчас, каждую минуту она со мной. И не нужно больше быть темницей для древнего разрушителя, не нужно удерживать это существо, лишая себя сна и еды, общения и прямого взгляда. И он уже не причинит боль через меня, потому что во мне его нет. Я принадлежу сама себе. Это так невероятно. Та жизнь слишком впиталась в меня и до сих пор удерживает в страхе памяти.

Да, совсем недавно мы жили иначе. Мия заключила в себе древнего Абаддона и для его удержания почти не спала и очень мало ела. Она не улыбалась и редко разговаривала, уводя свой взгляд, через который могла навредить. А теперь сон ей доступен, как и все остальное. Это свобода. Мы так долго о ней мечтали. И после закрытия Главных Врат лишились способностей, но приняли новую жизнь. Как подарок.

Нам нравился новый мир. Мы пили счастье маленькими глотками. Ни я, ни Мия никогда не испытывали такого, как теперь. Но она познала горечь намного раньше, чем я встретился со своим тайным страхом. Мию предали почти ребенком, и этим предателем оказался родной отец. После него боль причиняли совсем незнакомые люди, взрослые мужчины. И это второй кошмар в ее жизни после первого – смерти матери. Третьим кошмаром Мии стало заключение в себе Абаддона и отказ от жизни, как таковой. А спустя годы, мы встретились в контейнере, куда собрали похищенных обратников для доставки на остров Нью-Йорка Северный Брат. Если бы этого не случилось, я бы никогда не узнал о Мие. И никогда не стал бы счастлив.

Все было бы хорошо, но последнее время происходило нечто странное: за мной кто-то наблюдал. Я чувствовал это ежедневно, но уловить наблюдателя не получалось. Им должен быть кто-то из общины, потому что чужак за границу поселения не зайдет.

Шло время, наблюдение не прекращалось, и я начал свой поиск. Через несколько дней прямо за углом моего домика попалась женщина с длинными косами и в странной одежде: темном платье и длинном бордовом фартуке с бахромой у самых ног, а поверх всего повязан широкий плетеный пояс, концы которого спускались до самой земли. Маленький рост мог ошибочно выдать женщину за ребенка.

Схватив наблюдательницу за локоть, я нарушил правила общины, но это стало необходимостью, потому что тайная слежка стала напрягать.

– Ты кто такая? – спросил я, заглядывая незнакомке в лицо. – Что тебе нужно?

Женщина замерла, бросив взгляд на мои пальцы, которыми я сжал ее локоть, но через время подняла свободную руку, чтобы убрать растрепанные волосы со своего лица и посмотрела на меня.

– Я знаю, что ты сделал.

Недоумение сменилось во мне нотой волнения.

– О чем ты говоришь? Кто ты такая, отвечай!

– Локка Тароева, – ответила женщина, продолжая смотреть на меня и убирать волосы, которые выбились из ее плетеных кос и попали на лицо.

– Так, – нахмурился я, оглядев пленницу, – и что тебе нужно? Зачем ты за мной следишь?

– Я знаю, что ты сделал, – повторила женщина. – Ты увел его по ту сторону.

Несколько секунд я смотрел в глаза напротив, после чего смысл сказанного раскрылся. Я расцепил пальцы и отпустил женщину, разглядывая ее и размышляя о том, что простой человек не может знать о моих тайнах.

– Откуда ты пришла? Ты местная?

– Да. – Женщина откинула косы за спину, глядя на меня снизу и щурясь от солнца. – Помогаю Ийбо.

Ийбо Куркоев – старейшина и глава общины, которая приняла нас с Мией, в общем-то главная фигура этого поселения староверов. И если Локка ему помогает, значит у нее высокий статус.

– Что ты обо мне знаешь? – спросил я. – Зачем следишь?

– Ты человек из двумирья. – Моя собеседница склонила голову набок, внимательно глядя темными глазами. – Ты сильный дух.

– Я не дух. Я человек. Обычный человек.

– Нет. – Локка покачала головой. – В тебе дух сильного льва. Ты избавил нас от дракона.

Посмотрев по сторонам, я шагнул к женщине и вполголоса спросил:

– Какого дракона?

– Его имя нельзя называть.

– Хорошо. Что еще ты знаешь обо мне?

Либо эта женщина не в себе, либо ей что-то известно. И мне захотелось разрешить непонятную ситуацию.

– Ты был на другой стороне. – Локка перекинула косу вперед и стала закручивать пальцем кончик волос. – Ты уходил туда, чтобы оставить там дракона. Кроме тебя никто бы не смог войти в царство мертвых.

Неожиданно… Кто она такая? Я снова посмотрел по сторонам.

– Откуда ты это взяла?

– Вижу, – ответила Локка и указала пальцем на свои глаза.

– Во сне? – предположил я, все еще надеясь на совпадение.

– Нет. Я вижу.

– Ты ясновидящая?

– Это вы так называете. Я вижу события тут, – женщина провела рукой по лицу сверху вниз. – И я видела, как сильный лев победил древнего дракона. Ты спас нас.

После этого моя собеседница полезла в карман фартука и достала маленькую деревянную фигурку льва. Это была ручная работа, выполненная резьбой по дереву, но очень умело. Локка протянула фигурку мне, улыбаясь при этом с некоторой детской непосредственностью.

– Это мне? – спросил я, взяв сувенир.

– Тебе. Это твой тотем. Он будет тебя охранять.

Покрутив фигурку, я улыбнулся в ответ и указал глазами на небо:

– Меня есть кому охранять.

Локка закивала:

– Он больше. А лев – твоя сила. Пусть будет с тобой всегда.

Я посмотрел на фигурку и пожал плечом:

– Ладно. Пусть будет. Он красивый, спасибо.

Услышав ответ, женщина снова заулыбалась.

– А твоя жена победила зверя, – добавила она. – Сильного зверя.

– Согласен. Ты это тоже видела?

– Да.

– И поэтому следила за нами?

Локка покачала головой:

– Нет. Только за тобой.

– А зачем?

– Хотела посмотреть, как ты это делаешь.

– Что именно?

– Ты отгоняешь злых духов. Научи меня.

Я оторопел, глядя на женщину.

– Ты что-то путаешь. Я ничего такого не делаю.

– Делаешь, – не унималась Локка. – Мара не выстригает шерсть у овец, а Кеба перестала запутывать пряжу у женщин. И Кехно тебя боится. Не подходит к нашей территории, не звенит колокольчиком.

– И что? При чем тут я?

– Как только ты поселился тут, духи перестали приходить. Ты особенный. Человек из двумирья.

– Хорошо, пусть так, – пришлось сдаться мне. – Только я никого не отгоняю. У меня нет никаких способностей.

– Есть. – Локка прищурилась, закручивая пальцем кончик косы. – Я вижу.

– Знаешь что, – решил я подыграть, – когда дракон остался на той стороне, и переход закрылся, наши способности исчезли. Поэтому теперь мы обычные люди.

Моя собеседница долго смотрела на меня, щурясь от солнца и наматывая кончик волос, а после объявила:

– Вы никогда не будете обычными. Вы пришли в этот мир особенными. И все вокруг вас особенное. Твои силы в тебе, но ты не хочешь их брать.

– Ладно. Пусть так. Я просто устал от борьбы, устал от способностей.

Локка понимающе покачала головой:

– Это тяжелая ноша.

– Мы хотим жить обычной жизнью. Поэтому пришли к вам.

– Хорошо, что вы здесь. Теперь Ийбо отдал свой долг.

– Какой долг? – переспросил я. – Ты о чем?

– Твой отец спас дочь Ийбо. Это было в тех горах, которые забрали его. Пришло время платить. Сын Константина за дочь Ийбо.

Растерянно глядя на женщину, я перебирал в уме ее последние слова. Что это значит? Мой отец спас дочь старейшины общины? Почему мне неизвестно об этом?

После расспросов я узнал, что в той спасательной операции, которая оказалась последней для моих родителей, отец также спас молодую Илмари. После ссоры с отцом она ушла в горы и попала под завал. Вероятно, в этом и кроется исключение, по которому нас приняли на территорию общины. Жизнь за жизнь.

– Послушай, а Ийбо известно обо мне то, что известно тебе?

Локка покачала головой:

– Конечно. Я ведь ему помогаю.

– Это и есть твоя помощь? Ты предвидишь что-то и говоришь об этом ему?

– Нет. Я просто вижу картинку. Которая сейчас. Но она скрыта от других.

– То есть ты будущее не видишь?

– Нет. Будущее неопределенно. Оно изменчиво. А то, что случилось – уже произошло. Это уже вписано во вселенную.

– Тогда чем ты помогаешь? В чем заключается твоя работа?

Локка посмотрела в сторону леса.

– Отгоняю духов с той стороны. Духов нужно отгонять.

– А что, духи находятся только в лесу? – Я проследил взгляд женщины, озадаченно пробежав глазами по густой растительности.

– Другая сторона это не лес. Другая сторона это место, где находится смерть. – Локка посмотрела на меня и кивнула: – Ты был там, когда уводил туда дракона.

Я вздрогнул от воспоминаний, которые пытался похоронить в своем сознании, а женщина продолжила:

– Из леса приходит Кехно и звенит колокольчиком, уводя наших детей. Но теперь даже он не появляется. Ведь его отгоняешь ты. И духи тоже забыли к нам дорогу, как только ты пришел. Хорошо, что ты здесь.

Покрутив подаренную фигурку льва, я покачал головой:

– Рад, что могу помочь. Правда. Это важно для меня.

В этот момент ударили в местный гонг, такую длинную металлическую пластину, расположенную в центре территории общины. Ударами по ней оповещали о событиях. В этот раз мужскую часть насельников созывали на сбор дров. Дрова заготавливали с лета, мужчины шли в лес и возвращались с нужными объемами дровяных запасов. Все дерево сушилось, измельчалось и складывалось в большие амбары. И сегодня был день сбора.

– Пора идти, – сказал я, пряча фигурку в карман. – Спасибо за подарок.

Локка прищурилась, склонив голову набок и как-то особенно глядя на меня. Она словно пыталась что-то рассмотреть в моем лице, высоко подняв голову из-за маленького роста.

– Тебя что-то тревожит, – медленно произнесла женщина. – Волнение внутри вижу.

Я улыбнулся:

– Теперь все хорошо. После разговора с тобой – особенно. Не волнуйся за меня, ты очень помогла. Пойду собираться, а то уедут без меня.

Мы тепло попрощались, и я отправился домой. Все было хорошо, Мия со мной, я разобрался со слежкой и обрел друга, нас с пониманием приняли в общине. Но в одном Локка была права – я чувствовал тревогу. Разобравшись в ситуации со слежкой, я полагал, что вопрос о волнении снят. Но ошибся. Неприятное чувство продолжало жить во мне, вызывая тошнотворное состояние. Я не мог понять, откуда оно и почему продолжает меня преследовать. Ведь причин к этому совсем не было.

Шло время. Мы с Мией благополучно продолжали жить в общине Ийбо Куркоева. И хоть привычных цивилизованных благ в поселении не было, нам нравился этот образ жизни.

Моя любимая оказалась прилежной хозяйкой, которая не боится трудностей и легко справляется с отсутствием удобств. Мия пекла потрясающие пироги с ягодами, и тихими вечерами мы уютно пили чай с выпечкой у огня в печи. В это время мы были особенно близки. Я обожал свою синеглазую девочку. Она стала для меня всем. И иногда мне было до удушья страшно ее потерять. Лишиться нежных прикосновений, легкой улыбки и стука ее сердца. Почему меня посещали такие мысли, я не понимал. Лишь страшные сновидения покрывали мою душу ледяной коркой. В этих снах возвращалось прошлое, и Мия исчезала. А я просыпался в холодном поту и ужасе за любимую. Но к счастью это были только сны. Утро встречало рассветом и переливами пения птиц. Я просыпался рано и, подперев голову рукой, смотрел на мирно спящую Мию. Первые лучи заглядывали в наше окно, а в доме все еще стоял теплый аромат вечернего пирога с малиной. Я любил это время. Оно казалось настоящим и согревающим. И один из таких дней принес мне потрясающую новость.

Невероятную.

Стоял тихий августовский вечер, когда сверчки запевают свои песни, а россыпь звезд украшает темный небосвод. Я возвращался домой с кульком лесной земляники и ветками полевых цветов, желая завалиться на диван и прижать свою теплую нежную девочку к себе.

Мия встретила меня с улыбкой, которую я очень любил, потому что именно она напоминала о том, что страшное время, когда Мия перестала улыбаться – прошло.

– Цветы мира для самой прекрасной, – шепнул я, обнимая любимую за тонкую талию. – И дары леса для самой драгоценной.

– Земляника! – обрадовалась Мия, вдохнув аромат из кулька. – Спасибо. И за цветы. Вот эти синие редко попадаются.

– Зато вот эти розовые часто встречаются, – указал я, заметив, что Мия прячет взгляд. – Ты чем-то расстроена? Посмотри на меня.

Мия продолжала разглядывать цветы, словно не хотела показывать состояния, и меня это взволновало. Секунды молчания – и мое сердце замерло.

– Что случилось? Мия? – Я приподнял ее лицо, заглядывая в глаза. – Ты что плакала? Что произошло? Не молчи, пожалуйста!

Мия перевела на меня взгляд, в котором я молниеносно пытался разгадать ответ, но на ум по старой инерции приходило самое плохое.