Ванильный альбом. I
– Как это? – промямлил Валера, чувствуя, как подкашиваются ноги.
– Что висишь, как мешок с дерьмом? – властно крикнул мужчина, не опуская руку. – Ну-ка сопельки обратно запихнул и ножки выпрямил. Делать мне больше нечего, твою душку держать. Что непонятного? Разбился ты, дорогой мой, и тело пойдет в утиль! А душонку твою мне поручено забрать и проводить по месту нового пребывания, то есть в ад.
– Почему в ад? Я не хочу в ад! – залепетал Валерий, вытирая набежавшие слёзы.
– Куда ж ещё, болезный? – Мужчина рассмеялся, показав белоснежные ровные зубы. – На тебе грехов, как у суслика клещей. Пойдём к батьке, он всё объяснит.
– К «батьке»? Это белорусский ад?
– Мы Сатану меж собой так называем. Прикольно же. Надоел весь этот выпендрёж: Отец Тьмы, Князь мира сего. А так просто и понятно. Ладно, не кисни, сделай мордуленцию попроще и вперёд, котел ждёт.
– Пусти! – Валерий дёрнулся, вырвавшись из рук мужчины. Затем подошёл поближе к своему телу, немного постоял, чувствуя пустоту внутри. Странно, боли не было, впрочем, как и ярких эмоций.
«Так получилось», – утешил он себя, провел руками по волосам и повернулся к мужчине.
– А ты кто? – спросил он, рассматривая незнакомца.
– Кладбищенский пролетариат, – причмокнул тот, ковыряясь сорванной травинкой в зубах. – Люди называют таких, как я, чертями.
– Чёрт? – удивился Валерий.
– А что, не похож? – буркнул мужчина. – Козлиной бороды не хватает и рогов с хвостом? Ты бы поменьше попов слушал да мультиков в детстве смотрел. Не нравится слово, можешь называть меня бесом, не обижусь.
– Слушай, а если есть чёрт, то с другой стороны кто? Ангел? Тогда где мой хранитель? Почему не помог?
– Он послал тебя подальше и свалил, когда ты на скорости в сто сорок вытащил смартфон и стал на экранчик смотреть. Между прочим, правильно сделал. Если в башне опилки, лучше туда не входить.
– Увлёкся. – Валерий понурил плечи. – Кстати, а нам далеко?
– Десять километров.
– В каком направлении?
– В вертикальном! – хохотнул чёрт, глядя на вытянувшееся лицо Валерия. – Не боись, Валерон! – Он хлопнул того по плечу. – Здесь недалеко портал находится. У меня есть ключ – как на лифте домчимся. Как раз, пока долетим, тельце твоё остывать начнёт. Да и зачем оно тебе? Маленькое, пузатенькое, лысинка вон какая! Девки-то, поди, уже давно не засматриваются. Был бы у тебя «Майбах» или «Роллс-ройс» – с удовольствием интересовались бы твоим «внутренним миром», а на «Рено Логан» только совсем чокнутая клюнет.
– Ну, не все же наворовали на роскошные машины, – презрительно хмыкнул Валерий.
– Ты бы пиво поменьше пил, – рассмеялся чёрт, – может, и умишко почаще включалось. Там на одних сданных бутылках «Мерседес» можно было купить.
Повернувшись, он махнул рукой и двинулся по тропинке, ведущей в лес. Валерий бросил последний взгляд на раскуроченную машину, тяжело вздохнул и потопал следом.
– Кстати, – через минуту он догнал спутника, – у тебя имя есть? А то не знаю, как обращаться.
– Хм… – Чёрт притормозил шаг, обернулся. – Что ж мы – безымянные твари, по-твоему? Зови меня Василием. Моё настоящее имя своим языком точно не выговоришь.
– Слышь, Васька, – немного осмелев, Валерий дотронулся до плеча чёрта, – получается, я сейчас бесплотный? А как можно на сковородке кого-то жарить, если у него плоти нет?
– Ну, ты и дурачина, Валерон, – хмыкнул Василий. – Говорил же, забудь поповские байки. Какие сковороды, какое масло? Да кому гнилое тело нужно, кроме червей? Не переживай, в аду душе мало не покажется, технологии отработаны. Зато есть один плюс.
– Какой?
– Там твоих знакомых полно, – рассмеялся черт, – скучно не будет.
– Васёк, а ты ладана боишься? – подмигнул спутнику Валерий.
– Я на нём спирт настаиваю, – усмехнулся тот, – мощная штука получается, ароматная. Мы с парнями иногда на праздниках употребляем.
– Ой, – Валерий остановился, – а моя жена с дочкой? Как же они без меня?
– Жена? – Черт повернулся к нему. – Это та, которая «в горе и радости»?
– Да! – Валерий быстро кивнул. – Любимая и единственная!
– Хм… – Василий причмокнул. – Ты когда с Зинаидой Петровной из ЖЭКа в кровати кувыркался, по-другому говорил.
– Да там было-то всего пару раз, – отмахнулся Валера.
– Конечно, – кивнул чёрт, – пару раз с ней, десяток с Катькой из кафешки, потом с Анькой из парикмахерской. Остальных перечислять?
– Не надо, – стушевался Валерий, – всё равно жену люблю.
– Я помню, ты только что это говорил. Ещё про дочку. Кстати, – Васька оживился, – а скажи мне, мил человек, когда твоя кошка окотилась, ты зачем котят в коробку запихнул и в подъезд выставил? Не жалко было малышей? Они же умерли от голода.
– Думал, что подберет кто-нибудь, всяко лучше, чем просто утопить.
– Да ты сама гуманность, – хмыкнул Василий, – наш человек! А помнишь, как жаб через соломинку надувал? Они барахтались, такие беспомощные. Ты с парнями их потом под колеса бросал и хохотал, когда в лепёшку давили.
– Ну, это, – замялся Валерий, – несмышлёный был, глупый.
– Поэтому над одноклассником Иваном издевался, шпынял его вместе с такими же малолетними дебилами? Или ты забыл, что это из-за ваших издевательств Ваня под поезд лёг?
– Я ж говорю, в детстве дураком был! Знаешь, как потом переживал?
– Кстати, а зачем тебе эти железяки, которые ты с завода приносил?
– Думал, что пригодятся на даче, мангал сделаю.
– Они уже лет двадцать в гараже ржавеют, мастер-самоделкин. Вот и зачем стырил?
– Плохо лежали, – исподлобья бросил Валерий, продолжая путь.
Некоторое время шли молча. Полная луна холодным светом раздвинула ночную тьму, сделав петляющую лесную дорожку более заметной.
– Может, не надо меня в ад? – Валерий остановился, умоляюще взглянул на спутника. – Я в молодости тимуровцем был, а недавно старушку через дорогу перевёл.
– Не беси беса, Валерон! Топай! – Чёрт с размахом отвесил ему пенделя. – Бабулька, вообще-то, в другую сторону, в поликлинику торопилась, пока ты, алкаш, не прицепился. «Давай переведу, давай переведу!» Тоже мне, предводитель светофоров! Вот на хрена ты её на красный потянул? Она потом валерьянку три дня пила. Кстати, заявление на тебя написала в полицию, да тем было лень ход давать. Это она с виду божий одуванчик, а за плечами такая школа доносов, обзавидуешься. В тридцатых десятками строчила. Даже свою лучшую подругу под расстрел подвела.
– Вот старая плесень, – сплюнул Валерий, – я ж от чистой души хотел помочь.
– Кстати, раз пошла такая пьянка, вспомни, как ты на работе себя копытом в грудь бил, доказывая, что Иосиф Виссарионович – выдающийся деятель. А у самого дед от голода подох на лесоповале в сталинских лагерях. Что ж, Валерон, память о дедуле на помойку выбросил? Между прочим, твой папаша сиротой в страшной нищете рос, лебеду по весне жрал. И пальцем на него в селе показывали – дескать, сын «врага народа».
– Я не лезу в политику, – отмахнулся Валерий, – и вообще, никуда не лезу. Мне по фигу на происходящее вокруг. У меня тихая, спокойная жизнь. Была. – Он вытер набежавшую слезу.
– Вот и отлично! Классический наш клиент! – Чёрт довольно улыбнулся. – Из-за таких, как ты, равнодушных, вся гадость на земле и происходит. С такими можно делать всё, что угодно, а вы лишь стонете и жалуетесь на кухоньках. А когда рядом беда творится, ушки закрываете да молитесь – лишь бы мимо вас всё прошло.
– А ну стоять! – сверху раздался строгий голос и, поднимая ветер тяжёлыми крыльями, прямо на тропинку опустился ангел в белых одеждах.
– Тьфу, – раздосадованно сплюнул чёрт, – тебя ещё не хватало. Мы же почти дошли.
– А ты кто? – Валерий с удивлением рассматривал пришельца.
– Конь в пальто! – буркнул тот и, подойдя поближе, влепил Валере крепкого «леща». – Идиот, когда ездить научишься?
– Да я, это, отъездил своё, – жалостливо хныкнул тот.
– А ты чего его с собой тащишь? – Ангел повернулся к Ваське. – Правила забыл? Мне что, начальству твоему сообщить? В котёл захотел? И почему ты, а не Смерть?
– Не знала баба горя, купила порося, – вздохнул чёрт. – Чего злой такой? Нектар на обед не налили? Подумаешь, чутка поторопился. – Он почесал затылок. – У нас вечеринка сегодня наметилась по случаю Вальпургиевой ночи. Большой компанией собрались, только сели, а меня на вызов. Этого упыря забрать. – Он кивнул в сторону Валерия. – Вот я и подумал, всё равно концы отдаст с минуты на минуту, а там бухашка холодненькая, закусочка, грудастые молоденькие чертовки. Поэтому и решил немного ускорить процесс, заранее его к порталу подвести. Смерть сама не смогла, помочь попросила. Сейчас на Востоке война гремит, ей там вкуснее.
– Что стоим? – ангел кивнул Валере. – Быстренько развернулся, жопку в ручки и обратно почапал.
– Зачем? – недоуменно ответил тот, не понимая сути происходящего.
– Господи, – ангел закатил глаза и перекрестился, – за что мне это? Жену, дочку, в конце концов, Зинаиду Петровну хочешь увидеть? Пока вы тут шляетесь, я успел подстроить так, что «скорая», которая на выезд ехала, чуть ускорилась и её водитель заметил тебя в кювете. Так что в эти самые минуты бригада твоё тельце вытащила и реанимирует. Давай, – он толкнул Валерия, – поторопись, а то им скоро надоест.
– Ну ладно, – вздохнул чёрт, – я пошёл. Всем удачи.
Он повернулся, но тут же получил от ангела сильный пинок под зад:
– Куда лыжи навострил? Веди нас обратно, Сусанин-герой! И поскорее, если не хочешь, чтобы от батьки прилетело.
Через несколько минут торопливой ходьбы они вышли к месту аварии. Валерий, подойдя поближе, вдруг почувствовал, как что-то подняло его в воздух и, немного закружив, понесло к лежащему телу, около которого сосредоточенно возились медики.
– Бывай! – чёрт вскинул руку, прощаясь. – И за рулём не отвлекайся! Хотя нет, отвлекайся, я буду ждать.
– Есть пульс! – закричал один из врачей. – Отлично! Кажется, вытащили!
– Ну и зачем ты вмешался? – досадно сказал Василий ангелу, огорчённо взглянув на часы. – Ведь дальше так и будет овощным диванодавом жить. Что хорошего?
– Ага. У вас там внизу очень весело, прямо обхохочешься. – Ангел довольно потер руки. – Это его жизнь. И никто не вправе её забирать, тем более без спроса.
– Ладно, – чёрт посмотрел на приходящего в сознание человека, кивнул ангелу, – я пошёл. Облажатушки вышли. Ну ничего, скоро за другим пошлют. В этом мире таких Валер на сотни лет припасено.
Он скрылся за деревьями, а ангел, дождавшись, когда Валерия погрузят в карету «скорой помощи», поднялся и полетел следом.
«Люди такие несовершенные, – думал он, работая крыльями, – без нашей помощи точно пропадут. Интересно, а Валерон хоть вспомнит, что сегодня было? Вот очнется завтра, а рядом жена, дочка на шею бросится: “Папа, папа”. Обнимет его маленькими ручками, и на земле сразу станет чуточку светлее».
Ангел улыбнулся и, набирая скорость, резко взлетел вверх, к облакам.
Васильки
– Ой, как красиво! – Люда поцеловала мужа, принимая большую охапку нежно-синих васильков. – Ты у меня непревзойденный романтик! – довольно произнесла она, в мыслях представляя, насколько удачно будет смотреться букет полевых цветов на фоне новой скатерти кухонного стола.
Закрыв входную дверь, Роман принялся снимать куртку, блаженно улыбаясь. Видеть счастливое лицо любимой жены – что может быть приятнее? Иногда он любил радовать супругу непредсказуемыми подарками. То часы принесёт, то новый телефон. Ему нравилось любоваться Людмилой, наблюдая, как восторженно та рассматривает новую безделушку.
Нацепив истоптанные тапочки, купленные пару лет назад на распродаже, мужчина прошёл в комнату и завалился на диван, автоматически нажимая нужную кнопку телевизионного пульта.
– Когда ж ты врать перестанешь? – тихонько хмыкнул под нос, переключая государственный новостной канал, на котором напудренная ведущая задорным голосом рассказывала о непрекращающемся повышении уровня жизни в стране и рекордных удоях козы бабушки Агафьи из забытого села Малые Помидоры. Внизу экрана бодро бежала привычная строка, призывающая неравнодушных граждан сброситься на операцию очередному ребенку. Сочетание навязанного величия и «подайте, кто сколько может» давно превратилось в единый поток, не смущая большинство граждан своим противоречивым смыслом.
Очередной тяжёлый день заканчивался. Пролистав каналы, Роман выключил телевизор, недолго задержавшись на мультфильме о похождениях «смешариков». Посмеявшись над наивными персонажами, размышляющими о морали и угрызениях совести за какой-то совершённый проступок, он приподнялся на локтях, глядя в сторону кухни:
– Милая, не мешало бы пожрать, – негромко крикнул, мечтательно ожидая увидеть супругу, тащившую на подносе скатерть-самобранку, уставленную деликатесами. Почуяв знакомые фантазии, желудок тихонько заурчал, напоминая, что чашка холодного кофе на обед – не самая лучшая еда крепкого молодого мужчины.
– Погоди секундочку! – звонко ответила Людка, не отрывая глаз от небольшого экрана и перекрикивая довольного жениха, заманивавшего матерными частушками под растрёпанную гармошку расфуфыренную дамочку неопределённого возраста с неестественно пухлыми губами в очередной многомиллионной серии шоу «Давай поженимся».
Зная, что в эти минуты жену лучше не трогать, дабы не нарваться на пару нелицеприятных фраз, Роман вздохнул и прикрыл глаза, отдыхая. Скатерть и поднос растворились вместе с диковинными яствами, возвращая в реальность доносящимся запахом макарон.
Ожидая, пока доварятся безвкусные сосиски, Людмила вытащила из серванта тяжелую хрустальную вазу, подаренную троюродным дядей Романа на свадьбу, почти пять лет назад. Набрав воды и установив вазу посреди стола, женщина аккуратно опустила в неё букет, поправив склонившиеся головки цветов. Полюбовавшись васильками, вдыхая их мягкий аромат, наполненный яркими воспоминаниями деревенского детства, Людмила взяла смартфон и сделала несколько снимков, дополнив композицию парочкой краснобоких яблок, аккуратно выложенных на скатерть.
«Пусть подруги обзавидуются. У них-то что, розочка на восьмое марта, а мой вон какой молодец. Может и без повода подарить», – размышляла женщина, выкладывая снимки в «Одноклассниках», попутно кося глазом в телевизор, где подружки очередной невесты высокопарно рассуждали о финансовом состоянии очередного претендента, зазывавшего ошалевшую от телевизионного внимания девушку в Геленджик вместо Дубая.
Когда ужин был готов, Людмила растолкала задремавшего супруга, легонько щелкнув его по носу:
– Просыпайся, кормилец!
Протерев глаза, мужчина, шаркая ногами словно старик, медленно пошёл в сторону аппетитных запахов.
– Надоели эти макарохи! – закончив с едой, откинулся на спинку стула Роман, отодвигая пустую тарелку.
– Вот начнёшь зарабатывать, как Илон Маск, буду тебе омаров с лобстерами готовить, – незлобно поморщилась Людка. – А пока ешь, что дают.
– Да ладно, я без претензий, – развел руками муж, – давай завтра гречки купим или риса. В конце месяца премию обещали. Вот тогда сходим на рынок за бараниной. Давненько мы с тобой пловом не баловались.
Людка вздохнула:
– Твоей премии только на пару килограммов и хватит. Господи, ну когда тебе зарплату поднимут? Что начальство говорит? Уже пять лет по съёмным квартирам маемся. Хочется чего-то своего, а то ни ребёнка завести, ни котёнка.
– Я ж тебе предлагал в ипотеку влезть, – раздражённо бросил мужчина, поведя плечом.
– Да? А на первый взнос где денег взять? Почку твою продадим?
– Не надо почку, давай сердце! – уголком рта улыбнулся Роман, переводя висевшую над темечком проблему в шуточную область. – Начальник пообещал в этом месяце шикарную премию выписать, так что сможем отложить немного. К тому же ходят слухи, что зарплату сильно поднимут. Так что не боись, милая, скоро будем в шоколаде.
Покачав головой, супруга вздохнула и принялась убирать со стола грязную посуду, невольно задержав взгляд на цветах. Нежные васильки словно подмигнули ей:
«Не надо, не пили, смотри, какой у тебя хороший муж! Добрый, заботливый. За ним, как за каменной стеной».
Окончательно оттаяв, пока мыла посуду, женщина вытерла руки полотенцем и поцеловала Романа прямо в макушку.
«Пустыми разговорами ничего не решишь, только настроение испоганишь», – вспомнила она слова матери, сказанные много лет назад.
– Надо бы к родителям вырваться, самое время картошку копать. – Люда поставила на плиту чайник.
– Да уж, – устало кивнул головой мужчина, – отличный отдых получится.
– Отдых – это смена обстановки! – озвучила шаблонную фразу супруга, поднимая вверх указательный палец.
– Конечно, – кивнул Роман, – сегодня у твоих копаем, завтра у моих. Шикарно расслабимся! Потом месяц пальцы не отмыть от земли.
– Ну а что делать? – фыркнула женщина. – На пенсию нашим старикам не прожить, вот и приходится заниматься посадками. Заодно себе пару мешков возьмём, вдвоём нам до весны хватит. Только надо всё-таки ящик на балконе сделать, чтобы зимой не замёрзла.
– Ладно, будут выходные, поедем, – Роман откинулся на стуле, – только не знаю, когда дадут. Уже почти месяц не отдыхал, каждый день работать приходится. Попробую с начальником договориться – может, и отпустит. Только, чур, как вернемся, с тебя драники. И обязательно со сметаной.
– Договорились, – улыбнулась Людмила, разливая горячий чай в небольшие чашки.
Ночью, лежа в кровати, супруги снова вернулись к предстоящему сбору урожая. Как ни крути, а приезжая на помощь к пожилым родителям, постепенно копили раздражение, которое старались до поры гнать от себя, оба понимали, что по-другому нельзя. Ведь после тяжёлой трудовой недели, когда чувствуешь себя выжатым лимоном, все выходные приходилось ковыряться в земле, вместо того чтобы хоть немного восстановить силы, такие необходимые в следующие дни. И эта усталость постепенно копилась, словно сорняки на грядках, превращая человека в машину, гася яркий свет чувств, лишая беззаботных улыбок и затягивая лицо угрюмой маской.
– Знаешь, я бы тоже радовалась, если бы наши старики не картошку окучивали, а в какую-нибудь Турцию поехали отдыхать. Да только с такой пенсией дальше райцентра не выберешься.
– Это точно, привыкли всю жизнь в грядках ковыряться; говорят, по-другому не прожить. Ни отдыха, ни продыха до самой могилы. И ведь не поспоришь. Столько лет работали на страну, а в ответ лишь нищенская подачка. Парни говорят, что даже в Африке уже больше получают. Чёрт, и ведь никакого просвета впереди! – сжал кулаки Роман, словно физически ощутив несправедливость этого мира.
Люда тяжело вздохнула:
– Сами такие будем, как состаримся. Пока молодые, хоть бы на море поездить, на пляже поваляться.
– В этом году точно не получится. – Мужчина грустно посмотрел в сторону окна, словно надеясь увидеть за ним зеленые пальмы и жирную чайку, выпрашивающую еду у туристов. – А вот в следующем постараюсь урвать отпуск летом. Тогда и скатаемся на машине.
– Лучше на самолёте, – встрепенулась супруга, – на нашей развалюхе мы и до границы не доедем. Помнишь, как в прошлый раз коробку передач заклинило? Сутки до ремонта добирались со скоростью черепахи. Я пешком быстрее хожу.
– Ну, милая, вначале квартира, потом уже и машину поменяем. Всё-таки я к ней привык. Да и парней неплохо знаю, которые недорого ремонтируют.
– Хорошо, – Людмила поудобнее устроила голову на плече мужа, – так хочется в лес или поближе к водичке на шашлыки, а тебя вечно нет дома.
– Работы много, – устало ответил Роман. – Вот добьём эту сволоту – можно будет и на озеро сгонять.
– Что-то вы никак справиться не можете, – капризно надула губы женщина.
– Да хрен поймёшь этих отморозков. Лупишь их, лупишь, у меня уже вторая дубинка скоро сломается, а они всё прутся на улицы, флагами машут, орут. Скорее бы разрешили стрелять, прямо руки от злости чешутся. Завалил бы сотню-другую, хрен бы кто нос из дома высунул. Пусть в своих интеренетах сопли наматывают, друг дружке жалуются. Ладно, давай спать, завтра рано вставать. – Роман отвернулся от супруги, стараясь поскорее успокоить закипавшее яростью сердце.
Людмила уже тихонько похрапывала, а он всё ещё вертелся с одного бока на другой, не в силах ворваться в царство Морфея. Перед глазами стоял и никак не хотел уходить образ окровавленного парня, который попытался что-то сказать, но был повален на землю ударом в челюсть и жестоко избит дубинками и сапогами. Роман поморщился, вспомнив, как долго отмывал обувь от крови. Вина молодого человека, встретившегося на пути, заключалась лишь в том, что тот нёс в руке маленькую красно-белую ленточку, возвращаясь с работы домой.
Роман прекрасно помнил, что именно под этим флагом в своё время он сам принимал присягу, обещая защищать таких вот пареньков. Но сейчас времена были другие, и само сочетание красного и белого цветов делало их обладателей чуть ли не государственными преступниками, желающими разрушить устои кровавого спрута, всеми щупальцами цепляющегося за власть, чтобы до самой смерти сохранить своё богатство и власть, построенную на нищете собственного народа.
– Тащите в автозак и везите в отдел, – после того как избитый человек потерял сознание, сказал Роман, вытирая пот со лба. – Оформите, будто бросал в нас камни.
– Может, наркоту подбросим? Проверенный способ, – пошарив по карманам парня, усмехнулся сержант и бывший боксёр Сергей. – О, отличные часы! Сын давно о таких мечтал, – сказал он, расстегивая браслет на безвольно лежащей руке. – Скажу, что в парке нашёл.
– Я тогда цветочки заберу, всё равно завянут. – Роман поднял валяющийся рядом букет нежно-синих васильков. – Людка оценит, – сказал он, улыбаясь.
Весёлый поселок
Жаркий июльский день медленно сменялся вечерней прохладой, обещая приятную свежесть. По разбитой асфальтовой дороге, тянущейся вдоль бесконечной берёзовой полосы, уходящей за горизонт, не спеша шёл человек. Видавший виды мятый костюм как нельзя лучше гармонировал с поседевшими от времени висками и уставшими грустными глазами. В руке человек держал небольшую дорожную сумку тёмно-синего цвета.
Ехать в эти края на машине он не решился – слишком дальней была дорога и ненадёжна старая «ласточка», гремевшая двигателем как беременный таз. Поэтому пришлось пять дней добираться по железной дороге, сменив три поезда, коротая время между ними на вокзальных скамейках и питаясь жирными беляшами станционных буфетов.
И вот наконец-то осталось сделать последний рывок и пройти всего-то четыре десятка километров до нужного места. Прикинув, сколько времени понадобится для перехода по этому малонаселенному краю, человек повесил сумку на плечо и, усмехнувшись, направился вперёд. Впереди была длинная дорога, ночёвка где-нибудь среди берёз и предстоящая встреча.
«Интересно, а она меня ждет?» – мелькнула в голове шальная мысль, заставляя сердце трепетаться.
Работа на заводе, семья, быт, – всё это давно превратилось в череду одинаковых дней, медленно ползущих вперёд. Но старая мечта никак не давала успокоиться, терзая по ночам душу. Жена много раз пыталась выяснить, откуда у мужа столько грусти в глазах, но тот лишь отшучивался, оберегая супругу от лишних эмоций. Каждую ночь, лёжа в кровати, Алексей долго не мог уснуть, ворочаясь с одного бока на другой. Вот уже много лет он жил предвкушением предстоящей встречи, если она, конечно, состоится. Отправляя и получая десятки писем, копаясь в архивах, он медленно приближался к своей цели.
И наконец-то после долгих поисков нашёл её, ту самую женщину из мечты. Срочно выпросив у мастера цеха отпуск, вечером того же дня, забросив в сумку самое необходимое и чмокнув на прощание ошалевшую жену с сыном, Алексей рванул на вокзал. Прямой поезд отходил только через сутки, но это было слишком долго, мужчина боялся, что сердце не выдержит ожидания и вырвется из груди.
Думая о своём, Алексей едва не пропустил попутку, в последний момент вскинув руку перед грузовиком, который, проехав ещё метров сто, ударил по тормозам.
– Подбросишь? – спросил молодого парня, немного опустившего водительское окно. Тот молча кивнул на пассажирское место, приглашая забраться в машину.
– Куда путь держишь? – Шофёр с треском включил передачу, и видавший виды «Газик», дребезжа корпусом, словно вот-вот должен был развалиться на болты, гайки и смесь ржавчины с бензином, стал медленно набирать скорость.
– В Кондратьевку. – Алексей ткнул пальцем вперёд.
– Понятно! – перекрикивая шум мотора, кивнул водитель. – В Весёлый поселок?
– Почему «весёлый»? – удивлённо спросил пассажир.
– Его все так называют, – рассмеялся водитель. – Говорят, раньше туда селили асоциальных элементов, алкашей там разных, хулиганов, мелких воришек и прочую шушеру. А чтобы они перевоспитывались, со временем стали строить дома для отставных милиционеров. В результате неизвестно, кто кого споил. Поэтому и «весёлый», мы туда до армии ездили баб тискать. Ух, какие они там крепкие были, не чета нашим рохлям из Миндюкино.