– Как неожиданно… а я уже подумала, что вам не выбраться из того дома, – сказала прямая сеньора на приветливой нотке.
– Матушка, не надо так говорить, Мирэя замужем за мистером Лестером… – одернула ее потихоньку дочь.
– Всё в порядке, это ведь правда… к чему скрывать и играть в дружную семью… – еще более прямолинейно выдала Мирэя.
Паола согласно кивнула и в рассуждении добавила:
– Я вообще не поняла, почему вдруг мы стали им врагами… мой супруг не относится к португальской армии, у него другой род деятельности, он меценат, помогает местным школам, в том числе тем, где нет иностранцев, а только индийцы.
Мирэя похвально кивала. Сверху спустился сеньор Гумерсиндо. Вид его серьезный, брови опущены, выглядел статно, высокий и крепкий для зрелых лет; волосы зачесаны назад, внешность, несмотря на хмурость, привлекательная. В серьезности присев за стол, он вдруг поднял брови и стал благосклонен. Теперь мужчина выглядел еще приятнее, видимо, хмурость лишь напускная, не черта его характера.
– Ola, – поздоровался он на португальском.
Мирэя ответила тем же. Завелся дружеский разговор об индийцах и их культуре. Девушка поделилась, что ей довелось увидеть один необычайный храм, а семье сеньора Гумерсиндо побывать на местном празднике, когда зажигают свечи и пускают по воде.
– Так мы зажгли сотник свечей и ламп, чтобы привлечь их ту самую богиню богатства… ну и наглецы же мы… и так всё есть, но хочется еще больше… – весело рассказывал сеньор Гумерсиндо.
– А я чуть не сожгла дом с этими огнями, – смеялась сеньора Паола.
Мирэе тоже было забавно, она с удовольствием беседовала и пила коричневый, напоминающий цвет ее глаз, чай.
– Идем в гостиную, Жулия нам сыграет, – предложила после чаепития сеньора.
Жулия взяла гитару. Мирэя узнала звуки и тоже запела знакомую песню.
– Eu chamo a terra, eu chamo o mar, – пели они хором о том, что обращаются к земле и морю.
Жулия начала танцевать с гитарой, к ней присоединились Мирэя и полная, но подвижная сеньора Паола. Сдержанный сеньор Гумерсиндо только наблюдал и похлопывал в ладоши. Женщины взяли часть юбки и поставили руки на бока, застучав каблучками и закружившись. Затем Мирэя подняла руки сбоку и хлопала в такт музыке, не забывая ритмично переступать ногами и постукивать.
Время пролетело незаметно, уже начало темнеть. Выйдя на улицу, Мирэя обнаружила приехавшего мужа и четырех вооруженных солдат. Округлив глаза, она обратилась:
– Ты что на войну приехал… Пусть они уберут оружие! – велела недовольная поведением девушка.
Джордж сидел на лошади с поджатыми от возмущения губами.
– Мистер Лестер, какая неожиданность… – появился в дверях Гумерсиндо и сказал. – Решили посетить мой дом, тогда входите, а если норовите показать силу, тогда готовьтесь к тому, что и мы молчать не будем… – дал понять свою позицию сеньор.
Рядом с Мирэей стояла Жулия, ее напугал приезд солдат.
– Дорогая, ты закончила веселье?.. Тогда поедем домой, – сквозь зубы обратился Джордж к жене.
Ей так не хотелось идти, но пришлось. Они обнялись с Жулией и Паолой, и Мирэя направилась к лошади, которую вёл Ману. Увидев индийца, Джордж выказал пренебрежение, помня, как слуга ушел от них, демонстративно бросив работу. Переведя взор на Гумерсиндо, капитан деловито ответил:
– Если бы я хотел показать силу, то здесь были бы не четверо солдат, а например, мой взвод… – решил похрабриться важный господин.
При своих солдатах он был смел, а когда превосходили по количеству португальцы, то упал от страха на колени, что сейчас вспомнила Мирэя. Сеньор Гумерсиндо являлся не только сдержанным человеком, но и умным, ему была чужда подобная демонстрация и неуместная бравада. Хорохорящийся Джордж поманил рукой жену, словно собачку, и уже более недовольно велел ехать с ним домой.
– Сила есть, ума не надо, – лишь ответил сеньор.
Джордж проигнорировал, Мирэя села верхом, и все поехали. По пути ее разрывало от эмоций, поведение неудачника в постели ужасно задевало, а тут при солдатах прямо само величие… возомнил себя самым главным, смеющим унижать.
– Ты снова нарушила мое слово и требование, Азизу ты нахамила и оскорбила его… это неприемлемо, и мое терпение скоро лопнет, – заявил жене Джордж.
Мирэя смотрела вперед, нарочно выказывая безразличие. Муж ее утомил, как и всё замужество, и подобная семейка.
– Меня не было столько времени, может, скажешь что-нибудь супругу?.. – возмутился на молчание Джордж.
Мирэя навела четко показывающий отношение к ситуации взор со слегка поднятыми в дерзости бровями и сухо ответила:
– Тебя не было меньше половины дня… – после отвернулась вперед, вновь показывая молчаливое несогласие.
Обидчивого Джорджа сильно задело отношение жены, он надул губы и фыркнул, дернув поводья ехать быстрее. Пол уже давно ратовал за наказание непослушной супруге, а сегодняшнее ее поведение с поездкой к недругам вообще взбесило брата. В комнате Джорджа он возглашал, что тот мямля, а его выставляет на посмешище собственная жена.
– Ты даже спишь в другой комнате! – развел руками и заявил ему Пол. – А скоро будешь спать возле ее постели на полу!
– Не буду, я не слабак, я ей покажу… – уверял Джордж, однако Пол не верил и прекрасно знал своего младшего брата.
– Дрянь она у тебя редкостная… сдружилась с португальцами нам назло… это же очевидно. Они тебя чуть не убили, а она по гостям, мать ее так… – негодовал Пол, выпучивая глаза с мешками под ними.
Джордж сначала хотел одернуть брата не оскорблять Мирэю, но он был слишком обижен и промолчал. Муж весь вечер ждал, что жена придет и покориться, попросит прощение, однако этого не произошло.
Ночью возбужденный и жаждущий близости Джордж пошел на поводу у своих чувств и направился сам в ее спальню. Мирэя еще не спала и сидела у открытого окна, наблюдая небо и колыхающиеся верхушки деревьев. На ее лицо попадал приятный нежный ветерок, даже он был желаннее рук или губ собственного мужа. Джордж вошел без стука, ибо теперь он имеет право, и присел на кровать, начав снимать накинутый пиджак и брюки. Мирэя так сильно его не хотела, что решила сделать то, чему ее научила Амира, как раз на такой случай… Однако, в то же время для иного… для любви… Она сама подошла и села на корточки возле Джорджа, он был приятно удивлен. Мирэя полезла рукой в его штаны и начала в них ритмичные движения вверх-вниз. Мужчина пришел в изумление, возбуждение быстро возросло и добралось до пика… Ублажая и вынужденно трогая его помещающееся в ладонь достоинство с лишней, будто снимающейся при движении рукой кожей, Мирэя отвела голову и смотрела в окно на луну. Она с трудом сдерживала слезы и ждала, когда всё закончится. Она поняла это по оказавшейся в ладони вязкой белой жидкости и быстро встала для ухода в ванную комнату. Издававший в сладком процессе стоны и попискивания Джордж, удовлетворился и не стал больше лезть к девушке, да и не смог бы… не было мужских сил. Он надел обратно пиджак, застегнул штаны и ушел к себе, дабы Пол не подумал, что братец сам прибежал мириться и так быстро простил непутевую жену. Мирэя тщательно щеткой всё смыла и, поняв, что муж ушел, вышла в спальню. Нелюбовь как в целом, так и в постели ее сильно глодала, она страдала, что у нее, чувственной и страстной натуры, брак такой нелепый и бесчувственный…
Утром, вновь завтракая одна во дворе, Мирэя услышала собачий визг и подскочила с места. Оказывается, к домам прибился рослый щенок и несколько дней жил в домике Амрита, а сегодня его увидел Азиз и велел выкинуть, ибо у мистера Пола аллергия на шерсть. Всё бы ничего, слуга ведь заботится о хозяине, вот только он схватил щенка и кинул, как тряпку, отчего собака завизжала. Глаза его покраснели от злости, он следом схватил за шею Амрита и стал что-то угрожающе говорить, но тут подошла Мирэя.
– Сейчас же отпусти его! – потребовала она громким, твердым голосом.
Азизу пришлось послушаться.
– Не смей его или собаку трогать, ты понял? – заявила серьезная миссис Лестер.
Азиз с огромным нежеланием чуть опустил голову и согласился.
– Мистер Пол велел не заводить собак или кошек, мэм сахиб, – поведал Азиз сквозь зубы и бороду, что дергалась от лицевых мускул.
– А мэм сахиб велит оставить собаку у Амрита и оставить его самого в покое, вряд ли мистер Пол зайдет в дом юноши, оттого ему негде поймать аллергию… – сказала с непоколебимым выражением лица Мирэя.
Азиз вновь совершил замедленный кивок и отошел.
– Амрит, ты должен следить за собачкой, она не должна приближаться к дому, иначе быть беде, – сказала девушка, когда Азиз ушел.
Вроде бы ушел, но стоял за деревом и подслушивал. Мирэя присела и с улыбкой погладила щенка. Он принялся облизывать ее и играть. Это вызвало умиление и радость, девушка засмеялась, что слышал суровый Азиз.
– Чем ты его кормишь? – спросила в хорошем расположении духа Мирэя.
– Чем придется, я и сам не всегда ем… рис да овощи обычно, то же и собаке… Я назвал его Рама, в честь любовной истории Рамы и Ситы, – поделился Амрит.
Мирэя расстроилась, что собака ест рис и овощи, ведь ей нужно мясо, собственно, как и человеку, хотя бы иногда.
