Черное солнце

– Для начала, я должен принести извинения от лица нашей деревни. Оскорбление, которое нанесла эта шайка своей выходкой лично вам и вашему Великому Дому, непростительно. Все причастные уже понесли соответствующее наказание… Нет-нет, мы всего лишь высекли их плетью, – поспешно добавил старик, заметив, как сильно я изменилась в лице от его слов. – И могу заверить вас, что более такого не повторится…

– Вы не находите это немного лицемерным, монсье Фредо? – заметила София, неодобрительно глядя на старосту. – Я очень сомневаюсь, что подобное происшествие случилось впервые. И не верю, что вы не были в курсе. Так что наказание кажется не более чем показным просто потому, что до этого вы не попадались, не так ли?

Теперь старик уже не скрывал своего беспокойства. Он понимал, в насколько серьезном положении сейчас находится. Целая деревня промышляет разбоем, и так бы продолжалось до тех пор, пока все не стало бы известным высокопоставленным лицам. А учитывая, насколько безалаберно относился виконт Арно к своим обязанностям по защите мирных жителей на вверенной ему территории… Пожалуй, стоило бы донести отцу о том, что Дому Монрес следует думать не только о прибыли.

Марсель тяжело вздохнул, и протер салфеткой лоб.

– Я снова должен принести свои извинения Великому Дому Кустодес… Но прошу, поймите. Все это – лишь череда несчастий, которая поглотила нас.

– Так с чего же все началось? – вновь спросила я.

– Это случилось с полгода назад или даже уже больше, перед началом зимней поры, – начал старик. – В наших землях объявилась шайка разбойников. Они грабили проходящие недалеко тракты, и укрывались где-то в лесу, ловко избегая погони. Страдали не только люди из соседних деревень, но и наши, если кому-то нужно было добраться в город. А когда под конец зимы стало совсем холодно, бандиты заявились сюда. Они угрожали, брали в заложники наших родных, разоряли припасы. Обещали, что если мы попытаемся попросить помощи, то будет только хуже, – глаза старика блестели, а руки задрожали еще сильнее, так что ему пришлось сжать их в кулаки. – Но несмотря на все, мы пытались противостоять этой напасти. Мы несколько раз посылали к Монрес за помощью, однако разбойники всегда узнавали заранее о приближении стражи и покидали деревню на денек-другой. Сколько бы не прочесывали эти леса, они как сквозь землю проваливались, а собаки не могли найти хоть какие-то следы, словно их и не существовало никогда… И так раз за разом. В конце концов виконт перестал прислушиваться к нашим мольбам, а у городской стражи мы прослыли врунами, что лишь время отнимает да от важных дел отвлекает. Разбойники же возвращались каждый раз, как только убеждались что более стражей в деревне нет. Они избивали нас, не щадили женщин и немощных стариков, упиваясь безнаказанностью, портили наши дома и запасы.

Все внимательно выслушивали его рассказ. Максимилиан внимательно наблюдал за стариком, София возмущенно выдыхала каждый раз, когда старик рассказывал о тех несчастьях, что выпали на их долю, а Каталина, кажется, была готова расплакаться из жалости. Старик сделал паузу, промочил горло, и продолжил:

– И так продолжалось пока два месяца назад к нам не пришли эти, из Серой гвардии. Отряд из двадцати подготовленных бойцов оказался довольно внушительной силой, чтобы наконец разворошить это змеиное логово. Разбойники явно не были к такому готовы. Развязался бой, но что могут эти негодяи в честной схватке, – с горькой ухмылкой продолжил Марсель. – Гвардейцам потребовалось не больше дня, чтобы прогнать разбойников с насиженного гнезда. Мы были рады нашим спасителям. Думали, что наш виконт не забыл о нас и это по его просьбе сюда пришли гвардейцы, но… Мы рано радовались. Их командир, молодой лейтенант, объявил, что они здесь по какому-то особому указу и пока они не разрешат свои дела, мы обязаны половину нашего продовольствия выделять на содержание его отряда и лошадей… Мы и так были ослаблены, пока банда кормилась за счет наших припасов, но хотя бы что-то нам оставалось. А теперь уже у нас еле-еле хватало провизии, чтобы не жить впроголодь, а притом ведь подати для виконта никто не отменял. Урожай выдался слабым в этом году, слишком жаркая летняя пора, и следующую зиму точно бы не все пережили. И тогда несколько из наших, пятнадцать человек, что совсем уже отчаялись, решили перебить гвардейцев ночью, пока они спали…

Старик снова запнулся. В свете утреннего солнца я заметила блестящие капли на тарелке его, но Марсель тут же вытер слезы и продолжил:

– Они перебили всех, кто решился на тот опрометчивый поступок, а их тела вывесили на обозрение. Объявили, что это якобы остатки разбойников, что укрывались среди нас под видом простых крестьян, что мы должны быть благодарны за то, что они защищают нас от таких крыс… Но это были люди, которых мы знали всю свою жизнь. Среди вывешенных на столбах были и мой сын, и мой внук… Они даже не разрешали забрать их тела, чтобы сжечь и похоронить как полагается, и день за днем могли лишь наблюдать, как наши родные, друзья и знакомые гниют под палящим солнцем. Мы ничего не могли им противопоставить. Любого, кто был недоволен их действиями, приписывали к пособникам бандитов, и либо их ждала смерть на столбе, либо жестокие пытки… У нас и так голодная зима на носу, так еще и работников стало не хватать… Потому и стали мы промышлять подобным. Да, вы далеко не первые, кого удалось таким способом ограбить, я не стану скрывать. Но иным способом нам не разжиться хоть какими-то деньгами на зерно и мясо, чтобы прокормить жен, детей и стариков. Мне искренне жаль, что мы ступили на эту дорожку. Но мы никого не убивали, клянусь самим Императором! Обычно все отделывались парой-тройкой монет, от которых карманы точно не опустеют. А для нас это шанс на спасение.

Я смотрела на бедного старика, утирающего редкие слезы, с искренней жалостью. По закону, конечно, ничто не должно оправдывать преступления, и за воровство и вымогательство следовало бы отрубить по пальцу у каждого причастного. Однако эти люди и так настрадались вдоволь, без нашей справедливости.

Кулаки Максимилиана сжались в молчаливой ярости, а в единственном зрячем глазу полыхала праведная ярость.

– Возмутительно, – София вторила моим мыслям. – Да как они только посмели! На лицо явно превышение полномочий.

– Мне так жалко всех вас, – Каталина промокнула уголки глаз, в которых тоже стояли слезы. – Вы столько всего пережили… Просто ужас…

– Такое никак нельзя оставлять безнаказанным, – согласилась я, глядя прямо в глаза Марселю. – Обещаю, монсье Фредо, от имени Дома Кустодес, я разберусь во всей этой ситуации, и виновные получат по заслугам!

Старик лишь покачал головой, не в силах что-либо ответить.

– Я хотела попросить вас о припасах в дорогу, но думаю, что разорять вас еще сильнее будет неуважительно по отношению к вам и всему, что вам довелось пережить.

Но старик лишь снова замотал головой.

– Нет-нет, для юной госпожи мы найдем припасов. До ближайшего города отсюда еще сутки пути, для нас это не будет проблемой, нет-нет… Я так же распоряжусь, чтобы наши плотники помогли вашему кучеру побыстрее починить колесо дилижанса, пока вы решаете вопросы с гвардейцами. Я вас провожу. Они заняли два наших барака на окраинах, на другом берегу реки.

– Тогда не будем терять времени. Максимилиан, ты пойдешь со мной после завтрака. Будем разбираться, что тут происходит. Каталина, сестра София, на вас пополнение припасов на оставшуюся дорогу.

Все коротко кивнули.

Мой взгляд упал на тарелку с завтраком, который за время рассказа уже успел остыть, и сердце сжалось в груди. Эти люди потратили чуть ли не последние продукты, чтобы устроить благородным гостям лучший завтрак, который выглядел жалко настолько, что даже слуги в Каса-де-Вентос питались лучше… После услышанного, могла ли я так расточительно относиться к подобному знаку? Я решительно подвинула тарелку и съела все, что на ней было без остатка.

Спустя еще полчаса, мы разминулись с Софией и Каталиной. Марсель указал, куда можно отправиться, чтобы пополнить необходимые в дорогу припасы. Лоуренс продолжал возиться с дилижансом в конюшне, а наши лошади выглядели ухоженными и сытыми.

Пока мы шли до указанных домов, я старалась держаться со всей полагающейся величественностью и ничем не показывать своего волнения. А еще я очень надеялась, что мне не придется применять навыки самообороны, которые мне показывал в свое время Максимилиан. И уж тем более не придется использовать кинжал, который сейчас был прикреплен к моему предплечью и прикрыт длинными рукавами платья. Этот клинок – Мизерикордия, – с тонким, как игла, небольшим лезвием, был подарком Валентина незадолго до моего отъезда. «Лучше пусть он будет с тобой. И мне, и тебе самой будет спокойней», – напутствовал он.

После того, что рассказал Марсель, эти гвардейцы казались мне какими-то чудовищами… Неужели и моему отцу во время его службы в Имперской гвардии приходилось заниматься подобным? И Лео тоже?..

Уже близ домов я заметила, что лесорубов и крестьян тут вообще почти нет, будто все местные сторонятся этой части деревни. Да и дома здесь выглядели куда хуже, чем в центре городка – старые, разваливающиеся. Однако, чем ближе мы подходили, тем больше менялась картина, и на безжизненной, на первый взгляд, окраине все же текла своя размеренная жизнь. Было слышно ржание лошадей, привязанных у домов, то тут то там сушилась вывешенная одежда, а за небольшими оградками во дворах виднелись и люди: кто-то спал, кто-то играл в карты, кто-то чистил свое снаряжение, кто-то практиковался с оружием. Из бараков был слышен громкий смех и мужские голоса. На нас никто не обращал никакого внимания. Складывалось ощущение, что в гвардию набирают только ленивый сброд.

У указанного дома на страже стоял гвардеец, совсем молодой парень, облаченный в полное гвардейское обмундирование – серая матовая кираса поверх мундира, каска ей под стать, начищенные защитные пластины на руках и ногах, тяжелые кожаные сапоги, длинный плащ с эмблемой Гвардии, а огромная алебарда, о которую тот уперся, блестела на солнце. Парень явно скучал, с завистью поглядывая на двух солдат, играющих в кости в соседнем дворе, и в нашу сторону даже не повернулся.

Что ж, охранник из него, конечно, такой себе. Я быстренько повернулась к Яну и Марселю.

– У меня есть план, – я вполголоса, чтобы нас не услышали, обратилась к спутникам. – Попробую уговорить их оставить деревню или, на худой конец, воспользуюсь своим статусом. Надеюсь, они купятся на мою лесть.

– Госпожа, если вы планировали применить навыки обаяния, то лучше было бы взять с собой Каталину. Вы же знаете ее особые навыки находить общий язык с кем угодно, – резонно заметил Ян.

– Я постараюсь состроить из себя милую дурочку. Но очень прошу, не вмешивайтесь, и не подавайте вида что что-то не так. Просто кивайте в поддержку моих слов, ясно?

Оба кивнули. Я натянула глуповатую улыбку, чтобы выглядеть как можно более наивно. Не раз видела, как Каталина применяла подобный прием, и довольно успешно. Оставалось надеяться, что у меня получится не хуже.

Мы подошли ближе к баракам. Я прокашлялась, привлекая внимание часового, и начала разговор как можно дружелюбнее.

– Достопочтенный офицер, как я могу к вам обращаться?

Парнишка подпрыгнул от испуга, и каска, которую он даже не удосужился завязать, съехала ему на глаза. Тот торопливо поправил ее.

– А… э-э-э… – парнишка окинул испуганным взглядом сначала на Яна, а затем и меня. Гостей они явно не очень-то жали. – Я н-не офицер, г-госпожа… Простой рядовой, еще кадет. Вы к лейтенанту? Не помню, чтобы на сегодня мы вызывали еще девушек, надо уточнить у него.

Настолько оскорбленно я еще себя не чувствовала.

– Кхм, простите, господин рядовой, но кажется произошло небольшое недопонимание, – я еле сдерживалась, чтобы мой гнев не сменил глупую улыбку на лице.

«Упаси Император, чтобы мне еще когда не пришлось так унижаться,» – думала я в этот момент. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я продолжила:

– Я бы очень хотела получить аудиенцию вашего лейтенанта по очень срочно и важному делу… Надеюсь, он не сможет отказать госпоже Камилле из Дома Кустодес в столь маленькой просьбе? – подмигнул ему я.

Часовой сначала покраснел, а затем побледнел. Промямлив что-то вроде «да, госпожа», он поспешно повел нас внутрь.

Видимо, этот дом некогда принадлежал большой семье, так как хоть здание и было одноэтажным, но довольно просторным. В помещении, которое должно было служить кухней и чем-то вроде общей гостиной, был расставлен десяток коек, на парочке из которых мирно похрапывали солдаты. В дальнем углу был очаг для готовки, который, видимо, даже не разжигали с момента появления тут новых жильцов. Вдоль стен были расставлены самодельные стойки для оружия и доспехов. Слева от входа было несколько дверей, в одну из который постучал молодой гвардеец.

– Лейтенант, к вам тут Камилла Кустодес в сопровождении телохранителя и старосты Фредо. Просят вашей аудиенции.

Сквозь дверь послышался ответ в довольно грубой форме. Сложно было разобрать его речь, но, кажется, он говорил что-то про то, куда мне следует идти со своей аудиенцией, а его не стоит сейчас отвлекать. Спустя где-то минуту, его голос вновь раздался из-за двери, уже чуть более спокойный.

– Пусть войдут.

Рядовой открыл дверь и смирно ожидал, пока мы зайдем в комнату, чтобы закрыть ее за нами.

Молодой мужчина, который встретил нас за дверью, жестом указал чтобы мы проходили внутрь, наспех застегивая рубашку. На вид он, наверное, мог бы быть ровесником с Леонардом. Лейтенант был крепко сложен, длинноватые темно-русые мышиные волосы слегка растрепаны, а лицо обрамляла щетина.

В небольшой комнатке была устроены офицерские покои. Посреди помещения стоял большой стол, на котором были раскиданы игральные карты, какие-то официальные бумаги, рядом же лежала принадлежащая лейтенанту рапира и откупоренная бутылка вина. На стульях небрежно висели офицерский мундир и гвардейское обмундирование. А в углу, на кровати сидела девочка, на вид не старше зим двенадцати, закутанная в серый гвардейский плащ. На мгновение она посмотрела на нас своими большими карими безжизненными глазами, а затем отвела пустой взгляд обратно в пол.

Лейтенант, без капли смущения, учтиво отодвинул стул, предварительно скинув с него все лишнее на койку, рядом с девчушкой.

– Присаживайтесь. Желаете чего-либо? – он кивнул на бутылку, но не получив ответа, пожал плечами и налил в стакан темно-красную жидкость, с наслаждением пригубив напиток.

Я еле сдерживалась, чтобы не выразить словами, как мне было мерзко находиться тут, рядом с ним. Судя по всему, не мне одной – Максимилиан раскраснелся от гнева, однако, памятуя мою просьбу, и слова не проронил.

– Лейтенант, я бы хотела попросить вас о помощи, и очень рада, что в такой глуши оказался отряд Имперской Гвардии, – мой тон все еще был любезным и милым, но чуть более твердым чем при разговоре с гвардейцем. Сдерживать свой гнев было все труднее и труднее. – Как я могу к вам обращаться?

– Александер Вибер, лейтенант двадцать четвертого отряда Серой Гвардии, – его тон был на удивление вежливым. – Я внимательно слушаю вас, госпожа Кустодес.

Вибер… Получается, он родом с земель Великого Дома Регенфар, Остании, а не имперец. Интересно….

– Мне бы хотелось попросить сопроводить наш дилижанс до Имперский Столицы. Я слышала от местных жителей, как вы ловко разделались с терроризирующей деревню бандой разбойников, подарив им мир и спокойствие, после всего что они натерпелись. По поводу жалования не переживайте – я сообщу отцу, что ваш отряд будет сопровождать нас и вам будет возмещена компенсация за эту работу. Также все расходы на время путешествия я беру на себя. Прошу вас, лейтенант, окажите честь сопровождать нас в дороге.

Серые глаза Александера сузились. Он откинулся на стуле назад, обдумывая сказанное.

– Госпожа, – он замялся, крутя стакан на столе. – Мы бы с радостью, нам самим уже осточертело тут сидеть, но нам никак не удается избавится от разбойников, которые терроризируют путников. Пока наша работа не окончена, мы, увы, никак не можем покинуть этих несчастных.

От меня не ускользнул взгляд, которым Александер наградил стоящего за моей спиной Марселя.

– Не спорю, какие-то одиночные происшествия еще случаются. Вчера вот, к примеру, я и мои спутники попали именно в такую ситуацию, и только благодаря сплоченности местных жителей все обошлось, они смогли прогнать их. Я была уверена, что наш путь будет безопасным и потому даже не думала брать охрану, в этом была моя недальновидность, – я сделала печальное лицо и вздохнула. – Конечно, на нашем пути вряд ли может что-то случиться, ведь земли Империи охраняются такими же доблестными воинами, как вы и ваш отряд, а потому нам точно не будет страшно. А местные жители я думаю уже и сами смогут отогнать остатки разбойников, думаю это им по плечу, не так ли?

Староста активно закивал головой.

– Боюсь, не все так просто, как вам кажется, – Александер вздохнул, не отводя пристального хищного взгляда от старика. – У меня не хватает людей на патрули, а некоторые местные жителя всячески пособничают деятельности разбойников.

Мои брови театрально поползли вверх.

– Что вы, да разве может такое быть? Для подобного рода обвинений должны быть весомые доказательства. К тому же, вы всегда можете попросить помощи у виконта Арно Монреса. Буквально три дня назад мы останавливались в его поместье, – я с наслаждением наблюдала, как мои козыри начинают складываться в выигрышную комбинацию. Услышав о виконте, лейтенант тут же поменялся в лице, помрачнев. – Тем более, вы ведь здесь по его указу, не так ли? Вы ведь не можете находиться здесь без ведома виконта?

– У нас приказ, подписанный лично Императором, – огрызнулся он. Рывком лейтенант подскочил к небольшому комоду, гневно роясь в стопке бумаг на нем. Спустя минуту он протянул мне уже довольно мятый пергамент, на котором и вправду стояли печати всех девяти канцлеров Триумвирата и золотой императорский орел.

Пробежав глазами по тексту, я поняла, что в приказе значилось расследование исчезновения пропавших без вести людей, а также поиск и устранение всех причастных к этому делу. А еще то, что отряд этот не принадлежал к Четырнадцатому Легиону. Это был отряд из Второго Легиона. Столичной гвардии…

– Что это значит? – я недоуменно переводила взгляд с бумаги на лейтенанта.

– Госпожа, можно переговорить с вами с глазу на глаз?

– Разумеется, – я кивнула Максимилиану, чтобы тот оставил нас.

– Госпожа, вы уверены? – Ян был очень обеспокоен.

– Конечно, что со мной может случиться наедине с доблестным лейтенантом.

В моем голосе не было и капли страха, однако всем своим видом я дала ему понять, чтобы тот был готов к атаке, в случае если я окажусь в опасности.

Максимилиан неуверенно вышел из комнаты.

– И старейшина Фредо тоже. Это не для его ушей, – Вибер проводил взглядом старика, вышедшего вслед за Максимилианом. Лейтенант захлопнул за ними дверь, и, подойдя к столу, залпом опустошил свой стакан.

– Я вся во внимании, лейтенант.

Наполнив стакан еще раз, он грузно упал на стул.

– Госпожа, что вам наплели местные?

Я невинно заморгала глазами.

– Не понимаю, о чем вы. Я сказала, как есть – жителям деревни нужна была помощь, чтобы разобраться с разбойничьей шайкой. Граф Монрес должен был запросить помощи у Четырнадцатого Легиона, хотя я не понимаю, почему пришли не они, а вы, и о каком расследовании идет речь. Но, тем не менее, и я не вижу причин, почему вы отказываетесь от моей просьбы.

Лейтенант тяжело вздохнул.

– Вас ничего не смутило? Огромный пустой постоялый двор в глуши? Новые, недавно построенные дома? – он ткнул пальцем в приказ. – Просителем был не деревенский староста. Просителем был имперский министр, у которого пропала жена с дочкой, путешествовавшие по этому маршруту. Все эти люди… Они все – преступники. И я не уйду отсюда, пока не закончу свое расследование, получив необходимые сведения и доказательства своей правоты, или не сожгу это змеиное гнездо дотла. От этого зависит моя честь, как офицера.

От этих слов от маски глупой девицы не осталось и следа. Я с нескрываемым презрением посмотрела прямо в его серые глаза.

– Честь? О какой чести может идти речь? Это она позволила вам убить с десяток крестьян, она позволила заниматься самоуправством на землях, принадлежащих чужому Дому?

– Они первыми напали на нас, – пожал он плечами, будто это была какая-то мелкая неприятность. – И помешали прямому выполнению поставленной задачи. Будучи под юрисдикцией Империи, мы имеем полное право запрашивать любое необходимое количество ресурсов на землях провинций.

– Скажу честно – мне до Империи дела нет, ровно, как и до пропавшей без вести семьи министра. Но сейчас вы не на среднеземской территории, лейтенант. Вы находитесь в Веасе, на землях Дома Кустодес, и то, что у вас там подписанные Императором бумаги, не дает вам никакого права устраивать расправу и самосуд над нашими людьми. Вы должны были поставить в известность любого представителя Малого Дома, если ваша задача как-то связана с их владениями. Но не сделали этого, а теперь бесчинствуете и прикрываетесь своими бумагами? Если вы подозреваете местных, то, по регламенту, должны были проводить расследование вместе с Домом Монрес, чтобы потом передать суду все собранные вами улики и принимать объективное решение, опираясь на законы Империи.

– Кроме ситуации, в которой жизнь и здоровье моих людей подвергаются опасности. В этом случае я волен поступать так, как сам решу нужным. А опасность тут представляет каждый, – он стал каким-то не по возрасту серьезным. – Не верите? Посмотрите на нее.

Он махнул рукой в сторону девчушки. Та вздрогнула, но не повернула головы, лишь сильнее поджав колени.

– И таких здесь много. Проституция, незаконная торговля, контрабанда, грабежи, вымогательство, похищение с целью выкупа… Мы испробовали все: запугивание, подкуп, хитрость, чтобы выудить хоть какую-то информацию. Но все тщетно, – он быстрым движением провел по волосам, приглаживая растрепавшиеся пряди. – Каждый деревенский либо сам покрывает преступника, либо притворяется одним из этих вшивых крестьян. А значит, все они должны понести наказание. А вы, как последняя дурочка, поверили в сказки, которые они вам наплели, да?

– Да, я вижу, как вы тут успешно боретесь с преступной деятельностью. Не покладая рук, – я кивнула на вино и карты на столе, но на бедную девочку я даже не взглянула, страшась что маска бесстрашия и напускное безразличие спадут. – Если вы тут пытаетесь воззвать к моим чувствам сострадания и жалости, то уверяю вас – зря. Из ваших уст подобные речи звучат настолько лицемерно, насколько это возможно. Вы можете делать что угодно, лейтенант, но помните о последствиях. И вы сильно заблуждаетесь, если думаете, что их не будет. Потому что кроме этой бедняжки, которая является не больше, чем игрушкой для удовлетворения ваших извращенных желаний, я вообще не увидела никаких весомых доказательств ваших слов. А вот мое слово еще как будет иметь вес. Как думаете, что скажет граф Монрес, если узнает, что вы распяли четверть деревни из-за своих подозрений?

Лейтенант ударил кулаками о стол так, что мы с девочкой подпрыгнули, а содержимое стакана оказалось разлито по разложенным на столе бумагам. Но Вибер даже не обратил на это внимание.

– Ты издеваешься надо мной?! – его голос стал больше похож на рык, а лицо скривилось в оскале.

Моя рука инстинктивно метнулась к кинжалу на запястье, но Максимилиан уже влетел в комнату с рукой на мече.

– И где же ваша хваленая гвардейская выдержка, лейтенант? – спокойно ответила я, глядя прямо ему в глаза. Кратким движением головы я дала Яну понять, что все в порядке. Тот помедлил, не спуская глаз с лейтенанта, и нехотя подчинился. Дверь за нами захлопнулась.

Александер шумно втянул воздух, делая глубокий вдох. Подняв скатившийся на пол стакан, он наполнил его в третий раз, и тут же залпом опустошил его. Лицо его раскраснелось, однако он ничего мне не ответил, и я продолжила:

– Давайте на чистоту, лейтенант. Я знаю, что вы не имперец, потому что бы никто из них не стал бы браться за такую грязную работу. И я знаю, как некоторые из кожи вон лезут, чтобы заслужить право стать гражданином. Даже если все то, что вы говорите – правда, от лица Дома Монрес будет отправлена официальная жалоба в Имперскую Гвардию. Вы совершили довольно грубое нарушение, не оповестив Малый Дом о вашей миссии, и вы сами прекрасно знаете об этом. Просто не думали, что вас кто-то поймает здесь. Не повезло вам. При самом удачном раскладе, убытки, которые Империя будет обязана покрыть после проведения расследования, будут покрываться с вашего жалования. Однако я лично буду просить Эстебана Кустодес отдать вас под суд Трибунала. И я думаю, что слово герцога, который в прошлом был не последним человеком в Имперской Гвардии, будет куда выше слова офицера низкого ранга без рода и имени.