Метанойя. Репликация

– Марк, это просто… Я…

– Здесь кто-то был? Тебя обидели?

Мия отложила кулек и цветы на стол и развернулась, оглядев меня синими глазами.

– Да. Здесь был ангел.

– Что? Не понял… Какой ангел?

– Настоящий, – тихо ответила Мия.

Я удивленно отпрянул.

– И что он делал?

– Он сказал несколько слов.

Все еще не понимая, я настороженно смотрел в распахнутые синие глаза, пытаясь уловить суть, но у меня плохо получалось. Выражение лица моей любимой сбивало с толку.

– Что он сказал? Что это за слова? Пожалуйста, объясни, что все это значит?

Мия шагнула ко мне и взяла за руку, приложив мою ладонь к своему животу.

– Он сказал, что здесь живет наш ребенок.

Я замер, глядя на Мию и глупо хлопая глазами.

– Что? Наш ребенок?

– Да. В нем ты и я.

– Мия, это правда? – Я вдруг очнулся.

– Правда.

– У нас будет ребенок? Ты беременна?

– Да.

– Боже мой… – Я выдохнул, разглядывая любимое лицо. – Это что-то невероятное… Тогда почему ты плакала?

Помолчав, Мия покачала головой:

– После моего прошлого… Я думала, этого не случится никогда. Поэтому не могла поверить.

Я прижал любимую и прошептал:

– Прошлое не властно над нами. Слышишь? Солнышко мое… Это самый чудесный вечер в моей жизни. Небеса сделали бесценный подарок. Спасибо. Спасибо. Спасибо…

Я обнимал свое драгоценное сокровище, зарывшись в светлое облако волос с ароматом зеленого яблока, и не мог поверить в происходящее. Я стал отцом. Да, это уже случилось. Маленькое продолжение нас уже существует. Это невероятно. Это чудесно. И таинственно. Когда-то я не думал, что смогу полюбить, а сейчас я люблю и обнимаю свое сокровище, в котором поселился ангел. Наш союз благословили небеса. И мы стали самыми счастливыми.

Мия была потрясена не меньше меня. Когда ее предал родной отец, проиграв в карты, Мия оказалась в руках кредиторов – перенасытившихся взрослых мужчин. Они передавали свою игрушку друг другу, и это время Мия хотела забыть больше, чем время со своим пленником Абаддоном. После той жизни моя любимая похоронила себя для мира. Она приняла свое положение, а потом стала тюрьмой для древнего разрушителя с Изнанки, когда пыталась спасти свою маму. Мия знала, что у нее сломана клетка любви и она обречена. Так же, как и я, моя любимая смирилась с этой судьбой. Мы не надеялись найти себе пару, мы просто жили, зная, что нам это недоступно. Но время на острове все изменило. В борьбе против Самаэля, в образе моего брата, и его команды у нас появились чувства. Чувства друг к другу. Вопреки поражению древнего. Мы полюбили. Это стало невероятным событием. А теперь я узнал новость, которая потрясла меня больше всего: я стал отцом. Для меня этот факт уже случился.

Я приподнял свою любимую девочку и закружил от счастья. Радость переполняла мое сердце, хотелось кричать во весь голос, но я лишь осторожно опустил Мию и крепко прижал к себе.

– Ты не представляешь, каким счастливым сделала меня сейчас. Происходит что-то невероятное. С нами происходит, слышишь? Ты и я. Мия, мы стали такими богатыми. Это чудо. Я запомню сегодняшний вечер и отмечу его первым в календаре нашей жизни. Нас ждет еще много счастливых дат, я уверен. Мое сокровище, я так тебя люблю…

С того момента во мне что-то изменилось. Появилось какое-то новое чувство – желание оберегать свою любимую и еще одну жизнь в ней. Я всячески пытался оградить ее от тяжелой работы, от переживаний, от холода и голода. Мне хотелось накрыть свое сокровище ладонями, словно маленькую бабочку, и оградить от всякого зла.

Счастье заполнило меня доверху. Каждый день я проживал в бесконечной радости, но вместе с этим, чувство тревоги, на которое указывала Локка, давило где-то в центре моей груди. Все чаще. Все сильнее. Я не понимал, откуда оно идет и где источник этого. Но со временем это волнение позволило зародиться самому ненавистному для меня – страху.

Чувство страха способно разрушить все. Это вирус, пожирающий разум, и я знаком с этим чувством. К сожалению.

День сменял другой. Мы с Мией продолжали жить в общине староверов и наслаждаться тихой жизнью вдвоем. После тех чудовищных событий, что мы пережили на острове Северный Брат, такая жизнь, в тишине и дали от цивилизации, была щедрым подарком. Мы ценили буквально каждый день. Ловили тишину. Любовались солнечными лучами, что пробивались в наше небольшое окно. Радовались каждой травинке в окрестности. А еще я любовался своим сокровищем. Мия становилась особенно женственной. Беременность красила ее, совершая с образом любимой чудесное преображение.

Это невероятное чувство. Еще недавно я был ребенком, нуждался в любви матери и разговаривал с отцом, глядя снизу вверх. А сейчас сам стал отцом. Я еще не знаю, что это за ощущение и как это – держать маленькую часть себя на руках. Но я чувствую новую жизнь внутри любимой, когда прикладываю ухо к ее округлившемуся животу. Там растет новая жизнь, в которой соединились наши части, в которой зародилась наша чудесная необыкновенная любовь.

Когда интересное положение Мии стало видно всем, я предложил визит к врачу, на что она возразила:

– Не хочу нарушать это состояние покоя и изоляции. Я хорошо себя чувствую.

– Но перед родами нам все равно придется выехать в город.

Мия улыбнулась:

– Для этого есть Локка. Она помогает в рождении детей женщинам общины. Я узнавала. Под ее руководством появилось множество малышей, которых ты видишь здесь. Не переживай.

Сначала я согласился с Мией, но тревога, что последнее время не давала мне покоя, заставила поговорить об этом с Локкой.

Я пригласил женщину к нам на чай, пояснив ситуацию. Войдя в дом, Локка внимательно огляделась, рассматривая наше жилище, а затем развернулась к нам.

– Ты давно принимаешь роды? – с ходу спросил я.

Гостья улыбнулась и прищурилась, разглядывая нас.

– Давно. До меня это делала мама, она и научила меня.

– А неудачные случаи были? – Мне стало неловко, но такой вопрос необходим.

– Нет, никогда. Небеса хранят наших женщин. Когда это случается, мы все встаем на молитву.

Ответ меня порадовал, и я приступил к главному:

– Мия не хочет выезжать для родов. Она решила довериться тебе. Ты поможешь нам?

Локка перевела взгляд на Мию и опустила глаза на ее живот. Какое-то время она молчала, затем шагнула ближе, медленно протянула руку и осторожно приложила ладонь к животу Мии.

Время шло, а наша гостья продолжала молчать, вызывая этим некоторое напряжение.

Наконец Локка убрала руку и подняла глаза на Мию.

– В мир выезжать дело гиблое, – сказала она. – И я никому не советую покидать стены общины. Но ты должна ехать. Искать помощи в их лечебнице.

Тут я напрягся.

– Ты отправляешь Мию к врачам? Почему?

– Я не смогу принять эти роды.

– Что? – Мия вздрогнула и сжалась, невольно защищая живот. – Что ты увидела?

Локка поймала кончик своей косы и стала наматывать его на палец, поглядывая на нас прищуренными глазами.

– Ваша любовь необычная, – ответила женщина. – Как и плод вашей любви. Я простая повитуха, такая ответственность не по мне.

– Что ты увидела? – напряженно повторила Мия, шагнув ближе к гостье. – Скажи. Не уходи просто так.

Откинув косу за плечо, Локка качнула головой:

– Ты смелая женщина, победившая зверя. Ты справишься.

Тут я не выдержал и схватил гостью за локоть:

– Пожалуйста, объяснись. Мы будем переживать после твоих слов. И мы должны знать правду.

Локка посмотрела на мою руку, сжавшую ее локоть, и перевела взгляд на меня.

– Правда придет позже. И вы узнаете ее первыми.

Отказавшись от чая, женщина ушла, оставив нас в странных чувствах. Что она имела в виду? Почему ничего не рассказала? Почему отказалась помогать? Мы стояли и смотрели друг на друга, не понимая, что все это значит. Мия была расстроена, я чувствовал ее сердце как свое. Мне очень хотелось утешить любимую, и я обнял ее, как самое дорогое сокровище.

– Ничего плохого не произойдет, – твердо произнес я. – Слышишь? Мы победили тьму. Все остальное принимаем как подарок.

Мия молчала. Она вся сжалась и закрылась, сделавшись в моих объятиях каменной. Мне было страшно ее отчуждение, я отстранился и посмотрел в бледное лицо со словами:

– У Локки может быть много причин. Но эти причины не означают, что у нас плохие новости.

Синие глаза Мии смотрели куда-то сквозь меня, словно она ушла в себя так глубоко, что перестала существовать. Я знал это состояние, и оно меня пугало. Оно означало, что Мия ставит преграду между собой и миром. И значит, между мной. Моя любимая делала так в крайних обстоятельствах, и сейчас такая ситуация наступила.

Я не знал, как себя вести. Мия не хотела к врачам. Хоть и понимала, что это необходимо. Она боялась плохих новостей. И это двоякое состояние ее выматывало. И меня тоже.

Оказалось, что ноющее тревожное чувство ощущала и Мия. То самое, что стало моим спутником последнее время. Мия скрывала, думала, это отголоски прошлого и не хотела меня расстраивать. Но теперь можно свести концы и понять: грядет что-то нехорошее. На это стало указывать слишком много знаков.

После раздумий нам пришлось выбрать средний вариант события: поедем в город ближе к сроку родов. Мия сказала, что не сможет доносить беременность, если задолго до родов узнает плохие новости. А именно это закралось в наше сознание холодной рептилией после визита Локки.

Мы продолжили жить и помогать общине. И носить в себе ноту тревоги. Я смотрел на зажатое состояние Мии и вспоминал, что еще совсем недавно любовался ее образом, светящимся в лучах солнца. Моя любимая излучала счастье. Подкидывая дрова в печь однажды вечером, я поглядывал в ту часть комнаты, где Мия готовила пирог с вишней и с улыбкой поглаживала свой округлившийся живот. Она была такой красивой. Мне тогда казалось, что вот оно счастье: мы вместе, мы любим и ждем первенца, и никаких сражений. Состояние рая. Тепла. И безграничного счастья. А сейчас в нашу жизнь вошла тревога, она сжала челюсти прямо на наших сердцах, пронзая ядовитыми зубами все сердечные струны. И жизнь перестала быть прежней. Ушло спокойствие. А Мия теперь выглядит напряженной и закрытой, и от ее легкости не осталось и следа.

Однажды рано утром, когда Мия еще спала, я услышал шорох за входной дверью и направился посмотреть, какой зверь забрел на наше крыльцо. Холодный воздух ворвался в мои легкие после теплого домашнего от натопленной печи. За дверью никого не оказалось, но по тропинке удалялся силуэт, который скрылся за широкой елью и соседним домом. Мне показалось, это была Локка. Осмотревшись, я увидел фигурку на пороге: изделие, вырезанное из дерева, похожее на фигурку льва – работу Локки, которого она мне подарила. Вероятно, этот сюрприз предназначался нам – в общине просто так ничего на пороге не оставят, поэтому я поднял фигурку и вернулся в дом.

– Что ты принес? – сонно спросила Мия, заметив в моих руках незнакомый предмет.

– Сам не знаю. Думаю, это оставила Локка. Резьба по дереву очень похожа на ее работу. Лев, которого она мне подарила, сделан точно так.

– Да, похоже. – Мия села, подтягивая одеяло на себя, и похлопала по краю кровати. – Иди сюда, покажи.

Я присел, разглядывая фигурку и удивляясь мастерству резчика.

– Здесь две фигурки, два льва.

– А точнее, лев и львица, – добавила Мия, перекладывая подарок в свою ладонь. – Видишь? Они стоят так близко друг к другу, словно составляют одно целое.

– Это мы с тобой, – предположил я.

– Похоже. – Мия задумчиво крутила фигурку. – Должно быть, это какой-то знак. От нее, от Локки. И если она оставила это тайно, значит, не хотела разговоров по этому поводу.

Мы поставили фигурку на столик рядом с моим львом-тотемом. Локка явно хотела что-то передать этим жестом, но по какой-то причине напрямую разговаривать не захотела. И я не знал, как расценивать эту ситуацию, как реагировать на подарок. Это хороший знак? Или плохой? Что она хотела этим показать? Ответов пока не было. Лишь состояние тревоги, что продолжало гноиться тупой занозой в наших с Мией сердцах, не оставляло нас ни на минуту. Мы не могли вынуть эту занозу и залечить рану. И продолжали мучиться.

В одну из ночей, когда люди только погружаются в глубокий сон, Мия почувствовала себя плохо. А спустя время стало болеть внизу живота. Я смотрел в испуганные глаза любимой и понимал, что нужно ехать к врачам, в то же время боялся за то, какой результат последует. Беременность врачи не наблюдали, Локка отказалась от помощи в родах, нас мучила тревога и теперь это состояние Мии – все могло указывать на плохой исход. Как моя любимая перенесет последствия? Даже страшно подумать, в какое состояние она может погрузиться.

Тем временем лучше не становилось, пришлось оставить Мию и бежать в дом старосты с просьбой отвезти нас до ближайшей станции скорой помощи. Лошадь с повозкой не лучший вариант, но это все, что у нас было во втором часу ночи. На станции скорой нас забрала машина с дежурной бригадой и повезла в городской роддом.

Дальше все закрутилось как в страшном сне. Мие становилось хуже, врачи не понимали, что происходит и ругали нас, потому что всю беременность мы прогуляли без акушерского учета. Медики сетовали, что по нашей вине сейчас уходит драгоценное время, ведь если есть патология, они приняли бы меры соответственно проблеме. А сейчас обследование только затянет процесс, вынуждая составить протокол помощи с большим опозданием.

– Что за родители такие, – ворчала акушерка, принимающая нас в приемном отделении. – Самих воспитывать и воспитывать.

Когда Мию забрали в зону, куда мне нельзя было заходить, я опустился на кушетку в коридоре. Затем встал, подошел к двери, за которой скрылась любимая с врачами, потом снова сел. Через минуту поднялся и стал ходить по коридору. Переживания. Они опутали меня липкими лентами и сдавили грудь. Что с нами будет? Что будет с нашим ребенком? И если исход будет плохим, как мы с этим справимся? И как это выдержит Мия?

Честно сказать, по малодушию я очень боялся именно за нее. И за наши отношения. Меня волновало внутреннее состояние Мии, ведь она может отреагировать по-своему, может закрыть себя от мира и от меня, и неизвестно сколько этот период продлится. А я страшно боялся остаться без нее. Для меня это было тяжелее всех испытаний в адских Вратах, и ни один древний не доставлял мне столько душевных мук, как мысль остаться без своего сокровища.

– Вызывай бригаду в операционную! – закричал мужчина в синем медицинском костюме, махнув рукой дежурной медсестре. Я вздрогнул и отшатнулся от людей в белых халатах, которые промчались рядом и скрылись за створками отделения. За ними поспешили еще несколько человек. Все пришло в движение, и мое сердце тоже. В это отделение недавно увезли Мию, а теперь туда бегут врачи и медсестры, выкрикивая с той стороны что-то неразборчивое, но неприятно сжимающее душу.

Я попытался узнать о том, что там происходит у нескольких торопливо пробегающих медиков, но ответа не получил. От этого глубоко внутри меня зародился страх, который быстро увеличился и распространился во мне, а потом внезапно заполнил легкие и резко сдавил сердце. Я схватился за центр груди, со страхом глядя на шатающиеся створки дверей. Нет, нет, нет… Это не с нами. Это происходит не с нами. Нужно сделать вдох, глубокий вдох, как учил отец. Успокоиться. Успокоиться…

В этот момент из отделения торопливо вышел молодой врач, пряча глаза, он скрылся за поворотом, оставив мне неприятное чувство. Я медленно подошел к стене и прижался лбом к холодной поверхности. Нет. Ничего плохого с нами не случится. Так быть не может. Мы многое пережили, мы достаточно настрадались…

Сколько времени уже прошло? Мия там, ей плохо, а я не могу помочь. Не могу быть рядом и держать за руку, не могу согреть свое сокровище и соединить наши сердца поддержкой.

Неожиданно из-за поворота вышел тот самый молодой врач, он направился обратно в отделение уже с черной папкой в руках. Я шагнул к нему, преграждая путь.

– Скажите, что там происходит?

Медик сделал вид, что торопится, и попытался меня обойти, суетливо перекладывая папку. Тогда я схватил его за локоть и остановил, повторив вопрос:

– Пожалуйста, объясните что-нибудь. Что там происходит? Что с ней? Меня интересует Мия Равинская, блондинка. Ее увезли туда некоторое время назад. Я ее муж.

Молодой врач окинул меня взглядом:

– У нее сложные роды. Делаем все возможное.

Видя, что медик собирается уйти, я шагнул к нему, крепко удерживая за локоть.

– Что значит, делаем все возможное? Ей совсем плохо? А ребенок?

Вероятно, ощутив силу моих пальцев на своем локте, врач сдался.

– Там тяжелая патология, – ответил он. – У детей.

– У детей? – переспросил я.

– У вас двойня, – пояснил врач. – Мальчик и девочка. Но у обоих транспозиция внутренних органов, инверсия. Сложный вариант.

Что?! Не может быть… В один момент меня переполнили настолько разные чувства, что я чуть не закричал. Мальчик и девочка? Сын и дочь? Боже мой! Но дети поражены инверсией…

Отпустив локоть врача, я растерянно смотрел, не зная, как реагировать. Лишь только спросил:

– Насколько все сложно?

– Мы сделаем кесарево сечение, попытаемся спасти обоих. – Мой собеседник сочувствующе пожал плечами и скрылся за створками двери в отделение.

Время это такой безжалостный палач. Он рубит тебя по кускам. Медленно и размеренно. Ты не можешь его остановить и отбежать назад, чтобы сделать все не так. Не можешь договориться с ним, потому что он не принимает плату. Не можешь разрушить его, потому что находишься в его мире, где этот палач главный элемент.

Я Марк Равинский, сражался с верховным древним и победил его, я обманул темную Мать и закрыл портал на Изнанку. Я боролся с темными силами еще в утробе своей матери и помню эти тяжелые испытания. Но сейчас мне страшно. Я стою и смотрю на подвижные створки дверей, за которыми врачи спасают мою любимую и борются за жизни моих детей. И я совершенно беспомощен. В эту минуту, не задумываясь, отдал бы свою жизнь, но эта жертва не поможет. Она никому не нужна. Сейчас действуют другие законы, и я подчиняюсь им.

Мне нужна моя семья. Нужны эти два крошечных человечка и мое сокровище, сердце, без которого я вряд ли смогу существовать. Силы небес, помогите нам… Помогите двум невинным созданиям и той, которая их уже любит. Мне больше ничего не надо. Мне некого больше просить. В этом мире ваше могущество неоспоримо. И мне нужна ваша помощь. Прошу…

Сколько я простоял в прострации, не знаю, словно выпал из жизни и из сознания. Мне было страшно возвращаться в реальность. Ведь пока я не вернулся, в моей жизни все остается – Мия, сын и дочь. Но где-то позади послышались торопливые шаги и стук створок от дверей в отделение, это вернуло меня в реальную жизнь. Я оглянулся и увидел медиков, устало покидающих операционный бокс. Растерянно вглядываясь в их лица, я пытался угадать результат, не решаясь спросить напрямую. Оттягивал мучительный момент. Оберегая свою счастливую вселенную, я действовал как трус. Мне не хотелось падать в пропасть, и все мое существо цеплялось за край этой пропасти, надеясь легко выбраться на ровную поверхность, где солнце, мир и счастливые глаза моей любимой.

Все прошли мимо меня. Словно меня нет. Словно я тень. Несуществующий объект. Почему никто не остановился и ничего не объяснил, это жестоко. Вот так оставлять человека с разными мыслями, в которых он обязательно разовьет только страшные.

Створки снова распахнулись, и появился тот молодой врач, с которым я разговаривал. Встретившись со мной взглядом, он замедлил шаг и устало стянул маску с лица.

Я стоял и смотрел на него, желая вырвать из его губ хорошее известие и где-то в глубине души радовался тому, что он так долго молчит.

– Операция сложная, – наконец сказал врач. – Редкая патология. Ваши дети в реанимации.

После этого мой собеседник замолчал, опустив глаза на маску, которую он мял в руках.

– А она? – не выдержал я, чувствуя, как холодеет в моем сердце. – Как моя жена?

Затянув паузу, молодой врач поднял глаза и тихо произнес:

– Если вы верующий – молитесь.