Единственная для верианского принца
– Ага, – кивнула я.
– И, наверное, теперь мне надо уйти? – спросил, поднимаясь.
– Да, я хотела бы побыть одна. Устала и… слишком много общения на сегодня, – призналась откровенно.
Рэм выдохнул, как-то тяжело и невесело, но дежурно улыбнулся, кивнул и поспешил к двери.
– Так… жду тебя завтра, в столовой, или превысил свой лимит общения? – обернулся уже в проеме.
Я не поняла, обиделся принц или досадовал, поэтому внимательно посмотрела в глаза…
Он изобразил очередную уже натянутую улыбку.
– Опять сморозил что-то не то? – проронил сквозь вздох.– Я просто хотел удостовериться, что ты не передумала, и не слишком злоупотребляю твоим обществом, – снова перешел на официальный тон.
– Я приду, – кивнула легонько.
Рэм улыбнулся – уже не вымученно – широко, вернул мне кивок и вышел вон.
Я достала остывший обед из контейнера на стене – сегодня, видимо, не мой день пробовать чужестранные явства. Можно отправить еду на разогрев, но придется ждать минут десять. Микроволновки – помощницы любой хозяйки времен моей молодости, не выпускали давно. Разогревали и готовили в специальных плитах – как и всю нынешнюю технику их питали солнечные батареи. Традиционная нынче мини-духовка, вроде моей, домашней, справилась бы меньше чем за минуту. Но ее здесь не предусматривалось. Зачем? Редкие пассажиры способны оголодать, как я.
После пережитого в столовой и йоги, тушеная курица с картошкой немедленно заставили желудок заурчать в предвкушении.
Одним нажатием кнопки на пульте превратив кровать в подобие кресла, я поудобней устроилась, вооружилась вилкой и брошюрой, решив наконец-то заполнить пробелы в знаниях о Миориллии.
Ужасно стыдно было признаваться Рэму, что полетев к нему на планету туристом, не сочла нужным изучить особенности местных рас. Хотя времени было предостаточно.
На первых двух десятках страницах ничего нового для себя не нашла.
На Миориллии обитают две разумные расы: верианцы и унги. Унги – люди-птицы, нечто вроде Сирина в славянской мифологии. Тела у них почти гуманоидные, вместо стоп – трехпалые лапы с когтями.
Верианцы – на вид нефритовые люди, с неизменно яркими радужками и шестипалыми руками, ногами. Интересная деталь – у них два сердца, хотя других органов столько же, сколько и у нас… Во всяком случае, внутренних.
Не все верианцы красивы как Рэм. Точеные черты лица и тела, под стать комиксным супергероям – привилегия немногих. Хотя почти все гуманоиды Миориллии – ростом два метра двадцать сантиметров и выше.
Под описание королевских семей отводилось еще двадцать страниц.
Рэма нашла почти сразу. Еще бы! Все-таки первый принц династии Нонксов, имеет еще четырех братьев и пятерых кузенов. Если верить брошюре за двести лет не проиграл ни одного боя. Ничего себе! Не зря он так хоррами жонглировал – одного туда, другого сюда.
Не женат, невесты нет, половозрелость не наступила… вот на этой строчке я подавилась и заново перечитала краткое досье.
Оно было напечатано крупным синим шрифтом и сразу выделялось на фоне остального более мелкого, черного текста.
Рэммильер Брилльен Нонкс, 520 лет, рост 2,6 метра, комплекции – спортивной. Вес не указывался, но, думаю, он сильно переваливает за сто килограмм.
Первый принц династии Нонкс, двести лет выступает за свое племя и королевскую семью в среднем весе в борьбе эн-бо…
Все хорошо, только я что-то не поняла про половозрелость у пятисотлетнего верианина.
Еще раз скользнула глазами по строчкам, выцепив ту самую.
Фраза «половозрелость не наступила» вновь поставила меня в тупик.
Покончив с курицей, глотнула чаю и сразу пролистнула брошюру на страницу, где, в картинках описывалась физиология вериан.
И вот тут меня ждало несколько невероятных открытий.
Во-первых, оказалось, что половозрелости они могут достигнуть и в пятьсот лет, и в шестьсот, и старше … Живут больше двух тысяч лет, сколько именно не уточнялось.
Во-вторых, до наступления упомянутой зрелости, обнаженные мужчины верианцы и женщины отличаются только тем, что у вторых заметная грудь. Я это видела в спортзале, когда Рэм обернулся.
В-третьих, случается зрелость, когда верианец встречает свою единственную женщину. В каком-то ужасе я перечитала абзац о том, что гуманоиды Миориллии способны заниматься сексом исключительно с одной дамой сердца. На всех остальных их тело откликается нестерпимой резью, долгой болезнью, как после сильного отравления.
Мало того, встретив единственную, верианцы за какие-нибудь три месяца проходят все круги ада переходного периода, на который землянам отводится несколько лет.
Так вот почему Рэм вел себя настолько незрело, подростково, а временами до ужаса нелепо!
Я не знала, то ли расплакаться, то ли рассмеяться, то ли сойти с корабля и улизнуть назад, на Землю.
Стать единственной для верианского принца – только этого мне и не хватало!
Много лет я сторонилась даже коротких интрижек. Чего уж говорить о серьезных отношених!
Жутко захотелось не ходить завтра на обед и вообще запереться в каюте до конца полета.
Пугала не столько физиология верианцев, чем-то напомнившая кошачью или даже китовую… сколько ответственность. Я согласилась встречаться с Рэмом, уверенная, что в серьезные отношения это не выльется. Устала от них. От одной мысли воротило.
Другое дело, легкий флирт, экскурсия на бои, заманчивое знакомство с королевской семьей. Когда еще подвернется шанс увидеть действующего монарха и его домочадцев? Английская правящая династия Земли, увы, канула в Лету с последней бесплодной королевой.
Дружеский секс с Рэмом не исключался. Почему нет? Я женщина взрослая, если не сказать древняя.
Теперь же, казалось: оставив верианского принца после всех развлечений, обижу его, хуже того, брошу существо, которое приручила.
В брошюре утверждалось, что он не найдет другую единственную, со мной или без. Но это не особенно утешало и уж совершенно не обнадеживало.
Я крепко призадумалась – стоит ли продолжать наше знакомство.
Зато поведение Рэма вчера и сегодня в спортзале не пугало, не отталкивало, как прежде.
Еще недавно я всерьез опасалась насилия. Теперь же верила, что Рэм и вправду не причинит зла. Но как посмотрю ему в глаза?
Не-ет! Бежать и еще раз бежать!
Глава 4
Я просидела несколько часов, бессмысленно листая брошюру, в каком-то странном, чувственном ступоре.
Разглядывала диковинных рыб морей Миориллии. Они походили то на плоских хомячков без лапок, то на змей, то на плеяду наших коралловых обитателей.
Пролистала до невероятных птиц, с опереньем всех цветов радуги. Некоторые из них наглядно доказывали теорию земных ученых, что пернатые – дожившие до наших дней мини-динозавры.
Полюбовалась растениями. Одни смахивали на гигантские хвощи, с одуванчиковым пухом, другие – на оранжевый бамбук, укутанный сладкой ватой, третьи – на морских моллюсков, вылезших из раковин.
Все на Миориллии напоминало земное и неуловимо отличалось.
Должно быть, как и мы с Рэмом.
Я успокоила себя тем, что отсижусь в каюте. Верианин обещал не ломиться сюда, не тревожить. Просто не приду на обед, и всем станет ясно, что мои намерения изменились.
В дверь громко постучали.
Ну кто еще? Так и рвалось с языка. Вместо этого я устало спросила:
– Да?
– Милена Вейнен? – уточнили за дверью приторно-вежливым тоном.
– Она самая, – фамилию придумывала сама. Старая надоела до жути. К тому же лет сто назад земное законодательство расщедрилось на разрешение для араччи время от времени брать новые имена, фамилии. Еще бы отчества на аджагаровных всем поменяли…
– У меня для вас посылка. Могу войти?
Нынче собеседники неизменно ударялись в две крайности. Либо мерзко хамили, либо разговаривали так, словно мы на приеме у давно покойной английской королевы.
– Да, – разрешила я. Бедный курьер должен выполнить работу. Небось, деньги уже получил. Не возвращать же.
Я нехотя встала, открыла замок…
В комнату влетел невысокий землянин, лет сорока, в зеленой форме обслуги корабля. Поставил у ножки стола фруктовую корзину таких размеров, что легко уместился бы туда сам и выскочил вон. Я хотела было уточнить – от кого посылка, но паренька и след простыл. Нынче земляне жили лет до 200 или чуть меньше, так что мой незваный гость считался почти юным. Я сосредоточилась на корзине. Под тяжелыми, ароматными гроздьями винограда торчал листок картона в виде крыла… Интересно.
Я осторожно вытащила открытку, уронив мандарин. Подняла фрукт, положила на стол и развернула послание. Первое, что бросилось в глаза – герб королевского дома Нонкс, внизу – то ли птица, то ли рыба. Может это рыба-птица с золотисто-голубым опереньем, в точности как одежда Рэма?
Что поразило – послание было написано на… русском языке! И если закрыть глаза на несколько ошибок, написано очень даже неплохо.
«Милена. Не знаю, придешь ли ты завтра. Возможно, прочитав про меня в брошюре, передумаешь. Поэтому хотел бы подарить тебе этот маленький презент. Сверху – фрукты Земли, а на дне – Миориллии. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя связанной словом с существом другой расы, о которой на момент, когда это слово давала, не знала почти ничего. Но буду ждать тебя. Пойму, если не придешь.
Рэммильер Брилльен Нонкс…
П.С. Мне очень нравится, как ты произносишь – Рэм. Из брошюры ты, наверняка, должна понять хотя бы одну вещь – я никогда не обидел бы тебя и не совершил того, чем угрожали хорры. Хотя внешне по мне этого нельзя было сказать».
Я перечитала открытку вновь. Почему-то было приятно держать ее в руках и смаковать слова, фразы, написанные каллиграфическим почерком на родном языке.
Я добыла из встроенного в стену ящика пластиковую емкость, на вид достаточно вместительную, чтобы выгрузить верхние фрукты. Виноград, бананы, персики, крохотная дынька, мандарины, памело, манго и ананас переселились туда. С трудом пристроив с краев еще и яблоки, принялась с интересом рассматривать неземные плоды.
Один напоминал желтого морского ежа, с тонюсенькими колючками, на ощупь нежными, словно пух. Второй походил на виноград, с вишнями вместо ягод. Третий – на грецкий орех размером с грейпфрут, намного мягче самого спелого персика.
Четвертый – идеальный эллипс, заостренный с двух сторон, не рождал никаких ассоциаций. Но сладковатый, освежающий аромат его доставлял истинное наслаждение.
Улыбка сама просилась на лицо. Не знаю… Обо мне так давно никто не заботился. Скорее заботы требовали от меня. Пра-пра… невесть сколько раз правнуки… друзья, товарищи, планета, за которой должна следить потому, что созданА араччи. А сейчас… этот ненавязчивый жест Рэма напомнил о тепле, уюте… И… как ни странно о чем-то близком, родном, давно утерянном в веках.
Я пробежалась взглядом по записке еще раз. Надо же! Никогда не поверю, что Рэм знал русский язык. Но умудрился написать текст почти грамотно!
Конечно же, есть электронный переводчик. Загружаешь текст в компьютер, жмешь на кнопку – и готово. Одна проблема – нужно мало-мальски знать язык, верно построить фразы, подобрать слова. Иначе – получается дичайшая абракадабра. Можно взять трудолюбием – раз за разом прогонять текст туда-сюда, пока обратный перевод не выдаст что-то благозвучное, понятное.
Но записка Рэма содержала фразы и обороты, которые ни один самый умный компьютер не изобретет.
Наши ушные мини-лигнвисты действовали иначе. Перекидывали слова в образы и обратно. Но срабатывали только, если текст уже начитывался на чужом языке. Значит, либо Рэм консультировался с носителем моего наречья, либо переводил электронно раз пятнадцать, не меньше. Скорее всего, первое. Делегация вериан несколько месяцев гостила на Земле, познакомилась с местными. Почему бы среди этих людей не найтись хотя бы одному русскому? В любом случае, над запиской Рэм потрудился немало.
Я провела рукой по бархатистой поверхности открытки и… в воздух взмыли четыре изображения зверьков, которых недавно приметила в брошюре. Что-то вроде очень больших белок-летяг. Они пронеслись по каюте, как ожившие «мультяшки» и пропали. Я слышала об этой технологии, но ни разу не видела воочию. Открытка, должно быть, немало стоила. Впрочем, Рэм – принц, и вся королевская казна к его услугам… Хотя-я-я… Я еще раз открыла брошюру на главе про первого принца Нийлансы.
«Рэммильер Брилльен Нонкс владеет четырьями провинциями собственного королевства, ведет торговые дела. За время его правления провинции вошли в число богатейших на планете, завязали торговые отношения со многими городами соседних государств».
Ух ты! Рэм зарабатывал своим трудом, а не только безбашенно тратил то, что досталось по праву рождения.
Чем больше я о нем узнавала, тем меньше хотелось бежать, и тем интересней становился для меня принц.
Судя по описанию, именно Рэма чаще всего посылали с делегациями на неродные планеты. Среди иноземцев он прослыл одним из самых деликатных и вежливых вериан… Хм… Вот уж не подумала бы… в нашу первую-то встречу. Хотя… В тот раз он впервые испытал влечение к женщине… Пожалуй, я смотрела на Рэма слегка однобоко.
Если отбросить его реакции на меня, как на единственную, пользуясь терминологией гуманоидов Миориллии, принц умел красиво говорить и вел себя как джентльмен. Убрал за мной коврик, оттащил тренажер, который человек с места не сдвинет, пропускал вперед, не заходил в каюту без приглашения.
Даже странно, что эти детали ускользнули от моего внимания.
Эх-х-х… Ладно, решу завтра утром. А пока передохну, еще почитаю брошюру. Скоро ужин подоспеет.
…
– Милена! Давай уже присоединяйся! – потребовал куратор – гуманоид-учитель полукровок с силовым полем аджагар. Страшно подумать – в скольких мирах он побывал, скольких невероятных существ видел. Скромные знакомства людей с инопланетниками блекли по сравнению с опытом Путника – так он любил представляться. Куратор шестимерен, и на маломерных планетах, вроде моей, четырехмерной, надолго не задерживается.
Однако если подумать о том, что он – практически единственный, кто тренирует, учит, работает с полукровками… дух захватывает, и понимаешь – откуда взялось полуимя-полукличка.
Я только-только закончила картину. Еще раз вгляделась в изгибы, линии, тени, перекатывая между пальцами тонкий циллиндр пастели. Лица девушки и мужчины выглядели объемными, глаза – живыми, взгляд – осмысленным. И все же… что-то мне не нравилось. Бывает такое… Вроде бы и форма, и трехмерность в порядке, и цвета на месте, и штриховка получилась точеной, мягкой. Но нечто неуловимое ускользает от взгляда художника.
Ты ощущаешь это как слабое недовольство готовой работой, но поправить не в силах. Во всяком случае, пока.
Я отложила мелки и прислушалась к требованиям куратора.
– Милена! Ты давно нам не помогала! Давай уже!
– Куда мне отправиться? – спросила нехотя.
– Недалеко, осилишь за счет ауры, – заверил Путник. – Входи в транс, я проведу.
Обычно мы трудились над сохранностью родной планеты.
Но в редких случаях помогали чужим, похожим на нашу, иной раз, почти как две капли воды. Если верить куратору, в разных уголках Вселенной существуют миры-клоны. Их география, биология, история повторяют друг друга, но у каждого – своя изюминка. Какая-то особенная раса, ключевая фигура, чье появление изменило ход истории. Иногда изюминок как в кексе.
Вот хотя бы клоны моей Земли в разных ветках параллельных миров. Одни населяли те же расы, что у нас. Вторые – существа, похожие на эльфов, с особенным силовым полем, которое называли магической энергией или магией крови. Третьи – оборотни. Самые настоящие полулюди-полузвери, благодаря все тому же силовому полю, мгновенно меняли одну ипостась на другую.
Вначале «переварить» все это было очень тяжело. Но Путник лично водил нас по разным веткам – чтобы увидели собственными глазами, прониклись. Временами странствовали «порталами». Все теми же кротовыми дырами, что корабли телепорта, только открывали их сами, тратя уйму энергии. Именно поэтому мы куда чаще заглядывали в чужие миры при помощи силового поля. Уж больно долго восстанавливать ауру после дальнего перехода в физическом теле. Ослабление же ее грозит болезнями, немощью, приковывает к постели на недели, а то и месяцы.
Если честно, я так до конца не поняла сути «аурного путешествия». Вроде бы часть нашего силового поля отделялась, перемещалась, связанная с оставшейся частью прочным энергетическим каналом. Мы видели другие миры и даже воздействовали на них, но физически оставались в родном. «Аурные путешествия» тоже отнимали немало сил, но все же меньше, нежели полноценное перемещение.
Сегодня куратор, похоже, решил пощадить учеников и проводить на чужую планету этим способом.
Я закрыла глаза и сосредоточилась на силовом поле. Разные араччи видят его абсолютно по-разному. Мне аура напоминает гигантский голубой шар вокруг тела, из которого в районе лопаток растут два диска с ладонь толщиной. Некоторые сородичи утверждают, что наше силовое поле имеет форму дракона. Диски – крылья, шар – тело, они замечают лапы, и даже усы с хвостом. Я ничего подобного не наблюдала, лишь несколько «аурных шлангов» вокруг рук, ног, вдоль позвоночника.
Я прошла по контуру силового поля, медленно погрузилась внутрь, ощутив, как диски за спиной затрепетали, и впрямь напоминая крылья. Готово!
В следующую минуту передо мной возникла фигура Путника.
Такого не забудешь.
Габариты куратора превосходили размеры всех встреченных мною рас.
Трехметровый гуманоид сложен так, будто всю жизнь таскал тяжести, а в сободное время тягал гири в спортзале.
Но самое примечательное в кураторе не его квадратная фигура, а костюмы, фасоны которых повторялись один в один. Только оттенки менялись – от темно-коричневого до кирпичного.
На Путнике, как всегда, точно влитые сидели кожаный жилет, брюки, сапоги, до колен и плащ, полы которого покрывала крупная бахрома. Казалось, она трепещет на ветру, словно гирлянды, вырезанные школьниками из оберточной бумаги.
Длинные волосы куратора разделял ровнейший пробор. Часть прядей отливала снежной белизной, часть – угольной чернотой. И те, и другие смешивались в шахматном порядке.
На Путника стоило полюбоваться хотя бы раз. Я искренне жалела полукровок, которым не повезло познакомиться с куратором лично.
Таких насчитывалось немало. Путник не очень-то любил дефилировать перед учениками, и встречался лишь с «ремонтниками миров». С теми, кто не только латал мизерные бреши в материи планет, не покидая уютную квартиру, но и, подобно сантехнику, взваливал на плечи самую тяжелую, грязную, неблагодарную работу. Восстанавливал полуразрушенную ткань пространства, залечивал язвы, воссоздавал силовые поля планет.
Куратор протянул мне руку – его кожа чем-то напоминала кору, только очень тонкую, нежную. Моя ладонь утонула в пятерне Путника, и мы понеслись по разноцветному коридору.
Переход напоминал полет сквозь мириады радуг, где-то бесконечно далеко встречающихся в одной точке. Выход – увесистый пинок сзади, после которого кубарем летишь наружу.
Наученная горьким опытом, я выставила вперед одну руку и приняла «позу героя». Это такая поза йоги – ноги широко расставлены, одна согнута в колене, другая идеально прямая. Именно так мне было легче всего сохранить равновесие, коснувшись ладонью земли.
Первое, что увидела, когда выпрямилась – нетронутую цивилизацией природу. Густое разнотравье полей волнуется на ветру, словно море, сквозь лесные чащи с трудом протискиваются упрямые полоски солнечного света. Где-то вдалеке, закутанные в одеяла облаков громоздятся массивные горы.
Я с удивлением оглянулась на Путника, который уже вел навстречу знакомых араччи.
Эйлен потирала глаза – видимо, соплеменницу опять вытащили из постели. Ничего не поделаешь, на ее континенте ночь тогда, когда у меня лишь середина дня. Женщина приветливо поздоровалась. Мы с Эйлен почти одного возраста, чуть старше пятисот лет. Остальные же араччи, с которыми в последнее вылазки сводил нас для «работы над ошибками в мирах» Путник, неизменно оказывались намного младше. Как шутила соплеменница – из «последнего драконьего помета».
Эйлен быстро подошла ко мне, старательно избегая высокой травы, щекотавшей голые ноги – ее льняное платье, чуть ниже колен, трепетало на легком ветру. Я оделась куда более подобающе случаю – в свободные синие брюки и блузу в обтяжку. Да и обувь выбрала удобней – кеды в тон гардеробу. Босые ноги Эйлен защищали от жесткого дерна лишь несколько тонких полосок изящных кожаных сандалей. Казалось бы – какая разница, ведь мы тут не физически. Но если пораниться во время аурного путешествия, вернувшись, найдешь травмы и на теле тоже. Иногда один в один, иногда даже более серьезные.
Должно быть, этот принцип использовали древние знахари, делая над больным пасы руками. Изменяли силовое поле, а следом за ним поправлялся и человек. Уверена, отсюда растут корни: порчи, сглаза, морока. Кто-то мастерски повреждал ауру, и все ее искажения переходили на тело.
Эйлен нервно откинула за спину длинные рыжие волосы – визитную карточку араччи с силовым полем огненных или золотых аджагар.
У молодой, сорокалетней Делли с ее черными, словно вороново крыло локонами, покрывавшими спину, аурный папа – черный аджагара, один из сильнейших. Жгучая восточная красавица с неизменными широкими черными стрелками вокруг глаз, как и в предыдущие разы, нарядилась в шаровары и топик из тонкой, но плотной ткани. Кроссовки на ее ногах вызвали заметную зависть на миловидном, немного детском лице Эйлен.
Тима, Аргуса и Матео Путник вытащил из дыры почти одновременно. Шатен и два блондина – светло- и темно-русый оделись куда практичней нас всех вместе взятых: в джинсы и футболки. В своих ботинках на толстой подошве они явно могли шагать и по более неприветливой местности.
Ветер швырнул в лицо запахи меда, пряностей, росы.
Мне тут очень нравилось. Даже странно, что такое чудесное место может разрушаться. Ничто вокруг не предвещало беды.
Обычные предвестники разлома – бреши в ткани мира – дурные погодные условия, гибель природы или странные катаклизмы.
Слышала, цунами вдруг накрывало с небес опешивших жителей города, где нет ни одного водоема. Или гейзер лавы обрушивался на коттеджные поселки, где нет ни единого вулкана, да и зародиться он не может.
Здесь же все цвело, благоухало, росло…
Я оглянулась на Путника.
Тим пригладил рукой короткий ершик каштановых волос, по которому любой полукровка безошибочно угадывал, что его отец коричневый аджагара. Двое других мужчин, дети бежевого аджагары, лет пятидесяти, насколько я знала – (полукровки всегда выглядят на двадцать пять-тридцать, тридцать пять максимум) – подобно мне, с удивлением взирали на нерукотворное великолепие вокруг.
Делли и Эйлен, похоже, было все равно. Лишь бы побыстрее завершить стабилизацию.
Путник выкинул руки вперед, развел их в стороны и пространство словно бы раздвоилось. В одном и том же месте, будто бы находились великаны-горы, почти безжизненные камни, и благодатный край, чьи красоты потрясли меня по прибытию.
– Это мир-карман, – пояснил куратор. – Создан аджагарами много лет назад. Надо его стабилизировать. Иначе разрушения коснутся исходной планеты.
Я наконец-то вникла в суть проблемы.
Миры-карманы нередко начинали жить собственной жизнью. Пытались прорваться в окружающее пространство, словно бы вырасти, захватить дополнительную территорию.
Их силовое поле агрессивно воздействовало на силовое поле исходной планеты… Мелкие трещины, разрывы материи угрожали гибелью обоим мирам. Я отчетливо увидела их в месте стыка. Словно ткань расползлась от старости, оставив в дырах решетку подернутых временем нитей.
Вообще миры-карманы – самое удивительное явление физики. Здесь одно пространство накладывалось на другое и оба существовали рядом, только в разных измерениях. Напоминало два сложенные до прямого угла листка бумаги, склеенные по одной из граней.
– Давайте уже работать! Соберитесь! – вторгся в мои мысли Путник.
Мы взялись за руки, ощутив ткань между мирами, покрытую трещинами, местами зиявшую рваными ранами, как нечто материальное. Она и впрямь материальна, только вид материи особый – его больше нигде не встретишь.
На обычной планете, без миров-карманов «хоровода» для работы не требуется. Здесь же, мы, таким образом, словно бы закольцовывали силовые поля, а затем преобразовали их в единую спираль. Только такой формы аура могла существовать одновременно и в мире-кармане и на планете, где он создан.
Синяя спираль взвилась к небу, выпрямилась, волнами легла на поврежденную грань. Влив в нее побольше энергии, мы размазывали материю так, чтобы она выровнялась, латали дыры, за счет собственного силового поля. Словно шпаклевали панельные стены.
Ткань между мирами пошла радужными разводами. Хороший знак. Дернулась, точно полотнище, натянутое на рамку и… окрепла. Ощутив ее целостность, мы разорвали контакт.