Закон Содружества

Сам я познакомился с ним, когда мне было десять лет. Привлеченный славой моего отца-мецената, он пришел в нашу резиденцию с предложением основать в Салдее великую библиотеку, что будет принадлежать нашему роду и станет памятником нашей прозорливости. Интересно, кстати, почему он не открыл не столь большую, но зато свою собственную библиотеку, на свои средства. Тем не менее, моему отцу идея эта понравилась. Джерром Орсеоло не скупился, скупая материалы и землю под это начинание. Стефан почти наполнил эту библиотеку многими своими безделицами, равно как и книгами, но большая часть всего досталась этому храму знаний из особых экспедиций, в которые Стефан порой отправлялся. Часто это были этакие рейды за книгами и предметами культуры других жителей Континента. Возвращался он из них порой с книгами, а порой и со статуями, посудой или особо искусной мебелью.

Я часто приходил сюда, будучи еще ребенком, да и когда уже подрос, и Стефан учил меня разным премудростям. Когда я стал уже более-менее сознательным подростком, он начал рассказывать мне историю Содружества. Я с восхищением слушал о великом герцоге Салдейском, что объединил острова, и о трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться. Мой естественный патриотизм был раздут рассказами Стефана, словно пламя – мехами в кузне. Отец же был не против такого развлечения. В одном из тех редких случаев, когда мне удалось поговорить с ним откровенно, Джерром Орсеоло сказал: «Стефан – необычный человек. Он воплощает в себе наш одновременно и главный порок, и великую силу. Его любопытство толкнуло его смело идти туда, где еще не проходил иной мореплаватель. Как знать, быть может, и я бы однажды последовал его примеру…» Так говорил мой отец. Я знаю, хоть он мне никогда этого и не скажет, что бремя власти давит на него. И не удивлюсь, если в лучших снах он видит, как бросает всю эту полную интриг возню с префектами, принцепсами и легатами, и отправляется в невероятное путешествие по землям Континента – и дальше.

Примерно об этом я и думал, молча разглядывая Стефана, пока он, наконец, не вывел меня из своеобразного транса, подняв брови. Я улыбнулся.

– Рад тебя видеть, Стефан! Как библиотека?

– Мало что изменилось с вашего последнего прихода, господин.

Моя улыбка стала чуть шире.

– Ты же помнишь, что можешь называть меня по имени? – слегка пожурил я его. – Я простолюдин, а ты – сын благородного торгового дома. Кажется, ты что-то путаешь.

Стефан развел руки в жесте скромности.

– Мастер Лангоберт, я обращаюсь к вам так не из-за титулов, но из-за уважения. Не пытайтесь отнять у старика его способ выразить симпатию.

Я покачал головой.

– Прости, друг мой. Мне пора уже привыкать к таким обращениям, учитывая последние события. У меня для тебя новости.

С моего лица сошла улыбка, когда я произнес эти слова.

– Меня отсылают.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Я думал, господин, что вы в этаком траурном почете после… Инцидента.

– Да, ссылка вовсе не позорная. Меня назначают наместником Больдии.

Он ахнул, а затем рассмеялся.

– Боги, сударь, вы меня веселите, а ведь я и задохнуться могу от смеха, – он перевел дыхание, но затем его вновь согнул хохот. Я приподнял бровь.

– Господин Айец. Вы слишком непочтительны с наместником провинции Торгового Содружества.

Он хмыкнул и примирительно поклонился.

– Прошу прощения, ваша милость. Просто забавно – вам достается приз, за который боролся каждый префект и чиновник Содружества, а вы досадуете и называете это ссылкой.

– Ты же знаешь, что я думаю об этом, Стефан.

Он только улыбнулся.

– Простите, господин. Но ваша неприязнь к титулу – это именно то, чего люди ждут от сына Джеррома Орсеоло. Мой смех – лишь способ проявить радость, что вы оправдываете наши ожидания.

– Ну хватит, друг мой, ты вгоняешь меня в краску.

Я против воли засмеялся. Действительно, мой отец был известен своим спокойным отношением к доставшимся ему титулам. Смиренное отношение к власти было его значительным достоинством. Полагаю, мне стоит лишь надеяться, что однажды, коль скоро мне случится обладать такой же властью, я смогу сохранить рассудок, и не буду ей опьянен. Впрочем, вероятно, скоро мою устойчивость к пьянящему чувству обладания жизнями других людей мы сможем проверить.

– В общем, Стефан, я отправляюсь уже завтра утром.

Он разочарованно взглянул на меня.

– Это печально, господин, но с другой стороны – задумайтесь! Вы отправитесь в новую провинцию, где еще ничего не выстроено. Вы сможете заняться тамошним обществом и выкроить из него то, что посчитаете нужным.

Я с легким сомнением посмотрел на него.

– Ты же понимаешь, что я не первый, кто будет там властвовать.

Он покачал головой.

– Война завершилась около года назад. Да, конечно, вы не займетесь самыми первыми изменениями в некогда арелийском обществе, но! – он с важностью поднял палец. – Если разрушенную стену отстроили не вы, это не значит, что вам не осталось работы. Может, у вас и выйдет выковать из монархического общество новое, подобное нашему.

– Пожалуй, что так, – ответил я, проникаясь верой к его словам и ободряясь. – Что же, пожелай мне удачи! Меня ждет борьба с этими эстрая…

Я решил употребить слово из диалекта Содружества, который, впрочем, обычно не используется людьми высшего сословия. Но мне показалось уместным такое употребление, ведь язык далеко не последнее, что отличает нас от прочих стран. Эстрая – слово, которым мы обозначаем чужаков. Я никогда не слышал, чтобы отец употреблял его в наших беседах о народах Континента. Более того, мне казалось, что он не любит такое обозначение. Как-то раз, когда я с детской искренностью заявил ему, что наш образ жизни превосходит тот, что ведут эстрая под гнетом своих патри, он сказал мне: «Лангоберт, запомни: мы – торговцы. Мы живем морем и делом, что кормит нас. Да, мы отличаемся от тех, кто живет на Континенте. Мы свободны. Однако настоящий торговец должен понимать, что человек, отличающийся от него идеями, необязательно плох. Впредь, говоря об иноземцах, не забывай этого».

Тогда я послушал Джеррома Орсеоло, но с тех пор прошло много лет. И я ни раз возвращался к этим словам. Конечно, многие эстрая были совсем не плохи. Я, учитывая мое положение, часто общался с посланниками иных земель. Когда подрос, для меня обычным делом стали прогулки по порту, болтовня в тавернах с моряками далеких земель. Жители Гевелглада, Логрейна, Манфольдии и Нимрада – все они посещали наши гавани и отдыхали в наших питейных. Действительно, эти люди понимали нас. Нередко с завистью они говорили о нашем свободном образе жизни, о том, что каждый достойный торговец может основать свой торговый дом или гильдию и, быть может, однажды стать префектом, а в исключительных случаях даже принцепсом. Но тем не менее все они, пусть и восхищались нашей страной, с удовольствием рассказывали о своих родных краях. О вельможах и правителях. Патри. Я не понимал этого тогда – не пойму и сейчас.

Мы немного помолчали, а затем Стефан сказал:

– Что же, господин Лангоберт. Я собирался подарить вам это на ваше двадцатилетие, но, коль скоро вы уезжаете и проведете его вдали от Салдеи, придется сделать все сейчас.

Я заинтересованно посмотрел на него.

– Теряюсь в догадках, Стефан.

Он хитро улыбнулся и прошел в другую комнату. Я услышал, как старик поднимается по лестнице. Через несколько минут он, сияя, вернулся. В руках у него был какой-то сверток.

– Простите, что не подготовил подходящего футляра. Впрочем, вещь сделана настолько достойно, что ее сопровождение не так важно.

Он протянул мне предмет. Я бережно развернул его и пораженно выдохнул. Это был красивый, серебряный пистолет. Рукоять из вишневого дерева, судя по цвету, а на боку была выгравирована неизвестная мне эмблема. Он был сравнительно легкий, но смертоносности ему это не убавляло. Стоил такой образец оружейного искусства явно немало.

– Стефан, это… – я запнулся, не зная, что сказать. Старик улыбался. – Откуда он у тебя?

– Добыл в своих странствиях. Этот был мной получен в подарок от короля Трестера. Эмблема на правой части – это их герб. Мы с ним расставались в хороших отношениях.

– Но ведь это очень дорогой подарок! – я удивленно посмотрел на него. Айец пожал плечами.

– Когда стареешь, вещи становятся тебе дороги скорее как память. Мне будет приятно, если этот пистолет сможет защитить вас, как когда-то меня. И, уж поверьте, я едва ли обеднею: довольствие от принцепса Орсеоло меня вполне устраивает, – он помолчал немного, затем хмыкнул и развел руки. Я покачал головой.

– Этот подарок великолепен, друг мой. Большое спасибо, – я встал, чтобы пожать ему руку. Он слегка насмешливо посмотрел на меня.

– Посмотрел бы ты, мой мальчик, на все, что у меня осталось от моих странствий. Даже ты, пожалуй, видел не все…

Уходить просто вот так, а особенно после такого подарка, было, пожалуй, невежливо, поэтому я решил посидеть еще немного со старым путешественником. Мы болтали ни о чем, а затем Стефан принес мне еще и пояс для оружия с сумкой странной формы на боку, объяснив, что в Трестере такие используют, чтобы держать в ней пистолет, и называют кобурой. Он помог мне надеть его, и я вставил пистолет на место. Смотрелось весьма впечатляюще, а с плащом и дорожным одеянием я, наверное, вообще буду неотразим. Во всех смыслах. Стефан улыбнулся и сказал:

– Несмотря на то, что мне приятна ваша компания, господин, вам явно нужно еще много всего сделать.

– Как ни печально это, но ты прав, дорогой друг, – я кивнул старику и неловко повел плечами. Расставаться всегда было немного странно.

– Идите, мастер Лангоберт, и помните: вы теперь должны быть примером истинного торговца Содружества. Уверен, вы не подведете никого из нас, – он помолчал немного, затем еще раз хмыкнул и вновь пожал мне руку. Я поклонился ему и вышел из библиотеки. Поразмыслив, я отправился в таверну, где обычно проводил свое время один мой приятель. Не то чтобы это было обязательно, но мне хотелось, чтобы он знал, что я уезжаю. Да и выпивка помогла бы мне расслабиться после напряжения, испытанного у министров. За размышлениями о своих делах я постепенно добрался до нужного места – таверны “Монеты”. Внутри было не так много людей. В это время дня все, кроме пьянчуг, работают. Или кроме таких бездельников как я.

Парень у стойки отсалютовал мне кружкой. Я подошел к нему.

– Привет, Лангоберт. Нечасто тебя можно увидеть здесь в это время дня. Решил составить мне компанию? – Высокий, черноволосый и в сравнительно дорогом костюме (по крайней мере, для этих мест) Себастиан Герарди весело подмигнул мне.

– Привет, Себастиан. Да, подумал, что было бы неплохо пропустить кружечку перед отплытием, – сказал я, подходя к стойке.

Меня встретил довольной улыбкой трактирщик, Лукас Одди. Толстый (что, видимо, было издержкой профессии), но тем не менее крепкий мужчина, он владел этим заведением уже очень давно. Возможно, это было семейным делом? Я кивнул ему, и тот налил мне манфольдийского сидра. Мой частый выбор, и именно его наличие было главной причиной моего постоянного посещения этого места. Конечно, мне нетрудно было попросить нашу экономку заказать пару бочонков прямо в резиденцию дома Орсеоло, но разве нет в посещении таверн какого-то особого оттенка, приятно дополняющего алкоголь?

– Отплытием? И куда же ты собрался, парень? – Лукас знал меня уже давно и был в курсе, что я, будучи лишь усыновленным, не слишком большое значение уделял формальностям и этикету. Мне ничего не стоило болтать на равных с простым людом. В конце концов, я лишь сын гвардейца. Достойное происхождение, но не более. Потому я не обратил внимания на фамильярность трактирщика. Ухмыльнувшись, я, поклонившись, громко сказал:

– Меня, господа, назначили наместником Больдии!

Впечатление это, однако, произвело лишь на пьяницу в дальнем уголке таверны, который с хрипом отсалютовал мне кружкой, расплескав половину содержимого. Себастиан оглянулся на него, приподнял брови, но не более. Действительно, учитывая, в каком состоянии я иногда вытаскивал его отсюда, ему не стоило ханжествовать.

– Хорошая шутка, Лан, а теперь серьезно. Куда ты собрался? – заметив, как я хитро прищурился, он непонимающе посмотрел на меня.

– Это, дорогой Себастиан, не шутка, – я встал в величественную позу, глядя куда-то вдаль, словно лидер, готовящийся к походу. – Легат Галбайо отныне не просто легат, но и наместник Пяти на землях Больдии.

Теперь Себастиан пораженно глядел на меня, пытаясь вникнуть в смысл моих слов.

– Поздравляю, наверное… – он неуверенно посмотрел на Лукаса. Тот быстро плеснул себе выпивки, видимо, посчитав это достойным поводом, и поднял кружку.

– Это начало блистательного пути, не иначе. Выпьем за это?

Одди стукнул свой кружкой о мою, Себастиан последовал его примеру. Приложившись к своему сосуду, он жадно выхлебал сразу половину. Я же сделал несколько глотков и поставил выпивку на стойку.

– И когда же ты уплываешь? – Себастиан все еще удивленно смотрел на меня.

– Завтра ранним утром.

– И ты решил нас проведать перед отъездом? Отменно, сударь! – Лукас плеснул себе еще эля, на этот раз не выпивая его разом.

– Да, подумал, что надо повидаться с друзьями перед отплытием.

Себастиан хмыкнул. Вообще-то он наследник одного из меньших торговых домов, семьи Герарди. Но на расчетливого торговца он не слишком похож. Себастиан был веселым гулякой, предпочитающим вино и женщин всем прочим занятиям этой жизни. Его матушка, префект Гертруда Герарди, была женщиной, по рассказам, весьма умной, но сыну она позволяла делать сравнительно что угодно, и, воистину, дела торгового дома Герарди придут в упадок, стоит ему стать у руля, ведь все богатство он пропьет. За разговорами мы и провели какое-то время. Я старался пить не слишком много, но все же слегка захмелел, хотя так, пожалуй, нельзя было сказать, ведь мой сидр гнался из яблок, а не хмеля. Себастиан вернулся в свое обычное состояние, шутил и смеялся. Таверна постепенно наполнялась. Помимо постоянных посетителей, появились какие-то моряки, судя по выговору, прибывшие из Серевии. Тамошние жители отличались смуглой кожей и тягучей речью с большим количеством архаизмов. Что неудивительно, ведь Серевийский Султанат был давним вассалом главного архаизма Континента – Империи. Когда я позволяю себе слегка пойти вразнос и напиться, от меня можно добиться рассуждений о глупости эстрая и неприемлемости монархий. Себастиан обычно, заслышав это, закатывает глаза и переводит тему. Действительно, он не слишком любит болтать о чем-то важном. Возможно, по этой причине мы не были по-настоящему близкими друзьями. В таверну зашли девушки из находящегося недалеко борделя. Я окинул их взглядом, в котором, впрочем, не было особого интереса: женщины из публичных домов не вызывали у меня желания. Я вообще был довольно скуп на романтическое внимание к прекрасному полу. Девушки из торговых домов были в массе своей довольно высокомерны и скучны и мало внимания уделяли приблудному сынку Джеррома Орсеоло. Куда с большим интересам они смотрели на его настоящего сына – Джоррана. Еще год назад, до Инцидента, он с большим удовольствием ходил на все светские мероприятия, стараясь получить хоть немного женского внимания. Но тогда наш отец еще не был принцепсом, а потому Джорран был сыном лишь одного из префектов, пусть и богатого. Теперь же, когда дочери прочих префектов весьма заинтересованы в охмурении моего дорогого братца, сам он редко появлялся на публичных мероприятиях. Бедняга так углубился в собственные мысли и скорбь, что весь внешний мир проходил мимо него. В перерывах между запоями он пытался углубиться в работу торгового дома, но его порывы трудолюбия были спонтанны и не слишком продолжительны, а потому казначеи и счетоводы были не слишком заинтересованы в его помощи. Мне было искренне жаль брата, но я не знал, как ему помочь. То, что мы сделали тогда, было ужасно, но я смог это пережить. Пусть и с трудом. А Джорран… Он бы не принял мою помощь, даже если бы я предложил.

Две девицы подошли к Себастиану и положили руки на его плечи. Одна из них призывно мне улыбнулась.

– Себ, ты сегодня какой-то мрачный… Не хочешь развлечься? – девушка помладше, лет двадцати, погладила его по шее. Я смотрел на это с легкой усмешкой.

– Нет, дорогая, я сегодня провожаю друга, – Себастиан поднял кружку и отсалютовал мне ей, уже в который раз за этот вечер.

– О, и куда же этот друг уходит?.. – девушка уже совсем беспардонно липла к Себастиану, и тому пришлось ее слегка оттолкнуть.

– О, Делия, он стал наместником заморских земель! – улыбка сползла с моего лица, словно обмякшее тело – по стене. Я посмотрел на Себастиана, но тот опечаленно глядел на дно своей кружки и явно желал восполнить ее содержимое. Вторая девушка с интересом взглянула на меня.

– А кто же ты, собственно, такой, дорогуша? – золотые волосы, миловидное лицо. Пожалуй, не будь она куртизанкой, девушка могла бы меня заинтересовать, но имеем что имеем.

– Неважно, подруга. Себастиан, я, пожалуй, пойду, – поднялся я, решив, что свой дружеский долг перед ним исполнил сполна.

Тот разочарованно поднялся вслед за мной, пошатнулся и снова сел.

– Пожалуй, мне хватит, – пробормотал Себастиан и поставил кружку на стойку. Затем взглянул на свою подружку так, словно впервые ее увидел, и на его красивое лицо скользнула белозубая улыбка. – Ах, Лангоберт… Коль скоро ты решил меня бросить, совершенно предательски, между прочим, я просто вынужден скрасить этим милым дамам вечер.

Я кивнул и хлопнул Себастиана по плечу.

– Прощай, дорогой друг. Постарайся не пропить свои последние деньги. Лукас! – я крикнул трактирщику, собираясь заплатить, но Герарди махнул рукой.

– Иди, я заплачу за твою бурду.

Хмыкнув, я поблагодарил его и вышел из таверны. Пусть я и успел слегка захмелеть, в легких сумерках я ориентировался совершенно прекрасно. Вечер был приятным. И собирался оставаться таким, пока на мое плечо не легка чья-то рука. Пожатие плеча было мягким, но настойчивым. Моя рука скользнула к поясу, но я остановил себя, поскольку, во-первых, это было неуместно, а, во-вторых, у меня просто-напросто не было боеприпасов для моего нового приобретения. Спрятав руку за спину, я отвернулся и выпрямился, глядя на остановившую меня девушку. Это была одна из подруг Себастиана. Она улыбнулась мне. Я сощурился. Настойчивость – редкое качество для куртизанок, свидетельствующее, обычно, о неопытности.

– Боюсь, нам нечего делать вместе, дорогая, – сказал я, нахмурившись для большего эффекта.

– О, я так не думаю, – она склонилась ко мне поближе. Ее рука скользнула к моему боку. Я отстранился и покачал головой.

– Нет, подруга, я ухожу. Развлеки Себастиана, если ищешь себе цель побогаче: у него всегда найдется для вас минутка, – я это сказал легко, но искренняя обида в ее глазах меня удивила. Неужели она считала, что я так легко ей дамся? Разочарованно фыркнув, она развернулась и пошла по улице в сторону того места, где был бордель. Я хмыкнул, пожал плечами и пошел в другую сторону. Было еще одно место, куда мне хотелось зайти перед отъездом.

Салдея вечером прекрасна. Улицы немного освобождались, а потому можно было насладиться пространством, которого, порой, недоставало днем. Многие, достаточно широкие улицы по старой традиции, введенной принцепсом Обелейро в довольно далекие дни, были засажены небольшими аккуратно подстриженными деревцами. Я находился недалеко от порта, но за внешними стенами. Здесь все еще было в достатке моряков, но больше присутствовало горожан. Патрулирующие стражники создавали ощущение безопасности для тех, кто не нарушал законов города. Их было слишком мало, чтобы ощутить давящую силу власти, и достаточно много, чтобы по ночам никто не решался на открытые преступления.

Я вышел на одну из центральных улиц, ярко освещенную и многолюдную. Здесь обычно собиралась молодежь из сливок салдейского общества. Я сам себя к таким не причислял, хотя по мнению большинства безусловно к ним относился. Целью моего похода был клуб, в котором я иногда появлялся. Светские игры были мне не слишком интересны, но мне нравилось порой забавляться с этими напыщенными детишками купцов, что возомнили себя аристократией Содружества. Это заставляло меня помнить, что сам я должен быть образцом добродетели, ведь я – сын принцепса Салдеи. Миновав стражников, что стояли у клуба, я вошел. Богатство и общее убранство клуба, состоящего из нескольких довольно широких комнат с диванами и креслами, наталкивало на мысли об излишне вычурных дворцах иноземцев. Количество людей, присутствовавших внутри, однако, не позволяло назвать пространство тесным. Я увидел знакомую мне девушку и прошел к ней. Подошедший слуга хотел было спросить меня, чего я желаю, но мой жест отослал его.

Заметив мое появление, девушка оживилась.

– Ах, Лангоберт, здесь так скучно!

– Боюсь, это свойственно подобным местам, Тереза.

Она качнула головой, рискуя лишиться замысловатой конструкции, являвшейся ее прической. Ее голубые глаза вперились в меня, явно собираясь выяснить, зачем я тут объявился. Тереза Имер была куртизанкой, самой настоящей и весьма успешной. Познакомились мы здесь, в клубе. Она происходила из простой семьи, и мы тогда вместе отлично проводили время (насколько это вообще возможно, когда знаешь, что твоя подруга с тобой из-за денег), но она довольно быстро променяла меня на главу одного из меньших торговых домов. Тот был довольно стар, но крайне любвеобилен. Тереза же обуздала поток старческой похоти, и пожилой префект женился на ней. Не знаю, насколько он был наивен, но Тереза довольно быстро вошла в клуб как полноценный член, а не часть антуража. Я не был на нее зол за предательство, ведь столь честных отношений, как с куртизанкой, многие люди не могут достичь никогда. Ее жизненный путь меня забавлял, и, когда мой отец стал принцепсом, я не был против ее частой болтовни со мной в клубе. Было бы довольно глупо, если бы я мелочно обижался на нее за то, что когда-то она предпочла мне богатого купца.

Терезу же такое наше расставание точно ничуть не смущало, и она продолжала общаться со мной как ни в чем не бывало.

– Что ты здесь делаешь в это время? Ты не большой фанат аристократических сборищ, но все же пришел?

Я расхохотался. На меня оглянулись несколько богатеньких девиц с таким презрительным выражением лица, что я, встретившись с ними взглядом, только сильнее засмеялся. Наконец, одолев веселье, я воскликнул:

– О звезды, Тереза, милая, неужели ты спелась с арелийцем и переняла от него его нравы? Здесь не собираются аристократы, тебе ли не знать?

Она оскорбленно вздернула нос, но это было притворство. В моем издевательстве не было зла, и она это знала. На самом деле, я единственный, в отличие от всех остальных посетителей клуба, не занимался обсуждением ее персоны и особенности ее отношений с престарелым торговцем. Ну и, пожалуй, еще Себастиан, мой ненаглядный любитель куртизанок и эля. Хотя он и приходил сюда от силы раз или два, так что его можно и не считать.

– И все же, Лан, почему ты здесь? – она использовала короткую версию моего имени, рассчитывая расположить меня к себе, но я не поддался. Вместо этого я, как бы невзначай откинул волосы со лба и ответил:

– Коротаю мой последний день в Салдее.

– Твой последний день? Не смеши меня. А даже если бы и так, то ты вряд ли бы выбрал это место для прощания с любимым городом, – она с сомнением посмотрела на меня.

Я подумал, что в ее словах есть некоторый смысл.

– И все же это так. Ты зря рассталась со мной, дорогая, ведь я отныне наместник Больдии, – прозвучало глупо. Но я не смог сдержать довольно детского желания показать ей, что она упустила.

На нее это произвело меньше впечатления, чем я ожидал.

– Наместник Больдии? Той маленькой провинции в Арелии? – мои слова ее явно не впечатлили, что привело меня в легкое раздражение.

– Она, Тереза, по размерам сравнима с Салдейским островом и является одним из важнейших портов на западной части Континента, но опустим эти безусловно маловажные факты.

– Ну ладно, ладно, – Имер примирительно мотнула в мою сторону бокалом, глаза ее на мгновение потеряли ясность. Было заметно, что выпила она уже немало. – Так ты собрался туда уезжать? Досадно. Мне теперь даже поговорить будет не с кем здесь, среди этих проклятых фесса!

Последнее слово она сказала достаточно громко, и на нее оглянулись несколько молодых пар. Тереза, будучи обычной мещанкой, довольно часто вплетала в речь слова нашего диалекта, поэтому я не удивился. Меня скорее позабавило, как она оскорбила этих надменных глупцов. Я аккуратно забрал у нее бокал и отхлебнул сам. Она подняла брови, но ничего не сказала.

– Эти «фесса», любовь моя, являются именно тем обществом, частью которого ты так желала быть, – мягко сказал я. Она отмахнулась.