Старик и Бомба
Они становились мягче и лучше, чистили лобовое стекло его авто от дождя. Но до сегодняшнего дождя стояла сухая погода и Жан это протирание не делал, а сегодня такой проливной дождь. Дворники скрипели и плохо чистили лобовое стекло. Надо было смотреть на дорогу. Но иногда пассажир и он обменивались взглядами и улыбались. У них был примерно одинаковый возраст. Это тот возраст, когда знакомишься быстро, непринужденно и общение бывает легким. Языка иностранца Жан не знал, а тот, видимо, не знал его языка. Но просто ехать и молчать казалось неприличным и начался обмен жестами, поддерживаемый несколькими понятными словами.
«Как вам у нас?», – спросил Жан, надеясь, что иностранец это словосочетание знает. Он, уже возможно, слышал этот вопрос, смог его запомнить и знает, как ответить. Пассажир оживился и ответил: «Гуд, гуд». Жан знал, что такое «Гуд, гуд», довольно покачал головой и ответил:
«Гуд, значит гуд». Далее словесный диалог между ними продолжаться не мог, ввиду незнания Жаном языка собеседника и соответственно незнание иностранцем языка Жана. Иностранец видимо был не из робкого десятка и очень уверенно вел себя. Не проявлял никакого беспокойства. Его спокойствие и дружелюбное поведение понравилось Жану. Но поддержать разговор он не мог. И очень огорчался по этому поводу. То же самое не мог и иностранец, хотя обе стороны добросовестно стремились продолжить разговор. Все вопросы и ответы заканчивались кивками головой в ответ друг другу. Все желания Жана поговорить оставались при нем самом. Его мысли о разговоре заканчивались там же, где и возникали. То есть в голове Жана. Поездка была недолгой. Дождь тоже был недолгим и прекратился. Сильные дожди прекращаются также неожиданно, как и начинаются. Они молча доехали до места. До гостиницы «Мечта». «Здесь?», – спросил Жан и снова услышал голос: «Йес, йес». Жан решил проявить гостеприимство и отсутствие интереса к мелочи. Возможно пассажир ему предложит оплату за свой проезд. А если – Нет – то он не станет просить его об этом. Но как сказать об этом своему пассажиру он не знал.
Машина Жана остановилась у гостиницы, уткнувшись носом сзади внезапно остановившейся машины. Иностранец вышел из машины Жана. Пометавшись взад и вперед у машины, он пригнулся к водительскому окну Жана и виновато произнес: «У меня нет местной валюты, я заплачу вам в долларах – I don’t have local currency, I’ll pay you in dollars». О чем речь Жан не понял, но поднял руку давая понять, что уже приехали и он на месте. И начал медленно отъезжать. Но иностранец не отставал и в открытое водительское окно протянул Жану невзрачную бледно-зеленоватую купюру. Жан из всего предложения иностранца понял только слово «доллар». Он слышал о таких деньгах, никогда их не видел, но слышал выражения «Доллар и в Африке доллар», и рассудил по рыночному. Он, Жан, все-таки довез пассажира, то есть оказал услугу, а пассажир доехал, то есть получил услугу и должен заплатить. Не желая удивлять гостя из рыночной страны бесплатной услугой в его нерыночной стране, Жан согласился на его предложение:
«Доллар тоже деньги», – ответил Жан, стараясь не обидеть иностранца. Протянул руку и взял купюру. Подумал, что возможно в качестве сувенира она будет интересной. Было бы интересно рассмотреть ее поближе. Отдав купюру, иностранец пристально смотрел на Жана. В его глазах был вопрос. Жан не знал, как реагировать на этот взгляд, но переданную ему купюру, не разглядывая затолкал в свой нагрудный карман.
Иностранец не прощался и продолжал смотреть на Жана. Жан снова вытащил купюру и сделал движение, чтобы вернуть эту купюру иностранцу. Тот вежливо отказался. Разводил руки, качал головой, демонстрируя, что все хорошо и они в расчете. Но было видно, что он расстроен. Но оба были взаимно вежливы и попрощались, взаимно показав друг другу ладони. Впереди идущая машина ускорила ход. Жан вынужденно нажал на газ и поехал за ней. Иностранец помахал рукой и исчез в дверях гостиницы. По прибытии в свою лабораторию Жан достал купюру, помял ее и увидел номинал – сто. Отнесся он к этому спокойно, не зная о достоинствах этой купюры для дальнейшего использования. Решил удивить коллег и помахал банкнотой. Увидев в руках Жана доллары, его сотрудники начали весело переглядываться и шутить. «Шеф, вы стали валютчиком?». Вопросов «Откуда?» не было.
Задавать вопросы на вопрос всегда имеет оттенок нездорового интереса. Его коллеги были весьма интеллигентны и молча ожидали дальнейших откровений Жана. Признаться в том, что он подвозил пассажира и получил за это деньги, Жану было крайне неудобно. Он промолчал, откуда у него на самом деле эти деньги. «Вы хотите увидеть доллары?». Все дружно рассмеялись. Они давно знали, что такое доллар потому, что почти все к тому времени стали «челночниками».
«Челночники» – это те, кто покупал, самостоятельно привозил товары из-за рубежа и продавал с наценкой в своей стране на многочисленных стихийных рынках. Были «челночники» и среди его коллег. Это было вынужденно. Так они поддерживали свои семьи. Никто никого по этому поводу не осуждал и даже организовывались целые команды, которые поддерживали друг друга. «Сколько это в наших деньгах?», – спросил Жан, помахивая купюрой. Назвали сумму, после которой Жан засуетился и ему захотелось срочно найти и вернуть эти деньги своему недавнему пассажиру. Он чувствовал себя крайне неуютно. Теперь он понимал вопросительный взгляд этого иностранца. Он видимо ожидал сдачи, но ее не было. Ведь Жан нагло затолкал эту, как оказалось, крупную сумму себе в карман. Никогда извозом или продажей товаров он не занимался и забыл, что в таких сделках обычно дают сдачу. Но он же об этом даже не задумался. Надо найти этого иностранца и отдать ему деньги.
«И так, желтые туфли и длинный темный плащ. Лица не запомнил, но лицо приятное, это точно». Жан немедленно начал готовить план того, как он сможет вернуть деньги или хотя бы сдачу. Ему было неудобно, что за такую короткую поездку он получил такую сумму. Так даже такси не стоят. Коллеги заметили, как Жан изменился в лице, недоумевая, как эти сто долларов могут так сильно волновать его. Некоторые, особенно женщины, отводили взгляд и уходили к своим колбам и пробиркам. Жан быстрым шагом вернулся к своему автомобилю и поехал в гостиницу «Мечта». На гостиничной стойке ему объяснили, что такой гость есть. Они все его знают по его желтым туфлям. Такие туфли здесь только у него. И темный длинный плащ он носит. Но сказать, в каком он номере, отказались. Сказали: «ждите в холле, он должен сейчас выйти». Жану это показалось удобным, и он присел в кресло дожидаться иностранца. Но как он будет отдавать эти сто долларов, он не представлял. Казалось, это смешно и не солидно. Объяснить ему он ничего не сможет и может выглядеть надоедливо. Надо найти способ не выглядеть навязчиво. Решив, что он наконец нашел наиболее разумное решение, он подошел к стойке. Попросил конверт, вложил туда банкноту и короткое письмо с объяснением. Спросил имя иностранца, которое написал на конверте, и свой обратный адрес тоже. В этот раз увидев, что намерения Жана вполне дружелюбны, имя постояльца их гостиницы ему сообщили. Его звали Илон. Жан оставил конверт с купюрой на ресепшен с просьбой передать его иностранцу в желтых ботинках и удалился.
Через неделю ему вернули конверт вместе с купюрой меньшего достоинства. Сообщили, что иностранец убыл, передал Жану благодарность и большое уважение. Оно было написано его собственной рукой на его языке и с его адресом на таком же листке, на котором Жан написал ему свое сообщение. Это было давно. Тогда, когда еще иностранная валюта в стране Жана была неизвестна, а ранее была запрещена как средство взаиморасчетов. Теперь Жан знает, что такое валюта. Читает сводки о курсовой разнице. О сильных валютах. О своей слабой валюте. О борьбе за мир. Оказалось, что спокойствием в мире недружественные страны тоже озабочены. Перспектива мира без войн, атомного оружия становилась реальной. Президент и известные люди его страны даже настояли на своем разоружении и легко уничтожили все его ядерные запасы. Они ждали всеобщего мирового признания своих усилий в борьбе за мир, надеясь, что весь мир последует их примеру, но этого не случилось. Эти люди его страны хотели быть известны всему миру, но остались известными только в своей стране. Они организовывали митинги против атомных войн. Но никаких премий за укрепление мира не получили. Жан даже внес в их фонд свой финансовый вклад. Они ведь выступали против атомных войн. Стране Жана гарантировали безопасность. Идея мира была у всех, но самого мира не было. Если все за мир, то кто же тогда нарушитель спокойствия? Неужели это люди, которыми управляют такие же люди. Они легко верят в свое величие и хотят быть величественными. Так, рассуждая о войне и мире, старик вспомнил этот случай своего знакомства с долларом и первым иностранцем, с которым очень кратковременно пообщался.
Старик снова вернулся к загадочному конверту, которое он недавно получил. «Может, это письмо от этого иностранца, который обещал, что обязательно встретит Жана, если он захочет приехать в его страну». Старик решил более не задавать себе никаких вопросов на эту тему. Да он был давно в стране этого человека. Они в его стране встречались. Но прошло много лет.
Знакомство было очень дружелюбным. Но они давно не общались. С тех пор прошло много лет. Жан вспомнил свою поездку в эту страну. Ее мирных и дружелюбных жителей, которые с детства внушались ему неприятелями. И договариваться с ними о мире ему не пришлось. Наивная детская мечта. Так день за днем старик вспоминал свою жизнь и старался угадать, чье это приглашение. Иногда ему казалось, что конверт он не ищет потому, что хочет угадать, что там есть на самом деле. Никаких перемен в жизни пенсионера Жана не намечалось. Волнения были лишними и никаких сюрпризов в этом конверте нет. И разгадка загадки из конверта была ненужной. – Найду и прочитаю, успокоил он себя в очередной раз.
Глава 7
«Но почему вы так быстро бежали»
Жан вспомнил о том, как он посетил страну, в которой жил Илон. С тех пор прошло много времени. Он прибыл в эту страну, которая была знакома ему как неприятельская. Его встретил друг, которого Жан подвозил к гостинице «Мечта» в своем родном городе. Теперь он встретил Жана в своей стране. Посоветовал Жану как вести себя в этом городе и стране. Что посетить и увидеть. Хотя Жан уже прошел полный инструктаж о поведении туриста в этой стране, советы его друга были не лишними.
Прогуливаясь по улицам, Жан заметил магазинчик в полуподвальном этаже дома, на витринах которого были какие-то яркие товары. Жан уже собирался к отъезду. «Было бы неплохо купить какие-нибудь сувениры», – подумал он. Спустившись по лесенке, он оказался среди полок с товарами. Через очень короткое время Жан почувствовал за своей спиной фигуру человека, постоянно преследующего его от витрины к витрине. Ощущал его частое дыхание над своим ухом и все время старался оторваться от него, но преследователь все также упорно старался приблизиться к нему, не отставая. Иногда поглядывал на него с натянутой улыбкой и виноватыми глазами. Жан зашел, просто прогуливаясь, покупать собирался только сувениры и был несколько раздражен ненужным вниманием. По мере попыток Жана удалиться от преследователя, его улыбка становилась все более похожей на разочарование. Но он не отставал от Жана и продолжал преследовать. Навязчивость продавца и его улыбка, Жану не понравились. Продавец, заметив это, начал комментировать предметы на витринах и часто пристальным взглядом оценивал реакцию Жана. Видимо хвалил и говорил о качестве товара и их достоинствах. Что это за предметы, Жан не понимал и рассматривал их с полным равнодушием. Интереса они не вызывали. Языка он не знал и просто молча переходил от витрины к витрине и, не обернувшись, направился к выходу. Выходя из магазина, он обратил внимание на разноцветный в полоску флаг, висящий над крыльцом, и, вспомнив о значении этого флага, о котором его заранее предупредил Рон, Жан пришел в состояние повышенной опасности и рванул что было силы из этого места. Он побежал, не отдавая отчет своим действиям с чувством неудобства, что он ненароком заглянул в чужую спальню, где беззастенчиво разглядывал их предметы. Жан понял, где очутился и какие товары он разглядывал.
Жан бежал быстро, не оглядываясь, как будто за ним гналась стая волков. На удивление, дыхание его было ритмичным и очень хорошо совпадало с темпом его стремительного бега. Он убегал от места, где его моральные устои получили ощутимое непонимание и неловкость от того, что подобные отношения откровенно и демонстративно выставлены на показ. «Зачем?». Ловко огибая ленивых праздных пешеходов, ему удавалось не столкнуться с ними. Позади него слышались возгласы удивления и восклицания «Вау» и что-то подобное. Голоса раздавались чаще. Жан бежал еще быстрее. Оглядываясь на бегу, Жан успевал заметить, как некоторые из прохожих побежали за ним, видимо для участия в развязке разыгравшейся сцены. Но это Жана мало волновало.
Пробежав метров двести и увидев, что он находится среди обычных людей, поток которых шел в одну и другую сторону, он остановился. Отдышался. И спокойно начал думать о своей вынужденной спринтерской пробежке, с некоторым смущением осмысливая свое поведение. «Зачем?», – подумал он. «Зачем я бежал. Наверное, это было смешно. Было бы лучше, если бы ты внимательнее смотрел по сторонам», – укорял он себя. «Ты бы мог заметить флаг. И принять все меры предосторожности. Пройти мимо. Не бежал бы. Но твое оставление места, где тебе грозит какой-то моральный вред, вполне объяснимо». Так, продолжая делать замечания себе по поводу своего поведения в чужой стране, Жан быстро успокоился. Прохожие продолжали с большим удивлением оглядываться на него и тревожно что-то говорили. Скорее всего, о поддержке Жану, которую они планировали. Некоторые прижимались к стенам зданий. Но зачем им прижиматься к стене и оставаться там, Жану было непонятно. Наверное, очищали беговую дорожку, как они полагали двоим бегущим и нескольким любопытным зевакам, которые тоже неожиданно приняли решение бежать за Жаном, чтобы наблюдать за ними, не мешая им. И возможно, рассчитывали на забег других участников. Следом за Жаном, размахивая неизвестным большим предметом, легким и быстрым бегом к нему приближался человек баскетбольного роста. Зеваки бежали позади преследователя. Жан обратил внимание на предмет в руке бегущего за ним человека, и почувствовал, что назревает какой-то конфликт, и в его руках может быть что-то похожее на то, чем бьют. «Это продавец», – мелькнула мысль.
«Может, продавцы думают, что я что-то украл из их магазина, потому что быстро бежал от них. И еще, я же быстро выскочил из магазина на улицу. Очень похоже на то, что я грабитель». Такого подозрения Жан по отношению к себе допустить не мог. И осмыслив ситуацию, он смелым, легким и спокойным шагом направился навстречу бегуну.
Продолжать бег в том направлении, куда он бежал, ему уже не хотелось. Продолжая бег, он мог получить подножку догоняющего или вовсе быть задержанным как грабитель магазина. Преследователь бежал гораздо быстрее, чем он, и может быть вооружен. «Они же могут носить оружие. И здесь это допустимо». Жан догадывался об этом абсолютно уверенно, отмечая рост бегущего, который сильно выделялся среди толпы пешеходов своим высоким ростом. Пешеходов разного роста, больших и небольших, было много, которых Жан изумил своим стремительным бегом несколько секунд назад. Они с удивлением разглядывали убегающего и бегущего. Многие желали вызвать полицию, усматривая в этом беге желание Жана уйти от ответственности, но какой именно ответственности они не знали, но очень хотели проявить бдительность. Порядок и пристальное внимание друг к другу в этой стране были одним из показателей их высокого развития. Они также не могли бы простить какого-либо ущерба, если бы Жан в процессе своей пробежки мог бы причинить какой-либо вред их общему имуществу, добропорядочных налогоплательщиков. Жан, чувствуя нетерпение зевак в ожидании развязки разыгравшейся сцены, быстро обшарил свои карманы, подозревая, что ему могли что-то подсунуть и обвинить в краже. Карманы были пусты. «Ожидания зевак были напрасны», – довольно подумал Жан. Никаких вещественных улик против него не было, это его успокоило. Был носовой платок. Жан вытащил его и, подняв платок над головой, пошел навстречу преследователю. Он шел смело и продолжал свой ровный шаг навстречу бегуну. Расстояние между ними сокращалось и Жан, подняв повыше вверх правую руку с белым носовым платком, стал ею размахивать, продолжая ловить взглядом физиономию бегущего, чтобы охладить возможную его ярость и серию неожиданных апперкотов или что-то неприятное из возможностей приемов единоборства. Это был большой риск. Жан надеялся на понимание со стороны бегущего и на свой приветливо вскинутый носовой платок. Преследователь сигнал понял и сбавил скорость бега, увидев, что Жан идет ему навстречу. Приближаясь и сверкая своим белозубым оскалом, он то ли улыбался, то ли выражал ярость, чего Жан не мог понять и взамен тоже делал попытки изобразить улыбку или ярость. Но ни то, ни другое изобразить никак не удавалось. Жан разгладил мышцы лица ладонью. Они были сухими и теплыми. «Значит, все в порядке», – подумал он. «Ждем развития событий». Расстояние между ними сокращалось и догоняющий стал что-то говорить, вытягивая руку с предметом в своей руке, которой он до этого размахивал. Жан не смотрел на этот предмет, а смело вперил свой взгляд прямо в глаза догоняющего. «Так надо смотреть на противника, чтобы его усмирить прежде, чем он осмелиться совершить какое-либо нападение», – вспомнил Жан что-то о самозащите. «Если драка неизбежна, надо бить первым». Погоня в скором темпе закончилась и догоняющий, улыбаясь перешел на шаг, приближаясь к Жану.
Вытянув вперед руку с предметом, которым он до этого размахивал, открыто улыбался. Жан тоже улыбался и, раскинув руки, периодически опускал и приподнимал их, ускоряя шаг навстречу своему преследователю и покачивал головой, как будто признавал свою оплошность.
«Sir (Сэр). Sorry (Извините). But your hat fell off when you were running. (Но с вас слетела шляпа, когда вы бежали)». О чем идет речь, Жан не понимал и еще более приготовился к отпору. Расстояние между ними сокращалось и догоняющий продолжал говорить, вытягивая вперед руку с предметом в своей руке, которой он до этого размахивал. «Sir (Сэр). Sorry (Извините). But your hat fell off when you were running. (Но с вас слетела шляпа, когда вы бежали). Take it (Возьмите ее)». Жан наконец разглядел что это его шляпа и, машинально водя руками по своей прическе, стал искать ее. Ее не было. Он виновато и благодарно улыбнулся, надеясь, что улыбка была искренней и взял шляпу. «Are you alright? (У вас все в порядке?)», – спросил догоняющий.
«Ok (Окей)», – все, что мог ответить Жан. «But why did you run so fast? (Но почему вы так быстро бежали)». «It’s just training (Это просто тренировка)», – ответил Жан и заметил изумление этого честного человека. Баскетболист весело улыбнулся и ответил: «Very good (Очень хорошо)», но продолжал смотреть на Жана спросил: «Aren’t you a foreigner? (вы не иностранец?)». «Yes (Да)», – ответил Жан и поспешно вытащил паспорт, листая его страницы и продемонстрировал ему отметку таможни о том, что он здесь легально. Собеседник понял его и стал извиняться, искусно поддерживая баскетбольный мяч подмышкой. «Ноу, ноу, – говорил он смущенно, – Экскьюз ми». Баскетболист повторил это несколько раз, смущаясь, что он задал свой не деликатный вопрос. Баскетболист пожал Жану руку, и они расстались, вежливо подбадривая друг друга.
Шляпа вновь оказалась на голове Жана, и он с чувством полного удовлетворения и полной безопасности продолжил свою прогулку в этом новом для него городе и стране. К которой он стал привыкать и любить, навсегда распрощавшись со своими прежними страхами и надеялся на свои многократные визиты в эту страну. По возвращении на родину и до дня получения приглашения в таинственном конверте следующих поездок в эту страну не было вообще. Оглядываясь на прохожих, Жан открыто и честно глядел им в глаза. Вызывать полицию у зевак не было никакой необходимости. Они, как было заметно, с некоторым разочарованием стали растворяться в общей толпе прохожих. К их расстройству вся эта драма закончилась простой передачей шляпы. Довольный простой и дипломатичной развязкой, Жан направился в сторону магазина, из которого только что бежал. Желал убедиться в том, что его так сильно встревожило. «Неожиданность? Или какое-то невероятное ощущение огромного смущения». Он не собирался осуждать людей под этим флагом. «Мало ли что взбредет в голову человека? Главное, чтобы не был кровожаден». Подойдя к месту своего старта, Жан стал разглядывать вход в магазин и увидел разноцветный флаг в полоску, висящий над его крыльцом. Убедился, что бежал не зря. Это был флаг сообщества людей с особыми физиологическими потребностями. Конечно, у них своя жизнь и свои предпочтения. Конечно, для Жана они не понятны. Рядом с флагом не было никаких символов или плакатов, призывающих к применению атомной бомбы. Бомбежкам. Это Жана радовало. Он убедился, что это вполне мирные люди. Он теперь будет проходить мимо этих радужных флажков. Не заглядывать в эти заведения. Не будет беспокоить их обитателей.
Его больше никто не преследовал, и он свободно зашагал в продолжение своей прогулки по городу и стране, которую посетил в качестве туриста, ни разу не встретив в них призывы устроить атомную войну. Путь лежал к Ниагарскому водопаду, с высоты которого слетали миллиарды капель и исчезали в его нижних бурных потоках, так же, как и все призывы к миру с высоты трибун различных международных организаций. Правда, иногда в тумане этих капель появлялась радуга, и вызвав бурю восторга заметивших ее, молча и быстро исчезала. Небо заволакивалось серыми тучами, но лучи солнца все же пробивались между ними. Оптимизм Жана не угасал.
Глава 8
«Покупки и услуги ему были не нужны»
«Пожертвую несколькими днями прогулки на свежем воздухе. Потрачу еще несколько дней жизни на поиски истины». Так Жан говорил себе, когда смотрел телевизор, новости, перекладывал свои архивы, безотрывно сидя за письменным столом и пытался найти в них что-нибудь, что подвигло бы его на новые решения. Но ничего толкового на ум не приходило. Старые документы напоминали ему о прошедших днях и пролетевших мимо возможностях, но и удач было немало. «Жан, ты жил, не озираясь, просто, и не отвлекаясь говорил он себе и был совершенно прав. «А эта гора бумаг тебе уже не нужна», – твердил он себе, но распрощаться с архивом не хотел. И так они кочевали из шкафа в шкаф, иногда обостряя воспоминания. Иногда раздражая. Часто и долго он вглядывался в ту или иную бумажку, вспоминая: «Что это?» Часто прочитывал свои записи. Глаза его загорались от удовольствия и от неожиданности, от понимания его наивной юности и легкая улыбка скользила по его лицу. В глазах появлялись искорки смущения, и он, скомкав очередной лист, смело кидал его в урну. Из года в год листков со старыми записями становилось меньше, и это доставляло некоторое облегчение. Уничтожались короткие записки, письма и просьбы с такой же скоростью, как и появлялись на этот свет.
Старик потянулся за очередной папкой со старыми записями. В области шейного позвонка что-то звонко щелкнуло. «Это еще что?», – улыбнулся старик. «Не спешите», – приговаривал он. «Не спе-ши-те», – по слогам повторил он. В последние годы он часто слышал разные звуки из разных частей своего тела, но ничто особо его не донимало. Относился он к этому философски, ибо философия предусматривала конец и начало. «С этим надо мириться». Звуки были разные. От легкого предательского свиста в ушах до мириад молчаливо плавающих черных звездочек между его глаз. Они были видны даже при закрытых глазах. «Это говорит о том, что что-то творится внутри меня», – говорил старик без волнения и спокойно. «Может, это вселенная, с сине-черными звездами на светлом небе», – шутливо успокоил он себя. «Пойду прогуляюсь».
После встречи с незнакомцем, передавшим ему конверт, он уже невольно проходил возле скамейки, на которой произошла их встреча. «Наверно, стоило прочитать то, что внутри конверта, но видимо оно уже не актуально. «Прошло много времени. Наверно, они уже продали все, что хотели продать, провели свои семинары, тренинги. Может, учили упражнения йоги. Может, коучи учили новых коучей. Может, учили жить и просили передать свои материальные ценности в благотворительные фонды. Пока человек в ясном уме и твердой памяти, и имущество, которое, по их мнению, дарителю вскорости не понадобятся». Странной эту встречу с передачей конверта он никак не мог назвать. Ничего необычного в том человеке не было. Обычный молодой человек.
Ничем не отличался от тысяч других. Иногда Жан на ходу издали смотрел на эту скамейку. Конверт же затерялся в ворохе бумаг, но он все-таки намеревался найти его и прочитать. Но приходя домой, о конверте он забывал моментально. Содержание конверта его не интересовало, но данное обещание прочитать его содержимое его каким-то невообразимым образом волновало. Покупки и услуги ему были не нужны. Успокаивал он себя тем, что не нанес большого ущерба своим отсутствием в планах этого человека. Многочисленные яркие рекламы он не считал надоедливыми, но ему больше нравились очень даже простые фантазии продавцов. Скромные.