Легкие снежинки – последний выдох ночной метели – мягко кружились в воздухе, обволакивая село снежным туманом. Мороз щипал нос и щеки, и Аня плотнее прижала к лицу пуховый платок. Выбравшись на центральную улицу – такую же заснеженную, но с колеей от недавно проехавших нарт, – Аня пошла на другой конец села, отсчитывая избы, как ее научила Клава. Ноги то и дело проваливались в снег и, в конце концов, сбившись со счета, Аня поняла, что дом Ёминка ей не найти. Возвращаться к себе ни с чем не хотелось, и она завернула в поселковую лавку – может там кто подскажет, как удэгейцев найти!
Рядом с избой, в которой располагался магазин, стояли нарты. Собаки, ожидая хозяина, не проявили к чужой женщине никакого интереса. Аня хотела погладить припорошенную снежком черно-белую голову лайки, но, не решившись, обошла упряжку и поднялась на крыльцо; потопталась, стряхивая налипший снег. Только хотела дверь открыть, как та сама отворилась, и в облаке теплого воздуха показался Тибеула Ёминка.
– Я видеть из окна женщина одна по дороге идти. Я узнать женщина, – он широко улыбался, отчего его глаза превратились в узкие щелки, а веера морщинок от их уголков пробрались под меховую остроконечную шапку с цветной кисточкой на макушке.
– Здравствуйте, – обрадовалась Аня и протянула руку, высвободив ее из варежки.
– Дом заходить, а то холод в дом забираться, – Ёминка потянул Анну за собой.
В магазине, облокотившись на прилавок, молодой казак ворковал с пышнотелой продавщицей. Аня сухо поздоровалась и заговорила с удэгейцем.
– Мне бы обувку для сына, я хотела жену вашу попросить сшить такие, как вы носите.
– Унты? – понял удэгеец. – Жена Ёминка шить! Почему не шить мальчишке?!
– Спасибо! – Аня заулыбалась.
Снежинки растаяли на ворсинках ее платка и волнистой челке, и капли влаги сверкали на них, как хрустальные.
– Моя жена шить. Вы сидеть дома. Я сам приносить, – старик собрался уходить, прихватив котомку с товарами.
Но тут казак, наблюдавший за ними, привлекая к себе внимание, повысил голос:
– Так, говоришь, следы тигра видел?
Ёминка остановился и уставился на него черными бусинами глаз.
– Я говорить – видел, за Кривым Ручьем Хозяин ходить. Близко. Я собака ему оставить. Просил уходить, – Тибеула называл тигра хозяином, и Анна заметила недовольство на лице старика. – Ты всем говорить: «Не ходить за Кривой Ручей, не дразнить Куты-Мафа[11 - Куты-Мафа, Амба, Хозяин тайги – так удэгейцы называют тигра. Приставка «мафа» – уважительное обращение, как к старшему.]!» – с последними словами Ёминка сердито развернулся и вышел.
Анна посмотрела ему вслед.
– А почему не ходить? – спросила она, но дверь закрылась.
– А потому, барышня, – отозвался казак, – что тигр – опасное животное. Человека избегает, но может и сожрать. Ёминка лучше всех тут тигра знает. Он бы зря не говорил о нем, однако… Кто знает, что у него на уме…
– У Ёминка?
Казак рассмеялся вместе с продавщицей.
– У тигра!
Весь день Анна думала о тигре. Уссурийский тигр! Живой! Настоящий!
«Вот бы своими глазами посмотреть на него! – мечтала она, складывая вещи и играя с сыном. – А что, если пойти на охоту? – шальная мысль разбудила азарт. Анна была не из робкого десятка. К тому же, стрелять умела, и метко! Еще в Николаеве научилась. – Почему бы не поохотиться? – размышляла она. – Оружие есть, проводник есть. Саша уговорит удэгейца. Подготовимся, время есть. Зима только началась. Не мы, так кто-нибудь другой убьет этого тигра. Те же казаки! Убьют и продадут китайцам. А у тех каждый тигриный ус в дело пойдет, не говоря о шикарной шкуре. Клава, помнится, рассказывала, что у тигра особенно ценятся усы, сердце, глаза и печень. Китайские знахари готовят из них лекарства, даже из полового члена! – Аня усмехнулась. – Ну, без члена мы обойдемся, а печенку я бы пожарила! Вон, Шурик бледный какой, ему бы тигриная печенка не помешала!»
Когда пришел муж, Аня уже точно решила – идем на охоту! – и взахлеб рассказала ему о тигре, что бродит у какого-то Кривого Ручья.
Саша слушал жену, молча, любуясь ее глазами, которые не светились так со того времени, как они покинули родной город.
– Ну что? – высказав все аргументы за охоту, спросила она.
Саша зевнул, потянувшись, и обнял жену. Сын крепко спал, разметавшись в постели. Тепло от натопленной печи согревало и расслабляло, навевая сон.
– Давай спать, Аннушка, завтра решим.
Он даже не стал журить ее за то, что пошла к удэгейцам. Аня разочарованно вздохнула.
– Ты ложись, мне еще кое-что сделать надо, – она поцеловала мужа и принялась за посуду.
Глава 4. Охота на тигра
Иногда тигр, видя, что его преследуют неотступно, делает петли и выходит опять на свой след, идя, таким образом, по следам охотника. Но это не значит, что он ищет случая напасть на него сзади, ему просто интересно выяснить, кто идет по его следам, чтобы сообразно с этим действовать.
«Вестник Маньчжурии», 1926 г, №5
Больше Анна старалась не думать об охоте. Зачем сердце травить несбыточными мечтами? Но дня через три, за ужином, Саша вдруг сказал:
– Сегодня с местными разговаривал. Помнишь, к нам казак приходил, Федор? – Анна кивнула. – Так он говорит, что можно идти на тигра.
Аня не ожидала, что муж тогда принял ее рассказ всерьез.
– Мы пойдем? – с замиранием сердца спросила она.
– Пойдем, пойдем! Я тебе журнал принес. Нашел у себя. «Вестник Маньчжурии» за двадцать шестой год, представляешь? Почитай. Там написано, как охотятся на тигра.
Аня уже залезла в карман мужниного бушлата и достала немного потрепанную книжицу. Рассматривая журнал, она вполуха слушала Сашу о его разговоре с Федором. Не нравились ей здешние казаки: взгляд недобрый или отрешенный, да и гонору, как ей казалось, больше, чем опыта.
– Знаешь, тем днем мне в магазине сказали, что наш старый удэгеец лучше всех знает тигра, – издалека начала она. – Давай его попросим пойти с нами. С ним надежней, мне кажется…
– Он не пойдет. У них тигр – священное животное, бог! Его не то, чтобы стрелять, на него даже смотреть нельзя, по старинным поверьям. Удэ верят: кто убьет тигра, сам будет убит другим тигром. И боги отвернутся от его семьи и… все плохо будет. Так что вряд ли твой удэгеец согласится! – они помолчали. – Но попробуй, поговори с ним, кто знает…
В эту ночь Анне приснился тигр. Огромный, красно-коричневый, с черными полосами и длинным, загнутым на самом кончике, хвостом, который он, садясь, свернул вокруг себя. Тигр в упор смотрел на нее и… мурлыкал. Аня чувствовала, как сдавило горло от волнения, как стучит ее сердце, а в голове пульсирует одна мысль: держать себя в руках, чтобы тигр не догадался о ее страхе! Но из-за спины Хозяина тайги появился старый Ёминка с луком и колчаном со стрелами через плечо; он остановился рядом с тигром, и Анна услышала голос старика.
– Это Священный Амба! Он все знать о людях. Он – Бог! Он сохранить наш род, когда черный морок лишить наш народ разума и жизни. Амба забрал в свой дом два ребенка, которые жить – девочку Инга и мальчика Егда. Они жить в его доме, в тайге, потом Егда жениться на тигрице, а Инга стать женой медведя и продолжать наш род.
Ёминка замолк. А тигр смотрел Анне в глаза, проникая в самую душу, отчего ей стало не по себе. Она хотела отвести взгляд, но не смогла. Их взгляды слились, и Анна уже не различала, где она, а где тигр. Постепенно паника прошла и появилось ощущение блаженства от слитности с Великим Амба и от чувства гармонии в душе.
Анна проснулась и открыла глаза. Саша тихонько, чтобы не потревожить сон жены и сына, умывался в углу за печкой. Анна поднялась, но образы из сна, еще стояли перед глазами.
«Приснится же такое!» – подумала она и, накинув платье, пошла делать чай.
Когда, наконец, старый удэгеец пришел с сыном, чтобы отдать сшитые унты, Анна обрадовалась им, как родным, усадила за стол, угощая свежими пирогами. На выпечку она была мастерица! Прихлебывая горячий чай, Тибеула Ёминка, покачивал головой от удовольствия.
– Хорошо! Хороший хозяйка! Хороший чай!
– Вы угощайтесь, угощайтесь! – потчевала Аня, добавляя пирогов на стол.
Васко стесняясь, брал кусок и скромно откусывал. А его отец, почмокивая, все хвалил:
