– Нет, – просто ответила я. – Мне они неинтересны, так что брось свое дурацкое сводничество. Кстати, они не пожарники, а пожарная бригада сельскохозяйственного управления.
– Есть разница?
– И большая. Начнем с того, что они тушат пожары не в городе, а в лесу. Проходят многие километры по пересеченной местности и таскают за собой свое оборудование. Работают двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Где бы ни загорелось, лезут туда, пилят упавшие деревья, копают пожарозащитные линии… – Керби посмотрела на меня: моя речь не произвела на нее впечатления. – Не вздумай что-нибудь им про меня сказать. Я серьезно, – предупредила я.
– Почему? Они, все четверо, такие симпатичные! Беспроигрышный вариант!
– Потому что сваха ты фиговая! Даже не пытаешься вникнуть, какие парни мне нравятся. Просто норовишь свести меня с каждой второй особью мужского пола, чтобы опосредованно реализовать свои фантазии. Помнишь, как в прошлый раз я из-за тебя целый вечер убила на какого-то мерзкого туриста?
– Он был сексуальный… – мечтательно протянула Керби.
– Он был занудный! Не умолкая, болтал о себе, о тренажерном зале… и снова о себе.
Керби продолжала наступать:
– Тебе двадцать четыре года. Можно и потерпеть часок нудной болтовни ради трех часов обалденного секса.
– Фу! Прекрати!
Я наморщила нос и покачала головой, невольно представив себе тошнотворную беседу с использованием слов типа «повторы» и «протеин». Как только я поставила на поднос стакан Тэйлора, из кухни донесся голос Чака:
– Фэйлин! Твой заказ!
Я подскочила с подносом к раздаточному столику: на полке, прорубленной в стене между баром и кухней, стояли тарелки с едой для тринадцатого столика. Я подхватила их, кожей рук почувствовав жар обогревательных ламп, и понесла. Писательница и ее помощница едва на меня взглянули, когда я поставила перед ними салат из говядины с сыром фета и сэндвич с курицей.
– Это то, что вы заказывали? – спросила я.
Писательница кивнула, не отрываясь от разговора, и я понесла вишневую колу пожарным. Когда я уходила, один из них поймал меня за запястье. Я обернулась и сердито посмотрела на того, кто себе это позволил.
– Можно соломинку? – попросил Тэйлор, поежившись под моим взглядом. – Пожалуйста.
Я медленно достала из фартука пластиковую трубочку и протянула ему. Потом развернулась и один за другим обошла все свои столики.
Дон доел чизкейк и, как обычно, оставил двадцатку. Писательница оставила вдвое больше. Пожарные подписали чек, едва округлив его до следующего доллара. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не скомкать и не растоптать эту бумажку. «Жмоты!» – пробормотала я себе под нос.
До конца дня я с трудом успевала разворачиваться. Так было всегда, с тех пор как ресторанный гид включил «Пилу» в свой список. Проходили часы, я обслуживала других пожарных, и все они оставляли приличные чаевые. Я никак не могла забыть обиду, которую причинили мне те четверо: Тэйлор, Зик, Долтон и Трекс. «Пятьдесят один цент! – думала я. – Надо было догнать их и швырнуть им сдачу!»
Зажглись фонари. Из наших окон я видела горожан и туристов, идущих вниз по улице к двухэтажному бару в стиле Дикого Запада. Девушки, многим из которых едва исполнился двадцать один год, шли группками. На них были высокие ботинки и короткие юбки: ночь стояла теплая. Вообще открытую одежду в нашем городе носят не только в августе. Не успеет закончиться зима, многие из местных уже начинают скидывать лишние слои одежды.
Я подошла к стеклянной двери, чтобы повесить на нее табличку «Закрыто», и вдруг отпрянула. С другой стороны передо мной возникла чья-то физиономия. Это был Тэйлор – один из тех пожарных, которые взбесили меня грошовыми чаевыми. Прежде чем я успела взять выражение своего лица под контроль, мои глаза сузились, а рот расплылся в ядовитой ухмылке. Тэйлор вытянул вперед руки. Из-за двери донесся его приглушенный голос:
– Я знаю. Слушай, ты извини. Я собирался оставить наличные, но нас срочно вызвали, и я забыл. Нам вообще не стоило заходить в город, пока наша бригада дежурит, но меня уже тошнит от гостиничной еды.
Я с трудом узнала парня без семи слоев грязи. Теперь, когда он переоделся во все чистое, его, пожалуй, можно было назвать привлекательным.
– Не стоит беспокоиться, – сказала я, поворачиваясь в сторону кухни.
Тэйлор постучал в стекло:
– Эй! Леди!
Я нарочито медленно оглянулась и склонила голову набок.
– Леди? – повторила я, как будто выплюнув это слово.
Тэйлор опустил руки и, засунув их в карманы, сказал:
– Просто откройте, чтобы я мог отдать вам чаевые. А то меня совесть мучает.
– И правильно делает! – фыркнула я и, обернувшись, заметила, что Федра, Чак и Керби с любопытством за нами наблюдают. При виде их насмешливых физиономий я закатила глаза и снова повернулась к Тэйлору: – Я оценила ваш жест, но мы уже закрылись.
– Тогда в следующий раз я оставлю двойные чаевые.
Я равнодушно покачала головой:
– Как хотите.
– Может, я… э-э… приглашу вас поужинать? Чтобы поймать двух зайцев.
Я вздернула бровь. Тэйлор перевел взгляд в сторону. Проходя мимо нас, люди, заинтересованные этой сценой, замедляли шаг.
– Нет, спасибо.
Он усмехнулся:
– Вы так реагируете, будто я черт знает какой засранец. На самом деле я, конечно, облажался, но… Просто вы меня отвлекли.
– Ах, так я сама виновата в том, что осталась без чаевых? – спросила я, положив руку на грудь.
– Ну… вроде того.
Я устремила на Тэйлора испепеляющий взгляд:
– Ты не просто засранец! Ты самый мерзкий засранец из всех, кого я видала!
По лицу парня медленно расплылась широкая улыбка. Он прижал обе ладони к стеклу:
– Так значит, ты идешь со мной ужинать?
– Убирайся в задницу!
– Фэйлин! – прошипела Федра. – Ради бога!
Я подняла руку и выключила наружный свет, оставив Тэйлора в темноте. Меня все еще ждала швабра и желтое ведро, которое я наполнила горячей мыльной водой перед тем, как меня бесцеремонно отвлекли.
Повернув ко мне голову, Федра укоризненно цокнула языком. Потом подошла к двери, повернула в замке ключ до щелчка и бросила связку в карман фартука. Чак, пригнувшись, нырнул в кухню, а мы с Керби принялись убираться в зале. Метя пол под шестым столиком, она покачала головой:
– Ты об этом пожалеешь.
