II THE HORROR. Когда я поняла, что должна тебя бояться

Дима не признаёт, что мы болеем. Он пытается найти рациональные объяснения всему тому ужасу, что мы творили друг с другом. Навести порядок в том, что является порождением истинного хаоса. Разложить по полочкам лампочки гирлянды, спутанные между собой миллионами проводов. Пытаться распутать их. У меня нет сил этим заниматься. Я чувствую такую измотанность и усталость от своего прошлого и настоящего. Как бы я хотела выпутаться из этих проводов и вздохнуть свободно!

Я опускаю голову на руки и лежу так минут десять, мой мозг не оставляет попыток структурировать и систематизировать симптомы, чтобы выдать какой-то конкретный ответ – объяснение, от которого всем станет легче. Объяснения. Почему все так их любят? Какой в этом смысл? Временное обезболивание? Я предпочитаю другой способ.

Медленно проваливаюсь в сон…

Я сижу на пассажирском сидении синей BMW. За рулём парень, из-за которого я сошла с ума. Я хочу, чтобы он забрал у меня всё, и я стала его частью. Хочу стать одной из этих таблеток, которые растворяются в нём, доставляя смертельно опасное удовольствие. Хочу остаться в нём, чтобы он чувствовал меня всегда и очень боюсь момента полураспада и выведения себя из его тела. Из его центральной нервной системы. Из его мозга. Сердца. Души. Если она у него есть, я не уверена. Я не целостна без него. Физически чувствую желание растворить себя в нём. Хочу отдаться ему полностью, но он не забирает. Я в чём-то ему не подхожу. У меня есть побочные действия, которые ему не нравятся. Тяжёлый отходняк. Мучительный абстинентный синдром. Несовместимость с другими препаратами, которые тоже хотят растворяться в нём.

В этом временном отрезке своей жизни я называю это любовью.

Мы стоим на перекрёстке, я прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. Его правая рука сжимает мою ногу. Я сильно пьяна. Не настолько сильно, чтобы не понимать, что происходит, но при этом достаточно сильно, чтобы воспринимать реальность частично. Всё моё внимание сейчас сконцентрировано в двух точках: я чувствую ледяное стекло лбом и сжатие своей ноги его рукой. Эти импульсы, пускаемые им по моему телу, потом бережно хранятся воспоминаниями в моей внутренней картотеке.

В правом ряду с нами равняется похожая BMW, водитель которой задорно мне улыбается и газует на нейтралке, приглашая сорваться с места наперегонки. Дима сам иногда так делает. Я улыбаюсь этому парню в ответ, а затем поворачиваюсь на парня, из-за которого сошла с ума. Его чёрные глаза блестят, мне знаком этот взгляд. К сожалению. За долю секунды улыбка покидает моё лицо, а его рука – мою ногу. Он смотрит на меня так секунды три, заставляя нервничать.

– Дима, ты чего?

Он кладёт руку мне на голову и прислоняет к подголовнику. Кивает парню в соседней машине.

Спорт – режим.

Я проверяю, пристёгнута ли я.

Постоянно отключенная система стабилизации.

Смотрю, пристёгнут ли он.

Педаль в пол.

Скрип колёс и небольшой занос задней оси.

Адреналин разливается тёплыми волнами по венам.

Через секунду наша скорость – пятьдесят километров в час.

Мы едем вровень со второй «БМВ».

Я снова поворачиваюсь к парню и улыбаюсь ему, в неоправданной надежде, что он прекратит это первым.

Он посылает мне воздушный поцелуй.

Я перестаю улыбаться и отвожу взгляд на свои колени.

Кикдаун. Бьюсь головой о подголовник.

Наша скорость – сто двадцать.

Я очень пьяна, но не настолько, чтобы не понимать, что эту гонку пора прекратить. Мы несёмся по пустому проспекту. Дима и я в левом ряду, а парень – улыбчивый провокатор и организатор гонки – в правом. Через триста метров в правом ряду припаркована машина. Провокатор либо затормозит, либо резко перестроится перед нами, если успеет вырваться. Я бы уже нажала на тормоз, чтобы пропустить его. Провокатор не снижает скорость, и всё во мне сжимается. Я первая не выдерживаю и хватаю Диму за руку, прошу, чтобы он остановился, но он отталкивает меня и продолжает давить на газ. Мы приближаемся к припаркованной машине, и никто не готов тормозить. Кроме меня. Я давлю на воображаемую педаль тормоза ногой уже секунд пятьдесят. Провокатор резко виляет влево, и Дима делает то же самое, чтобы тот не врезался в нас, и на огромной скорости мы пролетаем мимо припаркованной машины, от которой только что с треском отлетело боковое зеркало и упало на дорогу, разбившись.

Я молча зажмурила глаза, когда Дима вильнул влево. Машину немного повело от такого резкого поворота и из-за отключенных систем безопасности, конечно же. Организатор встал на аварийке чуть позади нас. Дима остановился в правом ряду и посмотрел на меня, а я схватила его за руку и раздражённо сказала:

– Зачем ты это делаешь?! Ты ёбнутый?

А он перехватывает мою руку с силой, прижимает к сиденью и говорит:

– Никогда, блядь, не лезь под руку! Я без тебя разберусь, поняла?

Он отпускает меня. Я мотаю головой, демонстрируя своё недоумение и разочарование. Смотрю в его чёрные глаза секунду. Открываю дверь, быстро выхожу из машины и бегу в сторону «БМВ» неизвестного провокатора. Под звук пищащей сигнализации «Инфинити», у которой он только что вырвал зеркало. Я иду в его сторону, чтобы спросить, всё ли с ним в порядке, хотя, если честно, мне абсолютно плевать всё ли в порядке с этим придурком. Я разыгрываю дешёвый спектакль на тему униженных и оскорблённых. Слышу скрип колёс за своей спиной и оборачиваюсь, параллельно ощупывая свои карманы, осознав, что вместе с парнем, из-за которого я сошла с ума, уехала и моя сумка, и телефон, и деньги, а я осталась одна ночью на проспекте, и единственной моей надеждой на выживание остаётся организатор-провокатор.

Я делаю глубокий вдох. Закрываю глаза на выдохе. Дима учит меня быть самостоятельной, в то время как я хочу быть его частью. Подхожу к провокатору и стучу в окно. Он поднимает свой игривый взгляд с телефона на меня и опускает стекло.

– У тебя всё в порядке? – спрашиваю я.

– Да. А у тебя? – Он видел, что Дима уехал, оставив меня без вещей на дороге.

– Слушай, одолжи пятьсот рублей на такси свидетелю твоего преступления, – я улыбаюсь. – А то меня уволили как плохого штурмана, который рекомендовал притормозить, чтобы пропустить тебя. И я осталась без телефона и денег, – пожимаю плечами.

– Давай я тебя подвезу, садись, – он кивает головой в сторону

пассажирского сиденья и нажимает кнопку разблокировки дверей.

Я обхожу его машину и приподнимаю вывернутое боковое зеркало, висящее на паре проводов, и спрашиваю:

– А с этим что делать?

Он открывает пассажирское окно и говорит:

– А заверни его сюда!

Мне становится смешно, я пытаюсь аккуратно просунуть разбитое зеркало в салон. Поднимаю голову и вижу Диму через разделительный забор между встречными направлениями. Его серьёзный, чёрный взгляд через стекло прошибает меня волнением.

Уверена, что он проехал метров пятьсот в бешенстве, потом осознал, что я ни в чём не виновата и, надеюсь, подумал, что оставлять меня одну на дороге без денег и связи, ещё и пьяную, это жестоко, поэтому развернулся и поехал назад. А сейчас ему надо проехать чуть дальше, чтобы развернуться снова и подъехать ко мне. Но я уже решила свою проблему. Точнее, я продолжаю свой дешёвый спектакль. Новый виток в этой бесконечной спирали провокаций и злости. Если бы я стояла и рыдала в том же месте, где он меня оставил… Думаю, он, возможно, даже попросил бы прощения. Но я так никогда не делаю. Продолжаю наигранно смеяться, показываю Диме средний палец через забор и прыгаю в машину провокатора. Уверена, что по венам Димы сейчас разливается вторая волна ярости. Я тоже тот ещё провокатор. Я бы не сделала этого, если бы не было забора. Я бы не сделала этого, если бы Дима мог достать меня прямо сейчас. Я осторожный провокатор.

– Давай быстрее поедем, ладно? – Я немного нервничаю. Оборачиваюсь.

– Куда хоть едем?

– На Среднеохтинский, – отвечаю я, – хотя нет, можешь отвезти на Приморский?

Провокатор быстро набирает скорость и везёт меня по тому же маршруту, по которому мы должны были ехать с Димой. К нему домой.

– Часто ты в таком положении оказываешься?

– В каком?

– В беспомощном, – провокатор смотрит на меня с сожалением.

– В беспомощном я не бываю. Я же сейчас разрулила. Нашла джентльмена, – улыбаюсь и хлопаю его по плечу. Я даже не знаю, как его зовут. Я называю не беспомощным положением нахождение в чужой машине с чужим человеком, без телефона и денег, ещё и в состоянии алкогольного опьянения.

– Ты давно с ним?

– Нет, пару месяцев.

– Это только начало, – он осуждающе мотает головой, – будь осторожна. Будет хуже.

Он увеличивает скорость, увидев в зеркале заднего вида BMW с номером «ХАМ». Дима догоняет нас, перестраиваясь из ряда в ряд, объезжая другие редкие машины. Упирается, не соблюдая дистанцию и светит дальним светом. Провокатор спрашивает меня:

– Хочешь, чтобы я остановился?

– Честно? Я сейчас хочу сделать как можно хуже. Но я пьяная и обижена. Наверное, надо быть мудрее?

Провокатор смеётся и мотает головой.

– Наверное, надо. Но как ты хочешь? Мне-то всё равно. Могу остановиться, могу продолжать и сделать хуже. Хотя я бы поспорил, что из этих двух вариантов реальное зло, а что нет, но дело твоё. Что выбираешь?

– Давай сделаем хуже, – я киваю с улыбкой и оборачиваюсь, – в моём понимании, не твоём.

Провокатор снова азартно посмотрел на меня и улыбнулся. Нажал на кнопку на двери и открыл своё окно. Высоко высунул руку и показал средний палец следовавшей сзади нас машине. Точнее, её водителю. Дима бьёт по клаксону. Кикдаун. Моя голова снова прижата к подголовнику. Второй этап гонки. Штурман пересел к другому пилоту. Первый пилот морально дестабилизирован, но не дисквалифицирован. Никогда. Первый пилот объезжает нас слева и подрезает, заставляя остановиться посреди дороги. Я выхожу из машины и быстро иду к пассажирской двери Диминой машины, а он, в свою очередь, выскакивает и, не обращая на меня внимания идёт к провокатору, задавая вполне логичный, с его стороны, вопрос: